Ам Тракт. Меннониты при советской власти

Андрей Андрес, 2022

Данный сборник является продолжением материалов по селениям меннонитов Гансау, Кёппенталь, Линденау, Фрезенгейм, Гогендорф, Лизандергей, Орлов, Остенфельд, Медемталь и Валуевка – колония Ам Тракт в Заволжье. В сборник вошли документы и материалы, опубликованные разными авторами на русском языке в период с 1922 по 1927 гг. Именной список на январь 1922 года является ценнейшим материалом по генеалогии для тех, чьи предки жили в упомянутых селениях и в селении Ново-Привальное (Ной-Варенбург). Большой интерес представляет для потомков именной список Малышинского крестьянского сельскохозяйственного кооперативного товарищества за 1925 год, входившего во Всероссийское меннонитское сельскохозяйственное общество. Сборник будет интересен потомкам меннонитов, переселившимся в Российскую Империю, и всем, кто интересуется историей меннонитов и российских немцев, а также историей первых лет советского государства.

Меннониты Кёппентальского района Области Немцев Поволжья (Зюрюкин В.Е., 1923 год)

Труженикам земли — крестьянам и агрономам юго-востока этот свой скромный труд посвящает автор.⁵

Предисловие

Меннониты Кёппентальского района, бывшей Малышинской волости, прежнего Новоузенского уезда, интересовали автора уже давно. Но вплотную к изучению «быта и экономического состояния их» ему удалось приступить лишь в 1920 году. Тогда Советом Саратовского Института Народного Хозяйства автору поручено было провести работу по изучению «Меннонитов Кёппентальского района в бытовом и хозяйственном отношениях». Однако, гражданская война, захватившая тогда Заволжье, а затем небывалый голод в нём мешали работе местного обследования интересующего района и вынуждали с ней терпеливо ждать более благоприятного момента. Отсутствие материальных средств на работу тоже не оставалось без своего влияния на то. И лишь в 1922 г., когда всё утихло и в закромах населения оказался хлеб, и когда Обземуправление Области Немцев Поволжья дало некоторую материальную помощь на дообследование и разработку материалов о меннонитах, автору, наконец, удалось довести работу до конца. Обземуправлению же она обязана и появлением своим в свет.

Для неё использованы были печатные материалы о меннонитах, вышедшие отдельными изданиями или в журналах за время с 1854 года на русском и немецком языках; затем сырые материалы сельскохозяйственных переписей, а также и материалы специального обследования экономического состояния Немкоммуны на 1 января 1922 г.; разного рода материалы архива бывшего Малышинского Волостного Правления, ныне Кёппентальского райсовета, отчёты и многие другие материалы местных кооперативных организаций, записи хозяев о посевах, сборах хлебов и проч. за доброе полустолетие и, наконец, опрос меннонитского населения. Автор, однако, сожалеет, что ему не удалось использовать некоторые сырые материалы, погибшие в Самаре во время гражданской войны. Но всё же и без них, по его мнению, с вполне достаточной ясностью и очевидной убедительностью выяснилось не только «бытовое и экономическое состояние меннонитов, но и те факторы, которые позволили им в этом «крае без будущего» подняться на значительную высоту культурного уровня и материального благополучия, о каковом лишь мечтает наш крестьянин.

Весь пройденный меннонитами интересующего нас района путь, все их «хозяйственные искания» и достижения являются не только интересными, но и во многом поучительными для землероба и вообще работника на земле, особенно на нашем юго-востоке.

Нельзя при этом не пожалеть, что благодаря крайней спешности печатания «Меннониты Кёппентальского района», по техническим условиям пришлось диаграммы и фотографические снимки из текста вынести в «Приложение», помещая их в нём с сокращением прежней нумерации. Это, конечно, создаёт некоторое неудобство при чтении, и ослабляет яркость впечатления. Замечу также, что по тем же техническим условиям книга эта выходит без авторской корректуры.

В заключение остаётся выразить глубокую признательность Совету Института Народного Хозяйства в лице бывшего его ректора Л.Н. Юровского и профессоров: А.А. Рыбникова, И.Н. Богословского и др., Правлению Общества Археологии, Истории и Этнографии в лице его председателя С.Н. Чернова, Президиуму Обземуправления Обл. Нем. Поволжья в лице А.М. Фукса и др. организациям за содействие в работе.

Не могу здесь не выразить особой признательности агроному П.И. Шлегелю, своими указаниями и советами оказавшему громадную услугу делу издания «Меннонитов», а также поблагодарить заведующего библиотекой Сар. Ин. Нар. Хоз. С.Д. Соколова и П.И. Зиннера за содействие в собирании литературы по изучаемому вопросу, и, наконец, самих меннонитов Кёппентальского района за их радушный приём с обследованием и за всяческое их содействие в собирании мною материалов о их быте, хозяйственном строе, «исканиях» и проч., позволивших написать о них предлагаемую читателю книгу «Меннониты Кёппентальского района Области Немцев Поволжья в бытовом и хозяйственном отношениях».

1923 г. 13—VIII. Саратов. Автор.

I. Вместо введения

Анабаптизм. «Мятежный» анабаптизм. Фома Мюнцер, Мельхиор Гофман, Ян Маттиссен и Иоганн Лейденский. Мюнстерская катастрофа. Реакция в воинственном анабаптизме. Менно Симонс — основатель секты меннонитов. Сущность учения меннонитов. Гонения на меннонитов в Голландии и расселение их в разные страны. Причины выселения меннонитов в Россию из Данцигского района.

Религиозная секта меннонитов является одной из ветвей анабаптизма, этого значительного религиозного движения в Западной Европе, возникшего и развивающегося одновременно с реформационным движением в первой половине XVI столетия.

Появление анабаптизма относят к 1520 году и притом одновременно и совершенно независимо в Германии (Саксонии и Тюрингии) и Швейцарии. В той и другой из названных стран он имел общие основы, но отличался в оттенках.

Основной причиной, породившей его, было недовольство римско-католической церковью с её обрядами, таинствами, преданьями и бесчисленными поборами; а затем, правда, вскоре же по появлении анабаптизма, обнаружилось и полное расхождение его с новой государственной церковью, организуемой Цвингли и Лютером.

Зависимость церкви от «князей мира сего» и вообще от государственной власти, анабаптисты считали совершенно несовместимой с учением Христа и не приемлемой для его последователей, истинных христиан.

Они не считали также возможным добиться спасения одной верой, как учил Лютер. Вера без дел, по учению Христа, без «следования по стопам его», мертва и не приведёт к спасению. Для последнего необходимы добрые дела, необходимо устроение своей жизни согласно «Новому Завету», а ещё лучше по подобию первых христиан, с отрицанием частной собственности и признанием имущества всех членов секты общим. Затем, они придавали большое значение «внутренним откровениям», ставившиеся ими выше священного писания, «внешнего откровения», даже и Нового Завета.

Отсюда вытекала большая роль пророчеств и пророков у них, а также почти полное отрицание внешних обрядов — икон, распятия и даже самой церкви.

Отсюда же вытекало у некоторых из сект и отрицание Троицы и божественного происхождения Христа, признаваемого лишь учителем.

В «причастии» они отрицают пресуществление «хлеба и вина» в тело и кровь Христа, а признают их лишь символами, напоминающими о страданиях и смерти его.

Брак с «иноверцем» считается ими «грешным». Крещение они признают лишь взрослых, сознательно и по «доброй воле» относящихся к нему лиц. Детское же крещение отрицают, считая его простым «купаньем в ванне», почему и вступающие в эту секту, несмотря на то, что они были крещены в детстве, подвергались новому крещению, «перекрещению». За это и секта анабаптистов получила название «перекрещенцев». Анабаптисты не признают присяги, суда, военной службы, войны.

К государству же относятся пассивно, повинуясь ему, хотя и считают его «не христианским». Однако, отдельные секты и в особенности в исключительные моменты доходили до «Отрицания» правительственной власти, активно выступая к ниспровержению её.

В первое время своего существования секта анабаптистов или «перекрещенцев» носила религиозный характер. Это имело место не только у швейцарцев, но и у «цвиккауских пророков» (в Саксонии), во главе с Николаем Шторх.

Значительный успех анабаптизма в Цвиккау вызвал преследование его последователей: заключение одних из них в тюрьму и высылки из города. Это не остановило цвиккауских пророков, которые повели более широкую пропаганду своего учения среди крестьянского населения, но уже включили в него и элементы социальные, которые, с течением времени, вместе с усугублением и ожесточением гонений, всё больше и больше усиливались в учении германских анабаптистов. С особенной яркостью, рельефностью и силой это нашло место в учении анабаптистов с момента активного выступления с проповедью Фомы Мюнцер. Этот последний уже выдвигал не только организацию «Общины святых», отрешённой от всего мирского, подобно швейцарским своим «братьям», но и коренное переустройство всего социального строя, который, как и при господствующей Римской церкви, так и при государственной реформаторской, продолжал держать трудящиеся классы населения в бесправии и материальной кабале у остальных господствующих классов. Мюнцер хотел основать на земле «царство равенства», «справедливости и братства», «царство божие для трудящихся и обременённых» и при том устроить его не за гробом, не в будущей жизни, а теперь и на этой грешной германской земле.

Естественно, что такая проповедь могла найти живой отклик в сердцах и душах угнетённого пролетариата и крестьянства, среди которого движение принимало с каждым днём всё более и более широкие размеры.

Но, с другой стороны, учение Мюнцера и его пророков-агитаторов не могло приветствоваться владетельным классом, правительственной властью и государственной церковью, интересы которых были в корне противоположны с той проповедью, почему правительство, вместе с князьями, епископами и самими реформаторами Цвингли и Лютером приняли все меры к подавлению анабаптизма. Это было не ново для него. Даже больше того. Фома Мюнцер с самого же начала своего выступления не только к этому был подготовлен, но и сам вёл самую активную деятельность по организации населения, вооружённой силой которого он и намеревался добиться поставленной цели. Анабаптизм таким образом превратился в руках его и его последователей в революционное движение, поставившее своей целью проведение социальной революции, положительные результаты которой и позволят осуществить полную религиозную свободу.

Ряд восстаний анабаптистов, развернувшихся в крестьянскую войну в Германии в 1525 году, однако, не привели к желанным результатам. Мюнцер и тысячи его последователей были убиты и казнены с самыми жестокими пытками. Но это, всё же, не убило движения. Оно, в изменённых формах, продолжало существовать и развиваться в стране и вместе с переселявшимися анабаптистами перебросилось в Нидерланды, Австрию, Моравию, Англию, Америку и др. страны, где и началось довольно успешно развиваться.

Правда, оно и после крестьянской войны не всегда сохраняло своё пассивное отношение к политической власти и подчинение ей, хотя основным характером его было отсутствие воинственности. «Пророк» Мельхиор Гофман, основатель секты анабаптизма в Голландии, воскресил «мятежный дух» Мюнцера. Он проповедовал близкое пришествие Христа и наступление его тысячелетнего царствия. «Господь явится в Страсбурге (в 1533 году) и откроет здесь своё царство. Он вручит меч для искоренения нечестивых».

Вместо пришествия Христа с его царством в Страсбурге этот пророк попал в тюрьму, где через 10 лет и умер. Его преемник Ян Маттиссен — «обетованный пророк Илья» со своими 12 апостолами развернул проповедь в Голландии, Вестфалии и Эльзасе.

В Мюнстере их проповедь Иоганном Лейденским привела к трагической развязке.

Благодаря очень сильно возраставшему количеству последователей у Иоганна и Маттиссена им вскоре же удалось захватить город в свои руки. Маттиссен объявил его «Новым Иерусалимом», в котором и приступили к осуществлению принципов коммунизма. Массы гонимых анабаптистов из разных мест потекли в это «обетованное царство».

Однако, вскоре же (в 1534 году) Мюнстер был осаждён войсками, отрезан от остального мира и предоставлен в защиту лишь самому себе.

После смерти Маттиссена (погибшего во время одной вылазки из Мюнстера), Иоганн Лейденский объявил себя царём «Нового Сиона», который в 1535 году был взят осаждавшими его войсками мюнстерского епископа, а «Царь Сиона» вместе со всеми своими «сынами» были перебиты или казнены самыми жесточайшими способами.

Мюнстерская катастрофа с анабаптистами ещё более упрочила за ними славу «бунтарей» и «мятежников» и вызвала повсюду усиление гонений на них, создавши буквально невыносимые условия для их существования.

В этот тягчайший момент гонений на анабаптистов возникает в анабаптизме новое направление, явившееся, как бы реакцией его воинственности и бунтарства, направление мирное.

Наиболее ярким выразителем и основателем его оказался Менно Симонс (1492—1559 годов), бывший католический священник. От его имени и секта его получила название Меннонитов.

По его собственным словам, Менно Симонс не отличался научностью, ни благочестием, а был обыкновенным смертным человеком.

Правда ещё в бытность свою католическим священником его мучили разные вопросы религии и он перешёл в «евангелические священники». Трагедия с анабаптистами, завладевшими монастырём близ Доккума,⁶ которые были затем уничтожены в нём войсками, произвела резкий перелом в душе Симонса, толкнула его в 1536 году на разрыв с господствующей церковью и переход в анабаптизм. Ещё за пару лет до этого им было выпущено сочинение «О мщении», где доказывалось «обязанность верных претерпевать гонения, не прибегая к мечу». Это было полной противоположностью учения Мюнцера и его последователей включительно до Маттиссена и Иоганна Лейденского и в то же время оказалось залогом для последующей деятельности Менно Симонса в качестве анабаптиста-меннонита.

С 1537 года он делается «пресвитером» мирных анабаптистов и ведёт на протяжении ряда лет работу проповедника своего учения среди населения Голландии, Кёльнской области, Голштинии и Мекленбурга, Восточной Пруссии и наших прибалтийских губерний. Вместе с тем он «перекрещивал» своих последователей, объединяя их в религиозные меннонитские общины.

В своём существе секта меннонитов имеет те же религиозные основания, что и анабаптизм. Правительство же им признаётся, но лишь учреждением временным (и чуждым царству Христа Спасителя), которому, однако, следует подчиняться, но не носить оружия и не убивать людей, хотя бы и на войне.

Из этого вытекает запрещение отбывания воинской повинности и занимания правительственных должностей.

Церковь Менно Симонс считает «Обществом святых», которую в силу этого следует поддерживать в соответственной чистоте. При этом им отождествляется «Церковь», «Общество святых» и «приходская община», в которых он требует одинакового соблюдения строгих правил благочиния. Невыполнение последних карается «церковным отлучением», выливающимся в прекращение всяких сношений членов приходской общины с отлучённым.

Своё учение Менно Симонс изложил в ряде сочинений, главнейшими из которых являются: «Об очеловечении Спасителя», «О Троице», «О крещении» и «Об отлучении от церкви Христовой».

Несмотря на «отрицание политического и воинствующего назначения церкви» и вообще на мирный характер учения секты меннонитов, гонения и на них в разных странах имели место, мало в чём отличаясь от таковых на анабаптистов, с которыми их продолжали смешивать, и память о «мятежности» и «бунтарстве» которых была ещё свежа у правительств, почему и меннониты вынуждены были собираться на свои религиозные собрания лишь тайно, под угрозой всяческих кар, включительно до казни. А самому Менно, голова которого была в 1540 году оценена Карлом V, ничего не оставалось, как скрываться у своих последователей.

Такие тяжёлые условия жизни меннонитов в Голландии послужили причиной к расслоению их на более строгих в проведении в жизнь учения своей религии и менее строгих, либеральных. Но вместе с тем были среди меннонитов отдельные лица, которые из-за страха гонений и казней совсем оставляли учение Менно, лица «падшие». Они и послужили в дальнейшем к разделению меннонитов на две секты. Первые из них, руководимые Дирком, требовавшие отлучения всех «падших» от секты меннонитов, образовали секту радикальных строгих, впоследствии называвшихся утончёнными меннонитами. Умеренные же или либеральная часть меннонитов, настаивавшая на воссоединении «падших» с сектой, оказалась в меньшинстве и под влиянием и давлением строгих, к которым отошёл Менно, была отлучена от секты.

Вскоре они в Голландии объединились с меннонитами, жившими в местности Ватерланд, образовав меннонитскую секту либеральных тауфгезинтов, в последствие получивших название грубых меннонитов.

Этим, однако, не исчерпывается расслоение секты, образованной Менно Симонсом. Оно имело место и в других странах и продолжается и по сию пору, образуя всё новые и новые в ней течения, отливавшиеся в новые секты.

Но нам нет надобности, считаясь с характером нашего задания, входить в более подробное рассмотрение всех расслоений и новых религиозных направлений в меннонитстве за границей. К тому же и основной резервуар, из которого рекрутировались меннониты, переселившиеся в Россию, были голландцы, перебравшиеся за два с половиной столетия перед тем в «Гданьскую область», в Мариенвердерскую низменность (близ Данцига). Оттуда же переселились меннониты и в бывшую Малышинскую волость бывшего Новоузенского уезда, изучение которых является прямой нашей задачей.

Однако нельзя не оставить без рассмотрения расслоения меннонитов на секты в России.

Но этому уделим внимание в другом месте нашей работы.

При таком положении для более стойких меннонитов ничего не оставалось больше делать, как оставлять родину и переселяться на чужбину, где представлялось возможным жить и дышать свободнее.

Такими чужбинами для голландских меннонитов оказались Польша, Германия, Голштиния, Восточная Пруссия, а впоследствии Англия, Америка, Россия и другие страны.

В первую, из них, т.е. в Польшу меннониты охотно принимались ещё при королях Сигизмундах около 1540 года, которые им отводили местность около Данцига, так называемую Мариенвердерскую низменность в устьях Вислы, где скоро и сгруппировалось довольно значительное количество последователей гонимой секты. Низменность та представляла из себя в то время болота, пески и солончаки, покрытые кустарником и реже — лесом; местность эта нередко затопляемая водой из Вислы или моря, была совершенно непригодна для сельскохозяйственной культуры.

Меннониты рады были и такому неприветливому уголку, лишь бы им не мешали отбывать их религиозные потребности по их учению.

Шаг за шагом с величайшим трудом, настойчивостью и обдуманностью они отвоёвывали у моря, Вислы и болот кусок за куском земляными плотинами, ограждая ту низменность от наводнений со стороны реки и моря, осушая болота, выводя пески и солончаки, превращая в конце концов всю ту низменность в плодороднейший район, богатейший в стране.

Трудолюбие, честность, а главное полезная деятельность меннонитов для государства, сумевшего без затрат с своей стороны превратить громаднейшую болотистую и до того бесполезную местность в плодороднейший и богатейший район, были оценены королями и расположили их в пользу меннонитов.

Во-первых, короли охотно стали принимать выходцев из Голландии, во-вторых, представляли им свободу в их религии, освобождая их от военной службы и наделяя их разными правами, вольностями и «охранными грамотами». Так они жили около двух с половиной столетий до первого раздела Польши (1772 г.), при котором Данциг был выделен в самостоятельную единицу, которая вскоре это всё почувствовала, рано или поздно станет Прусской.

Положение меннонитов, оказавшихся в местности отошедшей к Пруссии, сразу же стало изменяться к худшему.

То же почувствовалось и меннонитам, оставшимся при вольном городе Гданьске или Данциге.

Надо сказать, что меннониты здесь сидели на землях купленных. У них установился обычай, явившийся в результате их хозяйственной деятельности, не допускать дробления своих участков, ведущее обычно к упадку хозяйства.

Поэтому для подрастающего поколения обычно приобретались земли на стороне (новые участки), что обыкновенно проделывалось общинами и что при сплочённости членов общины и сравнительно высокой зажиточности меннонитского населения не представлялось для них делом трудным.

Весьма вероятно, что такой обычай меннонитов приводил постепенно к обезземеливанию местного более слабого и менее сплочённого земледельческого населения, неспособного выдержать конкуренцию с ними.

Этим, по-видимому, и объясняется сделанное в 80-х годах XVIII столетия Данцигским магистратом постановление о воспрещении меннонитам покупки земель в «Гданьской области».

Такой шаг Магистрата поставил меннонитов в крайне затруднительное и невыгодное положение.

Не лучшие перспективы ожидали их и при переходе Гданьска (Данцига) с областью под владычество Пруссии. Такой перевод представлялся им «фатальной катастрофой»: их пугало «прусское ярмо», которое уже надевалось на их «братьев» в Пруссии.

Там, например, в 1780 году, к ряду ограничений прав, меннониты взамен рекрутской повинности, обязывались уплатить подать в 5.000 талеров на содержание Кульминского кадетского корпуса, а через девять лет их лишили права приобретать земельную собственность, предоставив это право лишь для меннонитов, соглашавшихся отбывать воинскую повинность.

Таким образом, меннониты «Гданьской области», т.е. живущие на Мариенвердерской низменности оказывались в крайне неудобном положении: с одной стороны они уже были стеснены в земельной площади, не сулящей им хорошего будущего; а возможность попасть в «прусское ярмо» ещё горше могло отразиться на их будущем.

Русское правительство того времени ещё не перестало пользоваться всяким удобным случаем для вызова к себе переселенцев, хотя, определённо считалось им, что немецкая колонизация в России не была удачной. Но ведь при ней, как движении массовом, мало обращалось внимания на подбор переселяющихся, их способность и материальную возможность стать здесь «примерными сельскими хозяевами», дающими поучительный пример остальному населению. Среди них было немало семей довольно бедных и немало, кроме того, совсем не занимающихся на родине сельским хозяйством, и, наконец, лиц порочных — пьяниц.

Меннониты же были совсем иными, чем немцы-колонисты, даже в своей массе: они были весьма трудолюбивыми, образцовыми и состоятельными хозяевами, вполне пригодными для «примерных хозяев» нашей России, что и побудило русское правительство, несмотря на законченность немецкой колонизации в России, переманить их сюда.

Пользуясь таким положением меннонитов в «Гданьской области», им русским правительством через своего уполномоченного г. Траппе было сделано предложение о переселении их в Россию.

Предложение это было весьма кстати.

Но, однако, меннониты подходили к переселению весьма осторожно и деловито.

Они, во-первых, требовали для себя исключительных прав и преимуществ по сравнению с прочими переселенцами из Данцига и его округа и, во-вторых, считали необходимым условием предварительно иметь точные сведения о землях, которые им будут отведены для водворения. Последнее они находили возможным и полезным осуществить через осмотр отводимой им земли или выбора её своими уполномоченными, которые и должны были отправиться для этой цели в Россию, за счёт последней.

В 1786 году депутаты от 270 меннонитских семейств — Яков Геппнep и Иоганн Барч отправились в Россию, где и облюбовали себе, во-первых, лежащий против города Берислава остров Тавань с окружающими его мелкими островками, омываемый рекой Конскими Водами и покрытый в изобилии кустарником; во-вторых, земли лежащие по правую сторону Конских Вод и на протяжении 5 вёрст представлявшие из себя «луга и сенокосы», в-третьих, наконец, специально «для земледелия и хлебопашества» землю, лежавшую «в одной версте от большой дороги в Чёрнинькую» и с левой стороны вдававшуюся в степь.⁷

Условия, на которых могут переселиться доверители (270 меннонитских семейств) Барч и Геппнер изложили в 20 «просительных статьях» и просили Потёмкина исходатайствовать у императрицы «утвердительную грамоту».

По ним русским правительством было: 1) предоставлено меннонитам и их потомкам свободное отправление их религиозных обрядов; 2)освобождение от отбывания воинской службы; 3) наделение каждой меннонитской семьи землёю в размере 65 десятин, не считая неудобной; 4) десятилетнее освобождение от всех податей, а по истечении того срока установлена была оплата каждой десятины, отведённой им земли, по 15 копеек в год; 5) увольнение от подвод, работ и постов, кроме времени проходящих каких-либо команд и содержание в исправности мостов и дорог в своём владении; 6) выдачи на каждое хозяйство беспроцентной десятилетней ссуды в 500 рублей на обстройку и обзаведение хозяйства на месте водворения; 7) выдачу «на каждую семью четырёх саженных брёвен по 120 и потребное число брёвен на 2 мельницы с 6 камнями»; 8) приём всех расходов по переезду меннонитов в Россию русским правительством за свой счёт и кроме того выдачу на суточное довольствие каждому из переселяющихся меннонитов до 15-ти летнего возраста—по 15 копеек, а старше—по 25 копеек, как в период переезда, так и здесь на месте по 10 копеек на душу до сбора первого урожая, и, наконец, снабжение каждой семьи повозкой и лошадью; 9) снабжение их семенами хлебных растений для первого посева; 10) предоставления им права пользоваться рыбною ловлею в водах, омывающих их земли.⁸

Все эти права, предоставленные первым переселенцам из меннонитов в Россию, с убедительностью говорят, что и меннониты сумели оценить своё положение.

Что же касается всех льгот и пособий, так они создали благоприятные условия для постановки хозяйства меннонитскими переселенцами, которыми в самое непродолжительное время созданы были образцовые хозяйства.

Первая группа меннонитов в 228 семейств, переселилась в Россию в 1789 году, поселившись 8-ю колониями около Береслава, Екатеринославской губ. и уезда; вторая — 118 семейств прибыла в 1793 — 1796 гг. из них 86 семейств расселились в тех же колониях, а остальные 32 семьи основали по колонии в Александровском и Новомосковском уездах, образовавши Хортицкий район.⁹

Последние переселения меннонитов были в конце XVIII и первой половине XIX века в другие южные местности. Меннониты же Кёппентальского района в Области Немцев Поволжья (бывшая Малышинская вол., Новоузенского уезда, Самарской губ.) являются последними выселенцами из Германии. Колонизация их была несколько отлична от прежней, почему мы и уделим ей внимание в следующей главе.

II. Колонизация Кёппентальского района

Прусский закон 1847 года, обязывавший меннонитов служить в войсках, был толчком к переселению их на чужбину. При этом взгляд меннонитов, писал мне старичок Ф.И. Барч, сам переселившийся сюда, будучи гимназистом 4 класса, обратился на Россию, давшую приют уже многим одноверцам. В с. Фюртенвердер в Пруссии у старосты Николая Эпп в 1851 году собралось несколько проповедников и братьев и предлагали созвать общий съезд у духовного старшины — Гергардта Пеннере, на котором затем и были выбраны вышеупомянутый Н. Эпп, да церковный учитель Иоганн Валл делегатами в Россию по делам переселения.

В 1851 году они в числе 100 семей через своих доверенных, т.е. — Н. Эпп и И. Валл, обратились к русскому правительству с просьбой о разрешении им переселиться в Россию. Последнее согласилось на условиях, мало чем отличающихся от таковых с прежними меннонитами, осевшими в южных губерниях, в так называемом Молочанском округе.¹⁰ Суть тех условий сводилась к следующему: 1) каждая из переселяющихся в Россию меннонитских семей «в обеспечение водворения» должна была внести в Русскую Миссию в Берлине по 300 талеров, которые с начислением на них процентов, возвращались им русским правительством на месте водворения переселенца; 2) постоянно иметь в виду цель своего призвания в России—«служить образцом для других земледельческих сословий». С своей же стороны русское правительство обязывалось им предоставить: 1) освобождение от личной воинской повинности на 20 лет; по истечении же этого срока, с момента водворения, облагать их вместо рекрутчины особым сбором; 2) предоставить каждой из семей в надел, на правах личной собственности, по 65 десятин удобной земли (условия наделения читатель найдёт в копии «Владенной Границы», помещённой в приложении № 1 к настоящей работе) и освободить их на 10 лет от уплаты податей.

В предоставлении же им льготных прав в деле винокурения и продажи питей, как это было дано молочанским меннонитам, правительством отказано. Им же не были оказаны те многочисленные льготы и пособия при переселении и водворении, которыми широко воспользовались первые из меннонитских переселенцев в Россию в конце XVIII в.

Район для выбора места под поселения меннонитам был указан в бывших Новоузенском и Николаевском уездах Самарской губернии.

Переход от разговоров к делу между меннонитами и русским правительством на этот раз был более скор. И с начала 1853 года начали прибывать первые партии меннонитов. В первой из них было 22 семейства, заехавших на время избрания их уполномоченными места под поселения, к своим молочанским собратьям. Поверенными Эпп и Валл был облюбован участок в 6.500 десятин удобной земли близ речки Тарлыка с притоком её Малышевкой близ «Солевозного тракта»; проделано необходимое оформление его за меннонитами. На этот участок осенью того же 1853 года и прибыла первая партия их из 9 семей.¹¹

Перезимовали они в Привальной, деятельно занимаясь покупкой разного рода строительных материалов и всего необходимого для обзаведения, свозя всё это на место, предназначенное для постройки. С весны же они переселились на него в землянки и сараи, чтобы быть ближе к месту стройки и приближающейся полевой работе. Однако оказалось, что на выбранном месте 10-ти саженные колодцы не дали нужного количества воды. И лишь после продолжительных поисков и прорытия колодцев, ими решено было остановиться для поселения на берегу речки Тарлыка. Колония была разбита по образцу молочанских в одну линию, каждый дом строился на собственном семейном участке, в довольно значительном расстоянии от соседних.

Вскоре же по весне прибыла к ним другая партия в 22 меннонитских семьи. С ними были и ремесленники, которых, по уговору с русским правительством, меннонитам разрешалось привезти, на льготных условиях, одну семью на каждые 3 семьи земледельческих.

При помощи прибывших, первой партии удалось к зиме не только обустроиться на новом месте, но и построить просторную землянку для школы, служившей и для религиозной службы.

Так была организована колония Гансау первая меннонитская колония в Кёппентальском меннонитском районе, названном по имени речушки Малышевки, Малышинской волостью.

Население Гансау состояло в то время из 25 меннонитских семей, насчитывающих в себе всего 163 души обоего пола, из которых 87 душ мужского и 76 — женского. Семьи же ремесленников при них состояли из 14 душ мужских и 9 женских.

Имелся у них проповедник и два учителя.

Обстройка и вообще обзаведение меннонитов Гансау прошли быстро и хорошо главным образом потому, что состав колонистов её был в общем из довольно состоятельных семей, которые, кроме внесённых русскому правительству 350 талеров на обзаведение хозяйством, имели ещё средства, привезённые с собою. Некоторые из них, как Эпп, Валл, Янсон и другие обладали при переселении значительными состояниями. Но были, конечно, между ними и малосостоятельные семьи. Немалую роль и значение, как в деле обстройки, так и в последующей трудовой жизни меннонитов играли и выгодные черты характера их, как трудолюбие, уменье разумно и толково вести хозяйство, вообще культурность населения и пр., приобретённые ими, как отмечалось выше, ещё на родине.

При заселении Гансау у меннонитов имелось 120 лошадей, частью привезённых с родины, а частью приобретённых у молочанских собратьев.

Рогатого скота у них имелось 61 гол., в числе которого был и уцелевший от падежа в пути скот, приобретённый у молочанцев.

При наличии средств на семена, нужного мёртвого сельскохозяйственного инвентаря и рабочего скота, в первый же год поселенцам Гансау удалось поднять часть ковыльной степи их участка и засеять ярицы, озимой ржи, ячменя, овса, проса и белых бобов—89 ½ четверти и посадить 20 четвертей картофеля.

Ими же были произведены опыты в здешней степи с культурой плодовых деревьев, акации, крымской липы и ели, не давшие им в первом году желательных результатов.

В следующем 1855 году была основана здесь вторая меннонитская колония — Кёппенталь.¹² А с 1856 по 1859 гг. появились колонии Линденау и Фрезенгейм, в 1862 — Гогендорф, а через два года приступили к основанию Лизандергея, заселённого в 1870 году. Через год после неё возникла колония Орлов и в пятилетие с 1875 по 1880 год были заселены и остальные участки, отведённые здешним меннонитам — образованы колонии — Остенфельд, Валуевка и Медемталь.¹³

Таким образом, в течении срока с 1854 по 1880 гг. был колонизован Кёппентальский меннонитский райои или бывшая Малышинская волость, с 10 колониями.

Следующая таблица нагляднее представляет колонизацию интересующего нас района:

Не без интересно при этом отметить, что, во-первых, к 1880 году не было закончено полное заселение всех участков земли, отведённых меннонитам Малышинской волости, во-вторых, что и самое заселение её, особенно последних колоний (Валуевки, Остенфельда и Медемталя), отклонилось от договорных с правительством оснований.

По ним каждый участок земли отводился лишь меннонитскому семейству, вышедшему из Пруссии, и получившему перед своим переселением от германского правительства «увольнительный консенсус», на основании которого Российской Имперской Миссией выдавался каждому из них (семейств) паспорт и принимался «взнос в оную в обеспечение водворения от каждого семейства не менее 350 прусских талеров, которые за вычетом пересылочных расходов должны быть возвращены им по прибытии на место поселения».

К 1873 году в Кёппентальском районе оказалось добровольно прибывших из Пруссии свыше 10 меннонитских семейств, не проделавших там необходимых для водворения здесь формальностей, не имевших паспортов от Миссии и не внёсших 350 талеров. Им вместе с несколькими семьями, образовавшимися от прежних переселенцев-меннонитов, всего 18 семействам, Малышинское Волостное Правление, принявшее от них по 350 талеров в «обеспечение водворения», выделило из участков №№ 5, 9 и 10 (Валуевка, Остенфельд и Медемталь) семейные участки. А после того приговором от 7-го сентября 1872 года оно возбудило ходатайство перед Самарским по крестьянским делам Присутствием «о разрешении им на тех участках колониальных земель, отведённых меннонитам в общем на волость в количестве 10.680,5 десятины основать новые колонии».

Присутствие не нашло возможным удовлетворить ходатайство Малышинского Волостного схода, по мотивам отсутствия формальных оснований на зачисление вновь прибывших семейств на участки, а также потому, что те семейства едва ли смогут основать на той земле примерные хозяйства, ибо они «в обеспечение своего водворения на несколько лишь дней, впредь до водворения, могут вносить и чужие деньги, взятые у своих единоверцев заимообразно». Извещая об этом Волостное Правление отношением от 25-го января 1876 г. за № 159,¹⁴ «Самарское по крестьянским делам Присутствие» перенесло это дело на рассмотрение Министра Государственных Имуществ. Последний, считаясь с занятием 18-ю меннонитскими семействами участков земли в колониях Валуевка, Остенфельд и Медемталь, как с фактом, нашёл возможным признать его законным, и удовлетворить ходатайство Малышинского Волостного Схода, о чём 6-го октября 1884 года Самарское Присутствие и сообщило Малышинскому Волостному Правлению, строго запретив на будущее повторять Волостному Правлению наделять своих сограждан-единоверцев землёю из излишков без разрешения Губернского но крестьянским делам Присутствия.¹⁵ Основываясь на этом 27-го апреля 1888 года Малышинское Волостное Правление возбудило перед Присутствием вопрос о «раздаче излишней земли, находящейся в здешней волости при селениях Линденау, Валуевка и Медемталь и окончательном заселении оной такими семействами меннонитов, которые при переселении в Россию почему либо не получили земельные наделы.¹⁶

В приговоре же Малышинского Волостного Схода от того же 27-го апреля 1888 года было постановлено: «свободную, ещё не заселённую землю волости, находящуюся при селениях Линденау 97,5 десятин, Валуевка 357,5 десятин и Медемталь 302,6 десятин удобной казённой меры, разделить безземельным семействам меннонитов, происшедших из многочисленных и малоземельных семейств, причисленных к волости и частью не получивших землю (курсив наш В.З.), наделив каждому такому семейству по половинному наделу — в 32,5 десятин, некоторым же, менее нуждающимся, по одной четверти надела — по 16,25 десятин, и одному семейству 10,1 десятины».¹⁷

Просьба Волостного Правления была уважена Губернским по крестьянским делам Присутствием,¹⁸ о чём первое и уведомлено было в 1896 г.

Этот год и является концом колонизации Малышинской волости, Новоузенского уезда, Самарской губернии или Кёппентальского меннонитского района, входящего ныне в Область Немцев Поволжья.

Но к этому времени меннониты первой по сроку основания колонии Гансау, вследствие религиозного раскола со своими собратьями, переселились отсюда, а землю свою продали частным лицам — не меннонитам.

И в 1897 году¹⁹ картина волости по населению была таковой:

Итак, в момент полного заселения отведённых меннонитам Кёппентальского района (бывш. Малышинской волости), и уже ликвидации первой из колоний в нём (Гансау), в нём насчитывалось 197 меннонитских дворов, с общим количеством 1.176 душ обоего пола. Земли же им было отведено, судя по владенным записям, 16.346,2 десятин, из которых удобной — 15.402,1 десятины и неудобной — 1.010,7 десятин.

III. Естественные условия Кёппентальского района

Кёппентальский меннонитский район невелик. Он укладывался (до отмены волостей в Области Немцев Поволжья) в одну небольшую волость в 16.363,3 дес. или около 157 кв. вёрст, названную но имени здешней речушки — Малышинской, находящейся в Приволжской части бывшего Новоузенского уезда, Самарской губ., ныне вошедшей в состав Области Немцев Поволжья.

Неширокой, пятивёрстной лентой (с некоторым уширением в юго-западном конце) эта волость вёрст на 25 тянется с юго-запада на северо-восток в направлении к ст. Урбах и Нахой Ряз.-Ур. ж. д., не доходя до первой из них вёрст на 25, а до второй, на 17.

Колонии юго-западной части волости не доходят до Волги вёрст на 45, а от гор. Покровска колонии её отстоят на 55-56 вёрст. От Волги их отделяют земли немцев колонистов Тарлыцкой волости, с юго-востока — Воскресенской, с северо-востока — Нижне-Караманской и с севера Покровской и Степновской.

Характер местности района равнинный, степной, без всяких не только гор, но и каких-либо возвышений, открытый и вполне доступный для ветров.

Лишь с юго-западной части его протекает небольшая степная речушка Малышевка, приток Тарлыка, являющийся единственным источником орошения этого района. О каких-либо болотах здесь нет и помину.

Вода для удовлетворения потребностей хозяйств меннонитов, получается лишь из довольно глубоких (до 35 саж.) колодцев.

Климат здесь ярко выраженный континентальный, с значительной амплитудой колебания температуры в году: средняя за зиму, напр. периода с 1901 — 1908 гг. определяется в — 10,5°, а лета +22,1°С (для Урбаха), амплитуда в 32,6. Разница температуры между январём и июлем получается (-11,5° — +24,0°) в 35,5°, превышающей в шестеро среднюю годовую температуру (+6,0°С). В отдельные годы разница эта ещё больше. В 1896 году зимою температура падала до — 36,6°, летом поднималась до +39,7°, достигая годовой амплитуды 76,3° (метеорологическая ст. Малоузенск). Не меньшая амплитуда была в 1920 и 21 годах. Такая годовая амплитуда довольно высока и указывает на резкие смены температуры в году, на сухость климата присущую равнинным континентальным местностям.

Зима здесь продолжительная и довольно суровая, лето в общем — знойно, весна коротка, и к тому бывают до средины апреля (см. ст.) заморозки, а осенью они начинаются по большей части с середины сентября.

Атмосферные осадки выпадают здесь в течение года довольно неравномерно и в общем весьма минимальном количестве, изобличающем данную местность в засушливости. Это увидим из следующей небольшой таблички средних годовых и месячных осадков (в миллиметрах) для ближайших станций к Кёппентальскому району:

При удалённости от Волги меннонитского района размеры и характер осадков в нём ближе подходят к Урбаху, чем Покровску.

Немаловажное значение имеет в земледелии и самый характер выпадающих атмосферных осадков, их сила, а также количество дней в каждом месяце и году с ними. Приводимая ниже таблица даст читателю представление о их распределении и силе:

Больше всего их выпадает в ноябре, декабре и июне, а меньше — в марте, апреле и мае. С 1-го апреля (см. ст.) за период вегетации растений всего осадков выпадает 113,5 мм., а за остальное время года — 112,4 мм. Эти осадки, падающие на зиму, почти совершенно пропадают для растений, в следствии дружного таяния снега и стока снеговых вод по балкам. Для яровых же растений вегетационный период здесь продолжается с 1-го апреля по 1-е июля, в течение которого выпадает осадков всего лишь 54,3 мм. Но, однако, из дождей, выпадающих в вегетационный период, не все оказываются полезными для роста растений. Ливни и дожди с силою до 1,5 мм., относимыми к дождям, не имеющим полезного значения²⁰ уменьшают полезное значение выпавших осадков в период вегетации на 8 — 12%.²¹ В силу этого для озимых хлебов и трав количество их определится за вегетационный период в 10,2 мм., а яровых — в 48,9 мм.

Особенно же важное значение имеют осадки для растений в так называемые «критические моменты» их роста — конец кущения и колошения, в которые обычно растение поглощает значительное количество влаги. Для яровых он продолжается с мая до середины июня, а для озимых с апреля до середины мая.

И воздух здесь отличается большой сухостью. Средняя годовая относительная влажность воздуха для Урбаха, например, определяется в 78 с колебаниями в отдельные месяцы от 60 (июль, 52 — в июне и 64 — в мае) до 92 (январь, март, ноябрь и 91 в декабре).

В связи с ней стоит и облачность, средняя, которая той же метеорологической станцией (она отстоит от Кёппентальского района в 17 верстах) исчислена при 10 балльной системе в 5,4 с колебаниями в отдельные месяцы от 3,6 (июль и 3,8 — июнь и август) до 7,6 (ноябрь, декабрь и январь).

Такое незначительное количество атмосферных осадков при глубоких грунтовых водах, господствующей здесь ясной вешней и летней погоде и сильных восточных и юго-восточных ветрах, сильно иссушающих почву и влияющих, как отмечено выше, на усиление потребления растениями почвенной влаги, заставляет земледельца особенно высоко ценить влагу и относиться к сбережению и расходованию её с большою внимательностью и бережливостью.

И весьма понятно, почему здесь, как и вообще в засушливой местности, такое важное значение имеют разного рода приёмы и способы обработки почвы, содействующие накоплению и сбережению в почве влаги, а также влияющие на более рациональное её расходование растениями, создавшими в общем особый тип так называемого «засушливого земледелия». В нём роль земледельца весьма существенно сказывается на его результатах на урожаях разного рода сельскохозяйственных культур. Это мы увидим из дальнейшего изложения.

Что же касается почв, так господствующими из них в Кёппентальском районе являются «бедно-чернозёмные» или как их иначе называют «много гумусные тёмно-каштановые»²² с вкраплениями в них «обыкновенных каштановых» и переходных от них к солонцам (в юго-западной части района) почв.

Структура господствующих здесь тёмно-каштановых почв, в общем однородная, находится в соответствии с содержанием гумуса. Почвы сравнительно богатые гумусом имеют структуру, напоминающую таковую чернозёмов, т.е. приближающуюся к зернистости.

Типичная структура каштановых почв — комковатая. Верхний горизонт, богатый растительными корнями, обладает комковато-зернистым строением. По мере углубления зернистость утрачивается и следующий горизонт становится комковатым. Характерно для них присутствие вертикальных отдельностей, которые иногда переходят в столбчатость. Вертикальные трещины в них идут часто далее метра глубины.²³

Что же касается содержания гумуса в тёмно-каштановых почвах, так он для верхнего горизонта превышает 4%, постепенно падая и в 6-м горизонте его содержится уже меньше 2%. Водорастворимых солей в них не более 0,1 — 0,2%. Хлор же в верхних слоях их отсутствует и следы его устанавливаются лишь глубже 48 — 59 сантиметров.²⁴

Эти качества и позволили относить тёмно-каштановые почвы б. Новоузенского уезда, Самарской губ. к лучшим почвам уезда, в район которых как раз входит и Кёппентальский меннонитский район.²⁵

Конечно, не все тёмно-каштановые почвы однородны по своему качеству и б. м. они в Кёппентальском районе лучше или хуже, чем в других районах, но, к сожалению, материалов почвенного обследования лишь бывшей Малышинской волости не имеется.

Даже и в ней она, судя по словам населения, далеко не одинакова. Наиболее лучшими по качеству почвами обладают колонии Гогендорф, Лизандергей и Орлов, а худшими Кёппенталь и Медемталь, в наделе последней, из которых чаще имеют место, по уверению населения, уклоны к солонцам или даже вкрапления этих последних.

Такой характер местности, занимаемой меннонитами Кёппентальского района, при наделении их довольно значительными участками при сравнительном просторе, как внутри района, так и по соседству с ним, безусловно имели решающее значение не только на занятие населения, но и на самый характер их сельского хозяйства. Не без влияния на это, разумеется, оставалась и экономическая действительность юго-востока, а также степень культурности меннонитского населения, составляя с естественными условиями заселённой ими местности общий комплекс условий, наложивших своеобразный отпечаток на систему и весь строй их хозяйства.

IV. Население

1. Движение населения

Население Кёппентальского района на протяжении всего своего периода жительства здесь, со времени основания первой колонии Гансау в 1854 году и по 1916 год из года в год всё увеличивалось. До 1880 года увеличение это шло за счёт продолжающегося переселяться сюда меннонитского населения и естественного прироста прежних переселенцев, а после того умножал его лишь естественный прирост. Но, однако, в течении того периода имели место причины сильно изменяющие тенденцию роста, что видно из следующей таблицы:

С большей ясностью и наглядностью колебания в поступательном движении населения видим из диаграммы №1.

Сильный рост населения за счёт новых поселенцев и естественного прироста в районе сменяется в пятилетие 1880 — 1885 гг. резким падением вниз, благодаря выселению из Кёппентальского района до 49 семейств по религиозным мотивам на восток, в среднюю Азию.

К 1895 году эта убыль населения почти совсем заравнивается, благодаря частичному возврату ушедших, окончанию колонизации и естественному приросту; затем в пятилетие 1900 — 1905 годов отсюда вновь выселилось несколько семей, что сказалось незначительным понижением кривой, после чего она, постепенно возрастая, начинает лишь падать в период войны и в 1918 году. Возвращение мобилизованных домой сильно влияет на поднятие количества населения, вновь уменьшившегося в 1921 году, благодаря, главным образом, голоду, выхватившему особенно стариков и детвору. Интересную картину рисуют кривые числа мужчин и женщин. До войны они почти покрывают одну другую или едва расходятся в сторону повышения количества женщин по сравнению с мужчинами; с начала же войны с каждым годом это расхождение всё увеличивается и уже ясно видно значительное превышение женщин.

В следующей таблице это расхождение окажется ещё наглядней:

Расхождение, как видим, весьма значительное, не имевшее места здесь во всё время существования меннонитской волости.

Этот факт, помимо интереса самого по себе, не лишён важного хозяйственного значения, ибо труд мужчины и женщины не равноценны для сельского хозяйства.

2. Плотность населения

По плотности населения Кёппентальский район или бывшая Малышинская волость оказывается одной из самых редко населённых, в 1908 году в ней на кв. версту приходилось всего лишь 9,8 человека. В то время, как средняя плотность в уезде равнялась 15,0 человекам, а в соседней к меннонитам Воскресенской волости было 22,3 человека, Тарлыцкой — 34,6 и Степновской — 35,8 человека.²⁶

С 1908 года плотность здесь несколько повысилась благодаря увеличению населения и вселения сюда ряда не меннонитских семей, а также и сокращения земельной площади района через отчуждения части земли, находящейся до революции во владении меннонитов, Совхозу № 3.

3. Размеры меннонитской семьи

Размеры меннонитской семьи в интересующем нас районе с течением времени изменялись в своём количестве таким образом:

1865 году — 4,01 человек,

1890 году — 6,45 человек,

1916 году — 7,18 человек,

1920 году — 7,90 человек,

1922 году²⁷ — 4,92 человек.

Величина семьи у меннонитов до 1920 года включительно возрастала и по своим размерам она превышает семью у различных народностей (малороссов, великороссов, мордвы, татар, эстонцев) и меньше семьи немцев-колонистов, которая для 1908 года определялась в 9,5 человек.²⁸ Г.И. Колесников для 1908 года семьи меннонитов Кёппентальского района определял в 6 душ, из которых в рабочем возрасте было 2,4 человека.²⁹

Более подробную картину распределения населения по отдельным колониям по Всероссийским сельскохозяйственным переписям 1920 и 1916 годов читатель найдёт в приводимой ниже таблице, а движение и состав населения за период с 1865 по 1922 года включительно — в приложении №2 к данной книге, в конце её.

В 1922 году процентное соотношение между работниками и не работниками в здешнем населении довольно заметно изменилось в невыгодную сторону для хозяйств, при этом из мужского населения в рабочем возрасте (от 16 до 50 лет) оказалось лишь 40,5 проц., женщин — 41,4 проц., а из общего количества всего населения 41,0 проц.³⁰

По физическому состоянию меннонитское население довольно рослое, крепко сложенное и несмотря на обособленность их от остального населения при сравнительно ограниченном количестве семей, всё же вырождение среди них как будто совсем не имеет место.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

5

Зюрюкин В.Е. Меннониты Кёппентальского района Области Немцев Поволжья в бытовом и хозяйственном отношении. Исследования и материалы. Покровск. Издание журнала «Унзере Виртшафт» Области Немцев Поволжья. 1923 год, 212 стр. + 30 листов снимков и диаграмм к тексту.

6

В числе погибших там анабаптистов был и родной брат Менно Симонса.

7

Цит. по книге Гр. Писаревского. Из истории иностранной колонизации в Россию в XVIII веке, стр. 297 М.1919 года.

8

Записки Московск. Археологич. Института. Т. 5. Гр. Писаревский из истории Иностранной колонизации в России в XVIII в., стр. 299-305. М. 1919 г.

9

Клаус. Наши колонии. 119 стр., ст. 1869 год.

10

См. Гл. 1-ю.

11

А.Щ. «О меннонитах в Самарской губ». Журн. Мин. Гос. Имущ. 1856 г. Июнь 45 стр.

12

Клаус. Наши колонии.

13

По данным архива Малышинского Волостного Правления.

14

Архив Малышинского Волостного Правления.

15

Архив Малышинского Вол. Правления. Отношение Вол. Правления в Самарское по крестьянским делам Присутствие от 27-го апреля 1888 г.

16

Архив Малышинского Волостного Правления.

17

Архив Малышинского Волостного Правления. Копия приговора Волостного схода и приложенный к нему список меннонитов, коих предположено наделить землёю.

18

Постановление Самарского по крестьянским делам Присутствия от 27 февраля 1896 года. Архив Малышинского Волостного Правления.

19

По данным Всероссийской переписи населения 1897 года заимствовано из списка населённых мест Самарской губернии, составленного Самарским Губернским Статистическим Комитетом. Издание 1900 года.

20

Новоузенский уезд в естественно-историческом и хозяйственном отношении, 63 стр.

21

Там же.

22

Почвенная карта изд. Самарск. Губ. Земства, а также в работе «Новоузенский уезд в ест.-ист. и хоз. отношениях».

23

Новоузенский уезд в естеств.-историч. и хоз. отношениях, стр. 17

24

Там же, стр. 23.

25

Там же, стр. 24.

26

Новоузенский уезд в естественно-историческом и хозяйственном отношениях. По данным обследования 1908 года часть I, стр. 142.

27

За этот год средний размер семьи выведен на основании данных Обследования Области Немцев Поволжья П.И.Шлегель.

28

Новоузенский уезд в естественно-историческом и хозяйственном отношениях стр. 138.

29

Культурное хозяйство в некультурном крае, стр. 33. Данная работа имеется в сборнике «Ам Тракт. Материалы по колонии меннонитов» А.Андрес 2020 год.

30

Исчисление сделано по работе П.И. Шлегель «Положение сельского хозяйства Области Немцев Поволжья». Изд. 1922 г. Марксштадт.