Страшное поле
Июль. Полдень. Разморенная природа, тихо посапывая легким ветерком, спала. В жаркой тишине изредка раздавался шелест пшеничных колосьев на поле и какой-то гул, доносившийся из неглубокого овражка.
— Никакого почтения!
— Забыли заветы предков!
— Трава сохнет, а никто не косит, зря я, что ли, старался?
— Колосья лентами не перевязывают. Думаете, мне не обидно?
— Наши баньки горят, а никто и не пошевелился! Что теперь погорельцам бездомным делать!
— А ну цыц! — старческий голос прервал возмущенное многоголосие. — Посмотрите вокруг: все горит, враг пришел на нашу землю, поля железом давит, дома сжигает, людей убивает, а вы тут колоски считаете!
— А как не считать, столько сил поло…
— Цыц, я сказал! Не плакать надо, а думать, как помочь. Не будет людей и о нас никто не позаботится, пропадем вслед за ними.
— Да кому тут помогать-то, разбежались все, а кто не успел…
— Может, ему? Посмотрите…
— Не может быть…
— Перевязывает…
— Ленточка только странная…
— Это кровь…
— Дед, говори, что делать.
***
— Вот и хорошо. — Сергей посмотрел на небольшой сноп из несколько колосков, связанных окровавленным бинтом. — Хоть и не совсем, как полагается, но…
— Стой, стрелять буду!
— Здравствуй, мил человек, свой я, опусти ружье.
Боец смущенно опустил винтовку: перед ним стоял обычный дед в домотканых штанах и рубахе. Самый обычный дед… если бы не глаза — удивительные, разные и сияющие каким-то необыкновенным светом.
— Извините, — Сергей смутился, — вы сзади подошли неожиданно, а я жду, когда немцы на меня двинутся, вот и…
— Ничего, сынок, я понимаю. — Дед присел возле одиночного окопа. — Что делать собрался, солдатик, вижу, не пироги печь ты сюда пришел.
— Наших прикрываю, они в ту сторону, — рука показала на межу между двух полей, — уходят.
— А ты, значит, здесь. И не страшно тебе?
— Врать не буду, страшно очень.
— Так что остался тогда? Окоп, смотрю, выкопал, убьют ведь.
— Может, и убьют, только нельзя мне уходить, ребята раненые все, не успеют до наших добраться.
— Интересный ты человек… — Дед присел и задумчиво посмотрел на солдата. — Боишься, но не уходишь. Страшно, но готовишься к бою. А это что?
— Это… — Сергей улыбнулся: — Вот, решил помочь полевым духам. Видите, поле рядом? Так я сорвал пару колосков, сделал им запас на зиму, маленький сноп, как положено по традиции. Вот только ленточки не было, бинта кусок оторвал и перевязал.
— И каких это полевых духов ты кормить собрался, мил человек? — Старик с интересом посмотрел на бойца.
— А то вы не знаете, — хмыкнул солдат. — Известное дело каких: у нас в деревне мы с малолетства о них слышали. Вот, например, в каждой бане живет банник, ему всегда шаечку с веником оставляют попариться, за это он присматривает за людьми, угару не допускает. А если в поле — там главный Полевик, Полевой дед. Его дети и внуки — Межевички и Луговички — как маленькие человечки в одежде из травы. Луговичок смотрит за ростом трав, готовит их к сенокосу и цветению. Когда он бежит по лугу, видно, как трава шевелится, тропкой завивается, словно ветерок по полю гуляет. Межевечки охраняют границы полей, а сам Полевой дед…
— Знаю, знаю, — хмыкнул старик, — и сноп для него после жатвы оставляют.
— Вот я и оставил, — в ответ улыбнулся Сергей.
— Добрый ты, сынок, но измучен сильно, — разноцветные глаза смотрели, казалось, прямо в душу бойцу. — Многое ты уже повидал недоброго, но не очерствел, не сломался, устал только очень, отдохнуть тебе, нужно. Поспи, поспи…
Чарующий голос убаюкивал, Сергей почувствовал, как какая-то сила нежно, по-матерински ласково пытается закрыть ему глаза.
— Мне… нельзя, немцы…. Скоро…
— Спи, сынок, я покараулю, спи.
Перевязанная голова опустилась на бруствер. Убедившись, что боец уснул, дед встал и недобро сощурился в сторону появившейся вдалеке цепи:
— Ну, идите в гости, вражины, сейчас мы вас встретим, — и тихонько свистнул.
***
— Ганс, что мы здесь ищем? — Солдат повернулся в сторону друга, внимательно смотревшего на поле.
— Тут должны еще оставаться русские, Генрих. Они отступали в эту сторону, далеко уйти не могли.
— Куда им деться? — рассмеялись остальные. — Не сегодня, так завтра догоним. Стоит ради этого жариться на солнце?
— Это приказ и его не обсуждают, — рявкнул Ганс. — Шутки в сторону! Отделение, рассредоточиться, вперед.
Сминая сапогами траву, солдаты шли, внимательно осматривали все вокруг.
— Стой! — Генрих толкнул друга в плечо. — Метрах в ста впереди окоп.
Ганс поднял руку, и отделение замерло. Действуя по давно отработанной схеме, трое немецких солдат, крадучись, двинулись правее, трое — левее, последняя тройка во главе с командиром, засела в траве, взяв под прицелы бруствер окопа.
— Странно, что он нас не услышал, — шепнул Ганс. — Может, там нет никого?
— Или спит, — хихикнул солдат рядом.
— Спит он, устал, бедолага, — раздался тихий голос сзади.
Все четверо, как по команде, обернулись. Перед ними стоял обычный дед в домотканых штанах и рубахе. Самый обычный старик, явно местный, внимание привлекали только его глаза — удивительные, разные и сияющие каким-то необыкновенным светом.
Но не это поразило многое уже повидавших на войне солдат. Они, открыв рты от удивления, разглядывали стоящих рядом с дедом крохотных, размером с кошку, четырех совершенно голых старичков с длиннющими белыми бородами. Свою наготу странные существа прикрывали березовыми вениками.
— Вас ист дас? — прошептал Генрих.
— Это погорельцы бедные, домов своих лишенные, банники, — ласково потрепал дед по голове одного из старичков. — Вы ж, нехристи, пожгли все. Так и маются теперь, страстотерпцы, без домов, вот пришли поквитаться.
Зеленые глазки недобро сощурились и почти мультяшные голоса хором просипели:
— Ну что, гады, это вам за….
Кто бы мог подумать, но закаленные в боях солдаты не успели и моргнуть глазом, как… Собственно, они уже и не смогли моргнуть после того, как банники отстегали их вениками по лицам. Взбешенные духи без единого звука стали мутузить ошарашенных и полностью потерявших ориентацию гитлеровцев. Растерянные солдаты не понимали, куда смотреть, что прикрывать и — о, майн гот! — как же больно. Вероятно, этим старичкам были неизвестны основы этикета боя, гласящие, что мужчину не стоит бить по… о, майн гот!
Конец ознакомительного фрагмента.
