Трилогия о Дхане и Земле. Книга третья. Невидимый враг

Андрей Прудковский

Прошло две тысячи лет с так называемого «Конца света», описанного в моей первой книге. Тысячу лет назад были побеждены рептилоиды. Людям помогло пробуждение сознания планет, которые даже сменили свои названия. Терра (Земля), Дива (Дхана) и Маша (Тёмная) создали «Союз трёх планет» для защиты от внешних угроз. Всё это было описано мною во второй книге трилогии. Наступило тысячелетие мирной жизни. Почему же грусть и тоска властвуют на планете? С этим придётся разбираться героям моего нового романа.

© Андрей Прудковский, 2020

ISBN 978-5-4483-3199-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1 Где конец, там и начало

— Старуха! Старуха! — позвал дед Пахом, слезая с печки. — Нам пора!

— Не обзывайся, какая я старуха, — ответила жена, — ещё двухсот нет. Рано нам ещё! Вот посолю огурцы, капусту сквашу… Да ещё Милочку надо дождаться, всё мне ей надо передать… Лезь обратно на свою лежанку и не мешай!

— Ладно, — проворчал дед, — погодим ещё. А то уж зажились мы на белом свете. Ночью мне всё ангелы снятся, всё приглашают в путь далёкий неведомый…

— Успеем, — ответила его жена, — туда ещё никто не опаздывал!

Была, была у неё причина, которую не хотела она обсуждать со старым. Не знал он многого про свою жену, а главное, не знал, сколько ей на самом деле лет. Давно это было — уж лет сто пятьдесят, как минимум. Похоронил тогда Пахом свою первую жену. Заболела та какой-то неведомой болезнью и сгорела в три дня. А на следующий день явилась она — как знала, где болящая — сразу в его дом. Думала спасти, но опоздала.

— Прости, Пахом, не помогла я твоей жинке…

Так и осталась с неутешным мужиком, глядела, чтобы руки на себя не наложил, а потом он и сам не мог её от себя отпустить. Прижилась у него женщина со странным именем Терра, стала его женой. Вот только детей у них не было: Террочка-то тоже ведь не молоденькая была. Сколько ей лет, никто не спрашивал, а то, что более полувека, все понимали. Ну да Пахом не унывал, ведь от первой жены у него были дочери, обе уже замужем, и у каждой по паре детишек: у одной — сыновья, у другой — дочки, у тех — свои дети и внуки. Вот младшую прапраправнучку — Милочку — и хотела дождаться Терра перед своим последним путешествием.

А Пахом всё перебирал случаи из своей жизни. Много было всякого… Вот его везут домой на телеге — на лесоповале бревном ногу перебило. Террочка встречает, хлопочет, топит баньку, квасом — сама делала! — отпаивает. А потом — в постель, и говорит, и говорит шёпотом, и ногу его гладит… А боль уходит, уходит… И засыпает Пахом. Утром проснулся — нога не болит.

— Как это случилось, жинка?! Твоя работа?

— Что ты, что ты! Да ничего у тебя и не было! Ушибся маленько! В баньке попарился — вот и прошло.

А как однажды ночью ввалились к ним в избу пятеро мужиков звероватого вида…

— Вставай хозяин, давай корми, а жена твоя пусть пляшет-развлекает.

Террочка проснулась и уставилась глазищами на главного. А того ноги держать перестали, сел он на пол и заскулил тонким голосом:

— Прости, хозяйка! Мы ведь не то! Пошутить только вздумали!

— Ну, пошутили и хватит! Идите своей дорогой!

Попятились мужики — и за дверь, а их главный так на карачках и выполз.

— Чего это они, жена?

— Совесть ещё не всю потеряли! Вот и ушли восвояси.

И вечно к жене соседи ходили… Как у кого беда, сразу к Терре, мол, то-то и то-то. Чем уж могла им помочь его жена, Пахом не понимал. Ну, поговорят они с Террой и что? А уходят — довольные.

— Жинка, чем ты их берёшь? Вот со мною говорить не хотят, а к тебе тянутся!

— Чего ж удивительного, человеку ласка нужна! А от тебя какая ласка?

Пахом думал, действительно, какая от него ласка. Вот если что-то сделать надо из дерева — стол, комод, шкаф — вот тут Пахом всем был нужен. А утешать страждущих — увольте. Пусть жена утешает!

А ведь и не случалось в деревне никаких бед. Откуда бы взялись страждущие?.. Разве что с детишками их, разлетевшимися по белу свету. Петька, телепат деревенский, почту передавал добросовестно. И пить перестал. Кстати, когда это он пить-то перестал? Ведь как раз в ту пору, когда появилась в их деревне Терра…

Но этого не может быть! Терра Петьку и не знала тогда. Да и с какой стати ей с ним встречаться. Писем его жена никогда не получала. А когда он спрашивал, говорила:

— Не осталось у меня родственников. Одна я на свете. Вот только тебя и дал мне Бог под конец жизни.

— Да какой конец? — удивлялся Пахом. — Мы оба ещё молодые, только полвека прожили…

Потом уже приходилось говорить, что не полвека, а век… А там и полторы сотни лет…

Пахом к тому времени привык уже, что в деревне у них много долгожителей. И они с Террой — не самые старые. Но в последнее время что-то разладилось у Пахома. Вроде, и не болезнь, а какая-то усталость. Всё-то он видел, всё у него было. Да и соседи тоже как-то не веселы. Всё у них в порядке, а радости нет.

— Зажились мы на свете, — сказала ему как-то стовосьмидесятилетняя соседка, которую он помнил ещё маленькой девочкой.

— И правда, старуха, — подумал Пахом, — Старуха! А нам не пора?

— Пора! Пора, — ответила тогда жена. — Но подожди ещё немного.

— Дед! Хватит дремать! Гости едут!

Пахом встрепенулся и слез, наконец, с печки.

— Откуда ты знаешь?

— Слушай! — Сквозь шум ветра в кронах деревьев пробивался тихий звон далёкого колокольчика.

— Едут! Едут!

И действительно, во двор влетела тройка. В знакомом крытом возке — сам его делал — праправнучка Белла со своей дочуркой Милой.

Они чаще остальных приезжали в гости к старикам. Ведь именно Милочку его жена любила больше других. И девочка тоже всегда надоедала матери:

— Поедем! Поедем к бабушке Терре!

Что уж они нашли друг в друге? Но приедет — и бегом к любимой бабушке. Сядет на скамеечку у её ног — и просит:

— Баба, расскажи!

И начнёт бабушка рассказывать о неведомых местах, о неведомых людях. И так рассказывает, как будто сама в этих местах была, этих людей видела и всё про них знала.

Вот и сейчас Мила побежала к Терре, а Пахом поцеловал Беллу и начал помогать разгружать возок:

— Хорошо, что приехала, внучка! Мы ведь со старухой уже совсем собрались, а хозяйство оставить не на кого…

— Не волнуйся, дедушка, я ведь за тем и приехала. Дочка моя замуж вышла, да с зятем я не в ладах. Всё мне кажется, не так он делает. А дочке скажу — та на дыбы: зачем моего любимого порочишь. Решила я уехать куда подальше. И Милка вот со мной запросилась, как её мать ни отговаривала… Поеду, говорит, и всё! Она ведь у меня упрямая — вся в мать!

Прошло три дня, капуста была заквашена, огурцы посолены. Со своей любимицей ушла бабка в лес. Целый день гуляли вдвоём, к ночи только вернулись.

— Ну что? Попрощалась?

— Всё в порядке, — ответила жена, — и ты прощайся с внучкой.

— Я уже всё ей сказал! Будут теперь жить в нашей хате. А нам — в баню, а там и в путь!

Последний раз дед Пахом поддавал пару, а жена взвизгивала и брызгалась холодной водой. Последний раз оделись они во всё белое, женой заранее приготовленное. Закрыли комнату, легли.

— Ну что, жена, что дальше делать?

— А ничего особенного и не надо! Полетели!

Пахом оглянулся и увидел, что летит уже высоко над селом, и хата его всё меньше и меньше. Вот и последний огонёк скрылся в тумане.

— Жена! Ты где?

— Прости, Пахомушка! Ты лети! Я тебя потом догоню! У меня ещё здесь дела остались.

— Так ты что, умирать раздумала? Меня одного бросила?

— Да не раздумала я, не раздумала!

Пахом увидел жену совсем рядом.

— Видишь, тоже лечу! Но нельзя мне бросать внучку, мала она пока! Вот подрастёт, так я тебя тогда догоню! А ты лети! Лети! Там где-нибудь построй, как ты умеешь, дом для себя и для меня.

Дома строить Пахом умел и любил этим заниматься. Только вот где строить?

— Вот и поищи! — напутствовала его жена, — поищи!

И полетел Пахом всё выше и выше…