Комбат. Краткий миг покоя

Андрей Воронин, 2006

В жизни Бориса Рублева наконец-то наступают счастливые перемены – он женится. Однако судьба не дает Комбату насладиться уютом семейного очага. Он по-прежнему верен своему кодексу чести. Но происходит непоправимое…

Глава 1

Первую ночь они провели в машине. Игорь, как старший и более авторитетный, завалился на заднее сиденье. Андрею пришлось как-то размещаться на передних. Самым непростым в таком деле оказалось не замечать рычаг переключения передач. Он в «вольво» хоть и небольшой, но мешает.

Наутро Игорь сел за руль первым.

— Перелазь назад, поспи нормально. Я пока что поведу, — сказал он.

— Блин, телепаемся по каким-то захолустьям, — проворчал молодой и чрезмерно импульсивный Андрей.

Игорь назидательно поднял указательный палец.

— По всем главным трассам наверняка пикеты. Ты же не забывай, мы не сувенирный киоск взяли! Давай, если ты торопишься, поедем быстрее. И попадемся на первом же посту.

Андрей потер ладонью свою большую круглую голову. Он недавно подстригся под «ноль», и отросшая щетина громко шуршала под пальцами.

— Да ладно, — примирительно ответил он. — Я же не про то говорю. Просто опять будем в тачке спать?

— Придумаем что-нибудь, день длинный, — ответил Игорь.

Он завел мотор и вывел «вольво» на дорогу. Ох, русские дороги! По любым меркам — экстрим. Вот и сейчас. Вроде бы не грунтовка. Асфальтированная, на карте значится как дорога областного значения. А на деле толку от этой дороги — как с козла молока! Извилистая, в рытвинах и колдобинах. Может, на грунтовке бы не так было, там ямы быстро развозятся до состояния вполне пологих ухабов. А тут как тряхнет, как бросит! Того и гляди, оторвется что-нибудь внутри.

Машина, по счастью, была достаточно неприметная, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Хоть, конечно, детище шведского автомобилестроения не так уж и часто выезжает на провинциальные дороги, но модель все равно старая. А еще и грязная, как черт.

— Нам ехать еще дня три с такими темпами, — сказал Игорь. — А то и все четыре. Ничего, я думаю, сегодня ночью мы поспим по-человечески…

Андрей проворчал на это что-то неразборчивое.

За день они проехали километров пятьдесят. Это было ничтожно мало, но с учетом того, что творилось в Подмосковье, очень даже неплохо. Милицейские патрули стояли даже на некоторых второстепенных дорогах, их тоже приходилось объезжать. Это тормозило процесс движения и нервировало.

Около семи вечера Игорь глазам не поверил, увидев слева от дороги вывеску: «Гостиница».

Это заведение располагалось в двухэтажном коттедже довольно неприятного облика — просто кирпичной коробке с окнами.

— Вот здесь и остановимся, — сказал Игорь.

— Интересно, откуда она здесь? — удивился Андрей.

— Мне больше интересно для чего, — пожал плечами Игорь.

Они заехали на маленькую стоянку около здания. Вышли из машины, заперли дверцы. Андрей снова прошуршал ладонью по своей щетинистой макушке.

— Отстой, — проворчал он.

Да, эстетической насыщенностью округа не блистала. С одной стороны дороги торчала неровная лесозащитная полоса — корявые елки в три ряда, темные и уродливые. Будто бы здесь не тихое место, а настоящее федеральное шоссе, по которому ходит масса машин, и несчастные деревья просто задыхаются. За этими деревьями расстилалось здоровенное поле, пока еще невесть чем засеянное — сквозь темную апрельскую землю только начали пробиваться зеленые рос — точки. Где-то в трехстах метрах от гостиницы начиналась не то большая деревня, не то поселок городского типа. Белела вывеска с названием, но, естественно, отсюда ее было не прочитать.

— Не Рио-де-Жанейро, — усмехнулся в ответ Игорь. — Пошли спросим, как у них тут с местами на ночь.

В холле гостиницы неистребимо воняло краской. В помещении плавал запах, словно невидимый и густой химический кисель.

Администраторская стойка представляла собой письменный стол с распечатанной на компьютере бумажкой. Самого компьютера не было — может, стоял в другой комнате, а скорее всего табличку вообще делали не здесь.

За столом сидела монументальная тетка с рыжими буклями. Она читала что-то старое и пухлое, явно прошедшее не один десяток рук. Судя по умильному выражению на бульдожьем лице, это могли быть либо Библия, либо дамский роман. Скорее второе — на Библию книга не тянула чисто внешне — виднелся дешевенький целлофан обложки и печать на страницах располагалась в одну колонку.

Если тетка и обратила внимание на вошедших, то сделала это автоматически — взглядом, а не поворотом головы. Пока Игорь и Андрей осматривались, она успела перевернуть страницу.

— Здравствуйте, — сказал Игорь. — У нас тут машина немного забарахлила. Можно здесь остановиться? Пока будем чинить — уже стемнеет.

Тетка неторопливо заложила книгу потрепанной закладкой с нарисованным дятлом, положила ее перед собой, а на нее руки и ответила:

— Нет.

— А почему? — удивился Игорь. Ему не показалось, что заведение испытывает аншлаг.

— Потому что гостиница ведомственная. Не для всех, а для работников.

Андрей спросил:

— А для каких работников?

— Для энергетиков.

На кой черт в таком захолустье была гостиница энергетиков — непонятно. И почему энергетиков? Не похоже, чтобы здесь поблизости была хоть какая-то электростанция.

— Ну поймите вы нас! — воскликнул Игорь. — Машина совсем ехать отказывается. Нам что, посреди леса ночевать?

— А мне какое дело, что ваша машина разваливается? Я вам что, ремонтировать ее должна?

— Зачем вы? Мы сами отремонтируем! Поздно ведь уже.

— Надо ехать на исправной машине! — в тоне этой жирной бабы проскочила насмешка.

— Если что, вы не бойтесь — деньги у нас есть! — сказал Игорь.

Тетка задумалась, и Игорь стал потихоньку давить.

— Ну нам только до утра!

— Хорошо! — царственно и внушительно заявила тетка. — Только до завтра в виде исключения!

— Конечно! — вскинул ладони в примирительном жесте Игорь.

Администраторша достала из стола толстую засаленную конторскую книгу. Видимо, это было нечто вроде журнала регистрации.

— Семьсот рублей с человека! — сказала она.

Игорь улыбнулся максимально обаятельно:

— А давайте без бумажек!

— Тогда — пятьсот! — сразу повеселела администраторша.

Игорь и Андрей переглянулись. Ну что же, такой вариант развития событий их устраивал значительно в большей степени. Как говорится, и рыбку съесть, и на пенек сесть.

Они молча отсчитали деньги. Конечно, сумма была несуразной для такого захолустья, но очень хотелось заночевать где-то по-нормальному, а не так, как сегодня.

— Только учтите: если вдруг приедут рабочие — я вас выселю! — победным тоном заявила администраторша, как бы подчеркивая, что уж ее-то никакими деньгами не купить! Игорь рассеянно кивнул.

Ключи от комнаты были приделаны проволокой на ключ для открывания бутылок.

— Хорошее изобретение! — одобрил Андрей.

Администраторша, зыркнув исподлобья, неприветливо сообщила:

— Это чтобы об мебель не открывали. А то ж она царапанная потом!..

Номер был двухместным двухкомнатным, с душем и туалетом. В комнате побольше стояли две кровати и две тумбочки. В той, что поменьше, — диван, кресло и стол. Была еще тумбочка под телевизор. Правда, без телевизора. И — обрывок телефонного шнура: аппарат явно выдирали с мясом.

— Гадюшник… — проворчал Андрей. — Но хоть не в машине дрыхнуть… Ты заценил, какая она сука?

— И не говори, — устало вздохнул Игорь, садясь на койку. Койка заскрипела и взвыла — это было чудовищное панцирное сооружение невесть каких времен, несколько облагороженное при помощи деревянных спинок.

Андрей поморщился.

Игорь немного покачался на койке, оглашая комнату резким скрипом, и сказал:

— Надо бы в машине покопаться для виду!

— Почему для виду? — оживился Андрей, — У нее там в движке подтекает. Я заодно и починю.

— Ну давай, — кивнул Игорь. — Помощь нужна?

— Да ты же все равно в машинах ни ухом ни рылом! Сиди отдыхай!

— Сесть, Андрюшенька, я всегда успею. Не торопи. И сам не торопись.

— Я и не тороплюсь, — пожал плечами Андрей.

Следующие три часа он провел, копаясь в двигателе машины. Работы там было немного, и была она не срочной. Но в их ситуации лучше не халтурить, а честно все починить. Упаси господи, придется рвать когти по-настоящему!

Вечером они принесли из машины припасы и стали есть, запивая бутерброды чаем. Кипятильник с собой был, розетки в номере работали нормально, стаканы тоже наличествовали, причем не два, а четыре! Может, все-таки здесь иногда появляются эти непонятные энергетики, и тогда, наверное, начинается пьянка. Потому что не способны русские рабочие обойтись без возлияния.

Хотелось, конечно, сходить в магазин, закупить чего-то посвежее, но не стоило так нагло подставляться. Про них ведь, вполне возможно, и в средствах массовой информации наговорили! Так что надо сидеть и не высовываться.

Легли рано. Что такое для городского человека завалиться на боковую в полдвенадцатого ночи? Смешно! Но с другой стороны, и усталость еще вчерашняя не прошла, и уматывать отсюда надо пораньше.

Ночь прошла спокойно — не появилось никаких энергетиков, не возникла в дверях администраторша с побудкой и разгоном. И ментов не было, хотя вот как раз этим точно неоткуда взяться. В нашей стране и телевидение инертное, и народ не тот, чтобы сидеть у окна, присматриваясь, не идет ли поблизости кто-то такой, кто находится в розыске.

Утром Игорь умылся, подождал, пока приведет себя в порядок Андрей, и сказал:

— Наверное, надо с ней разбираться! Что-то не греет меня перспектива такой свидетельницы!

— Да и меня тоже, — признался Андрей. — Хотя неохота пачкаться…

— Да ладно! Когда охранника замочили — ничего. А тут — просто жирная дура.

— Охранник, между прочим, тоже успел неприятности устроить! Но он-то хоть мужик был… И с оружием.

Игорь нахмурился.

— У тебя есть предложения получше?

— Нету. Да и вообще, я сам понимаю, что надо разбираться, но сейчас как-то все не так, как в прошлый раз.

Игорь покачал головой и ничего не сказал. Нет, он не утверждал, что Андрей сломался, что с ним не все ладно… Этот парень — железный, он никогда не подведет. Хотя бы потому, что все еще верит в какие-то понятия и принципы воровского мира. А где они, те понятия, принципы? Хотя… пусть верит — таких лучше не переубеждать. Или провалятся при первом удобном случае, или станут такими отморозками, что придется от них избавляться.

Игорь принял решение:

— Ладно, я сам с ней разберусь.

Андрей вскинулся:

— Ты что, меня за лоха держишь?

Игорь успокаивающе вскинул руки.

— Я ни за кого тебя не держал и держать не собираюсь. Но с этой теткой я разберусь сам. А ты настройся на то, что подобное может быть еще не один раз. Хорошо? Сейчас ты на взводе, я не хочу, чтобы ты потом маялся. Соберись на будущее. Хорошо?

Андрей немного подумал и кивнул головой.

Да, пожалуй, тут его старший партнер прав. Сейчас ему не пойдет впрок такое душегубство. А потом — потом он просто привыкнет и смирится.

Игорь спокойно вытащил пистолет, проверил обойму. Достал из кармана глушитель, навернул на ствол.

— Посиди тут, — сказал он и пошел из номера.

Администраторши внизу не было. Игорь предположил, что она просто ушла в какую-то свою комнатку и легла спать. Понятно же, что в это захолустье никто не приедет. И наверняка, если эти странные энергетики все-таки приедут, об этом предупредят заранее. Набивала себе цену, жирная клуша.

Игорь осмотрелся и увидел дверь. Она была приоткрыта. Он тихонько подошел, прислушался. Из щели доносился тихий храп. Ага, вот тут она и спит! Игорь осторожно взялся за ручку, стал толкать дверь, надеясь, что громкого скрипа не будет.

Дверь не скрипела, и, когда промежуток между ней и косяком стал достаточным, он проскользнул внутрь.

В комнате стояла кушетка. Администраторша спала на ней, накрывшись пледом.

Игорь достал пистолет. Взвел курок.

Говорят, что есть у людей какое-то предчувствие, которое порой заставляет повернуться, увидеть опасность. Иногда — помогает ее избежать.

Администраторша открыла глаза. Увидела Игоря. Спросонья она даже не обратила внимания на пистолет. Но вот то, что в спальне находится незнакомый мужчина, заставило ее буквально вскинуться.

Она отбросила в сторону плед, попыталась вскочить. Игорь коротко и резко ударил ее рукояткой пистолета, возвращая на место.

— Что вам от меня надо? Не трогайте меня! — испуганно и вместе с тем возмущенно прохныкала она.

Игорь молча поднял оружие.

Администраторша увидела пистолет. Невероятно, но в первую секунду у нее на лице отразилось облегчение. Наверное, потому, что страшнее изнасилования она просто ничего не представляла. А сама возможность того, что ее убьют, не укладывалась в голове. Этот пистолет скорее всего казался ей игрушечным.

Первая эйфория миновала. И на лице у нее появилась другая, животная, обреченная паника.

Она раскрыла рот.

Игорь не хотел, чтобы его упрашивали и умоляли. Он нажал на спуск. Пуля ударила администраторшу посередине груди. На кофте появилась небольшая дыра с лохматыми краями. Крови не было.

Ее отбросило на кушетку, уложило на спину поперек. В расширившихся, округлившихся глазах Игорь увидел боль. Да, ранение в грудь — это очень больно. От него часто умирают даже тогда, когда не задеты жизненно важные органы. Просто организм не выдерживает болевого шока.

Он нажал на спуск второй раз. Отметил, что и первый-то выстрел был уже чересчур громким, а второй — почти как без глушителя. Да, железку пора менять.

Вторая пуля попала между глаз. Входное отверстие было маленьким и почти не кровоточило. А вот на стене появилась большая жирная клякса совершенно омерзительного вида — красная, с белыми кусочками.

Глаза администраторши остекленели, выражение ужаса пропало. Собственно, на этой земле ей больше нечего бояться. А есть ли что-то страшное после смерти — она сейчас как раз проверяла.

Игорь осмотрелся, аккуратно поднял гильзы. Положил их в карман. Потом, по дороге, километрах в двадцати, он выбросит их в подходящую канаву. По-хорошему, надо бы и от пистолета избавляться. С некоторых пор это оружие стало чересчур засвеченным. Вот найдут эту бабу — и все, и погоня снова, можно сказать, начнет дышать в спину.

С другой стороны, совсем скоро их просто тут не будет.

Игорь повернулся и вышел из комнаты. И остолбенел: в холле стоял крупный лысый мужик в смешных семейных трусах и резиновых шлепанцах на босу ногу. Он почесывал волосатую грудь и недоумевающе пялился на Игоря, вышедшего из комнаты.

— Э! А чего ты там делал? — спросил мужик.

Игорь, еще не успевший отойти от удивления, пожал плечами.

— А что…

И тут мужик увидел пистолет.

— Я из милиции! — крикнул он. — А ну, отдавай волыну!

И он попер на Игоря, как бык на матадора.

Тот успел выстрелить, а потом в него врезалась туша, повалила на пол. От удара спиной у бандита перехватило дыхание. Мужик, впрочем, не пытался его задушить, схватить, и вообще он просто елозил на Игоре, будто пытаясь вплющить его в пол.

Бандит собрался с силами, оттолкнул тело, поднялся. Мужик остался на полу, держась за живот, дергаясь и раскрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. Под ним растекалась красная лужа.

Игорю стало противно. Он добил мужика и вернулся в комнату к администраторше. Осмотрелся и увидел, что насчет милиции этот тип не врал — на стуле в углу висел форменный китель. Чертыхнувшись, Игорь пошарил по карманам. Нашел немного денег и удостоверение на имя старшего лейтенанта Метлицкого. Ясно. Здешний участковый, как пить дать. Из тех неудачников, которые за все годы после милицейской школы так и не выбиваются в люди, оставаясь провинциальными шерифами.

Это было, пожалуй, неприятным фактором. Одно дело — убивать непричастных к касте людей. Совсем другое — мента. Пусть и такого неполноценного. Ну что же, придется немного ускорить темп бегства.

Он случайно посмотрел в настенное зеркало и увидел, что сейчас ему лучше не попадаться на глаза нормальным людям. Покойный лейтенант Метлицкий основательно залил его кровищей из раны на животе. Ну ладно. Это дело поправимое — есть запасная одежда в машине.

Только придется попросить Андрея, чтобы тот подогнал ее прямо ко входу в гостиницу.

Игорь поднялся наверх. Как и ожидалось, его внешний вид вызвал шок.

— Эй, ты в порядке? — вскочил Андрей.

— Это не моя кровь, — ответил Игорь. — Иди подгони машину к двери.

— Что случилось?

— Героизм местного участкового. Попытался меня взять голыми руками. Или просто хотел изнасиловать — не знаю. Бросился в одних трусах.

— Откуда здесь участковый? — оторопел Андрей.

— Как мне кажется, приходил к администраторше за любовью.

— Она же страшная, — ляпнул Андрей.

— У вас просто разные взгляды на красоту, — успокоил Игорь. — Для кого-то тетка была очень даже ничего. Да полно тебе, это ес — тественно для деревни. Тут на лицо не особо смотрят.

— Не хочу жить в деревне, — буркнул Андрей, завязывая шнурки кроссовок.

— Тебе и не придется, — засмеялся Игорь. — Через пару месяцев мы свалим куда-нибудь в теплые края и поселимся там, где много нормальных красивых девчонок.

— Было бы неплохо. Ладно, пойдем, — сказал Андрей.

Они спустились. Холл пришлось обходить краем — лужа крови под убитым милиционером расплылась и выглядела так, что вообще было неясно, как в этого человека, пусть даже такого крупного и мощного, влезло столько кровищи.

— Ну ты наворочал! — уважительно произнес Андрей.

— Так он же на меня бросился! Пришлось стрелять наобум. Попал в живот. И какую-то артерию перебил, наверное.

— Не знаю, я не врач, — пожал Андрей плечами. — Может, закрыть это заведение? Найти ключ и закрыть.

— Идея неплохая, — сказал Игорь, — но некогда. Пойдем. Как мне кажется, все равно если их и найдут, то только тогда, когда мы будем уже далеко.

Игорь стоял у порога, выглядывая на улицу. Вроде серьезной причины волноваться не было. В радиусе нескольких сотен метров не было никого, кто мог бы удивиться окровавленному свитеру.

Андрей подогнал «вольво» к порогу. Игорь сел на заднее сиденье.

— Все, поехали отсюда! Я заодно переоденусь. А шмотку надо будет километров за полсотни отсюда выкинуть в какую-нибудь речку. Завернуть в нее булыжник и выкинуть. Чтобы даже случайно не нашли.

— Выкинем, — меланхолично ответил Андрей, выбирая путь между многочисленными ухабами и колдобинами.

* * *

Шелепин и Осипов друг друга не любили. Только сотрудничали. Правда, на деловом фронте их отношения были самыми тесными и плодотворными. Неудивительно — Осипов был очень деятельным и крутым исполнителем, а вот у Шелепина были мозги. И он умел выбрать такое дело, которое принесет хорошую прибыль.

В январе Шелепин пригласил Осипова на беседу. Григорий нутром почуял, что разговор пойдет о серьезном деле. Он прибыл сразу же, насколько это возможно в таком городе, как Москва, с его пробками и ментами.

— Здравствуй, Григорий. Садись.

Осипов посмотрел на Шелепина, собираясь выдать свое традиционное «Сесть я всегда успею!». И увидел, что шутку придется отложить — в водянистых глазах босса присутствовало то странное выражение, которое не имело описания или определения и которое появлялось только тогда, когда на уме у Эдуарда Иннокентьевича было что-то важное.

Осипов молча сел.

— Я кофе заказал нам обоим. Самому не помешает, а ты составишь компанию.

Григорий развел руками. Что еще ему оставалось?

— Ты новость слышал? — спросил Шелепин.

— Смотря какую, — развел руками Осипов. — Целый выпуск с утра.

— Эту новость по телевизору не показывали. Пока, во всяком случае. Может, и покажут.

— Что произошло?

Шелепин цыкнул зубом, выдержал паузу для нагнетания драматизма и сказал:

— Горчакова убили.

Григорию потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, о ком речь. И только потом дошло. Виктор Горчаков был одним из самых заметных и значимых «подопечных» известного криминального авторитета Юрия Романова.

Романов не был вором старой закалки, он вышел из поколения, ступившего на криминальную стезю в девяностых годах и старавшегося обойтись без непосредственного участия в познании «зоновской романтики». Романов официально владел сетью магазинов фотографических принадлежностей, а неофициально продавал свою охрану и покровительство предпринимателям рангом пониже.

В этом деле был интересный нюанс. Обычно такая продажа «охраны» очень мало чего стоит. Грубо говоря, устроить тебе неприятности все равно могут. Разница только в том, что после этого твой «охранничек» поедет перетирать по понятиям с тем, кто это сделал. И может быть, начистит тому рожу. Но ремонт и лечение все равно за твой счет.

— Кажется, теперь в Москве будет намного интереснее, — усмехнулся Осипов.

— И не говори! На почве этого веселья менты уже сейчас начинают разворачивать крупную превентивную операцию. По всей видимости, будут закрывать всех, кто в потенциале может организовать лишний материал для криминальных хроник по ящику.

— А можно узнать, мы не относимся к числу таковых?

Шелепин покачал головой.

— Во всяком случае, мои люди в милиции и ГУБОПе ничего о таком не говорят. Да и вправду у покойного есть несколько более резких конкурентов. Я так думаю, что кто-то из них его и похоронил.

— За этим можно к гадалке не ходить. И менты, значит, намерены устроить им веселую жизнь?

Шелепин кивнул:

— В принципе, да. Но ты же понимаешь — это не так просто сделать. Далеко не на всех, кто заинтересован в смерти Горчакова, есть достаточное количество компромата. Значит, всех инцидентов не предотвратить. Хоть что-то прорвется.

Осипов отпил немного остывающего кофе и сказал:

— Вот еще вопрос: а почему не предположить, что войны вообще не будет? Допустим, Горчакова грохнули за дело. Он мог просто задолжать кому-то. Тогда, ясное дело, войны не будет.

— Ничего не ясное. Обязательно найдется кто-то молодой и смелый, который думает, что надо делиться. Но если честно, то Горчаков не производил впечатления задолжавшего кому бы то ни было. Сам прикинь. Да и кому он мог быть должен, кроме своего «покровителя»? А тому выгодно было бы не убивать его, а посадить на короткий финансовый поводок. Романов — не дурак. И не станет рубить курицу, несущую золотые яйца. Значит, он ни при чем.

Осипов поставил чашку.

— На месте милиции я бы в первую очередь позаботился о том, чтобы закрыть Романова. Он с виновниками не станет церемониться.

Шелепин развел руками.

— Романов уже вовсю ищет. Мои ребята говорили, что шестерки Романова крутятся по всей Москве, спрашивают, вынюхивают. Но пока так, без наездов.

— Ясно. Так, а что теперь надо сделать мне?

— Быть готовым.

— К труду и обороне?

— Не только к обороне. Знаешь, подыщи трех-четырех надежных ребят, которым можно поручить настоящее дело. Таких, чтобы и в долю можно брать и не опасаться, что они нас кинут и придется устраивать полномасштабную поисковую экспедицию. Короче, ты меня понял.

— Понял. Найду. Про цели вы мне, конечно, ничего не скажете?

— Ты прав, не скажу. Но только пока. Я еще сам не знаю, понадобятся ли нам те, кого ты найдешь. Просто хочу, чтобы они были под рукой сразу, без поисков. Понимаешь?

— Конечно.

Шелепин кивнул и отпустил Осипова.

Тот вышел на улицу, уселся в машину, опустил стекло и закурил. Ну вот, Шелепина потянуло на подвиги. Ясно, что надежные люди ему нужны именно потому, что убит Горчаков и есть возможность хорошо погреть руки на чем-то ранее принадлежавшем покойному.

Романов такое, конечно, не одобрит. И если потом выяснит, кто виновен, — устроит много неприятностей. Правда, если выяснит.

Осипов решил пока не морочиться и просто найти людей.

Шелепин, оставшись наедине с собой, нервно закурил. В принципе, ему бояться было нечего — к ликвидации Горчакова он не имел ни малейшего отношения. Но сдуру можно попасть под раздачу в таком деле.

Правда, зная Романова, можно сказать, что беспредела этот человек не допустит, даже если заподозрит неладное. Первым делом попробует все решить, как говорится, по понятиям. Ну а если не получится — тогда начнется веселье. Отступление от этого правила может быть только в том случае, если у Романова найдутся неопровержимые улики. На своем уровне, конечно; это же не милицейское расследование! Тут не надо килограммов бумаги и нескольких свидетелей.

По всему выходило, что бояться Шелепину нечего. Но вот беда — страх накрепко сидел в крови и теле этого человека. Он настолько проник в саму сущность Эдуарда, что даже не замечался неким аномальным явлением. Более того, можно было смело говорить, что именно страх сделал Шелепина тем, кем он стал.

Началось все еще после школы, когда Шелепина пугали армией, институтом и просто тем, что он сдохнет под забором. Непростой диапазон, что тут говорить. Получалось, что куда ни кинь — всюду клин. И спасения нет. Или тебе отобьют и поломают все, что нужно организму для нормальной жизнедеятельности, или ты попадешь в заштатный научно-исследовательский институт и всю жизнь проживешь впроголодь. Или, став учителем или врачом, заработаешь неврастению к сорока годам. Ну, про участь среднего бомжа и говорить нечего. Хотя с чего бы? Семья у Шелепина была обыкновенная.

А может, потому и были эти страхи. Если ты не сильный мира сего, если не способен всерьез заступиться за себя, то может однажды получиться так, что окажешься на улице… В жизни Шелепина был показательный пример, когда он еще учился на втором курсе университета.

Квартира у Шелепиных была отличная — еще сталинской постройки, с высоченными потолками и таким размером комнат, что современные квартиры приблизились к подобному, только когда началось строительство элитных жилых комплексов.

На одном этаже с ними жил военный пенсионер Лыков. Он получил квартиру сразу после войны и прожил в ней до глубокой старости.

По слухам, служил Лыков в спецвойсках НКВД и впоследствии — МГБ. Только, по слухам, сам старик не распространялся. А вот потом, когда Сталин умер, когда само его имя стало пугалом для детей, Лыков перестал быть человеком, о котором помнят.

И вот где-то в середине восьмидесятых годов на Лыкова наехали. Хотя нет — неправильное слово. Наезд — это теперешний термин, новый, как новые русские.

Можно сказать, что Лыкова просто прижали.

Говорят, что организованная преступность появилась только после развала СССР. Ничего подобного! Была она и во время Империи. Но только не очень заметная. И не раскрученная в средствах массовой информации.

Итак, к Лыкову пришли неприметные вежливые люди и посоветовали принять предложение одного хорошего человека — обменять свою квартиру за хорошие деньги на другую, в менее престижном районе Москвы. Лыков, непривычный к таким заморочкам, послал людей подальше. Нет смысла рассказывать подробно всю историю противостояния, походов старика по инстанциям и милицейским структурам. Конечно, Лыкова отфутболили отовсюду, откуда смогли. Преступления-то не было!

А в результате старик умер от ботулизма. Вслух не обсуждалось, но шепотом говорили, что это произошло после того, как к нему пришли люди из ЖЭКа проверять счетчик электричества.

Короче, Шелепин был впечатлен. И может, именно это впечатление сделало его тем, кем он был сейчас.

Хотя, по правде говоря, Шелепин никем значительным так и не стал. Оказался просто удельным князьком, не располагающим ни серьезными «бригадами», ни настоящим бизнесом. Так, рыбка чуть покрупнее, чем обыкновенный бритоголовый «браток».

Это оказалась весьма спокойная экологическая ниша. Нет постоянного ощущения того, что тебя не сегодня завтра повяжут менты или завалят тебе подобные.

С другой стороны, хочется большего. Но для того, чтобы это большее стало досягаемым, надо располагать очень многим. В первую очередь — универсальным инструментом решения проблем. Попросту говоря — деньгами. Это потом все пойдет по уже более-менее нормальной колее. Найдутся и «торпеды», и адвокаты. И самое главное — те, кто захочет с ним иметь дело.

Тут, конечно, можно с Шелепиным поспорить. Не только финансами решаются вопросы.

Особенно в криминальном мире. Там еще важен авторитет, репутация… Хотя, если умело распорядиться денежными средствами, можно купить и это.

Короче, Шелепин всерьез задумал для себя продвижение по иерархической лестнице. Для него не хватало экономической основы. И смерть Горчакова позволила надеяться на решение данной неурядицы. Хотя и тут Шелепин побаивался. С другой стороны, не всегда он шел на поводу у своего страха. Иначе не стал бы вообще никем.

Да и у Романова, можно биться об заклад, в ближайшее время будет столько забот, что операция, задуманная хитроумным Эдуардом Шелепиным, может удаться на сто процентов…