Кровь и Судьба. Anamnesis morbi

Андрей Звонков (2023)

Эта книга — о крови. О науке трансфузиологии и проблемах, связанных с заготовкой, переливанием крови, совместимостью и защитой от болезней передающихся через кровь. Она написана в жанре художественного романа о враче, которому по воле Судьбы и вопреки своей воле пришлось заняться переливанием крови, создать и возглавить эту службу в создаваемом частном медицинском центре. В книге есть любовная линия. Читатель узнает о внутренней жизни небольшой частной клиники Москвы, история создания которой рассказана в жанре памфлета, но основана на реальных событиях? и все герои и персонажи имеют реальных прототипов. Anamnesis morbi(lat) — дословно: Воспоминания о болезни

Глава 11. Чужой среди своих — это смерть

История с подбором, а потом и заготовкой крови для Ратушевского не забылась. Гарина беспокоил случай с таким огромным объемом влитой тому донорской крови в шестьдесят четвертом году. Интуитивно не оставляло ощущение, что этот человек реально «родился в рубашке» и чудом уберегся от большой беды. И это не касалось случая с АКШ, хотя однозначно, что академик Шагалкин при всем его мастерстве и опыте не слишком уж тревожился об исходе операции. Выжил бы Ратушевский — хорошо, не выжил бы — ну,такое тоже бывает, операция рискованная и пациент знал, на что шел.

Ангиологи-«интервенты», пришедшие работать в ЭСХИЛЛ из того же НЦХ, как черную медицинскую шутку передавали любимую присказку академика: «Операция была выполнена на отлично, а вот больной подвел — взял да и помер!»

Гарин был уверен, что реакция иммунитета с абсолютным отторжением любой донорской крови не случайна. Это какой-то сигнал природы врачам, которые еще раз задумают влить чужую кровь: «Не смейте!»

Ворчун, привыкшийза время заготовки крови Ратушевского, чтоГарин никуда не ездил, попросил, чтобы Жора выделил себе только один «библиотечный день», а в остальные дни был рядом: или работал в процедурной, или принимал новых пациентов.

Гарин согласился. Он уже «накачал» немало статей, которые легли в основу списка методик и заболеваний, чтобы ими занималось «отделение клинической трансфузиологии».

Коллеги в других отделениях в полной мере оценили важность и ценность новой структуры как отделения, где можно лечить не хирургически или готовить больных к операции. Гарину и Ворчуну начали отправлять пациентов с заболеваниями, тяжелое хроническое течение которых мешало назначению операции. Чаще всего это касалось людей с варикозной болезнью вен ног, осложненной трофическими язвами, и сдиабетом, осложнившимся ишемией ступней, более известной как «синдром диабетической стопы» — по сути гангреной, вынуждающей ампутировать больную ногу.

Гарин однажды сказал Ворчуну:

— Нам надо освоить иммунологию. Слишком много вопросов уже набралось. Скорее всего, хотя бы начасть из них кто-то когда-то уже ответил. Нужно собрать рассеянную информацию, как я сделал с белками групп крови, и сложить в систему, как это сделал Менделеев. Он видел в подсознании, что все химические элементы могут быть систематизированы,и когда таблица сложилась — определились пустые ячейки — стало ясно, в каком направлении искать еще не открытые элементы и как. Я уверен, что с иммунитетом должно быть точно также, а групповые белки-элементы играют в нем важную роль. Пока мне не ясно окончательно, какую, но я разберусь.

Ворчун с ним не спорил. Ну, свербит в одном месте у человека, нужно чесать — вот пусть и чешет.

— Мне надо съездить к Васильеву, — отпросился Жора, — разговор должен быть большой. У меня ощущение, что он мне что-то тогда, во время стажировки, говорил, да я пропустил мимо ушей. Это связано именно с большими объемами переливаемых эритроцитов. Я уловил его мысль, что этого делать не надо, а почему, не спросил.

В «библиотечный день» Гарин укатил в НИИ переливания крови. Он знал: ехать нужно не с утра, а ближе к часу. Захватил коробку конфет «Ассорти» и бутылку Camus XO из подаренных пациентами запасов.

Васильев спрятал коньяк в сейф.

— Нельзя оставлять на виду, т-троглодиты выпьют, — пожаловался он, — п-придешь, а она уже пустая валяется в мусорном ведре.

— Василий Васильевич, — приступил Гарин к главной теме, ради которой приехал, — я насчет того дядьки, которому влили кровь от двадцати доноров.

— Уникальный случай, — усмехнулся Васильев, разливая чай по чашкам. — Я тогда только институт окончил, так кровь мы лили направо-налево, надо и не надо. Как витамины. Это потом спохватились и стали вырабатывать правила и ограничения. А тогда на обычную анемию можно было назначить переливание двух доз — цельной, обрати внимание — крови! Или для улучшения зарастания послеоперационных швов! А! Как тебе такое обоснование? Пациент ваш Богом храним. Ему положено было давно умереть в страшных муках, а он, видишь, сердце лечить приехал.

— Подождите, от чего умереть? — не понял Гарин. — Вы говорите про его травмы?

Васильев перегнулся к своему столу, нашел журнал Immunology, положил его перед Гариным:

— Ты ж читаешь по-аглицки. Вот, открой на семнадцатой странице, видишь—а-джи-ви-эйч дизес?

— Я знаю, это реакция «трансплантат против хозяина». Возникает обычно после пересадки костного мозга, если не удается максимально подобрать по тканевым лейкоцитарным антигенам.

— А вот хрен тебе с солидолом во все места, как говорил наш боцман! — рассмеялся Васильев — Она уже давно, оказывается, людей убивает, в основном тех, кто получил переливание цельной крови, и обязательно с Т-лимфоцитами. Эту подлую болезнь связывали с чем угодно, только не с переливанием крови. А ларчик просто открывался. Ты застал в операционных насосы для прямого переливания крови?

— Конечно, у нас в Осташкове был. Правда, мы ни разу его не применяли.

— И слава Богу! Наш институт разослал циркуляр по облздравотделам: изъять насосы и запретить переливание цельной крови, только компонентов. В этом году новый циркуляр отправили: удалять с эритроцитной массы лейкоцитарный слой. Лучше использовать фильтр. Как думаешь, исполняют?

— Сомневаюсь, — откликнулся Гарин, листая статью. — А можно снять копию? Чтобы в библиотеку не ехать.

— Бери этот, у нас есть еще экземпляр. Профессор Карвасарский ездил в Англию, привез полчемодана разных журналов. Вот, разбираем.

— Я прочту позже, — Гарин убрал журнал в портфель, — а если кратко, что происходит?

Васильев поставил чашку на стол.

— В общем, перебрав все случаи aGVH-D за последние лет пятьдесят, подняв архивы и приложив к ним свежие случаи, выяснили следующее: с цельной кровью в организм реципиента попадают лейкоциты и лимфоциты, но особую опасность представляют Т-хелперы. Если этих мерзавцев в дозе оказывается больше сотни, а точнее, больше ста двадцати, они представляют собой диверсионную группу. Начинают пакостить в организме, то есть ведут себя не как гости, а как настоящие враги-диверсанты. Впрочем, их можно понять: природой не предусмотрены такие визиты. Естественно, что они считают организм реципиента вражеским. Все белки на клетках чужие! И что эти гады делают? Они вербуют идиотов из местных В-лимфоцитов и обучают их выделять антитела против своих же тканей. Первая такая ткань — соединительная и эпителий. Под что маскируется болезнь?

— Под системное аутоиммунное заболевание, — пробормотал ошарашенный Гарин.

— В точку! Мультифокальные воспаления в самых разных местах, высыпания, кровоизлияния, увеличение печени, язвенный колит и миокардит неясного происхождения… человек просто разваливается на ходу. Если не лечить, сколько проживет?

— Не дольше года, — сообразил Гарин.

— И снова угадал!

— А как же Ратушевский? Ему влили двадцать одну дозу цельной крови, и с ними не попали лимфоциты?

— Выходит, не попали. Божье провидение. В те годы стандартная доза была двести миллилитров цельной крови, а значит, эритромассы всего сто двадцать пять — видимо, в таком объеме достаточное для запуска aGVH-D количество Т-лимфоцитов сразу не попадалось. С прямым переливанием Ратушевскому просто повезло. Из категории «обыкновенное чудо»!

Конец ознакомительного фрагмента.