Против режима. По ту сторону

Андрей Томский

Жили и строили планы, слепо надеясь что кто-то свыше за этим держит рациональный контроль. Следует признать войну и ожесточенные законы, добавляющие раздор в джунглях. Духовное кровопролитие, это краткий рассказ о заблудших людях, которые готовы воевать за свое право. Мир в их глазах рушится до неузнаваемости, по их мнению во всем этом виновата система, которая управляет всеми. Изгнанные в угол певцы, спортсмены, писатели и другие давно забытые медийные личности, готовы пойти по той стороне. Книга содержит нецензурную брань.

* * *

Айзек спустился по лестнице, которая казалась ему нескончаемой. Его не покидала мысль о том, что, может быть, дочка еще жива. Солдаты были перебиты все до единого, кроме Сойера, который, получив тяжелые раны, лежал точно младенец, беспомощный, без сознания.

Айзек приблизился к своей дочери, надеясь услышать её трепетное дыхание. Но увидел свою мертвую дочурку и горько заплакал. Над ним мерцали холодные звезды ночи. Обняв Абигейл, он шептал ей на ушко, будто она слушала его.

— Все будет хорошо, все будет хорошо! Прости меня, Абигейл! Прости меня дочь…

Он повторил эти слова ровно пятьдесят раз, раскачивая ее в своих объятьях. Показалось утреннее солнце, которое отогрело его мокрые от слез щеки. Где-то вдалеке слышались боевые действие: грохот выстрелов, далекие голоса крикунов.

— Дочка, слышишь это безумие? Этой войне нет конца. Этой войне нет конца…

Ноги у Айзека сильно болели, но он смог подняться с телом дочери на руках.

— Пап, возьми, пожалуйста, медвежонка.

Внезапно раздался голос. Айзек от услышанного повернулся, ожидая кого-то сзади увидеть, потом посмотрел на свою дочь и сказал:

— Обязательно, дочурка, пора домой. — Взяв игрушку свободной рукой, он увидел, что один глаз у медвежонка был обычной зеленой пуговицей.

— Спорю, что это твоя работа, доча. — Подарив игрушке свою самую теплую улыбку, Айзек положил в карман потрепанного мишку и зашагал домой обнимая мертвую дочь.

— Мне очень жаль, Айзек… Что все так получилось.

Бетти крепко обняла Айзека, выражая так соболезнования.

— Сможешь сообщить всем нашим…

— Что именно, Айзек?

— Что мы потеряли Абигейл и эмигранта Сергея.

Бетти кивнула и ринулась рассказать всем о случившемся по местному радио-каналу.

— Это Бетти, мир потерял двух чудесных людей! Прием! Мир потерял двух чудесных людей.

Айзек с Бетти ждали ответа.

— Мои соболезнования Бетти. Говорит оперный певец Алан. Простите, но я не расслышал, хотел бы узнать, кто именно покинул нас?

— Русский эмигрант Сергей и…

Она перевела взгляд на Айзека, тот закрыл лицо ладонью.

— Абигейл, дочка Айзека.

— О боже! Я её знал! Боже! Невинное дитя! Айзек, друг, ты меня слышишь? Бетти, он рядом?

— Да он рядом, но не хочет разговаривать.

— Айзек, друг, мои глубокие соболезнования, крепись и возмужай.

Все люди слышали по рации эту беседу, и все поочередно стали говорить слова соболезнования.

Маргарет готовила обед. Она была одна из тех людей, которые не удостоились нести с собой звук скорби. То и дело по рации говорили об утратах. Тихо зайдя в дом, Айзек прищурился, чтобы привыкнуть к еле видимому темному пространству маленького дома.

— О-о, Айзек, привет. Вы уже пришли, я как раз готовлю обед. А где Сергей?

— Мне очень жаль, Мари…

Маргарет увидела в глазах Айзека тяжелую грусть и почувствовала что-то нехорошее.

— Айзек, что стряслось? — тихо спросила Маргарет.

— Сергея больше нет, твоего возлюбленного убили этой ночью… Его больше нет…

Маргарет медленно присела на табуретку, которую в свое время соорудил Сергей.

Конец ознакомительного фрагмента.