Взрыв. Прошлое. Настоящее. Будущее.

Андреа Рэй

«Взрыв» – первая часть трилогии, повествующей о Изабель Уотерс, живущей в мире, который погряз в жестокости. В нем каждый сам за себя. Она сражается за свою жизнь и свободу, пытаясь выкроить время для младшего брата и друзей между многочисленным передрягами. Изабель оказывается втянутой в войну, которую старалась избежать, и теперь ей нужно решить, на чьей она стороне. Неожиданно всплывающие факты дают понять, что ее роль далеко не последняя, вот только справится ли она с ней?

Глава 3

Я бегу и бегу, даже не пытаясь перестать, потому что знаю, что это бесполезно. Понимаю, что сплю, но проснуться не могу, мне в любом случае придется досмотреть сон до самого конца. Вокруг тянутся стены лабиринта из живой изгороди, настолько узкие, что, если вытянуть руки, то можно их коснуться, и снова невыносимо темно, а свет бьет только из центра лабиринта. Сон повторяется раз за разом, поэтому я знаю, что всего через три поворота буду на месте, а единственное, что неизвестно, так это кто будет умирать на этот раз: мама, папа или Джон.

Я поворачиваю, и становится светлее, но облегчение исчезает, потому что тут же раздаются крики. Я поворачиваюсь кругом, пытаясь понять, откуда раздается звук, но, кажется, что кричит сама изгородь, потом ноги несут меня по ненавистному маршруту, и я выхожу к центру, где на плоском камне навзничь лежит Сэм. Весь в крови, с ранами по всей груди, которую видно сквозь разодранную футболку. И, к моему изумлению, уже мертвый.

Я не бросаюсь к нему, просто жду пробуждения, но оно не приходит. Мне кажется, что проходит вечность, а я все стою и жду, но потом неизвестно откуда появляется ветер и приносит запах крови Сэма. Меня пугает неизвестность, и я стою, боясь пошевелиться, но ничего не происходит, лишь ветер дует мне в лицо, а металлический запах крови вызывает тошноту.

Я делаю глубокий вдох и заставляю себя сделать шаг, в мгновенье ока оказываясь рядом с ним, преодолев расстояние, как можно только во сне.

Я стою прямо над Сэмом, у головы, и вижу его открытые глаза. Ореховые с зелеными прожилками, прямо как в жизни, но мертвые. Я кричу и, наконец, просыпаюсь.

Остаток ночи я провожу без сна, от безделья считая звезды, а потом проваливаюсь в воспоминания о нашей с Сэмом первой встрече.

Прошел почти год с того момента, как я ушла из дядиного дома и жила, где придется, случалось, и под открытым небом. В тот вечер я искала, где переночевать, потому что женщину, у которой я остановилась, убили, но сложилось так, что мне пришлось удирать от какого-то мужика, даже не зная, что ему от меня нужно.

Я пробежала пару кварталов, сумка с вещами больно била меня по бедрам, а он все следовал за мной. Я никогда раньше не была в этом районе, да и в любом случае, было темно, и я была напугана, поэтому не заметила, как забежала на улицу, заканчивающуюся тупиком. Больше бежать было некуда.

Мне было четырнадцать, контролировать свою силу я не научилась, да и страх мешал, а мужик был и вправду страшный. Я знала, что не смогу защититься. Концентрации не было ровным счетом никакой, а сердце колотилось так, словно хотело выпрыгнуть из груди. Я прижалась к стене, насколько было возможно, стараясь спрятаться в тень, и увидела этого мужчину снова. Он ухмылялся, надвигаясь на меня.

Я попыталась выбросить волну, но она срикошетила в небо, а мужчина уже сделал два медленных, почти ленивых шага ко мне, когда он выпрыгнул из темноты, и, не сказав ни слова, встал прямо передо мной. Я не видела его лица, он стоял спиной, загораживая меня, но мне все равно было страшно. Что может сделать этот мальчишка? Он едва старше меня. Тем временем, мужчина подходил все ближе и когда он замахнулся на Сэма, тот перехватил руку мужчины и скрутил ее так, что раздался треск ломающихся костей.

Мужчина закричал. Сэм все так же держал его, пока он осыпал его проклятьями и руганью, не сказал ни слова, когда тот начал умолять его отпустить, а только сильнее сжал запястье, и, когда мужчина закричал пронзительнее и громче, чем прежде, отпустил, и он сразу же убежал. А Сэм, повернувшись ко мне, стал медленно подходить, наверное, боясь напугать меня.

Первыми я заметила его глаза. Я до сих пор не знаю, как умудрилась разглядеть зеленые прожилки и ореховый цвет в темноте проулка, ведь именно глаза заставили меня довериться ему. Огромные, честные и полные тоски.

Так же молча, он взял меня за руку и потянул за собой. Я не помню, как мы шли к нему домой, но вскоре мы оказались в маленькой комнате, где близко друг к другу стояли кровать, круглый стол, три разномастных стула, шкаф и старая плита. Он поставил чайник и только тогда повернулся ко мне.

— Ты в порядке? — будучи не в состоянии ответить, я просто кивнула. — Можешь положить его, теперь ты в безопасности.

На моем лице наверняка отразилось недоумение, потому что он подошел ко мне и, разжав мои пальцы, высвободил нож, который я вытащила из-за пояса, когда поняла, что мужик следует за мной, а потом посадил на один из стульев. Коротко свистнул чайник, тогда Сэм заварил две чашки чая и достал тарелку с немного подгоревшим печеньем. Он протянул мне кружку, и я вцепилась в нее обеими руками, вдыхая чем-то до боли знакомый запах.

— Кстати, я Сэм.

— Изабель, — хрипло ответила я.

— Красивое имя. — улыбнулся он.

— Спасибо, — выдохнула я и быстро добавила дрогнувшим голосом. — за то, что спас меня.

— Да без проблем. — не переставая улыбаться, ответил он. — А как ты туда попала?

Я пожала плечами:

— Искала, где переночевать.

— Можешь остаться тут, если хочешь. — предложил Сэм.

— Спасибо, мне бы пригодилась помощь.

— Кровать твоя.

— А ты?

— Не беспокойся. Мне хватит места на полу.

Я сделала глоток из чашки и улыбнулась, вспомнив, почему запах казался таким знакомым: мама делала чай с мятой, когда я была маленькой и, раскапризничавшись, плакала до посинения.

Так и закончился день, когда мы стали друзьями.

С рассветом все просыпаются и забираются в большой хауберд. Шэрон оказывается миниатюрной женщиной с рыжеватыми волосами, хотя, может, она младше, но ее лицо испещрено морщинами. Когда Мишель поднимается на борт, я понимаю, почему Элис описала его одним-единственным словом: «безопасность». Широкие плечи, короткие песочные волосы, светло-карие глаза и что-то в его выражении лица заставляющее сразу ему верить. Они с Итоном пожимают друг другу руки, потом он садится напротив меня и ухмыляется:

— В первый бой, а?

— Первый? — снисходительно переспрашиваю я.

— Ууу, большая девочка.

В ответ я только смеюсь и пожимаю плечами. Шэрон садиться рядом с Мишелем и спрашивает у него:

— У тебя было задание или как?

— Нет, я работал. — отзывается он. — Ну, знаешь, спасал мир и все такое.

— А кем ты работаешь? — спрашиваю я.

— Щитом в Лигнуме. На этот раз повезло, попалась маленькая добрая девочка.

Понятия не имею, где этот Лигнум, но суть ясна, он телохранитель для богатых особ. Не так уж и плохо.

Последним на борт поднимается Сэм, а свободное место осталось одно — рядом со мной. Либо все сговорились, либо у меня паранойя, причем, скорее, второе.

Итон еще раз прогоняет наш план, желая удостовериться, что мы всё запомнили. Шэрон, Сэм и я проникнем в замок с восточного входа, даже не входа, а лазейки, Итон будет следить за нами и, при необходимости, отправит подмогу, а Мишель все это время будет защищать нас. Остаток пути я нервно тереблю медальон и думаю о том, сколько лет старательно играла в прятки и вот она я, сама лезу, куда не надо. Молодец, Изабель! Впрочем, логикой и здравым смыслом я не отличалась никогда.

Двигатели утихают, мы садимся, и Сэм первым вскакивает на ноги, а следом выпрыгиваем мы с Шэрон и направляемся к бреши в воротах. На прощанье Мишель напоминает, что может защищать нас, только когда мы держимся вместе, и, хотя это известие меня не радует, перспектива действовать успокаивает.

Мы петляем по пустым коридорам, а я просто следую за Шэрон, потому что замок напоминает настоящий лабиринт. Пару раз из-за поворотов раздаются голоса, и Шэрон приходится резко поменять направление, чтобы нас никто не заметил, но в итоге все равно появляется нужный нам бледно-желтый коридор.

— Минута, и мы на месте. — шепчет Шэрон.

— Отлично. — отзываюсь я.

Шэрон останавливается, желая на всякий случай свериться с картой, а я сворачиваю за угол, и прямо передо мной появляются двое мужчин. Я даже не успеваю отреагировать, когда кулак правого врезается в мою скулу, и отлетаю назад, врезавшись в Сэма, и пытаюсь выбраться из его рук, а в итоге отскакиваю и шиплю:

— Да что с тобой не так?

Сэм ошарашено пялится на меня, и тут Шэрон взвизгивает:

— Ребята!

Глянув через плечо, я посылаю волну в дальнего мужчину, и его швыряет о стену. Он неплохо припечатывается головой и оседает на пол, а Сэм, ринувшись вперед, нокаутирует другого.

— Спасибо. — выдыхает она.

— Какого черта щит не работает? — шепчу я, хотя шума мы уже подняли достаточно.

— Не знаю. Ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает Шэрон.

— Ерунда, отлично. Давайте найдем всех и уберемся отсюда. — отмахиваюсь я.

Мы быстро проходим коридор и открываем дверь, за которой, по словам Гаррисона, держат пленных, и в комнате действительно оказывается полно людей. Единственной проблемой является то, что это вэрумы.

Большинство стоят к нам спиной у какой-то грифельной доски и все одеты в зеленую форму. Потом они все, как один, поворачиваются и замирают с одинаково глупым выражением на лицах, а Шэрон вскрикивает, увидев их из-за наших с Сэмом спин, и все приходят в движение, как будто именно это и становится сигналом к действию.

Сэм начинает размахивать кулаками, ни в кого толком не целясь, но это ему и не нужно, ведь нас окружили так, что невозможно сделать шаг, ни на кого не наткнувшись. Я собираюсь с силами и начинаю отшвыривать тех, кто кидается ко мне, но они слишком близко и волна просто не успевает набрать силу. Мы ничего не можем поделать, когда они окружают нас, при этом отделив друг от друга.

Краем глаза я замечаю дверь, за которой, наверное, и держат пленников, но понимаю, что нам туда не добраться, а повернувшись, вижу, как один мужчина замахивается на Шэрон и, кто-то обхватывает меня сзади, обездвижив руки, воспользовавшись тем, что я отвлеклась. Ругнувшись, я безрезультатно пытаюсь сбросить его с себя, но он слишком тяжелый. Лягаясь, стараюсь наступить ему на ноги, но он сам меня отпускает, и я, по инерции продолжая двигаться, кое-как остаюсь на ногах.

Оглядываюсь и вижу, как Сэм бьет другого солдата по голове, а они отступают, словно признавая поражение, и, хотя это кажется мне странным, времени на раздумья нет. Я бросаюсь к Шэрон, которая шипит от боли, и замечаю у нее в руке нож, всаженный чуть выше локтя. Подняв на меня глаза, она стонет:

— Обернись.

Я вспоминаю про копье, но знаю, что не успею его выхватить и бью кого-то с разворота локтем в нос. Нам нужно выбираться отсюда, и Шэрон — наш единственный шанс. Выхватив копье, я описываю им круг в воздухе вокруг нас, стараясь держать вэрумов на расстоянии, но они даже не приближаются, а Сэм проходит через них к нам, и несмотря на все попытки, они не могут к нему прикоснуться. Мишель! Он восстановил барьер.

Концентрация адреналина в крови уменьшается, мое тело решило, что все кончено, а оно редко ошибается, и я беру Шэрон за раненую руку, едва касаясь ее ладони, стараясь не сделать ей больнее, а она протягивает вторую Сэму и, превозмогая боль, сжимает мою руку крепче. Дыхание Шэрон становиться ровнее, а у меня перед глазами вспыхивает лицо Силен. Мы не смогли вытащить их.

Внезапно чья-то рука грубо хватает меня за локоть и дергает, глаза Шэрон распахиваются, но сил в раненой руке недостаточно, чтобы удержать меня. Страх провоцирует новый выброс адреналина, когда я вижу, как они растворяются в воздухе и, не сдерживаясь, выбрасываю круговую волну, расшвыривая всех вокруг: людей и мебель отбрасывает к стенам, а с потолка сыпется штукатурка.

— Ну, давайте! — кричу я.

В дверном проеме появляется мужчина лет тридцати, оглядывает меня и повалившихся друг на друга солдат, затем снова переводит на меня взгляд и чем пристальнее он на меня смотрит, тем медленнее текут мысли, а всего через несколько мгновений перед глазами темнеет, и я даже не понимаю, почему вдруг оказываюсь на полу.