Северное направление – тяжелая задача. Таежные истории сурового Сахалина

Андрей Иванушкин

Таежный поход в сложных условиях центрального Сахалина, преодоленный в одиннадцатидневный срок по горной тайге и морскому берегу Татарского пролива. Написана в легкой, полуувлекательной форме. Юмор на грани смерти, будьте осторожны при чтении!

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Сушка. Дорога помогает. Зимовье. Выставка машин. И вновь дождь.

Утро было солнечное. Какая-то часть плеса прекрасно контактировала с солнцем, куда я заботливо и перенес подмоченные вещи и тент палатки. И пока я ковырялся в носу, они благополучно изошлись паром. Упаковался и полез в речку, заодно рассматривая прикольные плиты над рекой. Огромная каменная плита, удивительной гладкости, несла себя в пространстве. Кое-где в ее щелях, даже вылупились деревья, но в целом она была гладкой, массивной и матовой. Нечто подобное видел только северней Пильво на море.

Первое время река сильно вибрировала, в смысле извивалась, а потом получился прямой участок, который использовала дорога. Местность была исключительно удачно приподнята, что важно чтобы не зарастать приречной растительностью, чья способность быстро сжирать дороги, сильно нервирует. Тут же было идеально. Прямой участок среди елей. Дорога была заметна и доступна для быстрого прохождения. Я развил приличную скорость. За этот час прошел чуть больше 2 км. И все время попадались человеческие признаки. Прямо на дороге, на одном повороте, была жила какая-то халупа. Больше похожая на сарай. Она уже сложилась, и лежала почти блином, засыпанная лесным мусором. Но с бывшей печкой. Может промежуточная будка для охотников когда-то была. Значит где-то должна быть основная.

Все хорошее всегда кончается, и я опять ломился куда-то в светлое пильвенское будущее по травам и кустам. Но вот, впереди мелькнула жилая постройка. Рабочий с водокачки упоминал, что где-то в самых верховьях Побединки, стоит зимовье, и хоть это были далеко не верховья, но избушка все же оказалась. Я неспеша поплыл по траве к объекту. Конечно же, нельзя пропускать обзорной экскурсии по таежному жилищу.

Строения оказалось два, что побольше и что поменьше. Обойдя то, что покрупней, сразу понял, что местожительство заброшено. Не бог как давно, может быть даже два года назад, но скорее три-четыре. Дверь была заперта каким-то черенком от лопаты, внутри было сыро, очень сыро. Это вообще беда подобных жилищ, а уж если их не протапливают годами, то сырость быстро съедает внутренности. Вся одежда, одеяла, матрасы быстро всосав влагу, начинают гнить, распространяя зловоние. Печь была почти целая, лишь труба в колене подвела. Глядя на утварь, создавалось впечатление, что покидая жилье, люди не планировали, что уходят навсегда. Разбитое радио снимало вопрос, зачем на крыше торчит импровизированная антенна. Прямо посреди стола лежал пакетик с кофе три в одном, который я прибрал. Взял и зажигалку. На окне стояло растительное масло, совсем уж выцветшее в бутылке. Соль напиталась водой, разбухнув и потяжелев даже визуально. Но посуда была заботливо вымыта и блестела сквозь легкую пыль. Раскрытая книга про войну предложилась почитаться, и я проглотил пару страниц в тишине и прохладе зимовья, на улице такой желтый калорифер включился.

Второе строение, по моему мнению, это старое зимовье, которое частично разобрали для постройки нового. Туда же, на новые стены, перекочевала и табличка «Идет валка леса, проход и проезд запрещены».

Это послание с тех древних времен, когда здесь проходила дорога и лес ложился под ноги победителей-лесорубов. Охотники нашли, подобрали и приколотили для забавы на своей заставе.

Делать мне здесь было больше нечего, и я полез в гущу тайги дальше. Где-то, чуть выше, река делала рогатку, и я опять было не принял то, за то, чем это не было. Но, помня о подобных казусах, заранее приковал пристальное внимание к монитору путеводителя и счастливо избежал неправильности построения маршрута. Место перехода и перевода стрелок на другой путь, было затруднительным. Все было завалено деревьями, берег оказался обрывистым и сыпучим. Внизу, в воде, лежала часть от наводного железного моста. Их кидают через реки; быстро и проходимо для любой техники. Такая мощь еще долго не разржавеется до трухи. Так что, и идущие за мной через двадцать лет, тридцать смогут удивляться, как среди дикой тайги валяется полмоста. Но, каким-то образом, я переправился и тут же очутился в пологой местности занятой молодым, хоть уже с признаками зрелости, темнохвойном сообществе. Тогда, я уверенно отказался следовать к реке, а пошел все это срезать. Лес был на редкость чистым и приветливым, я пытался искать грибы. Даже выходить из него не хотелось, пока резал угол. Только он кончился, и я таки принял объятия высокотравной бестии.

Время подбиралось к близкообеденному, от чего в желудке возникло ожидание, идя на поводу которого, я уже стал присматриваться к удобной площадке для посадки. Но пока вместо удобных полян с дровами, тайга вытолкнула меня на выставку машин. Видимо, это была техника связанная с лесопилением. Одна за другой, их квадратные кабины торчали между деревьями. Крышка одной из них, уже прилично покрылась слоем плодородной почвы, оккупированной растительностью. Убранство кабин было бедным, но табличка на одной из них хранила почти всю информацию, которая прошла сквозь время и тайгу. И теперь, благодаря мне, человечество таки получила это важное сообщение, и оно уже не может считаться потерянным.

Но обеду это все не нравилось, ибо откладывалось на неопределенность. И я присмотрел галечную набережную посреди реки, и даже собрал дрова и начал поджигать. А тут как бахнет со всех небесных стволов, что я так и остался в позе ЗЮ. И я понял — нужно бежать. Какое-то время мне дано было найти приличное место под убежище. Если бы меня застал дождь на открытом месте, да в разложенном состоянии, а дождь, судя по мощной грозе, обещался вёдро, я вымок бы как скотина, до трусов, хоть у скотины и нет трусов.

Я быстро шел по лесу и смотрел во все глаза для избранного места, но пока все было не то. Хорошо и дождь еще тянул с выступлением. Так согласованно мы и существовали какое-то время, пока все же не произошло то, чего мне ну совсем не хотелось. Организм мой был откормлен и находился в отличной форме, я совсем не планировал идти какие то жалкие три с половиной часа, а все же больше и глубже в местность, но осадки не оставляли выбора. Снаряжение у меня хилое и совсем не подходит под обильные водопады, а градусы уже не те, чтобы так откровенно махнуть на полное вымокание, все же на курносом носу осень. И вот он забарабанил, зашелестел… в общем, заиздевался надо мной. И тут я все же зацепил краем глаза искомое. Плоское и под защитой большой ели, с подстраховкой небольшой пихты. Я суетливо забегал вокруг, убедившись, что все в порядке, место под палатку не отвечает высоким международным требованиям. Не извлекаемые корни ели топорщили поверхность. Я должен был отказаться от установки лагеря здесь, но не мог, дождь поливал как из пушки. Вынужденность — это порядок определенный Вселенной, чтобы мы не испытывали сомнений, а делали сейчас и конкретно. Так и поступил, и не пожалел. В дальнейшем, я вполне мирно уживался с корнями, ловко извиваясь между ними во время ночных сновидений, а уж днем, так вообще использовал их как подлокотники.

Это прозрачно дает понять, что в этот день я уже никуда не пошел. Ходовое время исчислилось в какие-то жалкие 3 с половиной часа, что совсем немногим переплюнуло вчерашнее. Как долго дни будут плеваться друг с другом? Как то грустно вопрошалось мне в тени большой ели, под сенью которой я с невеселыми мыслишками посматривал на дождь, беснующийся за пределами кроны. И между делом, еще кипятил воду, но не торопясь. В купе со всеми событиями, решил сделать пропуск обеда, немного потянуть время и сразу же оказаться на временной шкале ужина. Ничего лучшего для растяжения времени нет, как варка риса.

Как я уже пытался сказать — место оказалось в целом удачным, если исключить бензопилой большие корни под палаткой. И если палатка своим входом, все же немного выходила в стратосферу соприкосновения с дождем, то место под костром, чуть правей, коли смотреть со входа палатки, было идеально замаскировано от падающих слез неба, хвоей домашней ели. Я был в безопасности, и лишь шлейф неудовлетворенности километражом за сегодня, шевелился во мне, задевая гордость походника.

Но такова наша таежная жизнь, нужно исходить из реалий поливающих окружающую тайгу всепроникающей влагой. Я решил, что пока не стоит идти любой ценой, ведь буквально пятнадцать минут и буду мокрым, включая трусы. И рюкзак у меня без защиты, и палатка, и даже пенка пропитается водой. В мокром не согреюсь, не смогу отдохнуть. А что будет завтра? Будет ли хуже, или еще хуже? Вот и балансируешь, думаешь и стараешься не рисковать.

К счастью, еды у меня достаточно, если не перезимовать, так провести лишний день другой, в этом прекрасном месте, или еще в каком, но чуть дальше. И я пока не спешу торопиться. В конце концов, рюкзак станет легче, а мне веселей.

И оказалось, что я встал на месте, где кто-то, когда-то… (да что гадать, те кто в избе жил, до нее не так далеко), поставил ловушку на соболя, ну так и оставил ее ржаветь. А палка, на которой крепился капканчик, была в прекрасном состоянии, чтобы стать дровами.

Я сварил чудесный рис. Не торопясь, долго колдовал на медленных углях его томление. Здесь важно не торопиться, не гнаться за скоростью подбавляя огоньку, тут нужна трезвость взгляда на то положение, что рис нужно томить. Какое-то время, держал костер практически в состоянии полусмерти, давая рису несильно подкипать, а потом кинув туда деревяшек, переместил котелок в край костра, вот прямо так смело на землю, при этом периодически разворачивая его на 180 градусов. Через промежуточное расстояние времени, я кинул сверху тушенку, меньше половины. Впервые я открыл банку, первую из трех. Тушенку лучше не перемешивать на этом этапе, оставляйте их томиться так. Рис отдельно, а тушенку в свою очередь на верху этого риса. И лишь перед самым поеданием по братски перемешайте их тела, и тогда это будет первосортная еда!

День завершался прекрасным ужином. Телефоны, как обычно, дарили мне интеллектуальный досуг, и вечер закончился на уровне.