Гости

Андрей Кузечкин, 2023

Андрей Кузечкин – писатель из Нижнего Новгорода. Занят в библиотечном деле, а в свободное время играет на губной гармошке, сочиняет музыку и выступает с концертами. В «Эксмо» выпустил несколько книг в жанре остросюжетной молодёжной прозы. Жанр представляемого романа – подростковая фантастика с элементами хоррора. Первая книга серии, под названием «Хозяева», была написана специально для участия в литературном конкурсе «Территория F» и вышла в его финал. Теперь вас ждёт вторая книга. Митя – обычный школьник, живущий в небольшом городке. Однажды он садится в трамвай, который провозит его через странное место, не отмеченное ни на одной карте. Стремясь разгадать эту загадку, Митя подвергается смертельной опасности. Уже несколько лет в их городе умирают подростки, и похоже, что между этим странным местом и их необъяснимыми смертями существует связь. Герой и его друзья вступают в схватку с таинственными Хозяевами, живущими в районе города, который для большинства людей просто невидим. Во второй книге история получает продолжение. После победы над Хозяевами в жизни Мити появляется новый человек, который убеждает героя, что всё случившееся с ним было сном либо видением. И Митя в это верит. Однако странные и жуткие события начинаются вновь… Читайте книгу!

© Андрей Кузечкин, 2023

День 1 (Жанна)

Мите всю ночь снились приключения. Вот он едет в каком-то трамвае, видит снаружи развалины и чудовищ, вот он бегает среди этих развалин, сражаясь с монстрами, а вот он уже не один, а вместе с надёжными друзьями, которых у него, кстати говоря, никогда не было… Не считая Пашки, конечно.

Было страшно и интересно. Митя любил такие увлекательные сны, похожие на фильмы ужасов.

Победив всех чудовищ, проснулся в отличном настроении.

Быстро умывшись, присоединился к папе, делавшему зарядку. Тот одобрительно хмыкнул.

Митя махал руками под музыку, звучавшую из динамиков отцовского ноутбука, а воспоминания о сне стремительно улетучивались, пока не осталось лишь настроение. Так всегда бывает. Митя не запоминал снов. А жаль, из них получались бы отличные сценарии для фильмов.

Сели завтракать.

Папа включил телевизор. Тот, что стоял на кухне, маленький.

Шли местные новости.

Показали мэра, недавно выбранного — молодого, интеллигентного, приятного на вид. Глядя сквозь очки на корреспондентку, он энергично говорил о том, что дело наконец-то сдвинулось с мёртвой точки: реконструкция улицы Свободы начнётся сегодня же.

Что-то знакомое… Митя задумался, но, так ничего и не вспомнив, спросил у папы:

— Па, а что там про улицу Свободы?

— А… — ответил папа, продолжая помешивать кашу. — Есть такая. Забросили лет двадцать — двадцать пять назад. Авария там какая-то случилась. Жить стало невозможно. Так она и стояла, пустая. Целая улица! А сейчас наконец-то добрались до неё. Источник опасности ликвидировали. Будут там парк аттракционов строить. Давно пора.

На экране вовсю сносили какие-то удивительные старые дома, похожие не то на дворцы, не то на античные храмы из учебника истории. В кадре мелькнула разбитая статуя — рабочий с молотом. Зачем разрушать такую красоту? Впрочем, Мите не было до этого никакого дела. Сносят — значит, так и надо. Парк аттракционов — штука хорошая.

Папа выключил плиту, после чего небрежными движениями — ляп-ляп! — разложил горяченную, словно лава, кашу по тарелкам. Поставил одну перед Митей.

И тот вдруг вспомнил кое-что, очень важное, что ему нужно было срочно сказать папе:

— Па… Прости меня.

Тот удивлённо глянул, застыв с ложкой в руке:

— За что?

— За маму…

— В смысле?

— Ну я же тебя обвинял…

— Ладно тебе! — папа бросил ложку, сел рядом, обнял его за плечи. — Я всё понимаю. Думаешь, мне, что ли, было легко?

— Я знаю, что ты никогда бы не обидел маму… Простишь?.. — спросил Митя.

— Прощаю, прощаю. Лопай давай, а то в школу опоздаешь.

Папа поставил на стол вторую тарелку с кашей — себе. А рядом — третью.

— А это кому? — удивился Митя.

— Что значит — кому? Не проснулся, что ли? — Папа хохотнул. Он, как и Митя, был в хорошем настроении.

Открылась входная дверь.

В кухню вошла женщина лет тридцати, в спортивном костюме. Коротко стриженая, невысокая, стройная.

— Доброе утро, мальчики! Я успела к завтраку? — голос хрипловатый, как у старшеклассника, но её не портит. Даже наоборот, добавляет обаяния. Хотя Митю этим не прошибёшь…

Он ещё не решил, как относиться к этой Жанне, которая невесть откуда взялась в их жизни. С одной стороны — абсолютно чужой человек. С другой — на злую мачеху из сказки она меньше всего похожа. И если бы папа с ней встречался где-то вне дома и, желательно, подальше отсюда, Митя был бы совсем не против. Взрослые люди же, имеют право.

Но она теперь вроде как живёт у них…

— Как пробежалась? — спросил папа, глядя на Жанну с нежностью.

— Да неплохо… когда уже присоединишься?

— Придётся на час раньше вставать… Нет, я к этому ещё не готов!

— Медведь ты! — Жанна ткнула его пальцем в живот. Папа засмеялся. Он столько не смеялся с тех пор, как мама…

Митя отвернулся. Больно надо смотреть, как эти двое любезничают.

— Да, Митёк, кофе будешь? — спросил у него папа. Будто вспомнил, что сын ещё здесь, и спохватился.

— Давай.

Покончив с кашей, Митя долго смотрел на чашку кофе.

— Чего задумался, Митёк? — спросил папа.

— Почему мне хочется положить масла в кофе?

— Так нажористее, — сказал папа, нисколько не удивившись. — Хочешь — положи.

— Не одобряю, — заявила Жанна. — А как же здоровое питание?

— Да пусть кладёт. Может, хоть поправится маленько, а то тощий, смотреть страшно…

Он опять засмеялся. Да когда ж это кончится?

Поскорее расправившись с завтраком, Митя отправился к себе в комнату, собирать рюкзак. Пошвырялся в куче тетрадей и учебников, сваленных на столе, выудил нужные.

Кстати, а что было задано на сегодня? Митя совершенно не помнил, делал ли вчера домашнее задание. А тем более — что именно было задано.

Заглянул в тетрадки по русскому, алгебре — так и есть. Ничего. Классная работа — вот она, а домашней нету.

В комнату заглянула Жанна, успевшая переодеться:

— Митенька, ты готов? Пойдём?

— Что я вчера делал? — недоумённо спросил Митя, больше у самого себя.

Он никогда бы не позволил себе отправиться в школу с несделанным без уважительной причины домашним заданием. По крайней мере, не в ту, где он учился. Элитная, всё-таки. За прогулы и невыученные уроки там спрашивают строго.

— Не помнишь уже? — Лицо Жанны стало сочувствующим. — У тебя слабость была, и голова кружилась, поэтому в школу не пошёл. Мы с тобой к врачу ездили.

— Ну, здрасьте… — сказал Митя.

— Ты даже в обморок падал. Вот справка. — Она протянула ему бумажку.

Митя долго изучал справку, даже на свет посмотрел, как купюру. Вроде, настоящая, с треугольной печатью.

Почерк неразборчивый, как положено. Да какая разница. Важно другое: каким-то внутренним обонянием (бывает же внутреннее зрение, значит, есть и внутреннее обоняние) он уловил запах стерильности, каких-то микстур. Перед глазами всплыл образ доброго бородатого доктора.

— Да… теперь что-то припоминаю, — сказал Митя. — Но с трудом. Кстати, мне уже лучше…

— Я заметила. Врач сказал, что тебе надо хорошо кушать и чаще бывать на свежем воздухе. Завтра пойдёшь со мной на пробежку.

— Я плохо бегаю…

— Ну, это пока! — Жанна загадочно улыбнулась.

Из дома вышли втроём. Митя за руку попрощался с папой — ему в другую сторону, работа в пешей досягаемости, да и машины у него всё равно пока нет. Продал, чтобы побыстрее накопить на новую.

Вот и приходится Мите добираться до школы своим ходом. Он привычно двинулся в сторону остановки.

— Митенька, ну ты куда?! — воскликнула Жанна. Она стояла у машины, синей, маленькой, с приятными округлыми очертаниями. Марку Митя назвать бы не смог — в автомобилях он не разбирался, это же не фильмы ужасов.

— Подбросите меня, что ли?

— Мить, а мы давно с тобой на «вы»? Садись скорее.

Митя уселся сзади. Хоть какой-то толк от этой тётеньки. Хотя на «тётеньку» она не тянула. Но как же иначе её назвать — не «девушкой» же? Хотя обычно так ко всем персонам женского пола обращаются, независимо от возраста. Но было бы странно называть девушкой свою… мачеху? Кто она вообще ему?

— У тебя какие-то проблемы с памятью, да? — сочувственно спросила Жанна. — Врач сказал, что такое бывает.

— Наверное… — Митя прислушался к своим ощущениям.

В этой машине он определённо бывал и не раз. Знакомый запах, знакомая мягкость сиденья. Словно домой вернулся… А если в целом, то Митю с самого утра не покидало чувство, будто ещё вчера что-то было не так, а теперь сломанная реальность вдруг взяла и починилась.

На всякий случай залез в соцсеть и открыл сообщения. Если вчера произошло что-то важное — он наверняка написал об этом Пашке.

— Что такое?! — встревожилась Жанна, заметив, как изменилось лицо Мити.

— «История сообщений пуста»… — прочёл он вслух. — Кто-то удалил все мои переписки!

— Какой-то сбой сервера. Не волнуйся, Мить, это нормально. У меня тоже все сообщения пропали. Могу показать.

— Не надо. Мне от этого не легче. Я хочу вспомнить, что вчера было.

— Для этого же не обязательно сообщения читать! Давай вместе попробуем. А то ты совсем ничего мне не рассказываешь. У тебя есть подружка?

Неожиданный вопрос.

— Э…

— Только не говори, что тебе ещё рано, ни в жизнь не поверю. Молодёжь сейчас продвинутая!

— Просто у нас в классе это не принято.

— Что не принято?

— Всё вот это. Мальчишки и девчонки отдельно держатся, живут своей жизнью.

— А, понимаю. Элитная школа. Вы же там все гении. Я работала с гениями и с хулиганами тоже. Не поверишь — с хулиганами легче. У хулиганов всегда есть лидер в коллективе, реже — два: один официальный, второй — оппозиция. Надо просто найти с ними общий язык, и всё, весь фокус. А у гениев нет лидера, каждый в свою сторону тянет. Так что приходится к каждому свой ключик подбирать. Это и интересно, и очень сложно.

— Ты ведь тоже учительница, да?

— Та-ак… опять провалы в памяти? Да, педагог с образованием, временно — на вольных хлебах. Занимаюсь с детьми индивидуально.

Вот так повезло, в кавычках. Жить в семье двух учителей, как будто мало тех, что в школе…

Митя вновь поймал себя на мысли, что уже причисляет Жанну к своей семье. Не рано ли?

— А предмет? — спросил он.

— Психология. Работаю с трудными детьми. Хотя… дети все трудные, на самом-то деле. Простых не бывает!

Ещё и психолог, обалдеть…

— Я видела твои фильмы, Митя. Мне понравилось.

— Жанна, давай не надо.

— Что не надо?

— Подлизываться.

Она засмеялась:

— Ладно-ладно. Но бы не помешало завести хорошего сценариста!

Она включила песню: «Жанна из тех королев, что любят роскошь и ночь…» Стала подпевать.

Митя песню тоже знал, но рот открыть и не подумал. Не с его голосом.

Так и добрались до школы. Митя выскочил из машины прежде, чем Жанна успела поцеловать его в щёку на прощание или что-то в этом духе. Знал, что попытается.

И всё ещё не мог понять, как он относится к этой Жанне.

Она хорошая, это правда… Но… как-то странно всё.

Размышляя о событиях недавних дней, Митя вошёл в класс. Не замечая никого, двинулся к своему месту и чуть не рухнул на пол, запнувшись обо что-то.

— Смотри, куда идёшь, Лопух! — раздался громкий, командирский голос Светы Бойко.

Эта Света — просто какое-то проклятие всего класса. Ни для кого не секрет, что в школе её держат только из-за денег её папы — неофициального спонсора школы, который периодически подкидывает то на новый плазменный экран, то на костюмы для театрального кружка. Поэтому Свету вытягивают за уши на хорошие оценки, хотя она этого совершенно не ценит: одевается вызывающе, на замечания учителей отвечает резко, а большую часть одноклассников попросту за людей не считает. До Мити она обычно и вовсе не снисходила, но если уж снизошла — спасайся, кто может.

— Стоять! — воскликнула она, когда Митя хотел уже двинуться дальше.

Он замер. Света сунула ему под нос свой рюкзак, на котором остался отпечаток ботинка.

— Это что такое?! — рявкнула она.

Митя молча вытер грязь рукавом. Свету это не удовлетворило:

— А извиняться?

— Прости, я не нарочно.

— Ты совсем больной, да?

— Больной, справку могу показать.

— Пошёл вон, чтобы я тебя не видела!

Митя наконец-то отправился за свою парту, подумав, что, пожалуй, легко отделался. Остальные как всегда сделали вид, что ничего не заметили. Связываться со Светой — себе дороже.

Пожал руку Пашке.

— Мить, а ты чё вчера в школе не был? — первым делом спросил тот.

Митя показал ему справку.

— О… это серьёзно… — Пашка удивлённо покрутил головой. — Ты при смерти, да?

— Да нет, вроде. Сказали: хорошо кушать и спортом заниматься, и всё будет в порядке.

— Ну, значит, мне не грозит… Хотя бы по первому пункту, — Пашка сам себе усмехнулся.

Продребезжал звонок.

Следующее странное событие произошло после третьего урока, в столовой, куда Пашка стабильно ходил не меньше двух раз в день, а Митя — с ним, просто так, за компанию.

— У тебя мелочи не завалялось? — спросил Пашка.

— Может, и завалялось. Хотя вряд ли. А что, тебе родители снабжение урезали?

— Ага. Хотят, чтобы я худел.

— Ну и правильно хотят.

— Ну серьёзно, посмотри… Вдруг завалялось?

Митя точно знал, что не завалялось. Но ради друга добросовестно открыл и обшарил все карманы рюкзака, а потом запустил руку в глубину, протиснул её между учебников и прощупал дно.

Вместо монет он обнаружил что-то продолговатое, забившееся под подкладку. Слишком длинное, чтобы быть ручкой или карандашом.

Вытащил.

— Это ещё что? — спросил он.

— Да вроде дудочка… — сказал Пашка.

— А откуда она у меня?

Пашка пожал плечами. Музыкальные инструменты его не интересовали — тем более, когда он был голоден.

— Лопух, это что у тебя? — раздался всё тот же голос над ухом.

Опять эта Света.

— Дудочка… наверное, — ответил Митя.

— Ну сыграй, если взялся!

Митя набрал побольше воздуха и выдохнул в дудочку. Звук получился довольно мерзкий.

Светка засмеялась:

— Ну ты виртуоз! Тебе нельзя инструменты давать!

Кажется, она сегодня не в духе, ищет, на ком бы сорваться. А Мите не повезло попасть под горячую руку.

— Сама сыграй, раз такая умная, — предложил он.

— Дай сюда! — она выхватила дудочку из рук, брезгливо осмотрела. — Примитивная какая. Ну-ка… — Света демонстративно вытерла инструмент бумажной салфеткой, поднесла к губам, закрыла отверстия пальцами и выдула несколько долгих медленных нот, сложившихся в мелодию. Какую-то известную песню.

— Свет, ты и на этом умеешь играть? — спросила Лиза, которая вечно таскается Светой, как шлейф королевского платья.

— Нет. Впервые в жизни держу в руках. А что там уметь, ноты везде одни и те же.

Митя не удивился. Музыка — то единственное, что у Светы получается хорошо. На каждом школьном празднике она обязательно поёт со сцены. Всегда говорит, что хочет стать звездой, но родители-деспоты готовят для неё другую карьеру.

Он потянулся к дудочке. Света тут же подняла руку — так, что невысокий Митя не дотянулся бы. Разве что, допрыгнул.

— Тебе зачем? Всё равно не умеешь.

— Отдай, это не моё.

Митя точно знал, что не его. Чьё — понятия не имел, но отчего-то чувствовал, что это надо вернуть владелице. Именно владелице, а не владельцу.

Света фыркнула:

— Да на, жалко, что ли. Только не стой рядом со мной.

Столько презрения было в этой фразе… Мол: ты не стоишь даже того, чтобы тебя дразнить.

— Покушай, как следует, а то совсем отощал. Не кормят дома, что ли? — произнесла Света и на этом окончательно потеряла к Мите интерес.

— Мить, не злись на неё, будь выше, — сказал Пашка.

— Это моё право, злиться или нет.

Пашке всё равно не понять, до него Светка вообще не снисходит.

Весь остаток учебного дня Митю не покидало смутное, медленно, но верно нарастающее тревожное чувство. Что-то опять было не так в этой только-только отремонтированной Вселенной…

Да всё было не так.

Странные провалы в памяти. Пропавшие сообщения. Невесть откуда взявшаяся дудочка. И если бы хоть что-то одно, так ведь всё сразу!

* * *

С Жанной Митя столкнулся на крыльце школы, после уроков.

— Ты? — удивился он.

— А ты кого-то другого ждал? У меня на сегодня всё. Специально заехала за тобой. И друга могу подкинуть.

Она посмотрела на Пашку.

— Здрасьте… — нерешительно произнёс тот и шепнул Мите: — Кто это?

Жанна услышала это и рассмеялась:

— Митя про меня не рассказывал?

— Подруга папы, — спокойно произнёс Митя.

Пашка посмотрел на Жанну ещё раз, внимательно. Их взгляды встретились. И лицо Митиного друга просветлело:

— А, ну да! Простите, забыл. Со мной бывает. Не, меня подвозить не надо, мне в другую сторону…

— Пойдём, — Жанна повела Митю к воротам. На ходу тот обнаружил, что она обнимает его за плечи, и попытался вывернуться.

Женщина рассмеялась.

На её смех обернулась Света, проходившая мимо. Изучила Жанну быстрым, пытливым взглядом и произнесла:

— Здравствуйте!

С кем попало она здороваться не будет, это уж точно.

— Здравствуйте. — Жанна даже остановилась. И Света тоже. Чем-то папина подружка её заинтересовала.

Света присмотрелась ещё раз и, не найдя ответа на возникший у неё в голове вопрос, спросила вслух:

— Простите, вы сестра? — На роль родной мамы Жанна явно не годилась, в силу возраста.

— Нет, я его личный психолог и лучший друг.

— Психолог? Настоящий?

— Могу диплом показать…

— Мне как раз нужен психолог, — тут же сказала Света. — Мне говорят, что я зажимаюсь на сцене.

Кстати, да, что есть, то есть. Когда она выходит выступать, всё её нахальство куда-то улетучивается.

— Что ж тебе папа психолога не наймёт? — не удержался Митя.

Света посмотрела на него, как на идиота, и пояснила:

— Потому что он против того, чтобы я вообще пела! Моё счастье, что он почти всегда за границей торчит… Ну что, работаем? — она опять посмотрела на Жанну. — Деньги у меня есть.

— Вот моя визитка, — женщина протянула ей маленький прямоугольник плотной бумаги.

«Романов Дмитрий Петрович, психолог семейных отношений», — всплыло в голове у Мити. Откуда это взялось, из каких глубин памяти? Конечно же, у Жанны в визитке написано не это. А что? Митя не успел рассмотреть.

— Спасибо, Жанна, а я Света. Я вам позвоню! — она пожала Жанне руку, кивнула Мите, в знак особого расположения, и устремилась к машине, уже стоявшей за оградой — за ней приехала домработница.

— Это что сейчас было? — спросил Митя.

— Я умею располагать к себе людей с первого взгляда. И тебе советую научиться. Кстати, красивая девочка. Вы с ней дружите?

Митя только фыркнул и плечами передёрнул.

— Видимо, нет, — прокомментировала Жанна. — Ничего, мы над этим поработаем.

Усевшись на заднее сиденье, Митя обнаружил там какой-то глянцевый журнал с улыбающимися людьми на обложке.

— Что это? — спросил он.

— Мы с клиенткой обедали в кафе, там была стойка с бесплатными журналами. Вот, захватила. Привычка.

Митя пролистал журнал. Там рассказывалось о новостях в городе. И не только из жизни светской тусовки.

«ЗОЖ с любовью к Родине» — так называлась большая статья о военно-патриотическом кружке в какой-то школе. Писали, что ребята из кружка постоянно тренируются, ходят в походы, стреляют из настоящих винтовок, и это, дескать, очень полезно для развития. Ну да, ну да. Почему его вообще заинтересовала эта статья? Зачем он её читает, что надеется в ней найти?

Вот и ответ. Митя задержал взгляд на фотографии красивой девочки в камуфляжном комбинезоне. «Милана Рыжкова, отличница ГТО» — гласила подпись.

— Опять… — простонал Митя.

— Что такое, зай? — спросила Жанна.

— Меня сегодня весь день какое-то дежа вю преследует… Как будто всё уже было, всё я уже где-то видел. Фразы какие-то выскакивают, чужие… Вот, смотри: я эту девочку откуда-то знаю.

Бросив короткий взгляд на фотографию, Жанна произнесла:

— А что такого? Кажется, известный персонаж… Может, и видел её по телевизору…

— А вот это? Это не моё, — Митя показал ей дудочку.

— Конечно, не твоё. Это моё. А где ты её нашёл?

— В рюкзаке.

— Даже не знаю, как она туда попала! — засмеялась Жанна. — Это для одного моего клиента. Музыкальная терапия.

Митя откинулся на сиденье и громко выдохнул.

— Ну что, Митенька?

— Я что, с ума схожу? Бред какой-то…

— Ну хочешь, мы с тобой над этим поработаем.

— Как?

— Сейчас приедем домой, ты пообедаешь, и спокойно проговорим всё, что тебя беспокоит.

* * *

После обеда Жанна усадила Митю в большое кресло. Митя с детства его любил. На трон похоже.

— Теперь я буду говорить, а ты записывать и кивать с умным видом? — спросил он.

— Просто расскажи, что тебя беспокоит.

— Во-первых, я почти ничего не помню, что вчера было…

— Врач сказал, что это нормально. Я же говорила!

— Во-вторых, видел сегодня в новостях улицу Свободы. И такое чувство, что я там был…

— Если это в нашем городе, то, наверное, был…

Её рассудительный тон почему-то начал раздражать Митю.

— Такое чувство, что вот прямо вчера! — он повысил голос.

— Нет, вчера мы весь день были у врача.

— Сообщения удалились!

— Может, ты сам же их и удалил вчера?

— Я не мог этого сделать!

— Уверен?

— Нет. Ни в чём уже не уверен. Дудочка эта твоя… Я понятия не имею, как она попала ко мне в рюкзак. Но почему-то я знал, что от какой-то девочки.

— Конечно, от девочки. Кто скажет, что я мальчик… и так далее.

— Фотография в журнале! Девочка по имени Милана! Близкие люди называют её Милли! В статье этого нет, я просто знаю!

— Игры подсознания, Митя. Возможно, ты с ней когда-то сталкивался. На олимпиаде какой-нибудь… Забыл уже, но на подкорке записалось…

— Да дело даже не в этом. Чувство такое, что всё это как-то связано. И Милана, и дудочка, и улица Свободы. И не просто связано… что-то страшное за всем этим прячется.

Должно быть, всё, что он говорил, звучало бредово. Но Жанна ни разу не улыбнулась, и на том спасибо. Профессионалка, сразу видно.

— Что именно? Мистика? — спросила она.

— Не знаю. Только подумаю, так жутко становится…

— Как будто ужастик смотришь?

— Ужастики, в большинстве, не страшные. Я их штук пятьсот посмотрел. А тут прямо реально пробирает до костей. Будто от самих этих мыслей за мной придёт кто-то… Возьму и накликаю кого-то… А не думать об этом не могу…

Жанна несколько раз кивнула с самым серьёзным видом.

— Знакомые симптомы… На паранойю похоже. Дальше будет только хуже.

— Ну, здрасьте… — произнёс Митя и тут же закричал: — Вот! Вот! Я как будто эту фразу где-то слышал! Кто-то другой её всё время повторял!

— В фильме?

— Не знаю! Жанна, мне страшно! Я не притворяюсь!

— Да я вижу, что не притворяешься… Подожди минутку… чайник вскипел.

Она пропала минут на десять, вернулась с двумя чашками, источавшими странный, хотя и приятный аромат.

— Что это? Это ведь не чай?

— Кое-какие травки, зай. Прямо из самой Сибири, у меня свои поставщики. Это поможет тебе расслабиться. Да и мне тоже.

— А тебе-то зачем? Ты сильно устаёшь?

— Если бы ты знал, КАК сильно! С людьми работать тяжелее всего.

Митя отхлебнул из чашки. Да, неплохо.

Жанна сделала глоток, закрыла глаза, томно протянула:

— М-м-м-м-м…

Митя отхлебнул ещё раз, с удивлением ощущая, как тает напряжение внутри него. Этот травяной чай хотелось пить ещё и ещё, вдыхать его, купаться в нём.

— Ты этим опаиваешь клиентов? — он даже улыбнулся.

— А ты предлагаешь их электротоком лечить?

Они засмеялись. Митя осушил чашку до дна.

— У тебя ещё есть?

— Есть кое-что другое. Закрой глаза.

Митя подчинился.

— Долго ждать? — спросил он через минуту.

— Ты куда-то торопишься?

— Нет… Да если бы даже торопился… Я с этого кресла не встану. В ближайший час — точно.

— Тебе хорошо?

— Да, Жанна, спасибо…

— Тебе не страшно?

— Уже нет… Что это за чай?

— Чай тут ни при чём. Это обычный кипрей. — Она произнесла «КипрЭй».

— Кип… рей… что такое кип… — У Мити начал заплетаться язык. — Рей… Рей!

Он распахнул глаза.

Жанны не было. Куда-то пропала, вместе с комнатой.

Он находился в огромном помещении, похожем на заброшенный цех.

Здесь было светло, спасибо высоким окнам без стёкол. На бетонном полу — разбитые бутылки, обрывки газет, какие-то железки.

Пахло чем-то мерзким, похожим на стиральный порошок. Митя узнал этот запах.

Заброшенный завод на окраине. Они с Пашкой снимали здесь фильм.

Митя даже знал, где он сейчас сидит. Тоже в кресле, но в другом.

Это была странная находка. Странная и жутковатая. Абсолютно пустой цех, а в центре стоит старое, изодранное кресло. Кто поставил его сюда и зачем? Больше в просторном помещении не было ничего. От станков, которые здесь когда-то стояли, остались лишь некрашеные прямоугольники на полу.

И теперь Митя сидел в этом кресле, как на троне. Король страны призраков.

Этот заброшенный завод и правда похож на замок с привидениями. В корпусах легко было заблудиться. Митя и Пашка в тот раз долго искали выход. Сложность была в том, что проходная, главная и единственная, находилась в одном из корпусов, но в каком? Как выяснилось на обратном пути, они все абсолютно одинаковые! И как выбраться? Кирпичная ограда вокруг завода — слишком высокая, не перелезть. Ворота заперты намертво… Резонно было бы предположить, что проходная — в корпусе рядом с воротами, но нет — всё не так просто.

Еле успели вырваться из этого лабиринта до темноты, а то точно бы померли на месте от страха. Зато фильм сняли отличный.

Почему-то Митю не удивило, что он оказался здесь. Мысль возникла другая: сможет ли он отсюда выбраться… Конечно, сможет, раз один раз уже получилось.

Встал с кресла, двинулся к выходу. Замер, увидев размашистую надпись краской на стене.

ОСТАВЬ НАДЕЖДУ

Митя ещё не читал Данте, но цитату вспомнил — кто ж её не знает?

В прошлый раз её не было. Это он точно помнил.

Самое странное — даже не в том, что кто-то написал это на стене заброшенного завода. Художники-граффитисты и не такое выводят. Но это наваракал не художник, а обычный человек. Буквы кривые, разной величины.

Почему написал именно это? Почему именно здесь, где никто не увидит?

Сюда никто не залезает. А зачем? Всё ценное давно вывезли. Жить в этих холодных пещерах невозможно, бродяги обычно держатся ближе к цивилизации. Если кто и заглянет иногда — так это экстремалы, любители лазить по крышам и фотографироваться в развалинах. Ну, или фильмы снимать.

И это не объясняет, к чему здесь цитата из «Божественной комедии».

Митя решил не ломать голову, а просто выбраться отсюда как можно скорее.

Выглянул из дверного проёма. Снаружи — никого. Кое-где — заросли сорной травы. У стены соседнего корпуса стоит остов какой-то гусеничной машины, рядом валяется пустая цистерна.

Надо вспомнить, куда идти теперь… Нет, бесполезно.

Главное — не стоять на месте. Шагать хоть куда-нибудь.

Заглядывать в каждый корпус — только время зря тратить. Надо отыскать ворота, для начала. Перелезть через них всё равно не получится, как и протиснуться под ними, зато Митя посмотрит на них и вспомнит, куда двигаться дальше. Скорее всего, вспомнит.

Сделав несколько шагов, Митя услышал громкий скрип.

Что-то железное эти звуки издаёт. Возможно, ржавые петли распахнутой двери одного из корпусов. А вернее всего, гаража. За этим корпусом должны быть гаражи.

Жуткие звуки. Надо скорее убираться отсюда.

Скрип повторился. Митя тут же стал успокаивать себя: если чего-то и пугаться в развалинах завода, то точно не этого. Другое дело — лай бродячей собаки, чья-то ругань, приближающиеся шаги. Это — возможная опасность. А дверь, скрипящая на ветру… что в этом страшного?

Например, то, что никакого ветра нет.

Митя посмотрел на травинки, то тут, то там торчащие из утрамбованной земли.

Нет, не колышутся.

Опять скрип, но уже немного дальше. Другая дверь ожила?

Митя решился выглянуть из-за угла, хотя было и другое желание: бежать в другую сторону.

Прижался к стене, будто в городского партизана играл, медленно добрался до угла корпуса. Высунулся. И увидел… это.

Оно шагало вдоль гаражей, волоча по земле длинные конечности. Высокое — выше гаражей. Два человеческих роста, не меньше. И само похоже на человека, чёрного, будто вылепленного из грязи. Голова странной формы, вытянутая вверх.

Существо удалялось. На ходу оно подняло одну из конечностей и провело когтями по двери ближайшего гаража. Знакомый звук, похожий на скрип. На железе остались заметные борозды.

Эти странные лапы напоминали канаты — в них словно не было ни одного сустава.

Шагало существо медленно, тяжело, но бесшумно.

Через полминуты Митя вспомнил, что надо дышать, и сделал вдох. Слишком громкий.

Существо остановилось.

Митю охватил ужас, заставивший его сорваться с места. И это было… знакомо. От кого-то он так уже мчался, куда глаза глядят, слыша не то стремительный топот чужих шагов, не то бешеный стук собственного сердца.

Обернулся на бегу — лучше бы не делал этого.

Существо приближалось, громко стуча ногами по земле. Конечности раскинуты в стороны, трясутся в воздухе, и само оно моталось на бегу, будто сейчас потеряет равновесие и упадёт — но не падало.

Забыв, что надо смотреть перед собой, Митя обо что-то запнулся и покатился по земле. Осознал, что не успеет вскочить прежде, чем существо дотянется до него своими ручищами, и сделал последнее, что ему оставалось.

Заорал что было сил.

— Митя! Митенька! — Жанна била его по щекам.

Он открыл глаза.

Страх испарился быстро, как всегда после дурного сна. На смену ему пришло чувство облегчения.

Митя по-прежнему был дома.

Схватил полный до краёв стакан, протянутый Жанной. Жадно выпил — холодная сладкая жидкость. Стало совсем хорошо.

— Что это?

— Вода с сахаром. Первое дело при испуге.

Митя удивлённо приподнял брови.

Жанна пояснила:

— Ты дёргался и что-то бормотал, побледнел весь. Я так поняла, что ты видишь какой-то кошмар. Вот, и сделала тебе по-быстрому…

— А, спасибо… Да, я видел кошмар. Ты мне снотворного дала?

— Нет, иначе бы ты так быстро не проснулся. Это всё здесь. — Жанна постучала себя пальцем по голове. — Я умею погружать человека в транс, безо всяких фокусов с маятником или чем-то таким. У меня свои методы. Ты и сам не заметил, как отключился.

— Ну спасибо тебе. Я такое чудовище видел… На человека похоже, только огромное, чёрное, руки длиннющие… — Митя помолчал и добавил. — Я что-то вспоминаю, но не могу понять, что это и откуда. Чудовища. Я их и раньше видел. Но они были другие. Небольшие, лупоглазые, по стенам ползают.

— Да. Ты, когда вчера в обморок упал, точно так же стонал и ворочался…

— Сон…

Митя наконец-то вспомнил свой сон. Тот захватывающий и жуткий, что видел прошлой ночью. Не в подробностях, конечно, но вспомнил.

— Мы сражались с чудовищами, на заброшенной улице, — сказал он.

— Кто — мы?

— Я и Пашка. Ещё там была очень странная девочка, с шарфом.

— Странная?

— Напрочь отбитая, правильнее сказать.

— А симпатичная?

— Вроде бы да… Но она носит шарф так, что лица не видно.

— Так!

— Ещё там была та девочка, из журнала. Милли. И парень, очень мощный. С мечом. Рей Непобедимый. На самом деле он Дюха. Друг моего папы, который пропал. Он не вырос с тех пор… Вот и всё.

— И что вы делали?

Митя рассказал, сколько смог восстановить в памяти.

— И всё это было в твоём сне?

— Не наяву же!

Жанна кивнула:

— Так. Всё даже проще, чем я думала.

— Ну, расскажи!

Она заговорила медленно и рассудительно:

— С Пашкой всё понятно, он твой единственный друг. Хотя ты всегда мечтал иметь другого друга — сильного, смелого, чтобы к нему тянуться. Ведь насколько я понимаю, в вашем тандеме Пашка к тебе тянется. Он слабее тебя во всех смыслах. Так вот, этот Рей — и есть тот друг, которого у тебя никогда не было. Твой воображаемый старший товарищ. А почему Дюха — тоже понятно. Твой папа мне тоже все уши этим Дюхой успел прожужжать. Вот ты его и представил. Всё просто. А девчонки — ещё проще. Тебе подружка нужна. Чтобы одновременно и красивая была, и не от мира сего, тогда тебе с ней будет интересно. Но ты не веришь, что так бывает, чтобы сразу всё — в одном… Поэтому представил сразу двух: одна умница-красавица, а другая — инопланетянка. Возможно, ты их обеих когда-то видел. По учёбе пересекался, или в телевизоре они мелькали.

— Как сложно-то…

— Да нет, я же говорю — просто. Ты слишком много ужастиков смотришь, а они все на один сюжет. Так же и у тебя. У тебя в твоей истории если кто-то попал в беду — его спасают в последний момент. Как в кино, да? Постоянно какие-то чудесные совпадения. То ящик петард завалялся, то динамит, а то в ларьке пистолет нашёл, настоящий, в рабочем состоянии. В жизни так не бывает! Или мозг этот — никто его не мог победить целых двадцать пять лет, а вы пришли, пятеро школьников, бац — и победили.

— Как в кино… — повторил Митя.

— И самое главное, Митенька. Прости, сейчас буду говорить о тяжёлых для тебя вещах, но… У тебя всё это началось с тех пор, как в твою жизнь пришла я. Я знаю, что ты долго не мог принять смерть своей мамы. И это нормально. Такую трагедию в твоём возрасте мало кто может перенести без последствий. А когда появилась я, для тебя это было, как вторжение монстров. И началось… Сны, обмороки. У тебя психика трещит по швам, Митенька. Мы будем с этим что-то делать.

Митя отвернулся и произнёс:

— Ты мне не мама.

— Я и не претендую. Меня устраивает текущая роль.

— Личного психолога?

— И лучшего друга. Я от своих слов никогда не отказываюсь.

Жанна сидела на подлокотнике кресла и трепала волосы Мити. Тот наконец нашёл силы отстранить её руку:

— Ладно, я всё понял. Можно, я пойду?

— Куда?

— К себе. Уроки поделаю.

— Да, Митя. Тебе надо всё это обдумать…

Митя не хотел ничего обдумывать. Не было сил на это.

Да и на то, чтобы уроки делать — тоже.

Он включил тот самый фильм.

Вот он смотрит в камеру и говорит: «Всем привет, с вами Дмитрий Лопушков, сегодня мы проникнем в самое сердце заброшенного завода…»

Потом он шагает вперёд, держа телефон в вытянутой руке. «Жутковато здесь, вам не кажется?» Самое тревожное — не пустые, зияющие дырами окон корпуса, а пространство между ними. Оно огромно. Будто шагает Митя не по заводу, а по улицам вымершего от чумы старинного города, обнесённого высокой каменной стеной.

А может, не вымерли жители, затаились. Стоит чужаку зайти поглубже — и полезут со всех сторон, страшные, полусгнившие. Митя вспомнил, о чём думал тогда, год назад. И не боялся ведь! Точнее, боялся, конечно, но снимал. Искусство важнее!

«Смотрите! Мне показалось, или там что-то мелькнуло?»

Не показалось. Это Пашка, но зритель об этом не знает.

Митя, тот, что в фильме, шагает туда. Сворачивает, движется вдоль гаражей. Тех самых.

Митя, тот, что смотрит фильм, мучительно всматривается в экран. Вдруг где-то далеко промелькнёт что-то… что похоже на высокого человека с руками-канатами?

Глупо, конечно. Существо, увиденное во сне, наяву не появится. Но странное дело: Митя до сих пор помнил его, это существо, во всех подробностях, как и весь сон. А снов он обычно не запоминал. Может, это не сон, а что-то другое? Видение? Галлюцинация? Права Жанна: психика трещит… Такими темпами в дурку отвезут не сегодня завтра.

Митя-в-фильме зашёл в корпус: «Обратите внимание: кресло. Стоит на самом видном месте. Кто же любит на нём сидеть?» Обвёл взглядом камеры всё помещение.

Митя-не-в-фильме торопливо нажал на паузу.

В кадр попал кусок стены, то место, где во сне чернела надпись: ОСТАВЬ НАДЕЖДУ.

В фильме её, понятное дело, не было. Но Мите вдруг очень захотелось оказаться на том же месте, прямо сейчас, и проверить: вдруг появилась?

Слишком уж похоже на реальность это его видение, про завод и существо с руками-канатами. Что сказала бы Жанна? «Ты там уже был, всё снял, потом десятки раз пересматривал, вот и впечаталось намертво, во всех деталях…» — вот что.

И всё-таки: есть надпись, нет? А если всё-таки появилась — что это значит?

Фильм можно не снимать с паузы. Дальше выскочит Пашка в балахоне призрака, и Митя будет от него бегать. Там уже ничего не разглядишь, одно мельтешение и тряска.

Так Митя и сидел, пока не услышал за стеной мелодию. Тихая поначалу, она становилась всё громче. Ещё одна известная старая песня. «Стюардесса по имени Жанна».

Надо же, как Жанна себя любит. А может, просто напоминает с непонятной назойливостью: я здесь! И у меня красивое имя!

Песня внезапно прервалась, и Жанна спросила:

— Да, Светочка? Да-да-да…

Интересно, какую бы песню она бы поставила себе на звонок, если бы её звали, скажем, Клавдия или Зинаида?

Голос Жанны стал тише. Ушла в другой конец квартиры. Папа тоже ходит туда-сюда, когда по телефону говорит.

Голос умолк. Раздались шаги.

Жанна заглянула в комнату:

— Митя, поздравляю! Я договорилась! Завтра Света придёт к нам заниматься!

— Нашла, с чем поздравлять. Я её ненавижу…

— «Ненависть — месть труса за испытанный им страх». Бернард Шоу. Но ты же не трус! Правильнее будет сказать, что она тебя раздражает, да? И это я уже заметила. Как и то, что ваши чувства взаимны. Но это пока. Будем налаживать дружбу!

Отличная новость, нечего сказать.

Ближе к вечеру позвонил Пашка.

— Мить, привет ещё раз. Ты не знаешь, где мой квадрокоптер?

Что-то будто кольнуло. Опять. Как тогда, когда Митя услышал в новостях про улицу Свободы, когда увидел в журнале девочку по имени Милана.

— Не знаю, а должен?

Не про сон же ему рассказывать.

— Не могу найти. Родители будут ругаться, если узнают, что я потерял.

— Ты же вроде хотел к нему динамит привязать и взорвать. Может, уже взорвал?

— Так я бы, наверное, помнил, если бы взорвал! Скорее всего, родители взяли.

— Спроси у них!

— А если не они? Сразу поймут, что я потерял, и точно скандал устроят! Потом целый месяц ничего не купят!

— Мне б твои проблемы, а? — Митя вдруг решился задать вопрос, впервые за день: — Паш, а у тебя нет ощущения, будто ты забыл что-то важное?

— Ну вот, например: забыл, куда дел квадрокоптер.

— Я не об этом. Такое название — «улица Свободы» — говорит о чём-нибудь?

Пауза. Митя затаил дыхание.

— Нет. Вообще ни о чём.

— А чудовища никакие не мерещатся?

— Мить, у тебя там всё в порядке? Ты ещё в школе какой-то ненормальный был. Даже хуже, чем обычно.

— Жанна считает, что я ужастиков пересмотрел…

— Так передай ей, что я с ней согласен.

— Пошёл ты!

— Сам пошёл!

— Сам пошёл!

— Сам пошёл!

Они засмеялись этому обмену любезностями, тепло попрощались и одновременно нажали на сброс.

Вечером вернулся папа. И они опять сидели за столом втроём, как настоящая семья. Жанна рассказывала про свою работу: что какой-то очень талантливый, но очень нервный мальчик с забавной фамилией, который недавно ещё и ногу повредил, теперь совсем ушёл в депрессию. Жанна с ним занимается персонально и скоро вернёт к полноценной жизни. Пациент Жанны искренне считает себя гениальным поэтом, к тому же ходит теперь с тростью, что придаёт ему важности — и эту важность папина подружка талантливо изобразила, и стихи по памяти читала, что-то про бездомного мальчика: «Ты покушать жалобно просил, взглядом вырывая чью-то пищу. Злой ОМОН ногами раздавил еле-еле тлеющую жизню».

В общем, папа ржал как конь. Ничего нового.

Из-за стола Митя ушёл первым. Улёгся на кровать, уложил на живот ноутбук, уши заткнул наушниками. Неохота было слушать, как эти двое хохочут. Не сказать, что неприятно — просто неохота. Людям хорошо вместе — с чем их и поздравляю, но я тут ни при чём.

Митя решил посмотреть какой-нибудь уютный ужастик, из тех, что выкладывают в Сети для бесплатного просмотра — платить за них всё равно никто бы не стал. В таких ужастиках обязательно есть старый многоэтажный дом с длинными коридорами, герои этот дом долго и обстоятельно исследуют, разговаривая вполголоса, а в финале появляется плохая компьютерная графика, изображающая привидение.

И всё это нисколько не страшно, наоборот — блуждание по тёмным коридорам вместе с героями фильма хорошо успокаивает и усыпляет. Но один раз Митя всё-таки вздрогнул — когда уловил движение справа от себя.

Это Жанна поставила на тумбочку стакан.

— Выпей тёплого молока, с корицей, для хорошего сна. Пенки я выловила.

Митя кивнул. Жанна упорхнула.

Так и рвётся к нему в друзья. На то место, где должны быть совсем другие люди. Тот парень с причёской как у спецназовца и та девчушка, которая прячет лицо за шарфом. Люди, которых он зачем-то выдумал.

Отхлебнул молока из стакана. Да, неплохо.

Жанна хорошая, отрицать глупо. Но её присутствие утомляет. А может, дело не в ней, просто от людей устал? С Митей бывает.

Фильм, тем временем, пытался его напугать. Герои — мама и сын — сидели в комнате, за окном — ночь, дождь, ветер. И вдруг — огромная лапа, тонкая, с длинными корявыми пальцами стучится в окно. Конечно же, ветка дерева.

Но Митя вспомнил существо, которое видел во сне. Его лапа была похожа на эту ветку, только длиннее.

Если бы то существо сейчас стояло на крыше дома, где Митя жил, то оно смогло бы сверху дотянуться до его окна и поскрести когтями о стекло.

Очень захотелось задёрнуть окно шторами. Надо заставить себя встать. Хотя проще было бы не поворачиваться к окошку, чтобы не увидеть в нём что-то, чего там быть не должно…

…Мама и дочка, успокоившись, отвернулись от окна. И не успели увидеть, как снаружи что-то промелькнуло. На этот раз — не ветка. Что-то большое и бесшумное…

Митя поставил фильм на паузу. Снял наушники. Прислушался.

Тишина. И в квартире, и за окном.

Даже папа с Жанной уже не заливаются что есть сил.

Бросил взгляд в сторону окна. Всё чисто.

Отложил ноутбук, встал.

Подошёл к окну. Выглянул наружу, расплющив нос о стекло.

Ничего интересного. Никого. Весь город словно нарочно притих, чтобы его не пугать.

Тощая пятерня шлёпнула о стекло снаружи.

Длинные пальцы-черви. Кривые когти.

Митя отскочил от окна. И бросился прочь из комнаты.

Выскочив за дверь, долго бежал, не понимая, почему комната папы так далеко.

Потом понял: её не было. Ни комнаты, ни квартиры, ни дома. Он бежал вдоль гаражей с железными дверьми.

Остановился, огляделся. Заброшенные заводские корпуса, остов трактора без колёс.

Опять это место, где он фильм снимал…

Только теперь темно. И из одежды на Мите только его смешная пижама.

Зато на этот раз он знает, в какую сторону бежать.

Хотя это мало чему поможет… Все эти бетонные коробки — абсолютно одинаковые.

Митя огляделся ещё раз и двинулся вперёд. Не успел сделать и нескольких шагов, как его схватили сзади за шиворот, зажали рот холодной рукой, втащили в тесное пространство меж двух гаражей.

— Тихо! — шепнула Жанна. — Он наверху.

Митя мысленно выругал себя. Не догадался голову задрать! А ведь оно было на крыше, когда постучало к нему в окно…

Уродливый силуэт был отчётливо виден на фоне чистого звёздного неба.

Размахивая передними конечностями, оно шагало по крыше, походкой очень пьяного человека… нет — походкой умелого циркового акробата, изображающего очень пьяного человека. Двуногую тварь по-прежнему мотало из стороны в сторону, как гигантского ваньку-встаньку. Странный танец странного существа.

— Жанна, мне страшно…

— Всё хорошо, зайка, я с тобой.

— Я хочу домой…

— Ты дома.

Существо остановилось. Неужели, услышало?

Митя попытался вырваться. Жанна крепко держала его.

Существо спрыгнуло с крыши, приземлившись мягко, несмотря на размеры.

Митя рванулся изо всех сил. Но эта хрупкая с виду Жанна оказалась сильнее.

Двуногий направился к ним, пошатываясь на ходу, будто пытаясь рассмешить зрителей… прежде чем убить их.

Страх приказал Мите укусить руку, по-прежнему сжимавшую его рот.

Удалось захватить зубами кусочек плоти и стиснуть челюсти. Жанна вскрикнула и разжала стальные объятия.

Конец ознакомительного фрагмента.