Иллюзия

Андрей Кадацкий, 2016

Школа. Трель звонка. Разгоряченное солнце. Первая любовь. Короткое взросление. Выпускные. Друзья едут поступать на Урал. Руслан болен небом, Глеб – надеждой разгадать величайшую тайну человечества – прямое доказательство существования Бога. Обшарпанная общага. Ночные гулянки. Запах пережаренной картошки. Хлеб с майонезом. Новые люди. Альма матер. Разборки, женщины, судьба. Дороги друзей расходятся, Руслан идет на режимное предприятие, Глеб выбирает научную стезю. Путь служения. Траектория предательства. Прикосновение к мечте. Параллельно идет Первый крестовый поход – роман в романе. Удастся ли разгадать величайшую тайну и не забыть себя в суете мирской? “Иллюзия” – это новая “Мастер и Маргарита” с легким мистическим флером и главной темой – Бог есть любовь.

Глава

VI

I

Клермонский призыв

1095, март. Пьяченца, Италия.

— Помнишь Констанцу? — Урбан беседовал с Адемаром в тусклой келье. — Свои пророчества?

— С того момента только об этом и думаю.

— Раньше, наверное, задумал. В каком году был в Иерусалиме?

— В восемьдесят седьмом.

— Восемь лет прошло. Все никак не уймется?

— Никак. Сидит заноза в душе.

— А я и думать забыл. Вот сегодня увидел тебя и вспомнил, — соврал папа.

— Будет событие, которое заставит поверить моим словам.

Апостолик отвернулся, хватало мирских тяжб, возвышенные миссии задвигались в конец приоритетов. Собор шел чередом. Решались насущные заботы. Понтифик с каждым посетителем, веселее поглядывал на епископа Пюи. И где твое событие? Монтейский приуныл, в последний день, отчаявшись дождаться, покинул мероприятие. Викарий Христа лишь ухмыльнулся, но отнесся с пониманием.

— Посольство от Алексея Комнина из Константинополя! — провозгласил распорядитель.

Посланник припал к ногам папы, долго рассказывал о притеснениях христиан со стороны турок-сельджуков, просил заступничества. Вот оно! Урбан проникся. Мольбы о помощи открывали и вполне мирские перспективы.

В августе вся курия пересекла Альпы по старой дороге Мон Женевр, минуя Павию, Турин, Зузский перевал, Бриансон с Греноблем и появилась в Балансе, где 5 августа понтифик освятил новый кафедральный собор. По пути следования кортежа окрестные жители выбегали и видели апостолика верхом на коне, или на носилках среди прелатов и клириков. Некоторые подбегали, просили благословения, спустя годы рассказывали внуками. Урбан носил простые одежды, тиара появится в XII веке. Французы обожали папу — Эдома де Шатийона в миру, уроженца Шампани, воспитанника Святого Брунона, основателя ордена картезианцев. Курия пересекла границу Пюи, проехала через Роман и Турнон, переправилась через Рону и гористый Виварэ и прибыла в епархию. Местный собор Богоматери по значению в одиннадцатом веке соответствовал Собору Парижской Богоматери позднее. Паломники всех сословий, босиком, с пальмовыми ветками стекались сюда в причудливый ландшафт вулканических скал. На паперти, в клуатрах и пристройках монахи, сервы, сеньоры и прелаты находили приют и отдых. Здесь впервые прозвучала «Salve Regina», впоследствии ставшая гимном Пюи.

15 августа в праздник Успения — главный праздник епархии, понтифик отслужил торжественную мессу. Потом уединился с Адемаром.

— Я долго думал после Констанцы, еще больше после Пьяченцы. Случилось предсказанное тобой.

Епископ просиял.

— Наверное, сам Бог наставляет нас на путь истинный. Ты готов возглавить Поход?

— Я стану вашим легатом, но миссию должен взять на себя военный.

— Ты же не только священнослужитель, но и воин. Рыцарь. Я наслышан о твоих подвигах…

— Да какие подвиги? — Ле Пюи отмахнулся.

— Война в Испании. И сейчас, я знаю, ты частенько облачаешься в доспехи, отбиваешь набеги местных сеньоров на церковные поместья. Умеешь обращаться с оружием, о твоей палице ходят легенды, уверенно держишься в седле. Тебе сам Бог велел возглавить армию.

— Я с превеликим удовольствием возьму на себя духовные функции, организаторские, но в военном плане нужны навыки иного рода. Стратегические. Если хотите знать мои мысли… — И не дожидаясь согласия, Монтейский выдвинул: — Самая подходящая кандидатура Раймунд IV Тулузский. Известный воин, истый верующий. Обещайте ему заморские владения, и он согласится.

— Думаешь, только за веру не пойдет? Ведь «истый».

— Вера — это прекрасно, но нужно нечто осязаемое, и хотя его владения простираются от Дордони до Роны, он польстится восточными землями.

— Быть по сему. Ты по поручению апостольского престола станешь духовным отцом Крестового похода, а я постараюсь уговорить Раймунда.

— Так хочет Бог. Увидимся в Клермоне, я подготовлю речь.

— Какой план?

— План прост: соберем рыцарскую армию и освободим Гроб Господень.

Апостолик поспешил в замок Сен-Жий-дю-Гард — главную резиденцию графа Тулузы. Из Пюи полетели гонцы во все аббатства с призывом собраться во второй праздник Святого Мартина на Клермонский Собор.

Урбан ждал хозяина в просторной гостиной. На улице затрубили горны, по мосту процокали подковы, роскошная кавалькада въехала в замок.

Раймунд Сен-Жийский, граф Тулузы с 1094 года, маркиз Прованса и герцог Нарбонны ввалился в гостиную. Папа лицезрел вытянутое книзу лицо с острым подбородком, укрытым рыжей бородой, роскошные усы, густые брови, вьюны огненных волос до крепкой шеи. Во время паломничества в Иерусалим в 1071 Раймунд ослеп на один глаз, безжизненное око слегка уродовало интересное лицо. В Испании французская конница под предводительством графа Тулузского била мавров Альфонса Великого в хвост и гриву. Знаменитый сарацин даже отдал дочь, дабы прекратить войну узами брака. С годами граф Сен-Жийский стал огненней и горячей, мгновенно вспыхивал, словно китайский порох. Гордый нрав смирялся лишь пред более сильными. Подданные и товарищи побаивались упрямой жесткости, враги славили за безрассудную отвагу.

— Знатная охота! Набили много дичи. Сейчас закатим пир горой. Не каждый день мою скромную обитель посещает сам папа!

Столы ломились от яств. Вино лилось рекой. Попеременно звучали тосты за здоровье духовного отца всех христиан и покровителя всех французов.

— У меня к тебе дело, Раймунд. — Понтифик сидел рядом с вельможей.

— Внимательно слушаю.

— Сельджуки досаждают нашим братьям в Константинополе…

— Это ж православные, стоит ли о них печься?

— Священный престол заботится обо всех христианах, даже поддавшихся искушению и свернувших с пути истинного. Вернуть их на путь праведности — наша святая цель. — Апостолик помолчал, ожидая новых возражений, продолжил: — Гроб Господень слишком долго находится в руках неверных…

— Это так, но ведь мусульмане не препятствуют паломничеству.

— Сам факт заставляет сжиматься от боли истинно христианское сердце. Пришла пора освободить Святую землю!

Маркиз Прованса вскинул взор, отстранился для лучшего разглядывания гостя, молвил:

— Велики помыслы твои!

— Предлагаю тебе разделить их и… возглавить Священную миссию! Ты увенчаешь себя безмерной славой.

Герцог Нарбонны нарисовал в воображении величие.

— Заманчиво… Однако, у меня много важных дел, нетерпящих отлагательств. Мои земли нуждаются в уходе.

Урбан вспомнил слова Адемара: «Обещайте ему заморские владения, и он согласится».

— Там ты найдешь новые земли, огромные территории, значительно плодородней здешних. Там ты приумножишь свое богатство.

— Любопытно… Однако, в погоне за журавлем, можно потерять синицу.

В светлую голову папы пришла успешная мысль.

— Церковь гарантирует сохранность твоих владений. На время Похода мы возьмем твое имущество под наше покровительство.

Глаза графа загорелись.

— Это будет славная охота! — Тулузец схватил кубок, намереваясь провозгласить тост.

— Если согласен, — упредил понтифик, — держи это пока в секрете. Я собираюсь объявить Поход в Клермоне.

Приближенные заметили поднятый кубок, затихли в ожидании.

— За Святую Церковь! — провозгласил Сен-Жий. — И… Гроб Господень!

Все охотно выпили. Прокатился ропот: «Доколе святые мощи будут обретаться в руках неверных?!»

В Клермон на зов Святейшего Престола съехались тысячи рыцарей, сотни лиц духовенства, толпы простолюдинов. Слух о значимости грядущих событий с быстротой звука разнесся по христианскому миру, хотя официальная повестка включала лишь беседования о «Божьем мире». Город трещал по швам. Триста епископов и четыре сотни аббатов просились на постой в бедняцкие лачуги. Люди спали в полях на голой земле. Знать разбила палатки, взяв Клермон в благоговейную «осаду». Для освещения событий прибыли лучшие хронисты.

Собор определил продолжительность четырех постов, запретил клирикам посещать таверны, восстановил право убежища. Преступников запрещалось преследовать в стенах монастырей, церквей, священных мест. Даже вор, уцепившийся за крест, стоящий на дороге, освобождался от моментального наказания. Живешь, пока висишь, как Мессия. Клир и миряне клялись исполнять постановления Собора, архиепископы скрепляли решения подписями. За городом возводился высокий постамент для заключительного слова апостолика, — городская площадь оказалась малой для громадного собрания.

27 ноября Адемар Монтейский передал свиток Урбану. Папа прочел, сверкнул глазами.

— Я должен все это обещать?

Епископ кивнул и добавил:

— Постарайтесь изложить это своими словами, дабы вызвать ощущение боговдохновенного экспромта. Я верю в вашу неординарную память.

Понтифик несколько раз пробежался по тексту, отметил последовательность, запомнил основные тезисы.

— Даже символ придумал? Молодец!

Верховный правитель Святейшего Престола взошел на постамент. По толпе пробежал подобострастный гул. Тысячи глаз впились в наместника Бога на земле, тысячи ушей навострились для внимания.

— Братья и сестры! Дети Христовы! Наши единоверцы на Востоке пребывают в жалком, позорном положении. Изо дня в день подвергаются насилию, угнетению неверными. Поработив Святую землю, нехристи примутся за Европу. Угрозы уже слышны, в Византии они перешли от слов к делу. В таких условиях молчать и ждать — предавать себя и Господа нашего! Только делом, только мужеством, только омывшись в крови неверных, мы послужим Творцу. Я призываю вас — возьмитесь за оружие! Для войны против персидского племени турок, которые добрались до Средиземного моря. Поубивали и позабирали в полон многих христиан, разрушили церкви, опустошили Византию — царство Богово! Я призываю вас — возьмитесь за оружие и ступайте в Великий Священный крестовый поход! Эта война ради освобождения Гроба Господня в Иерусалиме! Во спасение братьев, живущих на Востоке. Взываю к вам именем Всевышнего! Я говорю это присутствующим, поручаю сообщить отсутствующим — так повелевает Христос!

— Dieu le veut! Deus lo volt! Так хочет Бог! — взорвалась толпа и в эйфории кинулась к постаменту.

Зашатались дубовые подпорки. Каждый хотел прикоснуться к подошве кумира. Вооруженное оцепление едва сдержало натиск.

— Предлагаю, в знак обета нашить на одежду красные кресты! Всем, кто согласится пойти в Поход, Священный Престол объявляет отпущение грехов! Прощение церковных долгов и защиту имущества на время отсутствия!

Толпа бесновалась в религиозном экстазе. Обещанного хватит на несколько жизней бедняка.

— Но помните, крестоносный обет непреложен! Нарушение влечет немедленное отлучение от Церкви! У нас на Западе земля не слишком богата, за долгие годы истощена до предела. Там, на Востоке, земля течет медом и млеком! А Иерусалим — пуп земли, край плодороднейший, второй рай! Кто здесь горестен и беден, там будет радостен и богат!

— Так хочет Бог! — вопила масса.

— Рыцари, обращаюсь к вам! Да не привлекает вас к себе какое-нибудь достояние, да не беспокоят какие-нибудь семейные дела. Земля эта, которую вы населяете, сдавлена отовсюду морем и горными хребтами, она стеснена вашей многочисленностью. Отсюда проистекает то, что вы друг друга кусаете и пожираете, ведете бесконечные войны и наносите друг другу множество смертельных ран. Прекратите усобицы и двиньтесь на покорение Востока! Становитесь на стезю Святого Гроба, исторгните землю эту у нечестивого народа, покорите ее себе!

Рыцари уже рвали красные одежды, нашивали кресты.

Клермонский призыв передавался из уст в уста. Вскоре крестоносная лихорадка охватила Европу, каждый думал о Походе, самые ретивые ускорили приготовления.