Воришка снов

Андрей Андреевич Дёмин, 2021

Дрим-сталкеры – необычные люди на службе Правительства, способные проникать в чужие сны, подстраивая жертвам опасные, зачастую, смертельные ловушки. Но что, если в западню попадет сам охотник? Столкнувшись с неизвестным, глава наемных убийц вступает в борьбу с человеком, называющим себя воришкой снов. Готова ли женщина, на протяжении одиннадцати лет убивавшая по указке сверху, столкнуться с хаосом, постепенно проникающим в её жизнь? Как долго можно испытывать на прочность собственную совесть, и на что способно чувство вины? Читайте, и помните: сны – не только наша территория.

Глава 1

Ночной клинок

Мое бесконечно долгое пробуждение началось с убийства.

Ничто светлое не строится на крови.

Здравствуй, Уля. Если ты читаешь эти строчки, значит, мой дар передался тебе. Вероятно, Контора уже давно связалась с тобой и предложила работу, но если нет — то расскажу тебе о том, что ты видишь сейчас.

Ты уже поняла, что можешь управлять и своими снами, и снами других людей. Это очень редкий дар, часто он не переходит по наследству, но я почему-то уверена, что ты будешь похожа на меня во всем. Почти во всем.

Таких людей, как мы, называют по-разному: сноходцы, сновидцы, осознанцы, странники. Но официально — дрим-сталкеры. Люди, проникающие в мир сновидений. Секретные агенты Правительства, подчиняющиеся только министру обороны и лично Президенту. Надеюсь, что и после меня так будет, потому что иначе мир окажется в полнейшем хаосе.

Многие знают о феномене осознанных снов — человек понимает, что спит, и учится управлять собственным сном, приобретая таким образом статус бога — но лишь в своей голове. Этому, в общем-то, может научиться любой, приложив усилия. Но никто, кроме дрим-сталкеров не умеет проникать во сны других людей. Мы — художники сновидений, рисующие кистью воображения на полотнах чужих душ.

В детстве, да и потом, лет до двадцати, я мечтала написать книгу. И, раз уж у меня теперь полно времени — буду рассказывать историю красочно. Рассказ разделю на главы, потому что слабо помню, в какие даты происходили конкретные события. Опишу все возможности по-настоящему сильного сталкера, и все опасности, которые могут подстерегать его в реальности и снах. И, разумеется, расскажу все о себе. Уверена, вокруг меня нагородят столько лжи, что ты совсем не будешь знать собственную маму. Я не могу этого допустить.

***

Итак, все началось весною. В марте. Извини, числа не назову, на даты у меня память отвратительная. Это была первая неделя марта, точно тебе говорю, снег еще не сошел. Я взяла под командование оперативную группу из четырех опытных ребят — и отправилась на задание в сон американского банкира Брендона Колфилда. Его требовалось устранить.

Ты, наверное знаешь, что если дрим-сталкер убивает человека внутри сна, то жертва умирает и в реальности. У нее просто останавливается сердце. И даже когда умирает здоровый, двадцатилетний юноша — все равно никто не сможет доказать насильственную смерть. Но нас стараются отправлять к важным людям за тридцать, к хроникам и прочим болезным, чтобы всё выглядело максимально естественно.

У каждого человека разные сны, и чтобы попасть в сознание определенной жертвы, сталкеры проводят часы за изучением ее привычек, мировоззрения, биографии. А потом мы еще несколько ночей налаживаем контакт, проникая в сон постепенно, чтобы не спугнуть, чтобы законсервировать мир подсознания, сделать его надежной тюрьмой. Человек удивляется, что несколько дней подряд видит одинаковые сны, но не понимает, что попадает в нашу ловушку.

Так я оказалась на улице средневековой Венеции. Любил этот незадачливый банкир Венецию эпохи Возрождения, что ж поделать. Пришлось подстраиваться.

Свернув в слабо освещенный переулок, я легко взмыла в воздух. Понимая, что законы физики вокруг — лишь сон, управлять ими проще простого. В чужом сознании делать это гораздо сложнее, важно умение удерживать себя во сне, вера в собственную силу, в свою методику работы. И чем проще дрим-сталкер использует способности во сне, чем шире спектр возможностей — тем он сильнее, ценнее, и тем более высокую должность он займет в нашем НИИ.

Не знаю, помнишь ли ты, но уверена, что они постараются поскорее забыть и стереть информацию о том, что я была главой Конторы. Профессор нейробиологии, Светлана Владимировна Сокол. Знаешь, что скрывалось за этой должностью? Давай расскажу.

Я открыла для себя осознанные сны в 12 лет. Это были десятые годы двадцать первого века, и в России тогда только зарождался институт исследования феномена дрим-сталкеров. НИИ нейробиологии и нейропсихологии отметил свой десятый «день рождения». Меня заметили не сразу, да тогда и не забирали на обучение подростков. Контора (так мы между собой зовем наш институт) вышла на меня незадолго до выпускного бала. Предложили высокооплачиваемую работу, пообещали быстрый карьерный рост, пели про помощь государству, науке, человечеству в целом. Вся идеологическая пурга тогда пролетела мимо ушей — главное, что мою способность заметили и предложили поле для реализации. Талант не может сидеть без дела, и самое большое удовольствие — его применение.

Работала я с упоением — и вера, и сила воображения вынесли меня на самый верх Конторы. Теперь я заведовала всем, что составляло НИИ. Мои полномочия ограничивали только Президент и Министр обороны России. Но это не мешало мне с удовольствием принимать участие в некоторых особенно важных и трудных операциях. Вот как сейчас.

Приземлившись на крыше, я бесшумно побежала вперед, перепрыгивая на соседние дома, приближаясь к замку, возвышавшемуся над городом. Там и был банкир. Остальные агенты приближались с других концов города. Мы не были уверены, что все сможем пройти, многие из сильных мира сего, разумеется, уже узнали о дрим-сталкерах — и разработали методы противодействия. Например, удлинение отдельных участков пространства во сне, обучение спрайтов и прочие неприятные вещи. Телепортироваться вот прямо в замок мне уже не удалось, а значит, Колфилд подготовился.

Я решила не привлекать внимания спрайтов внизу — и поэтому не летела, а просто быстро и бесшумно бежала по крышам. Кстати, Уль, забыла рассказать о том, кто же такие спрайты, на случай если мой дар обошел тебя стороной.

Спрайты — это куклы, созданные подсознанием человека, чтобы наполнить мир снов. Они не имеют души, не имеют свободы воли — но действуют так, как желает подсознание хозяина. Спрайты — это главная линия обороны нашей цели. Они не опасны, пока их не становится уж очень много. Дело в том, что сколько их не убивай, подсознание будет порождать все новые и новые куклы.

Цвета вокруг были приглушенные, с оттенком серого. Это — отличительная черта любого сна, индикатор, который помогает не спутать его с реальностью. Запахов почти не чувствовалось — очевидно, банкир не слишком искушен в создании. Запахи и тактильные ощущения — самые сложные из ощущений, на то, чтобы научиться их строить, у меня ушло более двух лет. Многие сталкеры до сих пор путаются.

За несколько домов до крепостной стены я решила спуститься. Мост через ров подняли — значит хозяин ждал нападения. Или просто параноик. В личном деле говорилось, что Колфилд очень осторожный и подозрительный человек.

Я неспешно подошла к краю крепостного рва. Спрайты на дозорных башнях меня точно уже заметили, но впускать не спешили. Ну, не хотите — как хотите. Легкий толчок — и я взмыла в воздух, полы плаща эффектно захлопали на ветру. Все-таки классно одевались венецианские наемники — сапожки, кожаные доспехи, куча всяких симпатичных пряжек, нашивок и прочей красоты. Почему-то вспомнилась старая компьютерная игра, в которую я любила резаться в детстве. Что-то там о наемных убийцах.

Я не летела — предпочитаю высоко и далеко прыгать, ощущения интереснее. Спрайты высыпали на стены. Один, четыре, восемь… Всего их оказалось двадцать три. Я все еще падала на стену, когда воины, облаченные в стальные латы, выхватили вполне современные автоматы и пистолеты.

Ну кто же так грубо работает? Я мягко приземлилась, отгородившись от пуль непробиваемой стеной воздуха. Когда понимаешь, что пули — лишь плод твоего воображения и воображения твоей жертвы, отразить их не сложнее, чем тополиный пух.

Осознав, что пули меня не берут, солдаты дружно побросали оружие на пол и схватились за мечи. Да уж, это будет легче, чем я думала. А уверяли, что без моего участия сюда никак не пробиться.

Заведя руку к затылку, я вытащила из волос любимую заколку — витиеватую палочку из чистого золота 21 сантиметра длиною. Этот талисман помогал в обоих мирах, но лишь здесь, «на глубине», он обретал подлинную силу. Сосредоточив внимание на заколке, я пронаблюдала за тем, как она вытягивается и заостряется, превращаясь в смертоносную шпагу. Перехватив рукоять поудобнее, я влетела в строй, сбросив со стены сразу четверых солдат. Остальные попытались меня достать — но лишь послужили ступенями для разбега. Я оттолкнулась от сжатого кулака одного стражника, перепрыгнула на плечо второму, перелетела через других — и оказалась на свободном участке стены. Краем глаза успела заметить, как несколько солдат опускают мост — ко рву стекалась толпа из города. Вот, о чем я говорила — куклы собрались защитить хозяина. Если их сейчас впустят, меня попросту растопчут. А если дрим-сталкер погибает в чужом сне — он уже никогда не проснется.

«Где же остальные, неужели только я пробилась?»

Размышлять было некогда — и я спрыгнула со стены, прямо на головы к постовым. Пара росчерков шпагой — и болванчики повалились к ногам. Слишком все легко получается!

На то, чтобы поднять мост обратно, понадобилось несколько секунд. Я в одиночку закрутила цепь — сил хватало. Швырнув в спускавшихся со стены спрайтов небольшой огненный шар, я побежала внутрь замка.

Здесь было столько комнат, что я сразу заблудилась. В большинстве из них находилась только прислуга, иногда попадались охранники. Разумеется, никто не мог меня остановить. М-да, скудная у нашего банкира фантазия. Судя по растущему размеру комнат, заполнению пространства золотом и дорогими безделицами, приближался тронный зал.

Наконец, распахнув шикарные двери из красного дерева, я нашла то, что искала.

Здесь было всего лишь три стены — четвертая плавно перетекала в балкон, с которого открывался поистине великолепный вид на закат, разливавшийся по водам венецианских каналов. На балконе, в кресле-качалке удобно расположился Колфилд. Путь к нему преграждали четверо стражников в легкой броне.

— Я все равно до тебя доберусь!

Банкир ухмыльнулся и приглашающе повел рукой.

— Попробуй. Я только что весь город отключил ради этой четверки красавцев. Они тебя по стенке размажут.

Говорил он, кстати, на венгерском. Первым делом каждый из сталкеров во сне учит более ста самых распространенных в мире языков. Так это получается гораздо быстрее и эффективнее.

Я шагнула вперед, поигрывая шпагой-заколкой. У каждого дрим-сталкера со временем формируется свой «рабочий инструмент» — талисман, фокусирующий намерение. Сражаться заколкой мне нравилось.

Четверо воинов шагнули ко мне — и пляска смерти началась. Их мечи, узкие и легкие, летали вокруг, а я отводила клинки, ища малейшую брешь в защите противников. Наконец, один слишком открылся — и шпага нашла его шею. Осталось трое — но они теперь двигались быстрее и точнее, наглядно доказывая простое правило: чем меньше спрайтов, тем они опаснее.

Один из мечей слегка зацепил по плечу, а от следующего выпада я едва успела увернуться. Вот теперь верю, что без меня тут не справились. Банкир-то неплохо подкован, только вот силы нерационально распределил поначалу.

Пропустив мимо себя очередной удар, я рванулась вперед — и насадила-таки еще одного воина на шпагу. И сразу поняла, что не успеваю уйти от двух одновременно летящих в меня клинков.

Я проиграла. Меня одолели всего лишь спрайты. Я не могла их отбросить, не могла заблокировать, ничего не могла. Банкир переиграл меня на своем поле. Его спрайты оказались не просто куклами-болванчиками, а кусками воли, сплавленной в машины для убийства. А против веры и воли может выстоять только вера и воля. Но я не могла убедить себя, что способна пережить два ледяных куска металла под ребра, так что просто прикрыла глаза.

И ничего не произошло. Рядом вдруг раздались два глухих удара. Зазвенела сталь упавших мечей.

«Наши… Добрались-таки!»

Не веря счастью, я открыла глаза и посмотрела на спасителя.

Он был высок. На плечи мужчина набросил черный плащ с капюшоном, расстегнутый на груди, и я увидела легкую черную рубашку, с разбросанными на ней алыми пятнами. Серо-голубые джинсы переходили в черные берцы, подбитые серебром. Подошву ботинка я рассмотрела потому, что незнакомец поставил его на голову поверженного спрайта.

Вопросы так и рвались наружу, но цель — прежде всего. Я повернулась к бледному, осунувшемуся Колфилду. Создать еще спрайтов он уже не мог — появление «черного плаща» сломило волю мужчины.

— Ты уж извини… — начала я.

Незнакомец шагнул вперед прежде, чем я успела что-нибудь понять. Шаг, неуловимое движение — и банкир сполз на пол, булькая перерезанным горлом. Я замерла, завороженно глядя на эмблему, изображенную на плаще убийцы. Серебряный ворон. Я видела раньше таких птиц!

Мужчина повернулся.

— Не справилась даже с этим жирным ублюдком.

Меня удивила злобная насмешка в его голосе. Будто я чем-то обидела этого человека. Будто бы он пришел и спас меня только для того, чтобы засмеяться в лицо.

— Кто ты? Зачем убил его?

— Меня зовут Макс, — мужчина слегка поклонился. — Я — вор. Воришка. Понимаешь?

— Не понимаю, — я покачала головой. — Из какого ты отделения? Почему вмешался и помог?

— Я не помог, — медленно, как неразумному ребенку, объяснил Макс. — Я украл это убийство. Я — воришка. И со временем ты поймешь, как много еще я могу украсть. А сейчас…

Меня словно парализовало. Я просто наблюдала, как неспешно приближается высокая, худая фигура в плаще. Шаг за шагом.

–…пора просыпаться! — и Макс с силой толкнул меня в грудь.

Проваливаясь в бесконечную глубину разрушенного пространства сна, я изо всех сил постаралась зафиксировать в памяти образ этого странного незнакомца.

«Он очень опасен».

Никогда еще я не была так права.