Возвращение в Атлантиду

Андрей Дорофеев

Атлантида — на пороге гибели. Принц острова, желающий сохранить свой народ, пускается в тяжелое путешествие, чтобы найти место спасения. Недоверие, безответственность, сомнения — вот недруги, что стоят на его пути. Однако воля к победе, помощь друзей и любовь к Родине помогают найти выход. Параллельно перед читателем проносится череда отступлений, где описывается, как искажалась истина об Атлантиде. Это — повесть о чести, любви к жизни, преданности и силе, которые так требуются нам и сейчас.

Глава вторая

Колосок, глубоко задумавшись, сидел на корточках и смотрел на странный вьющийся росток. Размером тот был ещё до колена, светло-коричневый эфемерный стебелёк тянулся к солнцу ладошками трёх маленьких листиков, трепетал на ветру, беззащитный и невооружённый.

Колосок привстал, заметив навязчивый дискомфорт. Крупный изумруд на носке его сыромятного сапога так надавил царскому сыну на колено, что красный отпечаток чуть ли не пульсировал на белой коже.

— Мантикора… — сказал себе Колосок утвердительно, — ты прижилась.

Он много сил потратил на то, чтобы на Великом Острове было дерево, не виданное ни в диких землях, ни у силариев, ни даже у сахарно-милых капи. Когда два года назад прибыла в Атлантиду миссия капи на их напыщенных судёнышках класса Кариатида с двумя судами эскорта, привезли капи в знак прошения о защите красное золото, которое было никому не нужно, кроме них самих, привезли диковинного удава в шестьдесят локтей, который тоже был никому не нужен, и привезли маленькие деревья в кадках. Словно баобабы, да только крошки — в локоть вышиной.

Засмотрелся Колосок на эти деревья, пока капи пытались сохранить последнее достоинство, подметая полами своих чудных балахонов гранитную мозаику у трона отца и объясняя тихим траурным голосом, почему они приплыли на этот раз. Подошёл к отцу и пошептал ему. Тот улыбнулся в ответ.

— Сила Оз с вами, странники в беде, — высказал отец церемониальную фразу и спустился на одну ступеньку к подаркам, — слитки можете забрать себе, мне ими только дороги прохожие мостить. А требуется мне от вас научить сына моего, как выращивать столь малого роста исполины.

Ошалевшие от возвращённого золота капи начали отбивать поклоны, и их никто не останавливал, дабы знали, какова власть царская. Показуха: отцу за много лет царства эти поклоны наскучили неимоверно, и Колосок это знал как никто другой, но… Пока бьются поклоны, дальние земли будут обращать на Великий Остров полные надежды и страха, а не алчности взгляды.

Капи закончили отбивать поклоны, и стройные дианы обнесли просителей шипучим напитком из нектара гуарабиса, растущего в изобилии в единственном месте на четырех землях — в краевых болотах Атлантиды. Пришлось признаться, что никакого искусства выращивания пигмеев нет, а растут они таковые сами по себе. Ежели, говорили капи, перейти на дикую землю по ходу солнца, да пройти по тайным тропам семь раз по семь дней, а потом подниматься по великой реке племени костяных колец, то прибудет странник в свирепый край, где по небу ночами плескает сполохами сиренево-фиолетовая плащаница облачного стража, под землёю на локоть лежит ледяная вода, а на земле столь холодно, что дыхание превращается в тучи и застывает на усах блестящим серебром. Там, на склонах чёрных скал, у ледяных озёр, и вспучиваются из земли-матери столь малые дерева.

Колосок прикинул, где это, представив перед мысленным взором карту четырёх земель на стене класса. Старый Стерон долго гонял его внимание указкой, заставляя запоминать названия земель, рек и горных массивов на языке Атлантиды и языках населяющих их народов.

Если капи не соврали, а они живут на островах Шапана, это как раз справа от Восточной земли, то… Колосок приуныл. Там, где растут маленькие баобабы в локоть высотой, льды застилают Северное море, и навигация возможна только летом. И идти туда даже на судах класса восемь около четырёх месяцев. Через две земли.

Мысли его перетекли на корабли капи. Капи — герои, раз ходят на Кариатидах в такую даль, на Атлантиду. Это же другая сторона Земли! Кариатиды имели лишь одну мачту с косым парусом, пару сотен локтей в длину, одну палубу, на которой были низкие, в рост человека надстройки, да тесный трюм. Колосок однажды шёл с Тором на Кариатиде до Западной земли. Недолго идти, полдня всего, а солёной воды напился на всю жизнь, стоя на кормовой надстройке. И это когда волны не достигали, наверное, и трех-пяти локтей в гребне!

Пятипалубный восьмой класс, или Ставры, по имени конструктора, были несколько тихоходнее, но на них Колосок чувствовал себя словно на высоком гранитном утёсе, о который где-то внизу, беснуясь, беспомощно разбивается прибой. Вот это — корабли.

Мысли Колоска вернулись к мантикоре. Там, у капи в закромах, — игрушки. Если этот росточек с корешком не больше мизинца будет расти, ветвиться, набирать силу… Если он оправдает чаяния рук, бережно его взрастивших, сила его будет силой великой Атлантской державы. Никто, кроме Колоска, не видел в маленьком росточке той силы, которой будет обладать он, оправдайся отчаянные мечты молодого мужа в орихалковой диадеме с вкраплениями мелких бриллиантов.

Тор, братец его ненаглядный, не злой, но все помыслы свои направивший на совершенствование государственной системы обороны, не увидит этого, как не проси. Он, в лёгком доспехе из жёлтой бронзы, что отразит любую стрелу иноземца, способен увидеть не дальше собственной палицы. Брат…

Колосок опять улетел в образы, смотря невидящими глазами на росток. Вспомнилось, как Тор, играя мускулами, тренировался бою Маленького Народа. Зал был прост — под голубой парусиною, натянутой на шестах по традиции маленького народа в память о небе родины, был горизонтально установлен на землю каменный срез размером примерно двадцать на двадцать локтей. Поверхность гранита была шершавой, каменные бугры на камне ранили ноги. Но воин должен уметь обращать внимание только на ненавистного врага. А контролировать — не только его.

Скамьи были установлены по четыре стороны — и сейчас, во время боя, вмещали в себя около сотни человек из придворной челяди. Почётное место было устроено для Колоска, когда учитель Маленького Народа узнал, что столь редкий для боевых тренировок гость прибудет на зрелище. С царской скамьёй рядом поставили чашу с виноградом и стеклянную бутыль барсеничного морса на высоком столике.

Тор сказал ему тогда:

— Приходи, малыш, но не потекут ли твои слёзы от проливаемой временами на камне крови? Не извергнет ли твой травоядный желудок своё растительное содержимое, когда капли вонючего пота твоего брата брызнут на благовонную хламиду? Бой — не зрелище для мужей, что предпочитают наблюдение за букашками крепкому мужскому разговору.

Колосок в то время ничего ему не ответил, он не знал, что побудило его к решению посетить столь чуждую ему часть жизни, жизни воина-атланта.

Позже, однако, его текучие несформированные желания и неуловимые рукой идеи слились в имеющую чёткие очертания мысль:

Нет, Колосок не боится крови. Случилось однажды и ему перерезать шею изуродованного в кабаньем капкане кролика. Нет. К удивлению для самого себя, бой Тора понравился Колоску. Тор и учитель Маленького Народа плавно передвигались по краям камня, нападали друг на друга в самых неожиданных моментах схватки, и каким-то непостижимым образом проскальзывали спиной к спине или торсом к торсу рядом друг с другом, если захват не удался.

Тор однажды споткнулся, размахнул руками в сторону, учитель маленького народа метнулся молнией к нему, молниеносно провел кистью руки где-то в районе груди, и Тор, задыхаясь, осел на камень.

Учитель склонился перед побеждённым, провел рукой по ступням и шее Тора, и тот задышал свободно, улыбнулся учителю. Тут скамьи кинули на камень по маленькому фрукту, стараясь не попасть в бойцов — давняя традиция выражать благодарность на Атлантиде, и Тор подошёл к Колоску.

— Ты отлично держался, Тор! Мне понравился твой бой! — ударив одобрительно брата по плечу, улыбнулся ему Колосок, — Учителю твоему пришлось попотеть!

— Спасибо, братец! Да, в твоих жилах течёт больше крови и меньше уксуса, чем я думал! Но поверь мне — большую часть боя ты просто не видел, важные детали остались скрытыми от тебя. Это было зрелище, а не бой. Бой гораздо менее зрелищен, и это — история Маленького Народа. Хочешь научиться сам?

Колосок помотал головой. Он не хотел. С раннего детства, когда дианы качали его в колыбели и поили своим молоком, он любил зелень травы и терпкий запах смолы кармагона.

Да, и Колосок, и Тор — оба были достойными сыновьями не только своего отца, а и родного отечества, коим был Великий Остров. Колосок знал, что видит Тор в таинственных движениях своего тела и метком кинжале в ладони. Тор видел не собственное возвышение на вершину царского престола — он видел могучие войска, что просачиваются в поры грязного организма потенциального врага и бьют его, перекрывая кислород, дабы тот убоялся на все последующие века поднять глаза на великую стену Оз.

Тор видел народы, трепещущие перед силой знака Оз, носимого воином на правом плече — знака мира, поддерживаемого силой войны. Не поверженные народы, не горы трупов на поле брани, где атланты будут собирать скальпы и куски мамонтового бивня в качестве трофея. Атланты стоят настолько выше варваров западных и восточных земель, даже капи и наврузов, насколько высокогорное плато, где ветер срывает своей удалью сухие былинки, стоит выше океанской чёрной впадины, где даже водоросли-ламиниты не в силах выжить без солнца.

Тор видел могущество и вечный расцвет Великого Острова, видел могучую державу, чей символ стоял чуть ли не на каждом перекрёстке дорог, чуть не на каждом придорожном столбе или вековом дереве в краях, где непреклонной волею Посейдона стоял мир. Тор видел этот мир в символе, который знали, перед которым трепетали, который иногда в глубине грязной мелочной души проклинали на всех четырёх больших землях:

Круг символизировал обводы Великого Острова. На фоне круга, начинаясь в точках юго-запада, юга и юго-востока, в центр текли три радиуса: один, правый, символизировал мудрость, левый — силу, центральный же — любовь к ближнему своему. Объединяясь в центре окружности, они сливались, объясняя всю простую философию царствования Посейдона и его последователей — сила, мудрость и любовь, слитые воедино, есть центр Атлантиды и гарант могущества и долголетия его носителей. Наконец, объединёнными любовью, силой и мудростью вытекала из центра прямо на север, вверх, четвёртая линия — линия величия, линия просветления и вечности.

Символ Атлантиды горел клеймом в восторженном сердце и Колоска тоже. Но Колосок видел другое.

Он видел, как вырастает мантикора, обычно мягкая и слишком эластичная, из черенка мохового дуба, твёрдого как железо, но хрупкого на излом, и приобретает лучшие качества видов. Он видел, что вёсла кораблей третьего и четвертого классов, весом в тело человеческое, грубые и неповоротливые, будучи сделанными из гибрида, уменьшались в весе до хилого чахоточного новорождённого, никак не уменьшаясь в прочности и износоустойчивости.

Он видел решётчатые воздушные остовы жилищ, нерушимые, возводимые за два-три дня, легко перестраиваемые по воле владельца. Он видел кружевные фермы и пролёты мостов, что удерживают на себе тяжесть боевых слонов. Он видел, как взлетают в небо лёгкие и прочные воздушные кони, пришедшие на место тяжёлых, металлических, чудом держащихся в воздухе коробок, что Дедал выдумал для опыления злаковых культур и яблоневых садов. Он видел…

Сейчас он видел взрастающее могущество мировой империи, заключённое в маленьком ростке мантикоры, трепещущем на свежем ветре с моря.

Он встал с земли, размялся, сочно похрустел суставами, отряхнул крупицы дёрна с расшитого золотыми узорами долгополого кафтана, и вдруг заметил, что справа от него, коленопреклонённый, сидит служка, ожидая, пока Колосок обратит на него внимание.

— Владыка моря и земель окружных, светоч дикого мира, простирающий свои… — служка оборвал форму приветствия, как и следовало делать, когда вышеозначенный владыка махнёт рукой, не желая дослушивать, — отец твой преклонив голову, но властно призывает тебя на церемонию обновления молодости.

— Блага тебе, — ответил Колосок, и служка резво убежал докладывать об исполнении.

Колосок же пошёл ко двору не торопясь, с ласковой улыбкой гладя ладонью по соцветиям придорожных растений. Сегодня ему исполнилось шестнадцать лет.