Человек со многими голосами

Андрей Дашков

Загадочное существо, именующее себя Ролло, – то ли трикстер, то ли мутант, то ли близкий родственник нечистой силы (а может быть, и тот, и другой, и третий) – бродит по свету, преследуемый крестоносцем-фанатиком, тоже далеко не простаком. Им суждено встретиться в городе под названием Камень – странном месте, где выродившаяся цивилизация приобрела гротескные формы, магия изменила саму суть противостояния, а судьба проявляет себя в виде смертельно опасной игры, причем как минимум один из игроков – нечеловеческое создание, чьи мотивы и цели целиком находятся вне привычных категорий «добра» и «зла».

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

в которой Камень рассказывает о себе, а крестоносец слушает и фильтрует

Крестоносец следовал одному из своих старых правил: если хочешь узнать город, ходи по нему ночью, когда смолкает шум и слышен шепот.

Город — нечто большее, чем скопление построек, в которых едят, спят, совокупляются, работают, шевелят мозгами и узнают друг о друге то, чего лучше было бы не знать. Город — это место, где тысячи и десятки тысяч ежесекундно приносят в жертву свои жизни. Такое место не может не внушать уважения. Это одновременно некрополь и гигантская колыбель. Колыбель для тех, кто останется здесь до самой смерти и будет жить, не решаясь перерезать пуповину. Хлев для домашних животных, где иногда случаются дикие вещи.

Крестоносец пришел сюда в поисках диких вещей. Таков был его крест. Кроме, конечно, тех двух, что выжжены на его щеках. Клейма превосходства. Клейма отверженности. Впрочем, последние лет двадцать он почти не думал об этом. Клочки Нечистой Бумаги со словами «сожаление» и «тоска» давно стали пеплом на ветру. Его воображение потускнело, как старая монета, но все еще не было убито. Обращенное в пепел, уносимое ветром, оно возвращалось снова и снова, как возвращается и сам ветер — всегда другой и всегда тот же.

Крестоносец бесшумно двигался, впитывая миазмы города. Он различал миллионы оттенков тьмы, сотни разновидностей тишины, долгое эхо молчания. Улицы были щупальцами пустоты, протянувшимися сквозь Камень. В каждом закоулке притаился шепот. Город рассказывал все, открывая подноготную тому, кто мог и хотел услышать. Рассказывал о целых поколениях, так и не дождавшихся награды за свое долготерпение. О надеждах молодых, которые разбивались где-то между испарившейся любовью и скучной зрелостью. О сожалениях стариков, подслеповато вглядывавшихся в прожитую неизменность. О том, что во все времена обнаженное существование остается болезненной бессмыслицей. О том, как приходят в этот мир голыми и слепыми и орут при пересадке, а уходят запеленутыми в саваны, с зашитыми ртами и монетами на глазах…

Город иногда обманывал. Заводил в тупик отчаяния. Крестоносец умел отличать правду от лжи.

Камень был огромен. Слишком огромен, чтобы управиться с мелкоячеистой сетью за одну ночь. Тут не хватило бы и недели, но крестоносец никуда не спешил. Впереди у него была бездна вечности и даже кое-что потом, вроде призовой игры.

Барон сообщил ему, что, согласно последней переписи, в городе проживает около восьми миллионов человек. Крестоносца это не огорчило и не обрадовало. Небольших изолированных поселений не осталось вовсе. Наступили времена невиданной концентрации рабочей силы. Одни закрытые города лежали в руинах, другие процветали. Почему это так, не знали даже советники новых феодалов по экономике, не говоря уже о крестоносцах.