Биологическая опасность

Андрей Даньков, 2021

Пассажирский рейс из Лондона в Москву вынужден изменить курс и сесть на богом забытом аэродроме в Кирове, так как на Москву напали неизвестные "бешеные" люди. И теперь второй пилот этого самолёта, русский немец Павел, стремится всеми возможными способами попасть в Первопрестольную, чтобы забрать из охваченного анархией, мародёрами, бандитами и заражёнными людьми мегаполиса свою невесту, пока ещё не слишком поздно, и при этом не погибнуть самому. Удастся ли это ему? Сможет ли он вернуться в относительно безопасный Киров? Ответов ему не даст никто… Содержит нецензурную брань.

Глава 3: На Москву и…

"Москва сегодня напоминает бомжа, который сделал себе маникюр, педикюр, надел на грязное белье смокинг и пошел играть в казино."

Михаил Задорнов

11 апреля 2029 года. Аэропорт Победилово, 15 километров от Кирова, Россия. На борту самолёта МС-21-210. Время: 04:20

Видимо, мне представилась удивительная возможность прочувствовать все стадии алкогольной интоксикации в условиях надвигающегося конца света и стеснённом туалете самолёта, над унитазом которого я сидел последний час, безо всякого удовольствия отправляя содержимое желудка в обратном направлении… так, если начистоту, то я просто сидел с ватной головой и блевал.

— Ну что, как попойка? — ехидно спросил Сельчук.

— Чего вам надо? Не надоело ещё?

— Лететь надо. Мне — самолёт вести, тебе — невесту спасать. Так что, жду, когда ты будешь в состоянии ровно ходить, а потом — взлетаем.

Ну надо же! Мы теперь фамильярничаем! Какой прогресс! А всего-то надо было нажраться! Зато минусов теперь не оберёшься: мало того, что тебя шатает, как самолёт во время дичайшей турбулентности, так ещё и выворачивает желудок наизнанку, за компанию требующий огромного количества воды. Хорошо, что вчера… или это было сегодня ночью? Да пофиг! Главное, что хорошо, что Оля принесла обратку аспирина.

Кстати, бутылка воды, что стояла на столике, была сдобрена сахаром. Видимо, благодаря этому, я смог оклематься от всего этого ближе к шести утра. Тогда же появился Сельчук.

— Так, Фр… Паш, тут этот Миролюбов набросал схемку маршрута забора людей. Посмотри, кто там ближе к твоей невесте.

Сельчук дал мне список адресов на планшете, но я сразу отодвинул его, не став вчитываться в содержимое.

— Ты чего?

— Я сам поеду. Я сказал, чтобы она никому не доверяла, плюс — там хитрый замок, и войти смогу только я.

— Ну ясно… тогда, готовь самолёт к вылету. Проводи осмотр фюзеляжа.

— Хорошо.

Я вышел из кабины и быстро спустился по трапу, попутно схватив фонарик, рацию и светоотражающую жилетку.

— Так, проверь шасси, могли повредить при посадке. — откликнулся в рации Сельчук.

— Хорошо.

Осмотр шасси занял около получаса.

— Хорошая новость, шасси в норме. Повреждений центроплана не замечено.

— Уверен?

— Более чем. Подтёков топлива нет, иных повреждений нет. Можете проверить закрылки и элероны?

— Понял, отойди подальше, щас всю механизацию прогоню.

— Давайте.

Я отошёл от самолёта, встав у него в хвосте на расстоянии в 90 метров, и скомандовал:

— Начинайте.

Все подвижные плоскости самолёта зашевелились, проверяя их работу в самых разных режимах.

— Порядок, всё исправно. Осмотрю трубки и вернусь.

— Давай.

Конечно же, трубки находились в прекрасном состоянии, иными словами, лучше исправного самолёта не найти.

— Фух, Харитон Владимирович, там всё идеально, самолёт готов к вылету.

— Отлично. Сообщи Алексею, пусть грузит своих парней на борт.

— Ясно.

Я спешно покинул самолёт и отправился в палаточный лагерь, где расположили отряд Алексея.

Правда у входа в лагерь меня тормознули.

— Стоять! Куда идём, товарищ пилот? А?

— Мне нужен Алексей Алфёров. Скажите, что к нему… Фриц… — с выдохом сказал я, кто его ищет.

— Чё?

— Того. Скажи, кто его ищет и всё.

— Ну ладно. — солдат взял в руки рацию и начал говорить. — Товарищ майор, тут вас какой-то"Фриц"ищет… Да, так точно, сейчас скажу.

— Так, парень, тебе повезло, щас выйдет.

Мне пришлось постоять несколько минут в ожидании Алексея. Через несколько минут он появился в компании десятка таких же бойцов, как и он, только их лица были скрыты балаклавами.

— Вот и ваши пассажиры на первый этап. Куда их сажать?

— Смотря что по массе.

— Эм… ну, каждый весит килограмм семьдесят-восемьдесят, плюс на каждом сорок килограмм амуниции. Плюс, там ещё десять ящиков, один ящик с фотоаппаратурой десятикиллограммовый, два ящика с сухпаями, там масса смешная, кило пять на каждый, два двадцатипятикилограммовых с патронами семь шесят два, плюс, два двадцатикиллогркмовых с патронами пять сорок пять, два ящика с автоматами для наших людей, ну и ящик с пистолетами Ярыгина и боеприпасами к ним.

— Ярыгина… там патроны от обычного"Макарова"?

— Нет. Там"Парабеллумовские"патроны. Они мощнее.

— Ясно, вам помочь?

— Да не, сами дотащим. Только довези нас.

— Сделаем.

Я пулей убежал в самолёт. Правда на входе меня остановила Оля, Наташа и ещё два бортпроводника — Валя и Никита Осиповы. Это супружеская пара, таких часто ставят вместе из-за того, что семейные лучше срабатываются в экипаже.

— Мы тут обсудили, Павел Андреевич, мы летим с вами.

— Эй! Вы не пилоты, так что не стоит подвергать себя риску.

— Не большему, чем вы. Это не обсуждается.

С недовольным лицом я зашёл в кабину, где Сельчук уже вёл переговоры с диспетчером.

— Так, я вас понимаю, всё сложно, но вылет санкционирован Мирославским!… Спасибо, жду!

Он отпустил тангенту и повернулся ко мне.

— Эти придурки не дают разрешения! Сказали, мол нужно какие-то документы оформить для вылета. А Мирославский лично приказал доставить к нам на борт экспериментальные огнемёты.

— Издеваются? Огнестрелы на борту я ещё пойму, но огнемёт? Он от перепада не рванёт?

— А? Всё может быть.

— Так, мне это уже не нравится. Позови Алексея.

— Сейчас.

Я вышел в салон и подошёл к Алексею, заканчивавшего размещать ящики в хвосте, всё равно там никого не будет.

— Алексей! Можно вас?

— Да, конечно. Что случилось?

— Нам не дают взлёт. — шёпотом сказал я. — Мирославский приказал доставить какие-то огнемёты на борт.

— Кабздец…

— Почему?

— Значит, слухи не врут: регенератов можно только сжигать из огнемётов.

— Я подумал, а отсекать головы как?

— Хорошая идея, кста. Щас. — Дежурный! Алферов беспокоит. Доставь-ка мне пару мачете… Да, мачете, что никогда таких не видел? Вон, на складе пылятся!… Спасибо!

Через пятнадцать минут на борт поднялось несколько грузчиков, которые пронесли в салон несколько ящиков. Три из них точно отличались от армейских, а последний — вылитый цинк.

Из него Лёша вытащил мачете.

— То, что нужно. Слушай, немец, я официально тебя не вооружал, но… вот, держи. — он передал мне старый пистолет Макарова. Но старый не значит изношенный. Ощущение, что его, конечно, поносили, но стреляли не особо.

— А Мирославский?

— Этот ствол официально списали, как и все ПМы, когда нам “Грачей” подсунули. Так что, держи, пользуйся… Хотя погоди, щас…

Алексей минуты две копался в разгрузках и в своём рюкзаке, пока не вытащил оттуда несколько коробочек из-под охотничьих патронов.

— Там патроны к твоей “волынке” и магазины. Часть набита, часть… уж извини, сам.

— Спасибо.

— Да незачто.

В этот момент раздалась тональная мелодия, означающая обращение пилотов к пассажирам.

— Внимание всем. Готовимся ко взлёту. Убрать трап от самолёта, закрыть двери и приготовиться к герметизации салона.

Я посмотрел на Лёху и сказал.

— Только пристегнитесь, ладно?

Я спешно вернулся в кабину, но дверь запирать не стал, да и зачем. Дверь нам нужна только для защиты от террористов. А до 11 сентября такие двери были не толще обычной входной двери. То есть, её можно было бы вынести так же, как и любую другую дверь. А если с тобой на борту только твой экипаж и десяток военных-коммандос, которые прошил всевозможные психологические проверки и готовы служить своей стране до конца, то… я не знаю, тут нужна дверь.

— Не станешь закрывать? — удивлённо спросил Сельчук

— А зачем? Террористов среди пассажиров точно нет. Я уверен.

— Ствол откуда? — сморил меня Сельчук таким тоном, что я должен сдаться по обвинению в измене Родине.

— Лёха дал. Говорит, списанный.

— Понимаю. Такие только у полиции остались… Немного помучаешься, пока патроны не раздобудешь, а там может и что-нибудь другое достанешь.

— А вот и патроны. Сколько — не считал, но думаю, штук сто наберётся.

— Вопрос снят. Хорошо, управление справа, контроль слева.

— Вас понял. Запрашивайте запуск двигателей.

— Понял. — ответил мне Сельчук и нажал на кнопку радио. — Победилово-старт, Аэрофлот два четыре один семь. Запрашиваю запуск двигателей.

— Аэрофлот два четыре один семь, запуск разрешаю. Работайте с Победилово-руление на сто двадцать четыре запятая четыре семь пять.

— Вас понял. Запуск разрешён, работать с рулением на сто двадцать четыре запятая четыре семь пять. — он повернулся ко мне. — Запускай двигатели.

— Есть!

Я передал Сельчуку толстую книгу с инструкциями. Это наши контрольные карты. Ими регулируется вся жизнь пилотов внутри кабины пилотов. Если угодно, то это наша Библия, отступление от которой — смерть. Ну… Если не смерть, то в как минимум строгий выговор, а если совсем не повезёт — увольнение.

— Так, Двигатель один зажигание.

— Есть!

— Двигатель два зажигание.

— Есть!

Раздался звук запускающихся двигателей.

— Так, связываюсь с рулением. — сказал Сельчук. — Аэрофлот два четыре один семь, Победилово-руление. Запрашиваю руление на свободную полосу.

— Руление разрешаю. Рулите на полосу ноль три.

— Хорошо, вас понял.

Мы довольно быстро выполнили оставшиеся контрольные карты и вырулили на полосу через единственную действующую в этом аэропорте рулёжку.

— Запрашиваю вылет. Аэрофлот два четыре один семь на полосе ноль три.

— Вылет разрешаю. Удачи, ребята.

— Победилово, спасибо! — сказал я на прощание.

Сельчук решил взять управление на себя, и начал взлёт. Мы взлетали не на максимальном режиме двигателей, а всего на половине тяги. Из-за этого мы смогли оторваться от земли только в конце полосы.

Конечно, топливные баки в нашем самолёте были заправлены до краёв, но мы случайно сделали небольшую ошибку: самолёт тратит больше топлива при большой массе. А в нашем случае основная масса — топливо. Короче, мы сжигаем кучу топлива чисто из-за топлива.

Мы не стали занимать обычную высоту полёта в тридцать пять тысяч футов, а пошли всего на десяти тысячах… так, если кто не понял, то это высоты в 10,5 и 3,3 километра соответственно.

— Смотри, что творится. — показал мне Сельчук.

Правда, я не увидел того, на что он мне показывает, так что я просто взял трубку бортового телефона.

— Лёха, там по левому борту что-то есть, сфотайте. — убрал я трубку на место и обратился к Сельчуку. — Харитон Владимирович, вы можете взять управление на себя?

— Да, конечно.

Сельчук взял на себя управление,а я начал рассматривать снимки, которые нам подкинул Миролюбов. Да, как я уже сказал, как профессионал, ему нет равных, а вот как человек — сволочь он конечно, редкостная. Но за снимки спасибо. Я быстро сфотографировал их на свой телефон и через несколько минут уже рассматривал каждый снимок на развёрнутом экране[14]. На нём я сразу присмотрел пару небольших легковушек, явно из парка аэропорта. Но где гарантия, что машины не пропали. Главное, что там есть несколько автобусов, от примитивных"Газелей"до междугородных автобусов… но такие я бы не стал использовать. Город, скорее всего, забит напрочь, да и если бы Москва вдруг лишилась всех автомобилей, то эти автобусы не смогли бы пробраться сквозь улочки спальных кварталов.

Пока самолёт летел на высоте, я, в приступе жёсткой ностальгии, рассматривал наши общие с Леной фотографии и видео. Ради видео я даже нацепил “костянки”, как я обзываю свои наушники. Сельчук, конечно же, офигел от такой картины, но промолчал.

С телефона на меня смотрело где два, где три беспечных лица: моё, Ленкино и Олино. Она кстати и сделала большую часть тех фотографий, что у меня на телефоне.

Я продолжил смотреть фотки, пока Сельчук вёл самолёт, и в какой-то момент я задал вопрос.

— Харитон Владимирович, вам надо в город?

— Всмысле?

— Я про родных.

— Только если ты не баба Ванга, чтобы сказать, где они.

Вот так я попал так попал. Оказывается, у него нет семьи.

— Кхм, простите, а что случилось?

— Да ничего. Ушла она от военного, которому нихрена не платили. Больше я её не видел. Даже на алименты не подала!

— Понятно… Извините…

— Да ничего, четверть века уже так живу. Да и не будем о плохом.

Да и я как-то вспомнил, что я теперь типа вооружён и решил каким-то образом пересчитать патроны. В первую очередь, я пересчитал магазины. Включая тот, что находился в пистолете, что лежал в моём кармане… кстати, он был пустым, накопилось четыре магазина по 8 патронов. Значит, мне доступно 32 патрона в магазине и ещё две сотни на развес. Однако я вообще не умел обращаться с оружием и попытка снарядить магазин закончилась фиаско — патрон упал на монитор.

— Так, ты когда-нибудь держал оружие в руках?

— Нет. Даже травмат.

— Плохо. Значится, вот, смотри. — Сельчук отвлёкся от управления и показал основные действия с пистолетом — как перезарядить, где предохранитель, как сменить магазин, как его снарядить. — А теперь попробуй сам.

— Хорошо.

Я взял пистолет в руки и медленно повторил все действия, которые сделал Сельчук. А под конец, я даже снарядил все три магазина, так как один из них снарядили за меня во время обучения.

— Так, вставь магазин в пистолет и поставь его на предохранитель. Скажу сразу, на предохранителе затвор не передёрнется ни при каких обстоятельствах. Да и не нужно. На земле попробуем потренироваться.

— Ладно… Кстати, мы в пятнадцати минутах уже. Начинаю снижение.

— Хорошо, снизься до тысячи футов и лети там. Как подлетим к аэродрому, сделаем облёт на высоте пятисот футов на малой тяге. Хочу точно знать, что там творится.

— Хорошо.

Когда мы долетели до Остафьево, то Сельчук положил самолёт в сильный крен и сделал несколько кругов над Остафьево, только чтобы понять, что аэродром бросили. Как гражданские, которые улетели в свои Куршавели с Дубаями, так и военные, которые там были больше для вида. Да и на снимках было видно, что число военной авиации там резко сократилось.

Не знаю, стоит говорить, что как-то МС-21 заставили лететь с 90-градусным креном на правое крыло. Правда, делали это с американскими движками на подвесе, но всё равно, если что, то запас у этого самолёта точно есть.

— Лёха! — проорал я в салон. — В кабину!

Лёша прибежал через пару минут.

— Что случилось?

— Аэродром заброшен, но посмотри — там вроде остались какие-то машины. Тем не менее, мне придётся пойти с вами. Нужно будет подогнать трап к самолёту. — сообщил я.

— А я думал, что у бизнес-джетов лестницы в дверях. — скептически заметил Лёха

— Не у всех. — вклинился Сельчук. — у мелких самолётов да, есть такие трапы, но у более крупных, даже у переделанных Як сорок два, такой трюк не прокатит. Так что, как он сказал, как только сядем, снаряди пару-тройку человек на поиски трапа, ну и его, по понятным причинам.

— Сделаем. Когда посадка?

— Минут пять, не больше. Готовьтесь.

Алексей вернулся в салон, где в течении минуты все звуки стихли. Значило это одно — все они приготовились к посадке. Тогда и мы это сделаем.

— Смотри, такое ощущение, что ИЛС[15] не работает. Нет маяков подхода.

— Проверить ДМЕ и ВОР[16]?

— Не стоит, всё равно не работает, я уверен. Сядем визуально, никто же не умрёт?

— Плохая шутка. Ладно, шасси?

— Да.

Я выпустил шасси и начал читать контрольную карту. Сельчук её выполнял, как разумеющееся.

Когда мы выполнили все карты, самолёт уже был в минуте от полосы.

Потянулись долгие секунды ожидания. Мы никогда не садились на этом аэродроме, даже в тренажёре. Сельчук держал джойстик так крепко, что мне казалось, что он вырвет его"с мясом". В какой-то момент он взял телефон внутренней связи и скомандовал:

— Сделайте фотографии по левому борту!

За секунду до посадки, когда скорость упала до ста двадцать узлов, включилась сигнализация о скорости сваливания. Я конечно, напрягся. Это было инстинктивно, и я даже потянулся к РУДам, чтобы поднять режим двигателей и не свалиться. Но едва я решил это сделать, меня приятно толкнуло — мы сели. Сразу я переключился и выпустил интерцепторы, Сельчук же активировал реверс. В итоге, нам удалось остановиться через шестьсот метров от торца полосы. Правда, мы рассчитывали пройти восемьсот метров и потом уйти на РДшку, расположенную в километре от торца.

Теперь придётся немного задержаться и прокатиться до ней. Хотя это даже хорошо. Хуже было бы, если бы мы перескочили дорожку. А так, можно немного прокатиться и осмотреться. Конечно, это не полноценный осмотр, но проблем не будет. Мы довольно быстро зарулили на перрон, где остановились, наплевав на разметку.

— Всё, разгерметизирую салон. Движки пока не выключаю. Иди, Паш.

Я быстро накинул пиджак, взял рацию и вышел из кабины.

— Давай ствол. — скомандовал Лёха.

Я протянул ему пистолет, и он снял его с предохранителя и передёрнул затвор, взведя курок.

— Стрелять-то хоть умеешь?

— “Колда[17]” считается?

— Нет! Короче, стволом не маши, держи направленным вниз, потом потренируемся. Кстати, сейчас разберёмся с трапом и научим тебя ствол держать. Ну, пошли!

Я открыл дверь самолёта, заблокировав активацию аварийного трапа. Как только дверь открылась, двое с автоматами резко высунулись, беря под контроль территорию.

— Осматриваются, чтобы нас не постреляли при спуске.

— Ясно. И как?

— Чисто! Можем спускаться!

Между нами и дверью — три с половиной метра, так что всем пришлось свисать, а только потом падать с почти что двухметровой высоты. Конечно, тренированным бойцам такие прыжки конечно не обычные будни, но они вполне способны так сделать, если приспичит. А вот со мной — проблема. Я никогда не прыгал с такой высоты… нет, вообще-то прыгал, но это было падение на батут в Центре подготовки пилотов Аэрофлота, а не на асфальт в каком-то подмосковном аэродроме.

— Так, слушай, мы щас все спрыгнем, а там и ты свисаешь и прыгаешь, мы подхватим.

— Хорошо.

Я сделал так же, как и военные, и всё получилось. Меня довольно мягко приняли, а там уж я встал на ноги и стараясь не отставать от спецов, побежал вместе с ними в сторону стоянки аэродромной техники.

Стоянкой это было назвать ну очень сложно — технику просто побросали ради того, чтобы самолёты могли беспрепятственно проходить по рулёжке. Трап нашёлся почти сразу. Однако переместить его до самолёта было проблемой — в двигателе машины, несущей на себе трап, не было бензина. В итоге, я просто снял машину с передачи и мы всей гурьбой начали толкать машину к самолёту.

Несколько минут усилий не прошли даром — вскоре все в теории могли ступить на подмосковную землю.

Лёша снарядил пару своих людей на поиск транспорта, но сам не пошёл.

— Ты чего?

— А? Да так, вы сказали сфоткать дым слева. Знаешь, что там?

— А должен?

— Руины жилого дома. Посмотри. — Лёха показал мне фотографию, и я сразу понял, что дело в упавшем самолёте.

— Думаешь, там кто-то стал регенератом, и борт грохнулся?

— Вполне. Так… — Лёха взял рацию и скомандовал. — Внимание всем! На территории могут быть регенераты! Действовать тихо и осторожно! В контакт не вступать!

Я посмотрел на фото и на дым и вспомнил, как когда-то мы с Леной хотели продать квартиру моих родителей в северном Чертанове и купить квартиру здесь… но тогда не срослось, а теперь я рад, что так получилось. Но остаётся проблема: как пробиться к моему дому?

Мои размышления прервал Сельчук, появившийся рядом с нами.

— А теперь, хочу услышать ваш план действий, наконец-то. — сказал Сельчук, материализовавшийся около двери.

— Ну значится так. Мы берём два-три микрика, какие найдём, и едем в город. Ехать будем по летальным маршрутам с постоянной перекличкой по радио. А Павел, я так понимаю, ты в самоволку?

— Да. Найдётся какая-нибудь легковушка?

— Щас узнаем. — Лёха взялся за рацию. — Всем доклад! Доложить о ходе поисков транспорта… так, понял вас… отлично, давайте на машине сюда… да вы шутите!

— Ну и что там? — спросил Сельчук

— Нашли"Буханку"в автобусном исполнении, только с завода, сказали, есть ещё"Газель"и"ПАЗик"ноль пятый.

— А что по легковушкам? — спросил уже я.

— Целый автопарк. Часть машин открыта, часть — закрыта. Тебе кстати, какую?

Ещё и издевается.

— Багажник нужен вместительный. И всё.

— Ясно. Давай на парковку, это вон там, за терминалом. Не бойся, мы проверили его, он чистый. Иди спокойно.

— Хорошо.

Я быстро покинул трап и направился к стоянке.

— Проходи, вот, те, что с открытыми дверьми — их можешь выбрать.

— Спасибо.

Да, это по сути, мародёрство, и мне здорово влетит, когда всё раскроется, так что… мне придётся или ехать очень осторожно, или не ехать вообще. Но… у меня особые обстоятельства, так что в суде меня скорее всего, оправдают.

Немного прогулявшись по стоянке, я присмотрел себе Крету не самой первой свежести.

— Парни, вам эта машина нужна?

— Неа. Это кроссовер, а нам нужны вообще внедорожники.

— Хорошо, вы это… Скажите, когда стартуете, я стартану вместе с вами.

— Лады.

11:03. Аэропорт Остафьево, Новая Москва

Около двух часов мы потратили на то, чтобы подготовить всё к началу операции"Исход", как её прозвал Лёха по аналогии с исходом еврейского народа из Египта в Землю обетованную. Сельчук перегнал самолёт так, чтобы мы могли, случись что, немедленно отогнать трап и взлететь в течении нескольких минут. Бойцы Лёхи подогнали весь транспорт, который предполагается задействовать в операции, прямо к трапу.

Кстати про трап: так как счёт в случае неприятностей пойдёт на секунды, то спецы из детонатора сделали стартёр для машины. Стоит нажать на кнопку подрыва, как вдруг включится двигатель трапа, а трансмиссия, переведённая в режим заднего хода, позволит машине на полной скорости отъехать от нас.

Таким образом, как рассчитали Сельчук с Лёхой, в случае чего, на эвакуацию уйдёт до пяти минут, максимум.

Я зашёл в салон бизнес-класса, где уже проходило собрание.

— Смотрите, Миролюбов подкинул нам снимки Москвы, получили только что. — сказал Лёха

Все уставились на 12-дюймовый командный планшет, на котором отобразилась картинка Москвы.

— Смотрите, судя по всему, крупные скопления регенератов находятся около… Блин… Фриц, это северное Чертаново! Сам ты не поедешь, поедем вместе.

— Кстати, а где ты должен был быть?

— По идее — здесь, координировать действия. А теперь — будем прорываться. Так! Смена планов: кто едет на Пазике — едут со мной.

— Так точно!

— Паш, машину не бери, едем на автобусе.

— А как же люди?

— Слушай, Пазик у нас вообще резервная машина на случай неприятностей, так что ничего не теряем. Нам надо вывезти человек тридцать, с лёгкостью утрамбуем их по машинам.

— Ясно…

— Так, ещё есть крупные скопления… Кто у нас внутри третьего транспортного?

— Эм… только жена Вовки Паслёнова, а что? — ответил спецназовец.

— Свяжись с ней, если телефон работает, уточни её статус.

— Хорошо!

— Что случилось? — спросил я.

— Там сплошные регенераты. Есть риск, что мы не пройдём. Если что, то её придётся бросить… чёрт… как же Вовке сказать.

— Друг?

— Мы все друг для друга как братья. И врать ему…

— Мда уж…

Пока мы отвлекались на все эти сантименты, вбежал спец, кого послали позвонить.

— Лёха! Есть связь! Даю громкую.

Тот бросил прорезиненный смартфон неизвестной мне модели на столик, и включил громкую.

— Женя! Это Лёха Алфёров, слышишь меня?

— Слышу тебя, что случилось? Где Володя?

— Володя в Кирове, слушай, ты сейчас дома?

— Нет, я сейчас у сестры в Красногорске, помнишь, где это?

— Помню. Так, сестра с тобой?

— Да. Она в уборной.

— Слушай сюда! Сейчас же собирай все свои вещи, мы едем за вами.

— Сколько вас ждать?

— Часа два-три. Мы в Подмосковье.

— Хорошо, ждём вас.

Стоило начаться коротким гудкам, Лёха удовлетворённо плюхнулся в кресло.

— Пронесло… так, Дима! Обзванивай всех! Нужно узнать, кто ещё жив.

— Сделаю.

Лёха встал с кресла и хлопнул меня по плечу.

— Пошли, Фриц, будем учиться стрелять.

— Слушай, кончай уже.

— Согласен, но так мы будем знать, что ты есть ты.

— Ладно… попробую принять… кстати, а где мы будем стрелять?

— Щас разберёмся.

Мы покинули самолёт, и пошли в терминал. На месте, Лёха достал несколько листов А4, расчертил на них мишени и начал меня тренировать.

— Так, готовься стрелять. Сразу скажу: не пытайся палить сразу, ничего не выйдет. Сначала соберись, возьми пистолет обеими руками и прицелься. Смотри через прицел. Максимальная дальность выстрела здесь — метров двадцать пять, но дальше двадцати стрелять не стоит — там разброс сумасшедший. Так что, максимальная дистанция реально эффективного боя — метров десять. Учитывай это и знай, что стрелять можно не всегда. Надо почувствовать своё сердце и выстрелить ровно между ударами сердца. Иначе — промахнёшься. Так, а теперь давай.

— Хорошо.

Я взял пистолет в руки, как он мне показывал и прицелился.

Дождавшись, как мне показалось, промежутка между ударами сердца, я нажал на спусковой крючок.

Рука немного дёрнулась вверх, а из ствола показалась небольшая струйка пламени. Спустя долю секунды мишень дёрнулась, оставив дырку прямо в её центре.

— Мать моя женщина! Ты что, стрелял что ли уже?

— Нет. Я даже автомат на стрельбищах не держал.

— Плохо… но всё равно, отстреляй магазин, хорошо?

— Ладно.

Я вновь прицелился, и зная уже про разброс пули, немного увёл ствол в сторону, когда прицелился в дальнюю мишень. За полминуты магазин из 8 патронов опустел. Сигналом к окончанию стрельбы стал заклинивший в открытом положении затвор.

— Лёха, кажись я его сломал.

— Да ну? — он взял пистолет в руки и за секунду привёл затвор в изначальное положение. — когда в пистолете кончаются патроны, то затвор после последнего выстрела остаётся в таком положении для обеспечения более быстрой перезарядки. Кстати, посмотрим, как ты пострелял.

Он пошёл и собрал все мишени, которые я перестрелял.

— Да вы издеваетесь! Твоего деда что, снайпер подстрелил?

— Нет, немецкий"мессершмит".

— Понимаю… просто думал, что наши деды были по разные стороны фронта.

— Нет, они были на одной стороне.

— Но всё равно, почти все в десятку, и это от человека, который держит пистолет впервые в жизни!

Внезапно нашу тренировку прервал спецназовец, вбежавший в терминал.

— Вася, что случилось?

— Короче, обзвонил всех, все живы. Не на месте только Женя Паслёнова и мои. Они все на даче под Солнечногорском.

— Это… приплыли. И как мне их забрать? — думал Лёха.

Я почти уверен, что с его невестой случилась трагедия, и именно поэтому он нашёл себе утешение в службе и помощи своим товарищам, которых он то ли в шутку, то ли всерьёз называет братьями.

— Кхм, я конечно всего лишь гражданский, но если нужно, то могу сгонять в Солнечногорск. У меня машина стоит в паркинге дома. Так что… что на МКАДе?

— Вроде как, дорога забита напрочь. Честно, даже не знаю, как вы прорвётесь? Ладно, мы, вооружены до зубов, но ты-то, простой гражданский, который ствола в жизни не держал. Так что… Какая у тебя тачка?

— Дефендер пятилетний.

— Епать… ты ж пробьёшься почти где угодно.

— Да… с дуру купил у соседа, тот валить хотел, но не успел.

— А чё хотел валить то?

— Да, по финансам по самое не балуй. А сам был падок на подготовленные внедорожники.

— То есть, твоя машина подготовлена ко всему?

— Ну как сказать… оборудование штатное, так что не особо. Кстати, а что по бандитам.

— Мля… а реально, там же не только регенераты, но и дегенераты. — заголосил другой спецназовец.

— Вася! Держи при себе, хорошо?

— Окей, босс…

Лёха ещё полчаса рассматривал снимки Москвы, чтобы понять, где мы могли нарваться на себе подобных.

— Короче, у них, я не знаю, одна это сила или несколько, но у них посты около Химок, на Новорижском и на Минском. Это не считая блоков на Дмитровском, Ярославском, Новорязанском и на Энтузиастов. Открыты только Каширка, М четыре, ну и всё к югу. Как говорил Мирославский, юг Москвы или под контролем силовиков, или под регенератами. Короче, ехать надо по ЦКАДу через Калужское или Симферопольское шоссе.

Я быстро построил маршрут на телефоне и чуть не выпал в осадок, когда нафигатор выдал маршрут и расстояние в 180 км и время в пути в три часа. Я показал расчёт маршрута Лёхе.

— Да неужели? Тут часов пять пилить. Короче, сначала вывозим тех, кто в Москве, а потом будем думать над дорогой в Солнечногорск. Начинаем!

— Хорошо.

12:41

Мы бегом пробежали до самолёта, где я взял из своей сумки ключи от квартиры, гаража и машины и прыгнул в Пазик, который изменил маршрут чисто ради меня.

— Ну что, погнали.

— Поехали."Моисей"начал движение. — отрапортовал Лёха в рацию.

— Это"Аарон". Начал движение. — послышался ответ по рации.

— Это"Иаков". Начал движение.

Это наши позывные на миссию. Их мы выбрали исходя из названия операции. Три машины быстро двигались по пустому Варшавскому шоссе и уже через пятнадцать минут достигли Бутово. Там же нам пришлось снизить скорость из-за смога — похоже, что кто-то поджёг дома в попытке сжечь регенератов.

Я достал телефон в надежде поймать связь, и она была, несмотря на пожар.

Я набрал Лену, и через минуту она ответила.

— Да, Паш. Ты где?

— В Бутово. Собирай вещи, мы будем через полчаса.

— Как? Как ты успел?

— Ловкость рук и никакого мошенничества! Кто-нибудь ломился в дверь?

— Только Савелич, но я его не впустила, как ты сказал.

— Правильно… будь готова, люблю тебя.

— И я тебя.

Машина"Аарон"ушла в сторону Орехова, а"Иаков" — на Красногорск

–"Аарон","Иаков". Счастливого пути.

— Вам того же,"Моисей".

Только к концу пути смог развеялся, и мы увидели толпу регенератов.

— Эдик! Коля! За огнемёты!

— Есть! — крикнули оба.

Кстати, я ведь ни разу не видел их лица, скрытые балаклавами. Единственный, кого я видел, так это Лёху.

Через две минуты перед лобовым стеклом появились струи горючей жидкости, а через несколько секунд и пламя. Я никогда не видел огнемёты в действии, так что я смотрел на их работу с детским восторгом. Да и регенератов мы все увидели впервые в жизни. Так что Лёха фотографировал их на свою “зеркалку”, а я тупо рассматривал. Единственное, что мне бросилось в глаза, так это то, что на многих были следы или от укусов, или от огнестрельных ранений. Причём все они были затянуты кожей. Мне на глаза попался один такой. У него не было половины головы, видимо зарядили из дробовика, как сказал Лёха, но тот не умер.

— Щас сделают работу и мы продолжим движение.

И он оказался прав. Через три минуты мы продолжили движение сквозь обугленные останки регенератов.

— Думаю, это наповал. Тут как минимум, градусов восемьсот.

— Офигеть.

— Ага.

Мы без особых проблем добрались до моего дома. Территория вокруг выглядела так, словно люди просто не вышли на улицу и всё. Конечно, можно сказать, что все наши соседи смылись, так как у многих были возможности для этого, но что-то мне не давало покоя."Авеню 77"вообще — дом для богатых людей. Но мои родители, так как они владели сетью небольших, но прибыльных кафешек, смогли купить себе эту трёхкомнатную квартиру, частично потратив"немецкие"валютные накопления.

А когда родители лет семь назад решили уехать"к своим"на Алтай[18], то они оставили квартиру мне, сказав, мол,"заведёшь жену, приведёшь сюда и семью создашь". Они реально так сказали, и были рады, что я познакомился с русской, а не с немкой, как у нас иногда происходит.

Так что, мне можно было не бояться за Лену. Здесь были все крупные сетевые магазины, иными словами, все условия.

Я попросил Лёху сопроводить меня, мало ли что случится.

Автобус пришлось оставить где-то в метрах пятистах от подъезда. Стоит сказать, что весь жилой комплекс построен по странной схеме: первые несколько этажей занимает что-то торгового центра вместе с парковкой, а только на них уже построены жилые дома. То есть, первый этаж фактически является третьим или даже четвёртым, а к подъездам можно попасть только преодолев крутой подъём.

Я уже хотел дёрнуть дверь на себя, как увидел, что домофон работает, значит — электричество всё ещё есть.

Когда мы вошли, то на нас вышел местный консьерж Анатолий Савельевич.

— Стой, или стрелять буду! — он вытащил свою"Сайгу-12", которая не стреляла из-за разрыва ствола.

— Савельич, хорош людей дурить! Свои!

— Быть того не может, Гоффман.

— Здравствуйте, простите, что мы так ворвались.

— Да ничего, а это что за солдат удачи?

— А? Он со мной. Мы думали, здесь будут эти, регенераты.

— Да не было таких. Никого здесь не осталось. Только невеста ваша да я. Всё.

Мы с Лёхой прошли на лестницу и начали подыматься на тридцать седьмой этаж.

Весь этот путь мы преодолели за полчаса, и когда я впервые за четверо суток оказался у порога дома, то меня охватила тревога. Лёха это заметил и изготовился к стрельбе. Я решил демаскировать себя и нажал на звонок. По ту сторону двери раздалась приятная птичья трель. Я понял, что зря переживал, так что махнул рукой, чтобы Лёха убрал ствол.

Ещё через пару секунд замки на двери стало открываться. Когда же открылся последний замок, у меня заколотилось сердце, причём случилось это так сильно, что я даже схватился за грудь.

Дверь отворилась, и в меня влетела Лена, сразу обняв меня и прижав к себе.

— Ты приехал… — шёпотом, со слезами, прошептала она.

— Конечно, я приехал, как я мог. — ответил я, запустив руку в волосы.

Мир для нас словно сжался до одной точки, которой и были мы.

— Кхе-кхе! Вы тут вообще-то не одни! — сказал Лёха.

— А-а-а-а-а-а! — завопила Лена.

Я конечно не удивился, что она испугалась, но это — то, что мне ну вообще не надо. Так что мне пришлось проявить грубость и рукой закрыть ей рот.

— Быстро в квартиру!

Мы быстро зашли в квартиру.

— Попрошу что это называется, разуться. — сказала Лена.

Алексей быстро расшнуровал свои берцы и он взялся за рацию.

— “Моисей”, говорит “Первенец”. Там помощь нужна кому-нибудь?… Понял вас, ну не знаю что, пообедайте там!…

Видимо никому помощь сейчас не нужна, так что Лёха скомандовал отбой.

— Лена, познакомься, майор Алексей Алфёров, командир отряда ССО, ну и причина, по которой я смог так быстро добраться до тебя.

— Так, вы выглядите… как это говорят подростки, няшно?

— Ну так, кого попало бы я не выбрала!

Это верно. Кого попало она тут же выпроводит в окно.

— Лёх, у меня сколько есть времени?

— Вообще — сколько хочешь, но по идее — не больше часа. Не хочется мне оставаться в Москве на больший срок.

— Ладно.

Я ушёл в комнату, где начал складывать вещи в старый туристический чемодан. Да, конечно он уже поношен, но по крайней мере, выделяется на багажной ленте, плюс, в нём ехали мои вещи во время переезда в Россию. Так что… я его никогда не выброшу. Так, что-то я отвлёкся. На сбор вещей у меня ушло минут двадцать. Следом в чемодан отправились накопители и жёсткие диски из компьютера и ноутбука. Последним в чемодан отправились документы. В небольшой рюкзачок, который я откопал в задворках шкафа, отправились драгоценности и сменная одежда, так как я уже четвёртые сутки в форме.

Конец ознакомительного фрагмента.