На грани тысячелетий. Стихи и проза

Андрей Луценко

В прозе и стихах, собранных в этой книжке, оживают разные моменты моей жизни, которыми хотелось бы поделиться с другими людьми. Близкими и дальними, знакомыми и совсем чужими, хотя таких, как гласит Евангелие, и не существует.Для меня лично всегда очень значимой была тема подвига, тема смысла жизни настоящего мужчины: сильного телом и духом, благородного и уважаемого человека.

ОТЕЦ АРСЕНИЙ

Хлеб богатырей

Кукуруза — хлеб богатырей

Служила пищей легендарному народу,

Растившему могучих сыновей,

В себя вбиравших силы всей природы.

Куда ушли, куда богатыри девались?

Поглощено то тайною веков,

Но вновь и вновь их правнуки рождались,

И люди спорили с величием богов.

А гордому народу Адыгеи

И ныне солнце посылает Бог,

Пусть вечно зёрна кукурузы золотеют,

И Адыгею пусть хранит пророк!

Окно на двадцатом

(дом возле канала Москва — Волга).

Что творится на двадцатом этаже?

Интересно это мне давно:

Там почти всегда мерцает

Ночью одинокое окно.

Может, уже встали на работу?

Или просто пьют в запой?

Или на душе у них тревожно,

Как бывает и у нас с тобой?

Только знаю — утром ранним

Вид прекрасный из того окна.

Я там не был, но могу представить:

Манит взгляд к себе бескрайняя вода.

Пусть волшебная, живительная сила

Вод великих этих русских рек

Тебе б душу жаждой жизни озарила,

На двадцатом загрустивший человек.

ХХХ

Мы все сидим лишь на своём заду.

На троне, на колу и в луже.

И, хоть, не место красит человека,

Но есть места, где заду хуже.

ХХХ

Линии пунктирные огней

Покрывают город каждой ночью,

А в реальности — всего лишь «кто быстрей?»

По его проспектом гонят авто точки.

Антуан де Сент Экзюпери

Ты не погиб, ты просто улетел,

И растворился в голубом пространстве!

Майор французской авиации хотел,

Чтоб жили все мечтою о прекрасном.

Не зря придумал граф Экзюпери

Свою волшебную планету.

Он розу посадил там, сын Земли,

Чтоб роза озаряла Землю светом.

Волшебный принц принёс нам красоту,

Как высшее и главное богатство.

Майор умчался с нею в высоту,

В лазури голубой навек живым остался.

Принц

«Если звёзды зажигают,

значит это кому-нибудь нужно?».

Он к нам в души стучался

Этот маленький принц,

Разрывая обыденной жизни окружность,

Звал нас в сказку, в мечту,

К красоте, что живёт без границ.

Он был сказочный принц.

Только роза одна — всё его королевство,

Но в эпоху войны и смертей

Этот принц заронил в души людям добро и сердечность,

Он творенье пилота, что любил небеса и людей.

Проснись, река!

Река! Просыпайся, река!

Заждались уж тебя теплоходы.

Всю зиму им тёрли бока

Причалы — твой символ порога.

Скорей бы его перейти,

Порог этот путь открывает,

По водам родимой реки

Корабль свой курс пролагает.

Река, просыпайся, река!

Гудки зазвучат над водою,

Пойдут по бортам берега —

Жизнь вновь возродилась с весною.

ГОН

Мы в городе живём.

Нас март пугает лишь простудой.

В лесу иной закон:

Здесь в марте наст — Иуда.

Второй уж день, как гонят волки лося.

Хотя, пока ещё боятся подойти.

Но видно: лось уже той гонки не выносит,

И понимает зверь — от смерти не уйти.

И обессилив, лось ревёт тягуче,

И бьёт копытом, черепа мозжа,

Но через миг образовалась куча,

На серых шкурах кровь, огнём горят глаза.

ХХХ

Победы бывают разные.

Бывают победы мнимые:

Во имя абстрактной цели

Реальные жизни теряем мы.

ХХХ

Стены в открытиях, жизни, любви…

Хочешь, любую сверли и долби.

Если же вдруг ты сломаешь сверло,

Помни — оно у тебя не одно.

ХХХ

Вот выстрел! Старт! Вперёд, к победе!

За гонкой вся страна следит,

Но, с сожалением выясняют: что был фальстарт.

Всё зря. И гимн не прозвучит.

ХХХ

В мечтах ты жаждал битвы? Вот она.

Лишь выбери мгновенье, чтоб начать,

Вокруг всех нас давно идёт война,

Нам от неё с тобой не убежать.

ХХХ

Вступает март в свои права,

От огорченья снег темнеет,

И, обрамляя солнца круг,

Сапфиром небо голубеет.

Стволы берёз полнятся соком,

Вот — вот появится листва,

Ручей вдруг стал рекой широкой,

И новая растёт трава.

И изумрудной яркой краской

Всё вновь покроется вокруг,

Весна в права вступает властно,

Жизнь начинает новый круг.

Весна в Подмосковье

Весной прекрасно Подмосковье,

Его леса, поля, луга,

Всё дышит силой, жизнью, волей,

Сверкает в небе радуга-дуга.

Спокойствием и тишиною,

Особой лучезарной чистотой

Полна природа Подмосковья

И круглый год и раннею весной.

Пластинка Высоцкого

Хрипел из колонок Высоцкий,

Крутилась пластинка шурша,

А мы у балкона стояли,

Обнявшись, почти не дыша.

Летели мгновенья, минуты,

Но стрелки крутились назад…

Времени власть абсолютна.

Мы не одолели преград.

Наверное, так даже лучше.

Мне жаль лишь романтики дым.

Конечно, мы сами во всём виноваты,

Других называть не хотим.

Разговор на Тверской

«Нет добровольцев бить башкой о стену,

Чтоб лишний раз проверить крепость стен…»

Л. Филатов. «Кюхельбекер».

На Тверской играло солнце.

Мартовский мороз кусал.

На твои, мой друг, вопросы

Как умел, я отвечал.

Есть добровольцы биться в стенку.

Когда и как — другое дело,

Но если просто покорится,

Зачем тогда душа и тело?

За каплей капля бьёт вода,

И точит камень вековой.

Мы не забудем никогда:

Свобода добывается борьбой!

Наставникам кадет

Давайте обойдёмся без науки.

Давайте мы подарим им тепло.

Пусть наши сердце, ум, душа и руки

Помогут им понять добро и зло.

Суровой жизнью военной

И святым братством войсковым,

Научим твёрдости железной,

Их души к свету обратим.

А то, что стали называть наукой,

Оставим книжным червякам,

Их души нищи, слабы руки,

Пусть пишут, помня: «Аз воздам!»

Маленький кадет

Кадетов видел я в метро и в театре,

В строю, они передо мною шли,

На марш-бросках, где плакали и побеждали

Солдаты юные моей страны.

Но если их собрать в единый образ,

Пред нами встанет маленький кадет —

Он — воин, а не мальчик в униформе,

Собой Россию он готов закрыть от бед.

Река Белая

Ты прекрасна, Белая река,

Как клинок разрезавшая горы,

И поток твоих хрустальных вод

Обрамляет древних скал узоры.

В жаркий полдень, в мареве палящем,

Ты несёшь прохладу и покой,

Освежаешь, к жизни возвращаешь

Ты своей студёною водой.

Перед памятником Т. Г. Шевченко

Ты здесь. В Москве.

Глядишь из под папахи На воды, что несёт Москва-река.

Ты вспоминаешь: в этом городе когда-то

Положил ты на бумагу

Слова из сердца казака.

Ты был живым. Сегодня ты в граните.

Ты — памятник. Ты — символ языка,

Что Киева воспел державное величье,

Ты — гений, вышедшей из хаты крипака.

Второй уж век летят по свету вирши,

Сложённые народным Кобзарём,

Поэт Украины Великой, с твоим стихом

В душе сегодня мы живём.

МИНИСТР

Нестерову В. В. Министру образования

Правительства Свердловской области.

Не надобно вершить дела,

Когда не ради человека….

И эта заповедь жила

В твоей душе всегда, от века.

Что делал ты — всё для людей.

Ты душу вкладывал не в камень,

Ты верил в главное — в детей,

Ты ради них был твёрже стали.

И под суровостью пытаясь скрыть

Ранимость творческой души,

Ты продолжал дерзать, творить,

Ты любишь жизнь, ты жить спешил.

Что сделал ты, не каждый сможет

Не то, что сделать, а понять,

Величье мыслей, дел величье,

Дай Бог коллегам перенять.

Учитель истинный, от Бога

Ты наш учитель и Министр,

Тобой проложена дорога

По ней идём, хоть путь тернист.

Берёзовый колок

Как чёрно-белое кино

Стоит берёзовый колок,

И сквозь него в дали сверкает

Лазурно-белый неба клок.

Легко идти среди берёз,

Они родные человеку:

Нам навевает столько грёз

Среди берёз живущий ветер.

ХХХ

Весну и женщину одно объединяет:

Они одни лишь могут жизнь дарить,

Одни они лишь в наших душах пробуждают

Желанье жить, бороться и любить…

ХХХ

Банки, банки, банки….

Где вы нашли, ребята, столько денег?

Неужто съездили на танке

За бриллиантами на африканский берег?

Март 2004 г.

Старый аэродром

Через взлётное Тушина поле

Видно контуры новой Москвы,

В разноцветных огней обрамлении

Сквозь туман проступают они.

Здесь был город, и были парады,

Эскадрилий стремительный взлёт…

И сегодня, бывает, взлетает

Со спортсменами вертолёт.

Ярким щёлком полощется купол,

Валит с неба рисковый народ,

И на куполе солнце сверкает….

— Здравствуй, небо! Пока, вертолёт!

108 минут

Гагарин. Он звёзды увидел впервые

В землянки проёме дверном.

108 минут, изменившие время,

Весь мир вспоминает о том.

Тогда же он просто мечтал о полёте,

Реальность мечта обрела.

А парень из Клушина, стал он пилотом,

И в космос ракета ушла.

Он сын человечества, парень советский,

Прорвал притяженье Земли,

108 минут — это время полёта,

Нам новую эру они принесли.

Галактики

В журнале я нашёл три интересных снимка,

В глубинах космоса их телескоп запечатлел.

В тех света сполохах живёт какой-то мир волшебный,

К которому ещё никто не долетел.

Там в вечной темноте огнём сверкают звёзды,

Холодным, белым, не земным огнём,

Быть может, мы их тайну разгадаем,

Быть может, путь к тем звёздам мы найдём.

Ну, а пока глядим в ночное небо,

Где блещут мириады ярких звёзд….

Взлетевший в космос человек, в том дальнем мире не был,

Столетия летят. А вдруг нам повезёт?

ХХХ

Нас манят океан и голубое небо

Бескрайностью и тайною глубин,

Хоть в тайном мире их никто из нас и не был,

Он не останется для нас непостижим.

ХХХ

Мелодию, что полна светлой грусти,

Скрипач-мальчишка учит наизусть,

Ученика маэстро не отпустит,

Пока совсем не посветлеет грусть.

Женщина

Весна и женщина едины!

И в красоте и в чистоте,

Ведь в них живёт святая жизни сила,

Они подобны сказочной мечте.

Но женщина прекраснее весны,

Особенно, когда она любима,

Нет ничего прекрасней женской наготы,

Очарование её неповторимо.

Нам женщина — единственный кумир,

Которому мы все готовы поклонятся,

Без образа её не мил нам этот мир.

Постыла жизнь, коль не в кого влюбляться.

ХХХ

Когда болит душа — переживёшь.

Не жизненно сей важен орган.

Пока её, ну, душу-то найдёшь,

Уж будешь вознесён, убит или оболган.

Нет, без души никак. Никак не проживёшь.

Ты ею от всего отличен мира,

Её велением по свету ты идёшь,

И без души не заиграет лира.

Дружба

Дружба — особое чувство,

Гораздо сложнее любви.

Дружба, она безискусстна,

Она, как и братство, в крови.

Любовь, словно яркое пламя,

Может нежданно погаснуть,

А друг, он всегда рядом с нами,

Его не пугает опасность.

Мы дружбы природу не знаем,

Но братские узы слабее,

Ведь с другом мы ближе бываем,

Порою он брата роднее.

Что ж, дружба даётся нам реже

Любви к незнакомке прекрасной….

Наш друг, он всегда нас поддержит,

Его не пугает опасность.

Да, дружат мужчина с мужчиной,

Иное, увы, невозможно,

И тут не поспоришь с природой,

С ней следует быть осторожным.

Ночная сказка

Мы летим по ночному городу,

Что сверкает в неоне реклам,

И такие же полуночники

Пролетают на встречу нам.

Обаяние улиц полночных,

И огни авто скоростных….

Это здорово в час неурочный

Гнать по линиям улиц пустых.

Нас ночные огни, словно сказка

Завораживают волшебством,

Как ты ночью, Москва, прекрасна,

Кремль древний и новый дом.

Городской рассвет

Бледный контур луны розовеет

От встающего солнца лучей,

Утро землю умоет, осветит, обогреет,

Просыпайтесь же, люди, скорей.

Окна в утреннем свете тоже красным сверкают,

В вышине пролетают стаи птиц городских,

И, увидев всё это, мы на миг замираем,

И задумчиво смотрим в даль из окон своих.

ХХХ

Ворона каркает, весну почуяв,

Не так сердито, как зимой,

И гордо ходит по помойке,

Весьма довольная собой.

ХХХ

Бывает, облака причудливо ложатся

На светлом небе голубом,

Как будто ветер накрутил сугробы

На берегу заснеженном речном.

Ведь небо нашу Землю отражает,

Не зря ж людей оно к себе манит,

Оно нас всех, как будто обнимает,

И в душах наших чистоту хранит.

ХХХ.

И каждый человек — свершившееся чудо,

Любой неповторим, кто в этот мир пришёл,

Святой, бандит и даже сам Иуда,

Бог каждому его судьбу нашёл.

Подъёмный кран.

Подъёмный кран — машина созиданья, Блестит металлом в солнечных лучах.

Снуют грузовики, возводят люди здания,

В реальность воплощается, рождённое в мечтах.

Подъёмный кран — он главный здесь на стройке,

Кирпич и плиты в высь несёт стрела,

Подъёмный кран, он как журавль в стойке,

Он строит, он вершит великие дела.

Непостоянство — жизнь

Одной и той же каждый день хожу дорогой,

Одно и то же вижу каждый день,

Но если упадёт луч солнца по-другому —

Появится совсем другая тень.

Стекло сверкнёт не розовым — багровым,

То улыбнутся, то нахмурятся дома,

Нет постоянства под небесным кровом,

Меняется здесь всё, и даже жизнь сама.

Лунный закат

— Луна садится. Надо ж так придумать.

Мне это сын сказал, когда с ним в школу шли,

Свет солнечный сменяет блики лунные,

Луна и звёзды с неба спать ушли.

Луну заменит месяц желторогий,

Сверкая ярко в черно-синей вышине,

Земные не волнуют их тревоги,

Они на долю выпали тебе и мне.

Мавританский замок

Старинный замок на картине,

Там мир живёт совсем другой….

Картина та висит в витрине,

Я мимо каждый день иду домой.

Бойницы, стены, минарет…

Да, замок явно мавританский,

У рва с отрядами солдат

Какой-то важный гранд испанский.

Сейчас сигнал на штурм дадут…

И замок обречён,

На стены воины взойдут,

И будет он сожжён.

Веков уж пять минуло с той поры,

И пламя яростной войны давно погасло,

Но вот, художник неизвестный из Москвы

Взял холст и написал картину маслом.

ХХХ

Земная жизнь — лишь подготовка к вечности,

Коль верим мы в бессмертие души,

Нет времени для неги и беспечности,

Наделай добрых дел, потом уже греши.

Вопрос не в то: ты грешен или праведен?

Вопрос лишь в том: что сделать ты сумел? И если жизнь свою по совести наладил ты,

Считай — в земной ты жизни преуспел.

ХХХ

Играет солнце на стволах берёз,

От волшебства лучей берёзы розовеют,

Мелодию весенних сладких грёз,

В колке берёзовом нам ветерок навеет.

Расцветка мира радостью полна,

На фоне неба голубом стволы берёз белеют,

И солнца тёплые лучи,

Как нити золота средь них желтеют,

Желто-бело-голубой

Мир наполнился весной!!!

ХХХ

Сапоги резиновые, чёрные, блестящие,

Лужи, в них кораблики, совсем как настоящие,

Солнце в этих лужах, сверкая, отражается,

Бумажные кораблики меж собой сражаются.

Капитаны юные,

Лет пяти все от роду,

Их эскадры плавают

В лужах среди города.

В миг преображаются тихие дворы,

Наполняют солнце их и гомон детворы,

Всех весна на улицу вызывает нас,

Радость жизни лучиком так и бьёт из глаз.

Городской парадокс

Чем выше дом, тем ближе ты к природе:

Когда в высотке у окна стоишь

Перед тобой весь город на ладони,

Как будто в небе ты над ним паришь.

А если повезёт, увидишь кромку леса,

И красно темно-синий горизонт,

Мы в городах давно, уж не одно столетье,

Но дух полей в нас до сих пор живёт.

ХХХ

Всё в этом мире условно,

Кроме любви и веры,

Традиция это ж просто

Признак какой-то эры.

Сегодня мы так считаем,

Завтра — совсем по-другому,

Мы это не носим, а то надеваем,

Ходим, едим по-иному.

А вера, любовь — это вечно,

В них сущность души человека,

Дали её бесконечны,

Душа не зависит от века.

ХХХ

Весенние лужи порой поражают,

Так все друг от друга разнятся:

То небо и солнце в себе отражают,

То чёрною грязью полнятся.

Я помню из детства картинку такую:

Синее небо и солнце. Огромная лужа.

И флот свой бумажный в атаку лихую

Мы с другом гоняем, забывши про ужин.

Как радуют душу два цвета прекрасных —

Синь неба и золото солнца!

И ветер весенний, свежий и влажный,

Лучи, что сверкают в оконцах.

ХХХ

Вечер. Окраина,

Город и лес.

Между ними шоссе

Чёрно-серый разрез.

Граница бетона

И леса живого,

Никак не прожить

Одному без другого.

Вороний гомон

Чем славится Москва?

Кремлём, музеями, старинными домами….

Но вот уже почти, что тысячу лет

Вороньи стаи чёрными полками

Порой нам солнца заслоняют свет.

Откуда их так много налетело?

Как будто тумены чингизовой орды,

Летают, каркают, кидаясь, ошалело

На всё, в чём видят признаки еды.

А по весне они вообще наглеют:

Хрипят и каркают всю ночь,

Когда же стаи их в столице поредеют?

Их «песни» слушать, право, уж не в мочь.

Местоимения

Не разложить нам слова «мы» на «я» и «ты»,

Ведь «я» и «ты» значительно разнятся.

Но есть призыв хороший в этом «мы» —

Оно зовёт нас всех объединяться.

Пусть миллионы «я» сольются в «мы»,

Но только, чтобы быть в строю едином.

Ведь слишком уж разнятся «я» и «ты»,

У каждого своя «улыбка милой».

ХХХ

Зимнее солнце лишь светит,

Но землю не греет оно….

Будит нас утром своими лучами,

Врываясь с рассветом в окно.

ХХХ

В метро за день проходят миллионы,

Столицы напряженье разнося,

А голубые мчат туда-сюда вагоны,

Людей по рельсам по делам их развозя.

ХХХ

Бывает, что жизнь отбирает любовь,

А вместе с ней радость и силы,

По венам всё медленней катится кровь,

И всё нам вокруг уж не мило.

Ленинградка

Вдоль Ленинградки девушки рядами,

Что с бывшего Союза собрались,

Жаль, большинство-то с глупыми глазами,

Жаль, в дне одном для них слилась вся жизнь.

Немного лет пройдёт, из них кто станет матерями?

А если вдруг родят, что смогут детям дать?

Вопрос стоит ребром пред всеми нами:

Кто через десять лет Россией будет управлять?

Трах

Проще трахнуть экскаватор,

Что грохочет на морозе,

Чем поспорить с глупой бабой,

Что под стать стальной занозе.

Вряд ли сможешь объяснить ей,

Что, зачем и почему….

Это, брат, не удавалось

Даже черту самому.

ХХХ

Умереть — это, словно вернуться домой.

Лишь скелет обнажится и весь побелеет,

И ты будешь один. Только ты. Сам с собой,

И никто, никогда этот круг разорвать не сумеет.

ХХХ

Пароход на коньках, после дикие лошади,

И к чему — то вдруг Пушкин, дуэль и резня….

После них Президент голый пляшет на площади,

Это ж надо! Приснилась такая фигня!

ХХХ

Где же наша звезда,

Что могла бы нам стать путеводной?

Как в бескрайной вселенной её отыскать?

Как узнать её в массе сверкающих звёзд однородной?

Чтобы именно к ней все стремленья свои

Мы могли б отослать?

Московское утро

Солнце ещё прячется в предрассветной дымке,

Птицы городские в разнобой кричат,

И ночным дождём вымытый до блеска

Город пахнет свежестью, и блестит асфальт.

Через мгновенье солнце поднимется над городом,

Но ещё не сброшены ночные покрова,

Словно бы парящая в предрассветной свежести,

В новый день вступает древняя Москва.

Монастыри

Монастыри, что в глубине России

Особой святости полны.

Её в веках хранят места глухие —

Спасители священной старины.

Леса, поля и расстояния

От них отринули мирскую суету,

Молитвы, старцев праведных деяния

Спасли обителей святую чистоту.

Их красота и чистота парят над миром,

Как облака в лазури голубой,

Душа поёт, златой подобна лире,

Когда стоишь перед обителью святой.

Весенний дождь

А дождь весенний не такой как осенью,

Весною дождь и тёплый и цветной,

В нём в каждой капле жизнь к земле проносится,

И к небу рвётся изумрудною травой.

С зимой прощаемся мы, забывая

Мороз и вьюгу, ветер ледяной,

С природой оживаем мы, весну встречая,

Луч солнца видя в капле дождевой.

Лес снова обретает свой убор,

Весна поля и реки оживляет,

Клин журавлей сигналит птицам сбор,

К родным гнездовьям стаи собирая.

А дождь весною не такой как осенью,

В нём в каждой капле радуга горит,

Дождь в землю бьёт серебряными нитями,

Основу жизни — хлеб, земля в ответ родит.

Химки

«Чёрная грязь», «Кобылья лужа»….

Кто так деревни называл?

Что вырастет здесь город Химки

Никто о том тогда не знал.

Наш город рвётся в высь домами,

И герб его нас в высь зовёт:

Семь звёзд, кентавр на тёмном небе

Символизируют полёт.

И солнце яркими лучами

Наш город красит по утрам,

А жизнь идёт, она полна делами,

И место есть средь этих дел мечтам.

Прощальный вечер

Исчезают, как волны, дни нашей жизни,

И лишь шторм затихает, обрывается путь,

Давай друг за друга поднимем мы чашу —

Судьба нам ссудила часок отдохнуть.

Цыганка гадала, смотрела в глаза,

Раскинувши карты, шепталась с судьбой,

Крестового взяв из колоды туза,

Сказала, что смерть у меня за спиной.

— Послушай, цыганка, расклад здесь простой:

— Никто из нас смерти давно не боится,

— Она непременно заглянет за мной,

— Настанет минута, и это случится.

— Не виден наш бой, бесконечный и тайный,

— Мы дружбой своей как никто дорожим,

— И ты не пугай меня картой гадальной,

— А, впрочем, болтай, раз уж я разрешил.

Товарищ мне налил заздравную чашу,

И с ним за удачу мы пили вдвоём,

Никто ведь не знает, в какую же кашу

Мы через час, через миг попадём.

СВЯЗЬ ВРЕМЁН

Из записок генералиссимуса войск российских князя А.В.Суворова.

ХХХ

Пусть кисть изобразит черты лица.

Но суть души от мира внешнего сокрыта.

Душа дана нам волею Творца.

А тело — дом души, она в нём лишь укрыта.

ХХХ.

Нет, славу невозможно отыскать.

Она есть результат высокого служенья.

Всего себя во имя общего отдать.

И делом заслужить людское восхищение.

ХХХ.

Дурак, закрывшись гордостью живёт.

Отличие посредственности — подлость.

Лишь человека истинных достоинств

Скрывает от людей святая скромность.

О «старых» адресах

Ты не ходи по старым адресам.

И не пытайся отыскать следы из прошлой жизни….

Нет в жизни аксиом! Всегда решаешь сам.

Решил идти — иди, а там уж будет видно.

И как определить какой же адрес «старый»?

Когда все годы помнишь ты о нём.

Он в памяти живёт, горит рубином алым,

И греет душу трепетным огнём.

Нет «старых» адресов, раз мы ещё их помним.

Нет «старых» адресов, коль там живут ещё.

Те люди, кого ты давно когда-то обнял.

Кого поцеловал ты в губы горячо.

Сверкающая линия

Там зыбкой линией сверкающих штыков

Очерчены границы нашей жизни.

Ступить за линию не каждый и готов:

Перешагнёшь её, других не будет линий.

И в одиноких сумеречных страхах

Встаёт той линии сверкающий булат.

Там, в Алма-Атах и в Сумгаитах, Карабахах

Свой начал звон в сердцах оставшийся набат.

А в Припяти и до сих пор старухи

Сажают репу, помидоры, огурцы.

И до сих пор болеют Кольки да Петрухи,

Что в год беды совсем были юнцы.

Бесшумный взрыв

Тому уж восемнадцать лет

Апрель разорван был бесшумным взрывом.

Лавиной скорбей и вселенских бед

Наш мир был сброшен вниз с обрыва.

Расчёт пожарный погибал

В тот день совсем не за награды.

Ведь в те минуты каждый знал:

Залить водой реактор надо!

За ними следом шли солдаты.

Шли ликвидаторы беды.

Они свой бой вели без автоматов,

Они вели свой бой против судьбы.

И в войнах всех в двадцатом бурном веке,

Они ярчайшую победу одержали.

И разумом, живущем в человеке,

Добра пред злом величье доказали.

И пусть герой уходит незаметно.

Он на Земле потомкам оставляет

Частичку света, искорку надежды….

Тем души вслед идущим окрыляет.

Двадцать лет

Флажки теснятся на столе

В державном разноцветье.

Дипломы в рамках на стене —

В них два десятилетия.

Уже минуло двадцать лет.

Как будто двадцать дней.

Был первый шаг, и был расцвет.

Признание людей….

Флажки — лишь символы тех стран,

Что в жизнь мою вошли.

Идей высоких караван

С собою принесли.

Чем больше видишь ты людей,

И городов и стран,

Тем понимаешь ты ясней:

Нам мир прекрасный дан.

За каждым флагом человек.

Особый в жизни путь.

Двадцатый миновали век,

Нет часа отдохнуть.

7300 дней

Прошло всего 7300 дней.

И двадцать лет одним мгновеньем пролетели.

Все эти годы я учусь профессии своей.

Да так, что волосы почти все поседели.

Бывали в жизни разные минуты:

Победы радость, горечь неудач.

Учитель ты, а это значит утром,

Вставай и снова в класс. Так каждый день, хоть плачь.

Но плакать некогда! Решать задачи надо.

Жизнь каждый день нам преподносит их.

Достигнув цели, постигаешь радость.

Детей не делишь на чужих и на своих.

Тренировка

Кувырок, пробежка, кувырок.

И бегом с мячом через всё поле

Мяч, пытаясь втиснуть в створ ворот,

Тренируют парни тело, душу, волю.

Команды тренера, свистки, солёный пот.

Мастерство так просто не даётся.

Но ведёт мальчишка мяч, ведёт,

Хоть и трудно, парень не сдаётся

Может, через пару-тройку лет,

Где-нибудь на Кубке мира,

Этот парень гол решающий забьёт.

Всей России станет он кумиром.

По флагштоку рвётся в небо флаг.

Солнце Кубок мира осветило….

А начало мастерских атак

Маленькое поле положило.

ХХХ

Я часто в высь смотрю на облака.

В лазури их узор волшебный необычный.

Вся суть его воздушна и легка.

Смотря на них, мы забываем мир привычный.

Мы детство вспоминаем, глядя в небо.

Мечтаний детских сказочный полёт.

Мечта безбрежна, как сама Вселенная.

Мечта всегда в душе у нас живёт.

Неизвестность

Неизвестность страшнее темницы.

Решётки, оковы… но ясно там всё.

Со страхом душевным читаем страницы

Мы жизни своей, постигая её.

Да, чёткий ответ — он для нас как награда.

И именно чёткость желаний предел.

Когда всё понятно, конечно, мы рады.

Но кто б зазеркалье познать не хотел?

Красота

Когда красивые стремятся к доброй цели,

То красота — защита их души.

Красивые уж точно не ущербны,

Они творят в бою или в тиши.

К себе всегда нас манит красота.

Она не зря дарована нам Богом.

Души богатство и святая простота.

Они укрыты красоты покровом.

ХХХ

В подземке мчаться поезда,

Домов коробки сотрясая.

Подобно им летят года,

Календарей листки срывая.

Судьба крутой вираж порой

Нам может подгадать нежданно.

Лишь поезд колеёй прямой

Мчит по тоннелю в даль упрямо.

Метро — особый мир подземный.

Он полон тайны и страстей.

Все пассажиры в нём: бич, коммерсант, военный.

И каждый мчится за судьбой своей.

Зарядье

Мы с Китая идём по Варварке,

По Зарядью спускаясь к реке.

Здесь когда-то стояли товарки,

Требуху, продавая в горшке.

Здесь владыкою был Ванька Каин.

Гиляровский гулял здесь и пел.

Днём рядами, а ночью притонами

Рынок звал, волновался, гудел.

Всё минуло. Но между высоток

Жив осколочек старой Москвы:

Две церквушки стоят одиноко.

Да палаты, что помнят те дни.

Крест в небесах

За деревьями не видно колокольни.

И горит на синем небе крест.

Золотом сверкает он на солнце,

Освящая землю всю окрест.

Изумрудные сверкают кроны

На небесном фоне голубом.

Крест вознёсся, словно невесомый,

Мы идём к нему со всех сторон.

Улыбнитесь, люди!

Улыбнитесь, люди, солнцу, небу, ветру

По заботам, утром начиная путь.

Будет на душе светлей, наверное,

Коль с улыбкой в новый день шагнуть.

Будет легче говорить друг с другом,

Если каждый улыбнётся по утру.

И улыбка возвратится к нам по кругу.

Надо только верить в доброту.

Некролог Василю Тидору

Я говорил с тобой совсем недавно.

И год ещё не минул с той поры.

А ты уже ушёл, и спишь в земле державы,

Которую любил. Спишь у Пикуй-горы.

У каждого своя в душе панует правда.

И каждый верит в то, что дорого ему.

Ты украинскую всю жизнь любил державу.

Ты сердце отдал краю своему.

Хамелеоны

Меняем флаги и страны названия.

Меняем веру, позабыв легко,

Все клятвы и присяги и преданья,

Что к нам пришли из глубины веков.

Черты эпох в себе хранит столица.

В хитросплетеньях древних, новых улиц.

Со стен на нас взирают предков лица,

Порой тяжёлым взглядом, злобно хмурясь.

ХХХ

Бесконечной вереницею машин

Улицы Москвы весь день покрыты.

И змеиное шипенье серых шин

Провожает нас ко сну, а утром будит.

На железо променяли мы коней.

Жар мотора — не горячее дыханье.

Хоть машины бегают в сто крат быстрей,

Нет в них чувств и жизни пониманья.

В парке

Летним вечером в парке, на тенистой аллее,

Я стихи записать на скамейку присел.

И, как солнце, склоняясь к закату, бледнеет,

Я сквозь кроны деревьев смотрел.

И на миг отрешась от забот повседневных,

Окунулся в мечтаний я призрачный мир.

В мир видений, живущих в душе потаенно,

В этом парке мы с ними устроили пир.

Единый дом

Из космоса не видно никаких границ.

Но это только в космосе возможно.

А на Земле чужих не любят лиц.

В свой дом чужих пускают осторожно.

Настанет день, и обретут народы

Единый дом с названием Земля.

Покуда ж волчьи на Земле царят законы,

Достигнуть этого нельзя.

Живые книги

Конечно, книги можно записать на дисках.

Но исчезает вместе с шелестом листов

Очарованье, скрытое в страницах,

И тайный мир, стоящих в ряд томов.

На дисках книги, к сожаленью, не живые.

Всего лишь информации набор.

Герои ж книг живых — они нам как родные,

Взяв книгу, с ними начинаешь разговор.

Загадочный замок

«Нет шедевров, погибших в забвении….»

Сквозь века сохраняют они

Гений авторов ярких творений,

Может быть, неизвестных в те дни.

Да, картины, дворцы и поэмы

Не всегда знают имя творца.

Но, как малые дети, взрослея,

Прославляют родного отца.

А Михайловский замок Баженов,

Или Бренна, построил, не суть.

Он веков романтизмом овеянный,

Нас влечёт, не даёт нам уснуть.

Грузия — Россия

«Грузия — вечные слёзы России….»

Вместе не в мочь, и расстаться нельзя.

Два православных народа не могут,

Забыть друг о друге, они ведь друзья.

И если правитель, прорвавшись к престолу,

Однажды народ не туда поведёт.

История, время решат эти споры.

А дружбы народов никто не порвёт.

Величие силы и душ благородство,

Славян и грузин единенья основа.

Пред Богом не будем искать первородства.

Был братский союз, возродится он снова.

ХХХ

Неоновым блеском сверкает реклама.

И двери призывно раскрыл ресторан….

Но плакать нам поздно, а праздновать рано.

А коли уж так, то вперёд, по делам.

Воспоминание

Разогнал ветер серые тучи.

Засверкал синевой небосвод.

Лучик солнца раскрасил сотней «зайцев летучих»

Лужу возле тесовых ворот.

Вот прошло деревенское стадо.

Враз проснулась вся сотня дворов….

Все минуло, но помнить нам надо

Светлый дух деревенских домов.

Вечер у реки

Я пришёл посмотреть на воду.

На суда, что идут по реке.

Как их контур бледнеет и тает

В том загадочном далеке.

Вот стою у речного вокзала.

Утром золотом блещет здесь шпиль.

Только к вечеру солнце устало.

Слабый ветер, прохлада, штиль….

Бакен светит глазком багровым.

И суда по реке всю ночь….

С палуб льётся мотив бедовый,

Сноп огней гонит сумрак прочь.

Чуждая столица

У москвичей нет связи с русскою землёй.

Москва — Руси столица номинально.

А капитал враждебный нам, чужой

Здесь правит злобно и реально.

Здесь, в сердце Родины, крушат,

Ломают русскую державу.

И, не таясь уже, вершат,

Гешефт свой низкий и лукавый.

Доколе, люди, будем спать?

Когда, когда понять сумеем:

Свою страну пора спасать?!

Иначе просто не успеем.

Грунтовка

Лесовозы идут по грунтовке,

Что лежит средь бескрайней тайги.

В бесконечности дальней дороги

Ясно слышатся звуки тоски.

Той тоски по родимому дому,

Что когтями по сердцу скребёт.

Но дорога конечна. К порогу родному

Всё равно она нас приведёт.

Сотни вёрст от деревни к деревне.

Эх, родная сторонка Сибирь!

И по царскому, по повеленью

Одолел наш мужик твою ширь.

Заколдованный пиджак

Когда-то написал Буццати

Рассказ про заколдованный пиджак.

Что деньги отбирал у нищей братии

И нёс хозяину, но не за просто так.

Ничто не возникает ниоткуда.

И никогда не исчезает в пустоту.

Не просто так рискнул Иуда

Нарушить клятву, данную Христу.

Сегодня взяв, вернёшь потом сторицей!

Лукавый рядом: души стережёт.

Пред златом совесть постепенно умолкает.

И редко кто такой пиджак сожжёт.

Но главная расплата — гибель.

Навеки вечные кромешный ад.

Дай срок, и он придёт в твою обитель.

Тому, что взял, уже не будешь рад.

Кавказ

Кавказ — он кровь и слёзы и любовь

Великой, независимой России.

Враги её веками вновь и вновь

Сюда войну и горе приносили.

В стихах и в музыке, в художниках твореньях,

Воспеты горные вершины.

От персов, турок горные селенья

Российский спас солдат, поднявшись из долины.

Сюда дороги нет надменным англичанам.

Американцам наглым нет сюда пути.

К горам кавказским путь врагам заказан.

Звездою яркою Кавказ в душе у нас горит.

Спасатель

Цвета чистого неба униформа спасателей.

В этом цвете живёт образ светлой мечты.

Этот образ ведёт, вдохновляет старателей,

Что людей защищают от ударов судьбы.

Взрывы, бури, пожары, селевые потоки,

Изверженья вулканов, потрясенья земли….

И везде наш спасатель на помощь приходит.

Он рискует во имя жизни, мира, любви.

Сохраняя спокойствие в роковые минуты,

Он спасает всех тех, кого можно спасти.

Наш спасатель любые осилит маршруты,

Самой дальней достигнет он точки Земли.

ОТЕЦ АРСЕНИЙ

Ночная молитва.

Мороз такой, что птиц срезает на лету.

Всё ледяной броней вокруг сковало.

Лишь только ветер не подвластен льду.

Он снежное взбивает одеяло.

Прожектор с вышки бьёт во внутрь зоны,

Лучом на струнах проволоки играя.

Запреткою от мира огорожен,

Монах в бараке к Господу взывает.

— Куда ты, Русь, идёшь, кресты свергая?

— Забыв ниспосланный тебе удел?

— Бог попустил. Но веру сохраняя,

— Переживём и этот передел.

— Минует всё, и воцарится правда,

— Что православным дорога сердцам.

— Ведь справедливости неистребима жажда,

— И мы душой близки своим отцам.

Гражданская война

А сколько их было, погибших за нас,

Что в истину верили свято?

Епископ, матрос, поседевший монах….

Их сотни убитых, распятых.

Кровавая бойня Гражданской войны,

Как смерч пронеслась по России.

Краскомы, поручики нашей страны

Друг друга в атаках косили.

И вдоль Дона и вдоль Волги

Эскадроны шли и шли

Кровью политы дороги,

Что искали, то нашли.

Нет страшнее войн гражданских:

Отступать ведь в них нельзя.

И смертельными врагами

Вдруг становятся друзья.

Справедливость, уважение,

К ближним братская любовь….

Может быть, и не прольётся

В русском доме русских кровь.

Когда один решаешь….

Когда один решаешь судьбы многих,

Они идут перед тобою чередой.

Ты их не помнишь, ни сановных, ни убогих.

А образ твой они берут с собой.

И если через много лет кого-то встретишь,

Дай Бог, чтоб не горела в человеке том,

Обида на неправедность решения,

На то, что ты разрушил его дом..

ХХХ.

И, строя церкви, русский человек,

Бездушный камень петь заставил.

Мелькают дни, летит за веком век,

А храмы те живут, и помнят, кто их ставил.

Русские попы.

Чем знамениты русские попы?

Собранием в едино русской силы.

Святые православия столпы,

Они народ на битву вдохновили.

При иге тяжком русский дух храня,

По всей земле от Киева до Твери,

Единой верой всех соединя,

Они Победе отворили двери.

Чем знамениты русские попы?

Нет, ни одним ударом Пересвета,

Великой силою наделены,

Они сквозь тьму несли источник света.

Подобрели славяне душой

Подобрели славяне душой,

Восприняв православную веру.

Даже край, защищая родной,

Убивая врагов, знали меру.

Снизошла на народ благодать,

Что не видим в латинской Мадонне.

Человек наш способен понять

Символ веры, сокрытый в иконе.

Подобрели славяне душой,

Сохранив богатырскую силу.

Нет на свете державы другой,

Чтоб добро от зла защитила.

Русь несла и несёт тяжкий крест,

Православную веру спасая.

И возносится в русских церквях благовест,

Веры истинной дух сохраняя.

Латинская Мадонна

Отсутствует в Мадонне благодать.

Горит в ней только красота земная,

Которая не в силах век блистать.

Она с годами меркнет, увядая.

А Божья Матерь — символ веры чистой.

Защитница людей и всей Земли.

Сама, пройдя тяжёлый путь тернистый,

В своих глазах Она свет истины хранит.

Небесным светом блещут образа,

Где Матерь Божья к сердцу прижимает

Младенца чудного и Господа Христа,

Пред ним нас грешных защищая.

Дух народа

В истории свершается судьба

Народного, святого духа.

И разум мировой сквозь все века

Свой суд вершит триумфом, иль разлукой.

Ошибся Гегель в этой фразе лишь в одном:

Не разум — Бог решает судьбы мира.

Судьба народов в духе том святом,

Которым его небо одарило.

Молитва

Спокойно и легко звучит в лесу молитва.

И голос пастыря разносится окрест.

В ветвях берёз, к воде склонённых ив, затихнув,

Он достигает синевы небес.

У алтарей величественных храмов,

В пустыне, море и в глухом лесу,

Молитву жаркую возносит непрестанно

Служитель верный Господу Христу.

Арсений — иеромонах

Он в каждом видел образ Божий,

Всего себя он людям отдавал,

И даже тем, кто клял его безбожно,

Души их ради помогал.

Служение пастыря святое

В темнице он не забывал.

Не знал, не знал инок покоя,

За павших духом он страдал.

Не мог в предательство поверить

Духовных братье и детей.

Одной стремился меркой мерить

Он близких всех к нему людей.

И вызывал он восхищенье,

Арсений-иеромонах,

Чекистов, зеков. Без сомненья

Дух жил святой в его словах.

Этап

Такое вряд ли кто забудет:

Мороз, колонна и этап.

Устали и ослабли люди,

С трудом даётся каждый шаг.

Один упал, как льда кусок.

Уже последний ряд подходит.

Нажмёт охранник на курок….

Рука монаха ствол отводит.

И взгляд его, спасавший души,

Смягчил приказа жёсткую строку.

Людскую душу чёрствость не иссушит,

Пока есть люди, что подобны старику.

Подвиг

Смерть на миру всегда красна.

Страшней всего на свете безысходность.

И сила победить её не каждому дана:

Попробуй, разорви ты мрака однородность.

Раз неизбежна смерть, зачем тогда стараться

Жизнь в людях сохранить? Да, чтоб жила душа!

Телесной смерти нам не должно опасаться.

Спешите жить, добро вокруг верша.

Отдать кусок последний — это подвиг.

И подвиг жизнь пред смертию воспеть.

Арсений-инок, Господа угодник,

Сумел и тьму, и чёрствость одолеть.

Высотка

В обрамлении белых облаков

Врезаются в небо высотки.

В них собраны вместе сотни домов,

Что раньше стояли в слободках.

Высотка, как улей, высотка, как город.

Порой в ней сосед нам совсем не знаком.

Асфальтных дорог, охвативший нас ворот,

Мы видим, курить, выходя на балкон.

Когда-то одной бы такой вот высотки

На город уездный хватило.

Но разница есть: недоступна красотке

Того городишки духовная сила.

Не сломить

Порядок жизни современной

Задуман кем-то очень злым.

Чтоб не было у нас мгновенья

В раздумьях посидеть одним.

Нам в мозг внедряется программа,

Для них желательный стандарт.

Хотя, победу петь им рано:

Ещё не пал златой штандарт.

И вера, церковь будут вечно,

Вплоть до пришествия Христа.

Суетна жизнь и скоротечна.

Необорима мощь Креста.

Чудо

Среди обыденных событий Божью милость

Увидеть может далеко не каждый.

Для некоторых, чтобы не случилось,

Был бы доход, а остальное всё не важно.

Такому чудо душу не затронет.

Нажива для него — основа мира.

В болоте жадности он словно камень тонет.

Звон злата для него прекрасней звуков лиры.

Но ведь на то нам и дана свобода воли,

Чтоб каждый выбрал путь земной.

И в чудеса никто нас верить не неволит, Но чудо главное, что дан нам шанс такой.

ДИВЕЕВО

Русские дороги.

Дороги русские особенность имеют:

Стоят ли вдоль прекрасные леса,

Иль степь своим покровом зеленеет,

А упираются дороги в небеса.

Вот так, устремивши свой взгляд к горизонту,

Просёлком, иль трактом широким идя,

Наш предок далёкий, мечтой окрылённый,

Шёл, храмы и сёла вокруг возводя.

Сегодня мы скрипа тележных колёс

Наверно, нигде уж почти не услышим.

По трасе, несясь мимо сосен, берёз,

Мы той же мечтою и вольностью дышим.

Четвёртый удел

«Спасись сам, и спасутся вокруг тебя тысячи»

Прп. Серафим Саровский, иеросхимонах.

Не одолеть четвёртого удела,

В последний час пред ним отступят силы зла.

Канавка станет линией раздела,

В явлении Божья Матерь здесь прошла.

Монахини канавку прокопали,

По Слову, что услышал Серафим.

Всю силу благодати восприняли,

Мы им сегодня похвалу творим.

Не ведома духовной силы тайна.

Нет той науки, что могла бы объяснить,

Особый дух, что в тех местах витает,

Где праведникам выпало служить.

Муром

По понтонному пройдя мосту,

Попадаем в древний город Муром.

Встретил он нас ветром и дождём,

Взглядом неприветливым и хмурым.

Но затем развеял взгляда хмурь.

Куполов сверканьем улыбнулся.

И, от туч освободив лазурь,

Вдруг былинным градом обернулся.

На Оке уж скоро 1000 лет

Град стоит, Россию закрывая.

Он нам дал могучего Илью,

И живёт державу прославляя.

Троицкий храм в Дивеево.

Купол серебряный, крест золотой,

Над ними бескрайнее, синее небо.

В Дивеево, в Троицком храме любой

Вбирает в себя православную веру.

Величием четвёртого удела,

Наполнена Дивеево земля.

Здесь Дух Святой живёт, живёт святая вера,

Собою Русь от гибели храня.

Да, здесь всегда особо почитали

Заступницу Земли — Святую Мать Христа.

Здесь старцы свой духовный подвиг совершали,

Черпая силы в святости Креста.

Канавка Божьей Матери.

Огнём взовьётся к небесам канавка —

Антихристу неодолимый вал.

Крепчайшим шлемом станет камилавка.

Моленьем Матери Господь им силу дал.

Не одолеть четвёртого удела

Ведомым Зверем силам зла.

Редут последний здесь отрыть велела

Заступница. Там, где Она прошла.

Моли Христа о нас, ты отче Серафиме!

Пусть светоч веры Русь святую защитит.

К тебе, наш иерей, почивший в схиме,

Сама Заступница Руси благоволит.

Своим величием храмы возжигают,

В нас православной веры царственный огонь.

Дивеева святыни в мире знают.

Над ними распростёр Господь свою ладонь.

Илья Муромец

В гранитную броню закован,

На переправе у Оки,

Стоит былинный воевода,

Крещённый именем Ильи.

Народ слагал о нём былины,

Он — сын славян и муромы,

Он — богатырь Руси единой,

От Киева до Коломны.

В нём символ новой русской силы.

Её с крестом мы обрели.

Святой России образ милый

В сердцах сквозь время пронесли.

И милосердие и сила,

В Илье слились в единый сплав.

А Божья Мать благословила,

На подвиг ратный силы дав.

Века проходят. Но всё так же

Илья — народный богатырь,

В потомках дух его отважный

Хранит земли российской ширь.

Крест инока.

Вся жизнь инока отражается в кресте.

Нательном, купольном, наперсном.

И в том, что выбрал он себе

Всю жизнь нести под небом звёздным.

И силой Божьего Креста,

Животворящего, святого,

Инок, служа, крепит себя,

Душой на подвиг он влекомый.

Животворящий Крест Святой,

Он — символ вечного служенья.

Для жизни праведной, иной.

К ней путь сквозь скорби и лишенья.

Уделы первый и четвёртый.

Россия, Грузия — уделы

Пречистой Матери Христа.

Они живут единой верой

Под сенью Божьего Креста.

Не разорвать их связи вечной.

И ход судьбы не изменить.

Земная власть не долговечна.

Ей Божьей воли не избыть.

Не славьте Бога вы чужого,

Иль выйдите из храма вон.

Коль стал чужим для очага родного,

Покинь его — таков закон.

Милость Господа.

«Несть греха, побеждающего милосердие Божие».

Прп. Серафим Саровский.

Нас искупитель защищает

От козней Диавола презлых.

И нет греха, что побеждает

Господню милость в битвах сих.

Победы, даже пораженья,

В боях за душу дарят нам

Всю сладость с Богом единенья.

Чрез покаянье путь к венцам.

Тайны души.

«Не должно без нужды другому открывать сердца своего…».

Прп. Серафим Саровский.

Не должно без нужды другому

Все тайны сердца открывать.

Скорбь, радость ли свою иному

Всегда ли стоит поверять.

Пред Господом у иерея

Свои вопросы разреши.

И в тишине благоговея,

Всё для себя ты сам реши.

Ордена России

Крест светит в каждом ордене России,

Особый знак, особого пути.

По выбору Великого Мессии

Ей тем путём до часа судного идти.

Святую Русь спасает Божья Матерь.

Удел Руси — всё православие спасать.

За бранный подвиг по спасенью братьев

Награды без Креста нельзя давать.

Крест светит в каждом ордене России.

Избранницы он освящает путь.

И воины её идут путём Мессии.

С того пути Россию не свернуть.

ЕВПАТИЙ КОЛОВРАТ

1.

Евпатий.

Гардарикой соседи называли

Великую державу нашу Русь.

Князья ж её всё меж собою враждовали,

Кто первый начал? Указать я не берусь.

Росла страна, власть Киева слабела,

Разорвана была на части Русь….

Орда Батыя, словно стая, налетела,

Неся с собою чёрной смерти грусть.

В земле Рязанской жил боярин.

Евпатий имя он носил.

Лицом красив и телом справен,

Он князю Юрию служил.

Был сердцем чист и ростом исполином.

Лицо открытое и взгляд лучист.

Богатырей потомком был былинных.

Могуч умом, силён как бык, речист.

С руками голыми ходил он на медведя.

За край родной бесстрашно в битву шёл.

В земле Рязанской каждому был ведом.

В людских сердцах признание нашёл.

Нашествие.

Рязани тяжкий выпал крест:

Встречать татарские набеги.

И выжигал всё враг окрест,

Всех вырубал по ось телеги.

Как князь спасти мог свой народ?

Сил у дружины не хватало.

И он дары Батыю шлёт.

Но хану жадному всё мало.

Хан жён потребовал, детей,

В рабы, чтоб каждый шёл десятый….

— Убей всех нас, и всем владей,

— Идём на бой с тобой, проклятый!

Конечно, Юрий понимал,

Что не сдержать ему Батыя.

На бой дружину поднимал,

Чтоб поднялись потом другие.

Один на тысячу, а два на десять.

Рязанские полки рубились,

И мужеству рязанских воев

Татарские ханы дивились.

И чашу смертную испив,

Все полегли на поле брани.

Десятки тысяч порубив,

Врагов жестоких и нахальных.

Что ж, мёртвые не имут срама.

В открытом поле рать легла.

Орда, по воле Батый хана,

Рязани стены облегла.

Гордыни грех и княжьи распри

На смерть рязанцев обрекли.

На бой шёл воин, рядом пастырь —

Защитники родной земли.

— Пусть мы погибнем, но не даром:

— Урон проклятым нанесём!

— Заслон поставим мы татарам,

— С собою многих мы возьмём.

— В крови все примем мы крещенье!

— За наши тяжкие грехи.

— Себе мы вымолим прощенье

— В атаках яростных, лихих.

Так князь напутствовал дружину,

Ведя её в последний бой.

Резанцы не согнули спину,

Лишь смерть крушила воев строй.

Пять дней орда терзала стены,

Держалась гордая Рязань…..

Дружинник пал, и нет замены,

Ордынцев тучи, тяжка брань.

Возмездие.

Собрав в Чернигове дружину,

Евпатий к стенам мчал родным.

И вот уже Рязань пред ними,

Град мёртвый. Ветер гонит дым.

И возопил на пепелище

Евпатий в горести души:

— Друзья, вперёд! Врагов отыщем,

— Кого настигнем — порешим!

Рванулась тысяча в погоню.

Как ветер воины неслись.

Булат крушил поганых броню.

Как львы дружинники дрались.

Их тысяча рубила тумен.

Бежали в панике враги.

А русские хрипели груди:

— О, Боже правый, помоги!

— Наверно мёртвые восстали!

Так в страхе темник закричал.

Но русский меч булатной стали

Тот крик ударом оборвал.

Евпатий бил их так нещадно,

Что притуплялися мечи.

Полки крушил с одним отрядом,

Горел в глазах огонь свечи.

За сёла, русские деревни,

За храмы Божии в огне,

Евпатий бил полки надменных

Ханов, принёсших смерть стране.

От воронёного доспеха

Бил фиолетовый огонь.

Ломались сабли, стрелы, копья

О русскую святую бронь.

Смерть героя.

Орда дружину окружила.

Сломить в бою их не смогла.

Камнями воев завалила.

И пятерых лишь в плен взяла.

Богатырей увидя раны,

Хан с удивлением вопрошал:

— Кто Вас послал на бой кровавый?

— Кто Вас взлелеял, воспитал?

— Мы — воины земли Рязанской.

— Нас в храме русский поп крестил.

— Господь нас верой христианской

— И бранной силой одарил.

— Ты зря явился, хан кровавый,

— На землю русскую с мечом.

— Какой б ты ни был воин бравый,

— Тебя с земли своей сметём!

— Не одолеешь силы русской!

— Никто ты против всей земли,

— Две половинки Хостоврула

— Тебе уж верно принесли?!

— Не будет нас, придут другие.

— От головы и до седла,

— Как наш Евпатий Хостоврула,

— Порубят вас, вы — дети зла!

— Евпатий пал наш за Отчизну!

— За всю страну и за Рязань!

— Ему устроили мы тризну,

— Кровавую вам, давши брань.

И духом воев поражённый,

Их хан живыми отпустил.

Сказав: — Когда б был мой Евпатий,

Я б с ним весь мир поработил.

Нет, хан не понял силы русской.

Суть нашей веры не познал.

Тропой он чёрной шёл и узкой.

На смерть потомков обрекал.

Эпилог.

Рязань отстроилась не скоро.

Но жив великий русский град.

А о Евпатии бесстрашном

И ныне память в нём хранят.

Он символ чести, символ веры.

Герой для всей Святой Руси.

В истории страны примером

Он служит нам. Господь, спаси!

Ночь на нейтральной полосе

Над Землёю всходило

Огромное красное солнце,

Не по небу,

Из земных самых чёрных и дальних глубин,

А луна всё ещё бледным диском светила,

И всю ночь на нейтралке солдат был один.

Боевая задача:

Ни вперёд, ни назад,

Под свинцовой раздачей

За врагом наблюдать.

Вот настанет рассвет,

Полк рванётся вперёд,

Скольких эта атака

На тот свет уведёт?

И, чтоб было поменьше,

На нейтральной земле,

Там, где залпы грохочут,

Он один был во мгле.

ЛЕТНИЕ ВЕЧЕРА

Евпатория.

В полуденном мареве плавится камень.

В городе тихо: на пляжах народ.

Солнце в зените, жарит, как пламень.

Прохладой ласкают объятия вод.

А вечером пристань корабль встречает.

С морской он вернулся прогулки.

И старый собор куполами сверкает.

Крик чаек. Он резкий и гулкий.

Две половины.

Половина неба — чёрная, половина неба — синяя.

Такой вот Януса двуликого расклад.

Дождём в пыли отбита линия:

Здесь солнце, сухо, а за нею дождь и град.

Пересекая эту линию границы,

Мы входим в сумрак, иль выходим из него.

Такому чуду не успели удивиться,

А линия дождя уж далеко.

В сквере.

Как в Гайд-парке пострижены ровно газоны,

И кустарник сомкнулся в суровом каре.

По тенистым аллеям, по дорожкам знакомым,

В изумрудной гуляем вдвоём тишине.

Ясной, нежной прохладой нас вечер пленяет,

Мы шагаем вдвоём в измерении ином.

Свежий запах травы и цветов опьяняет.

И, как будто, лишь мы в этом мире живём.

Слепой дождь.

Изумруды бульваров и парков сверкают.

Огранили их струи слепого дождя.

Стаи птиц городских в синем небе мелькают.

Суетятся трамваи, по рельсам гремя.

Город словно умылся, дав себе передышку.

Средь рабочего полдня глаза он прикрыл.

Во дворах ребятишки мчат по лужам в припрыжку.

Кто-то зонтик в вагоне подземки забыл.

Лишь три месяца лету подарила природа.

И июль середина, вершина его.

В камнях города парки — спасенье народа.

После залпа дождя там светло и легко.

Буря.

Гроза подобно битве громыхает.

Сверкают в небе сполохи огня.

Как будто артиллерия стреляет,

На всех кромешный ужас наводя.

Вода несётся по дорогам

Потоками бурливых горных рек.

И небо чёрное в наряде строгом.

Гроза страшна, как в гневе человек.

Грозы сородич ураган

Рвёт с корнем из земли деревья.

Из детства вдруг приходят к нам

Герои сказок и поверий.

Как всё назвать? Могучим словом буря!

В нём отраженье состояния души.

Всесокрушающая сила чёрной хмури,

И света луч, что мрак вокруг крушит.

Не закрывай глаза Земле

(Озёра).

Глаза Земли грустнеют с каждым годом.

И красота озёр немногим души бередит.

Пройдут века, что будет с нашим родом?

Кто синеву тех глаз потомкам сохранит?

В свои же чаши сами яд бросаем.

Как будто б не самим из них нам воду пить.

Неужто, что творим, не понимаем?

Ведь мы у внуков отнимаем право жить.

Всю жизнь не проживёшь за каменным забором.

Когда-нибудь придёт и твой черёд.

Коль Мать-Земля потухнет ясным взором,

Тут ни забор, ни золото — ничто уж не спасёт

ХХХ

Кому бы мы могли сказать спасибо

За красоту заката на Земле,

Когда бы в Божию не верили мы силу,

Всё, лишь наукой объяснив себе?

Тогда любовь — набор химических реакций.

Все чувства высшие — набор инстинктов лишь.

Вся наша жизнь — простая анимация.

Вне шарика Земли бескрайней ночи тишь.

А, если так, куда же денем душу?

Любовь и веру, что храним мы в ней?

Зачем тогда мы соловьёв ночами слушаем?

Стихир слагаем, покоряем ширь морей?

На пасеке

«Благословение роев пчелиных….».

Молитва возносится в Горнюю высь.

На пасеках горных, лесных и долинных,

Меды созревают, а в них сама жизнь.

Люди веками возносят молитвы

За пчёл, за их улья, целительный мёд.

Бортник и пасечник — важные люди,

Их на Руси уважает народ.

Великая тайна в ульях сокрыта.

В семействах пчелиных, в янтарных медах.

Живёт пчеловод, его сердцу открыта

Музыка жизни в весенних лесах.

Августовский вечер

В тенистом дворике, в последний летний месяц

Под вечерок приятно посидеть.

То дождь слепой нам капель тюль повесит.

То Солнце вдруг с Луной вдвоём начнут гореть.

И августовский тихий, свежий ветер,

Приятную прохладу нам несёт.

Вдвоём с тобой мы проведём сегодня вечер,

Не каждый раз нам так с тобой везёт.

Стальные нити

Нити стальные железных дорог

Парами в даль, к горизонту стремятся.

Рельсы гудят, мчит составов поток,

Должен он в срок к своей цели добраться.

Рельсы связали единою нитью

Бескрайние дали России.

От чёрного моря, к снежной Сибири

Стальные тянутся линии.

ХХХ

Луна холодная и равнодушная

Взирает на людей с небесной высоты.

А, что Луна? Одна лишь пыль бездушная,

Нет жизни в ней, и нет в ней теплоты.

ХХХ

Шуршат по асфальту мокрые шины.

Машины по трассе летят.

Движение — жизни закон нерушимый.

И это нам надо понять.

В предрассветный час

Перед рассветом город затихает.

Не слышен даже шелест шин.

Дома и люди, и дороги отдыхают,

Пред новым днём, идущим к ним.

И, если ты не спишь в минуты предрассветья,

Услышать сможешь голос тишины.

Увидеть небосвод, в котором дня предвестьем

Свет мягкий, нежный льётся с высоты.

ЛЮБОВЬ И НЕНАВИСТЬ

Любовь и ненависть.

Любовь и ненависть!

Как нитка за иглою,

Людские прошивая судьбы,

Навеки связаны между собою,

Как лёд и пламень, праздники и будни.

Неуловимо страшное мгновенье,

Когда вражда навек любовь сменяет.

И жизнь сама подводит нас к решению,

Которое всё сразу изменяет.

Карьера, прибыль, да стремление «к успеху»,

Давно любовь отправили в архив.

Взамен любви секс дали человеку,

Контрактом брачным пламень сердца заменив.

По дороге в школу

(Сыну Антону).

Ты шёл такой высокий и красивый,

В костюме, галстуке, с большим цветов букетом.

Ты — взрослый, но как прежде милый,

Как тем детсадовским последним летом.

В тринадцать лет отца догнал ты ростом.

Совсем другой характер и манеры.

Мой сын родной. И далеко не просто

Найти единый нам источник веры.

Ты вырос! Что ж, таков закон природы.

И скоро ты своим путём пойдёшь.

Мужчина ты и продолжатель рода,

Я верю: счастье в жизни ты найдёшь!

У развилки

Обычные слова вдруг стали непонятны.

И, чтобы я тебе не говорил,

Всё для тебя — лишь звуков ряд невнятный.

Добиться пониманья, нет уж сил.

Конечно, жаль. Но часто у развилок

Расходятся лучи земных дорог.

Мне неприятен ряд людских ухмылок,

Людей, которых я всю жизнь терпеть не мог.

Себе ты выбрала дорогу,

Но вряд ли путь тот к счастью приведёт.

Года летят, стареем понемногу.

Увидишь результат, а жизнь уже пройдёт.

Искусственный язык

Искусственный придумали язык,

В котором нет тепла общенья.

Придумали, чтоб человек привык

Не тратить время «на пустые размышления».

Амёбные, холодные слова.

В них жизни нет. Одно лишь помрачнение

Сознанья нашего, ума.

Чужие исполняем повеленья.

Спасём же наш родной язык!

Как божий дар! Как дар свободы!

Есть кто-нибудь, кто думать не отвык?

Без языка не будет и народа!

Человеку

Ты можешь сердце ангелу отдать.

Твой выбор Бог оставил за тобою:

Спасение и Божья благодать,

Иль бездна ада с вечной темнотою.

Ты образ и подобье Божье!

В творенья миг свободой одарён.

К престолу Вышнего подножью

Твой путь тобою проведён.

По пути из школы

Под желто-зелёною аркой

Обнявших дорожку ветвей

Иду я неспешно, в развалку,

Своих вспоминая друзей.

День солнечный, тёплый, осенний

Искрит разноцветной листвой.

Дорогой, за годы мне ставшей знакомой,

Шагаю из школы домой.

Шагнув семилетним мальчишкой

За школьный волшебный порог,

Расстаться со школой за 30 лет с лишком

Я, как не пытался, не смог.

Дом 90 «А»

Вот это да! Ты всё ещё стоишь

Весь почерневший, покосившийся домишка?!

Как тридцать лет назад трубой своей дымишь.

Тебя увидел первый раз ещё мальчишкой.

Как инвалид стеной в бревно упёрся:

Подпёрли, чтоб не рухнул ты совсем.

Соседями «крутыми» обзавёлся.

Стоишь меж них на удивленье всем.

А солнце светит ярко, но не жарко.

Играет ветер разноцветною листвой.

Мне не тебя, а стариков тех жалко,

Чья жизнь сегодня связана с тобой.

Радость

Что хорошего есть в этом мире?

Это небо и солнце и ты.

Это звуки, подвластные лире.

И сиянье твоей красоты.

Первый шаг и улыбка ребёнка.

Все вопросы его и дела….

Только б отмели узкая кромка

В никуда из под ног не ушла.

Радость — город мне с детства знакомый.

Старых улиц его тишина.

Шёл по ним я мечтою влекомый.

Сердце крикнуло: это она!

Много радости есть в этом мире.

Много горя страданий и зла.

Кромка может быть уже и шире.

Лишь бы ты со мной рядом была.

Тире

Тире — знак препинания. Чёрточка.

Даже звука она лишена.

Но порою за этим прочерком

Жизнь, что нам с тобою дана.

Со дня рожденья до самой смерти

Всё включает в себя она.

Красной линией, уж поверьте,

Эта чёрточка проведена.

Можно

Что хорошего можно увидеть

В сером небе и каплях дождя?

Можно мир весь возненавидеть.

Жить, проклятья в душе творя.

Можно в тучах увидеть проблеск,

Голубой лоскуток небес.

И зайти, пусть в насквозь промокший,

Но живой и прекрасный лес.

Ведь за серостью туч осенних,

В синем небе солнце живёт.

Придёт время, одним дуновеньем

Ветер тучи в даль унесёт.

На рынке

Нахохлившись, жмутся киоски.

Рынок гудит словно улей

Товар здесь различный:

Невзрачный и броский.

Хитрющий здесь царствует жулик.

И кажется, что не в Сибири,

В далёкой, чужой Бухаре,

Торговцы киоски эти открыли,

Сидят и пьют чай на ковре.

Торговец с прищуром раскосым

На старую бабку глядит.

С чужим, не сибирским прононсом

Он ей свои цены твердит….

Не надо слов…

Я так хотел уснуть, обняв тебя.

Прижать к себе твоё родное тело.

Нельзя прожить на свете не любя.

Ведь без любви и Солнце б не горело.

Вселенная в одном прикосновенье!

И создаёт её для нас любовь.

Вся жизнь вмещается в одно мгновенье.

То леденеет, то вдруг закипает кровь.

Не надо слов. Душой всё понимаем.

Друг друга мыслями и чувствами живём.

Любимых мы не просто обнимаем:

Свою мы душу им с объятьем отдаём.

Воспоминанья

Я смотрю на твои фотографии.

И, поверь, не могу наглядеться.

Помню, как твои волосы гладил я.

Колотилось так бешено сердце.

Вижу я тебя нежной и юной.

В мир из пены пришедшей Венерой.

Кровь кипит в голове моей буйной.

В своей страсти не знаю я меры….

Я смотрю на твои фотографии.

Оживают кусочки картона.

Вспоминаю свою биографию.

Как в Сибири я встретил Мадонну.

ХХХ

Дорожки усыпаны жёлтой листвой.

Парк осенним огнём догорает.

Небо укрылось туч пеленой.

Деревья уснувшие ветер качает.

Сырость и холод гонят домой:

Поздняя осень не лучшее время.

Дом греет души людей теплотой.

Им облегчает нелёгкое бремя.

Улыбка осени

Золотым облаченьем сверкает

Роща белых красавиц берёз.

В них октябрьское солнце играет,

Унося нас в мир сказочных грёз.

Улыбается людям природа

Летом, зимней порою, весной.

Вот осенняя наша погода

И сверкнула улыбкой такой.

Октябрь 2005 г.

Самолёты испытывать проще…

Самолёты испытывать проще,

Чем терпенье и чувства людей.

Самолёты — они из железа.

Для них ржавчина смерти страшней.

Самолёт может просто взорваться.

Умереть может лишь человек.

С жизнью трудно порой расставаться.

Как он короток, наш земной век!

Уходя, он уносит с собою

Часть бессмертной вселенской души.

И никто эту брешь не закроет.

Страшный суд только всё разрешит.

Домики

Средь высотных домов современных

Деревянные прячутся домики.

Как в толпе великанов огромных

Беззащитные, робкие гномики.

Позапрошлого века посланцы.

Осколки минувшей эпохи.

Затерялись в рядах «иностранцев»

Эти милые, малые крохи.

Средь сиянья стекла и бетона

Деревянные домики ветхие….

Дух российского дома родного

Сохраняют строения редкие.

Русский романс

Чаруют звуки русского романса.

В словах его живёт любовь.

Душа парит в волшебном танце.

Огнём пылает в жилах кровь.

Скорбь, радость, боль и наслажденье.

Их слышим в музыке его.

Руси чудесное творенье.

Романс. Нет выше ничего.

Вера через расстояния

Расстоянье и время не лечат.

Просто боль заглушают они.

Мерцают в дали, словно свечи,

Портов и вокзалов огни.

Сегодня весь мир, как деревня:

Любого в минуту найдём.

И всё же верна мысль древняя:

Разлукою души мы рвём.

Пускай от Москвы до Америки

За десять часов долетим,

Но если друг другу не верим мы,

То вряд ли любовь возродим.

Возле театра

Театр становился всё серей

Под струями осеннего дождя.

Страницы жизни перелистывал моей

Холодный, резкий ветер октября.

Вот так же в юности осеннею порой

Сюда на встречу я с любимою спешил….

Опять иду по мокрой мостовой

И думаю: полжизни уж прожил.

Сереют в каменном строю

С рожденья мне знакомые громады.

Я сам себе тихонько говорю:

— Терпи и одолеешь все преграды.

Наши любимые

А всё-таки, своих любимых

Другими видим мы глазами:

Вне времени, вне жёстких линий,

Очерченных ушедшими годами.

Они всегда для нас такие,

Как в день чудесной первой встречи.

Прекрасные и молодые.

Огонь любви сверкает вечно!

ХХХ

Серость непроглядного тумана

Закрывает осенью Сибирь.

Посмотрев на небо утром рано,

Видишь пелену, скрывающую ширь.

И, хоть знаем, что за пеленою

Скрыты Солнце, голубой простор….

Но печаль довлеет над душою,

И не клеится с друзьями разговор.

Жестокость высоты

Высота порой бывает и жестокой:

Лазурь небес, а в ней стальной отлив.

В ней бились лётчики на «той войне далёкой».

Их внуки бьются, скорость звука победив.

Сверкает белизной гражданский лайнер.

Летит орлом могучим грозный СУ.

Но для пилотов горизонт и тот не крайний.

И оба набирают высоту.

Таран

Многие, взлетая, рисковали.

Выполняли «высший пилотаж».

Лишь герои на таран бросали

Самолёт. Шли в небесах на абордаж.

Летчик видел небо, видел землю,

Выполняя смертный свой вираж.

Он не рисковал. Он действовал намеренно:

Таран — не просто «высший пилотаж».

ХХХ.

В небе, кроме птиц и самолётов,

Обитает светлая мечта.

К ней стремятся души всех пилотов.

И мечты той имя ВЫСОТА.

Степь и небо

Степь и небо сравнимы простором.

В них мы можем молчать и мечтать.

Не окинешь бескрайность их взором.

И душа в них умеет летать.

Есть особый язык у простора.

Окрыляющий душу язык.

Его звуки даруют нам чувство задора.

И бушующей радости крик.

Капли дождя

Капли дождя — миллионы иголок.

Играют на старой пластинке «Земля».

А небо — планеты лазоревый полог —

Трепещет, цвет жизни песне даря.

Сколько уж крутится? Будет крутиться

Пластинка любимой нами Земли?

Что с нами завтра может случиться?

Ответов сегодня найти не смогли.

Рассвет

Колышется в утреннем мареве город.

Зарею зажженные шпили сверкают.

Смотрю, вспоминаю всех тех, кто мне дорог.

Как кадры из фильма годы мелькают.

В час предрассветный душа как-то чище.

Мы только хорошие дни вспоминаем.

Ведь сердце любви, сердце радости ищет.

А скорби и боли в том миг затихают.

Высверк

Высверк шашки казацкой

Осветил путь в Сибирь.

И где силой, где лаской

Взял Ермак её ширь.

Средь снегов и морозов

Поднялись города.

Солнце, ветер и грозы —

Это всё ерунда.

Прирастила Россию

Своей мощью Сибирь.

Нам за веру Мессия

Подарил её ширь!

Утро

Золотится зарею

Небо в утренний час.

Просыпаясь, природа

Поднимает и нас.

И с балкона высотки

Посмотрев в синь небес,

Видишь белые сопки,

Белый, сказочный лес.

Чистотою и светом

Всех нас утро дарит.

Словно факел надежды

Солнце в небе горит.

Очаг

«Труба пониже, дым пожиже».

Но согревает нас родной очаг.

Становимся друг другу ближе,

К родному дому направляя шаг.

Не пламенем, сжигающим поленья,

Домашний согревает нас очаг:

Соединяет меж собою поколенья,

Огнём души рассеивает мрак.

Свеча

Огонёк святой свечи Господней

Отрешает нас от мира и забот.

Душу он ведёт к высотам Горним.

Воск, как слёзы чистые, течёт.

В этом огоньке весь мир собрался.

В нём все скорби, радости, грехи.

Жар молитвы, словно пламя, вырывался.

И из сердца полились стихи.

Лев в клетке

(Новосибирский зоопарк. 23. 10. 2005 г.).

Лев заходится в яростном крике.

Он беснуется в клетке стальной.

Гнев и горе звучат в его рыке.

И тоска по саване родной.

— Что вы смотрите?! Если б не прутья!

— Всех разнёс бы движеньем одним!

От ударов о клетку засохшие струпья:

Царь зверей — он могуч, но раним.

Лев рычит и тоскует о воле.

Чует Африки ветер родной.

А вокруг лишь сибирское поле,

Сталь решётки, да гомон людской.

Не бойтесь нежности своей…

Не бойтесь нежности своей.

В ней красоты очарованье.

Любви таинственных огней

В ночи волшебное мерцанье.

Не бойтесь нежности своей.

Она не слабость, а спасенье.

И в череде нелёгких дней

Лишь в ней находим утешенье.

Два поля

Обогретая кровью, трудами, молитвой

Конец ознакомительного фрагмента.