Метеориты

Андреа Маджи, 2021

Двенадцать учеников выпускного класса лицея. Каждый из них живет своей жизнью и не особенно ладит с другими. Но тридцать дней в горном шале, куда везет их профессор Эльпиди, должны изменить все. Без внешней связи, наедине с природой… Смогут ли они пережить этот месяц? Высказать друг другу то, что давно наболело, узнать самих себя и даже, возможно, обрести любовь?.. Для кого эта книга Для тех, кто хочет получить от прочтения сильные эмоции. Для поклонников книг Джона Грина, Эммы Скотт, Гейл Форман и Джея Эшера. На русском языке публикуется впервые.

Глава 2

— Целый месяц?!

Только что за обедом Паола рассказала маме о предложении Эльпиди.

— Ну… А что директриса?

— Только за. К тому же Эльпиди она не откажет.

— А вы не отстанете от программы?

— Эльпиди говорит, что уроки будут проходить регулярно. Уверял даже, что те, кто ездит за границу по обмену, занимаются там намного меньше, чем будем мы. Но проблема-то в другом…

— И в чем же?

— Эльпиди выставил условие: едут либо все без исключения, либо никто.

— А что, кто-то не хочет?

— Педро. Сказал, ему это не нужно.

— Это который сын адвоката?

— Он самый.

— Торчок который?

— Ну ты загнула. Он так, только марихуаной балуется.

— А марихуана, по-твоему, — ботва безобидная?

— В общем, Эльпиди дал ему день на размышления. Если честно, Педро не единственный, кто, мягко говоря, не в восторге от этой идеи.

— Да ладно?

— Нам придется целых тридцать дней жить вместе круглые сутки. А некоторые и без того друг друга на дух не переносят.

— Например?

— Например, Филиппо.

— Лоруссо?

— Ага, Лоруссо. Он терпеть не может Андреа Беррино. Андреа вечно над ним издевается, не упускает случая поглумиться. А Филиппо даже постоять за себя не в состоянии, вот и отмалчивается.

— Этот Беррино всегда слишком много о себе воображал.

— Вот именно. А Роберта и Марта, они же друг друга ненавидят! Не говоря уже о Ренцо и Кьяре. После того происшествия они так и не помирились. Вдобавок Кьяру еще и Валентина бесит.

— Да вы там поубиваете друг друга, — ухмыляется мама.

Тут Паоле на мобильный приходит сообщение.

— Это папа. Скоро будет.

Девушка поднимается к себе в комнату, чтобы переодеться.

Стоя перед зеркалом в трусах и лифчике, она разглядывает себя со всех сторон. Паоле нравятся ее длинные вьющиеся каштановые волосы, большие глаза, ярко очерченные губы. А вот слишком накачанные, на ее взгляд, ноги она просто ненавидит. Девушка слегка выворачивает ступню. «Черт, ну что это такое, икры как у мужика…» Она надевает спортивный костюм, собирает футбольную сумку. Спустившись, на выходе сталкивается с мамой. Та протягивает ей шоколадку:

— Подкрепись между таймами.

Паола сует шоколадку в сумку, целует мать в щеку и выходит. У ворот останавливается автомобиль. Паола еще раз машет маме и, распахнув дверцу, садится в машину.

— Вот она, моя чемпионка!

За рулем ее отец. У него редкие волосы, аккуратная черная бородка с проседью, элегантный костюм. В общем, привлекательный мужчина, хоть и полноват. Машина резко трогается.

— Даже с мамой не поздоровался, — тут же хмурится Паола.

— Ну и что? Все равно вечером увидимся.

— Вы в последнее время странно себя ведете.

— В каком смысле странно?

— Не разговариваете, даже не смотрите друг на друга. Между вами словно черная кошка пробежала.

— У меня много работы, Паолина, приходится держать в голове кучу вещей, вот и все…

— Ночуешь часто не дома.

— Всегда так было. И в командировки надолго уезжал. С каких пор это стало проблемой?

— В последнее время это происходит все чаще. Ты вообще не появляешься дома.

— Да брось ты! Все совсем не так!

— Именно так. Вы с мамой расходитесь?

— Да что ты… Что ты себе придумала?

— А, значит, я во всем виновата? Вы только и делаете, что спорите, куда мне идти после выпуска! Мама хочет, чтобы я пошла в медицину, а ты о моей футбольной карьере мечтаешь…

— Ладно, мы иногда ссоримся, но кто не ссорится? У нас с мамой все хорошо, не волнуйся.

Отец ведет машину уверенно и непринужденно. Паола демонстративно замолкает и утыкается в телефон.

— Так что, Паолина, в этом году выйдем в плей-офф? Сегодня играй как играется и не слишком напрягайся, поняла? Не держи долго мяч, не стой на одном месте, хорошо? Эй, ты меня слушаешь?

— Да.

— Отложи этот чертов телефон и отвлекись на секунду. Давай! Сегодня чтобы выиграла!

Энрико водит дергано. Сильвия на переднем сиденье нервничает:

— Ты убить нас хочешь?

— Поверить не могу! Ты уезжаешь на целый месяц и говоришь мне об этом в последний момент?

— Я же сказала, что еще не решила.

— Может, я буду к тебе приезжать?

— На ретрит к моим одноклассникам? Никому навещать нельзя, даже родителям. Что обо мне подумают, если ты туда припрешься, а? И потом, мы можем созваниваться. Что не так?

— Но… Целый месяц не видеться?

— Чего ты боишься? Ревнуешь?

— Ревную, я?

— Осторожно!

Еще секунда, и Энрико сбил бы старушку на переходе. Оправившись от испуга, Сильвия снова вспоминает, как легко Эльпиди всех уговорил. Или почти всех. Прямо как сказочный крысолов из Гамельна. В этот день ему не удалось переубедить только Педро. После уроков на школьной парковке Сильвию, к ее огромному удивлению, поджидал Энрико. Ей нравится, что парень забирает ее на машине. Ему двадцать пять, и он, как настоящий мужчина, уже ездит за рулем автомобиля, а не на мопеде, как большинство мальчишек из школы.

— Он рассказал нам про миф о пещере.

— Кто?

— Эльпиди, пока уговаривал…

— О какой такой пещере?

— Платон в своем сочинении «Государство» рассказывает об узниках, которые с самого рождения сидят, закованные, в пещере и видят только стену перед собой. Ничего другого они в жизни не видели и думают, что люди, животные и вещи, которые на ней появляются, — настоящие, хотя на самом деле это лишь тени предметов за их спинами, подсвеченных огромным костром.

— Куча придурков, в общем…

— Да, вроде того. Но потом Платон рассказывает, что один из узников освобождается от оков и оборачивается. Вдруг он видит предметы, которые находятся у него за спиной, но не узнает их очертаний, а когда смотрит в сторону выхода, его ослепляет солнечный свет. Выйдя из пещеры, он привыкает к свету луны, а потом и к солнцу, и только тогда наконец видит вещи в их настоящем обличии. И понимает: все, что сидящие в пещере считают реальностью, на самом деле иллюзия.

— И что он станет делать дальше?

— Если верить Платону, вернется обратно.

— К остальным придуркам?

— Именно, чтобы рассказать им о том, что узнал. И освободить их.

— Лучше бы оставил этих дебилов там разлагаться!

— Не лучше, если предположить, что это и есть Платон, а та кучка придурков, как ты их назвал, — это ты, я и все, кто так ничего и не понял ни о нашей жизни, ни о мире вообще.

Энрико с подозрением косится на Сильвию:

— Какую чушь вам в школе впаривают!

В кухне на холодильнике висит записка от мамы Сильвии:

«Я испекла пирог. Кушай на здоровье!

Целую, мама».

Сильвия недовольно морщится.

— Что такое? Не хочешь пирог? — спрашивает Энрико.

Сильвия качает головой:

— Ешь сам, если хочешь.

Энрико второй раз говорить не нужно. Он открывает холодильник, достает алюминиевый лоток, вываливает содержимое в тарелку и ставит в микроволновку:

— Обожаю пироги твоей мамы!

У Энрико, которого за пристальный, почти придурковатый взгляд прозвали Карасем, уже слюнки текут. Он садится за стол с дымящейся тарелкой и принимается за еду.

— Я-то думала, ты забрал меня, чтобы вместе где-нибудь пообедать…

Энрико перестает жевать и немигающими рыбьими глазами таращится на Сильвию. «Боже, что я еще забыл?»

— Не помнишь! — не спрашивает, а скорее с огорчением утверждает Сильвия.

— Сегодня точно не наша годовщина… — Энрико тянет время, но по потерянному выражению его лица совершенно ясно: он не имеет ни малейшего понятия, о чем говорит Сильвия.

— Сегодня три года с нашего первого поцелуя!

— А, точно!

— Помнишь, где это случилось?

— На вечеринке… Блин, не помню, у кого именно…

— Может, ты хоть помнишь, во что я была одета?

Полный провал в памяти. А тут еще и пирог остывает.

— Слушай, Сильвия, честно говоря, я не знал, что мы и это должны отмечать…

— Раз уж на то пошло, никто никому ничего не должен, — все сильнее раздражается Сильвия.

— Обычно пары отмечают годовщину отношений.

— Но ведь чем больше поводов, тем лучше…

Ничего не поделаешь. Сегодня у Сильвии один из этих дней. Энрико встает из-за стола и обнимает ее.

— Послушай, ладно, я козел, признаю. Но знала бы ты, что у меня с утра на работе творилось! Отец по делам совсем загонял. Пришлось решать кучу проблем, и про наш поцелуй я совершенно забыл. Скоро еще клиенты из Китая приедут… Отец сказал, мне тоже нужно быть. Голова сейчас другим забита, правда.

Энрико подходит и легко целует Сильвию в губы, надеясь таким образом разрешить конфликт. Девушка горько улыбается.

Энрико смотрит на нее остекленевшим взглядом:

— Ну, что такое?

— Ничего.

Энрико давно понял, что эти ее «ничего» — тайна за семью печатями, и даже не стал гадать, что Сильвия имела в виду.

— Слушай, раз твоя мама на работе… Если хочешь, можем отпраздновать в твоей комнате…

— Разве тебе не нужно возвращаться к китайцам?

— Десять минут у меня есть.

— Десять минут? Тогда погоди, надо поговорить.

— О чем?

— О нас.

— О чем «о нас»?

Сильвия молчит и задумчиво смотрит на него.

— Ты меня любишь?

— Разумеется.

Сильвию так и подмывает сказать, что в мире ничего само собой не разумеется и что любой девушке хочется иногда услышать «я тебя люблю» вместо «разумеется» и «раз уж твоей мамы нет, можем пойти к тебе и десять минут потрахаться».

— Что ты хочешь этим сказать?

Конец ознакомительного фрагмента.