Все наши мечты

Анжелика Рэй

В далеком будущем прогрессивная часть человечества создает робота-суперзвезду, в котором заложены самые прекрасные качества создавших его людей. Робот утонченно красив, умен, с прекрасным характером и может быть мужчиной или женщиной в зависимости от ситуации.Однажды робота поражает непонятная людям болезнь. Балансируя между перспективой быть отключенным и возможностью самому решить свои проблемы, робот пускается на поиск смысла своего существования – а заодно и смысла существования людей.

Глава III. Галатея

Профессор Беккерман был занят разговором с другими создателями и не заметил, как к ним подошла Ини, женский аспект Ини-Ниони. Робот знал, что профессор с большим трепетом относится к его второй ипостаси, в которую он вложил немало своего понимания того, какой должна быть идеальная женщина на его взгляд.

Конечно же, Хью Беккерман понимал, что Ини — всего лишь созданный им киборг. К тому же ученому пришлось пойти на множество компромиссов: робот X-vu был не только его творением, но и гибридом из талантов и качеств сотен других людей.

Тем не менее это не мешало главе ИЦБ испытывать теплые чувства по отношению к Ини, которую он считал чуть ли не дочерью.

— Здравствуйте, профессор, — произнес мелодичный голос Ини, когда та подошла к столику Хью Беккермана.

— X-vu, здравствуй, мое сокровище! — глава ИЦБ был чрезвычайно рад наблюдать робота вблизи, а не на сцене. Он по-прежнему называл Ини-Ниони не иначе как X-vu. Некоторые считали, что он делал это оттого, что не хотел подчеркивать разницу между разными аспектами робота. Сам же ученый отказывался анализировать эту свою привычку и всякий раз отмахивался от очередного вопрошающего, который хотел знать почему.

Профессор Хью Беккерман, глава Исследовательского Центра Беккермана, был из разряда ученых, про которых говорят: «Не от мира сего». Порой он поражал коллег своей способностью видеть суть вещей и чуть ли не предугадывать будущее. В иных же случаях окружающие изумлялись его крайней наивности и непрактичности.

У профессора были густые, слегка вьющиеся волосы каштаново-рыжего цвета и аккуратная недлинная борода похожего оттенка. Несмотря на преклонный возраст, у него практически не было седых волос. Подчиненные, которые прекрасно знали постоянную занятость профессора и его вечную сосредоточенность на очередной проблеме, угрожающей принять глобальные масштабы в любую минуту, шутили, что «его волосам было просто некогда поседеть».

— Профессор, не могли бы мы с вами поговорить наедине? — спросила Ини.

Хью Беккерман удивился, заметив слегка растерянное и как будто потерянное выражение лица робота, которое ему вовсе не было присуще.

— Конечно, — ошарашенно пробормотал он. — Когда, мое сокровище: сейчас или позже?

— Можно и сейчас, если у вас есть время.

— Конечно, пойдем.

Робот Ини-Ниони был запрограммирован испытывать большое почтение и благодарность к своим Создателям. Тем с более неприятным чувством Ини осознавала, что вынуждена будет расстроить профессора, сообщив ему о своей проблеме. Но делать было нечего.

Хью Беккерман и Ини-Ниони поднялись на лифте на двадцать восьмой этаж, где были временные апартаменты профессора. Он часто останавливался в Десяти Китах, и в гостинице держали специально обустроенную под него комнату.

На столе в вазе стояли свежие герберы — профессор их очень любил. Он предложил Ини присесть, и они расположились напротив друг друга в комфортных креслах.

Тем временем в соседней комнате постоялец, а вернее, постоялица опустила бамбуковые занавески и настроила специальный прибор, способный слышать сквозь стену. Марше Зондерс пришлось дать взятку своему знакомому менеджеру в Десяти Китах, чтобы тот поселил ее рядом с номером Хью Беккермана.

События разворачивались именно так, как она и предполагала. Ини попросила профессора поговорить наедине, и они оказались в его номере.

Сквозь небольшое потрескивание Марша отчетливо услышала в наушниках голос Ини-Ниони.

— Мне очень жаль беспокоить вас по этому поводу, профессор, — сказала Ини. — Но я не могу в этом разобраться сама, поэтому решила с вами поговорить.

— Что случилось? — профессор сочувственно посмотрел сквозь очки на робота. Он знал, что X-vu сейчас начнет тысячу раз извиняться, прежде чем приступить к делу, и хотел облегчить ей задачу.

— На днях со мной произошел странный случай, — начала издалека Ини. Ее золотые глаза по-прежнему выражали растерянность. — Я даже не сохранила это воспоминание специально, чтобы… но вы сейчас все поймете.

Хью Беккерману показалось, что X-vu слишком напряжена — это могло пагубно сказаться на ее техническом здоровье. Он поспешил успокоить робота, так как понимал, что столкновение с неожиданным представляло для нее определенные риски: X-vu прекрасно справлялась в предсказуемых и прогнозируемых ситуациях, но неожиданности могли выбить ее из колеи — а такие сценарии были в ее программе плохо отработаны.

«Эх, нужно было послушать Кнуста и более тщательно проработать реакции в непредвиденных ситуациях», — подумал профессор про себя.

— Ини, успокойся, пожалуйста, — сказал он вслух. — Что бы ни случилось, мы вместе в этом разберемся и все будет хорошо, — поспешил он заверить робота.

Казалось, что Ини немного расслабилась.

— Позавчера Бэнти, мой помощник, проводил сканирование. Он делает это каждый вечер, перед тем как я перехожу в режим подзарядки и обновления тканей. На этот раз я почувствовала, что он был чем-то озадачен, потому что, измерив концентрацию его внимания на работе, я поняла, что оно находится где-то еще. И тут я испытала странное чувство, — лицо Ини вновь приняло растерянное выражение. — Это то, что я никогда не испытываю — злость… Бэнти до того летал в облаках, — продолжила Ини, — что в какой-то момент уронил голографический выключатель на пол. Отчего я еще больше рассердилась! Я знаю это чувство — я не раз его замечала в людях, но ведь это — недостаток отдельного человека… Мне стало так неприятно от поднявшегося напряжения в голове, что захотелось закричать на Бэнти. Но я сдержалась. Отчего у меня перегорела группа нейронов в южно-центральном отсеке.

Профессор Беккерман нахмурился. Случай был серьезный и непонятный. Откуда в Ини-Ниони реакции, которых они в робота не закладывали? Почему они появились сейчас, хотя робот совершенствуется уже десять лет?

— X-vu, моя радость, — сказал ученый, параллельно размышляя. — Давай так: если вдруг это случится еще раз (а это вероятно хотя бы потому, что мы уже имеем прецедент), ты не станешь сдерживаться и будешь реагировать так, как тебе подсказывает система, хорошо?

Ини кивнула в ответ.

— И вот еще что, — добавил Хью Беккерман с еще большей решительностью в голосе. — Мы с генеральными менеджерами проанализируем всю информацию, которая в тебя закладывалась в последнее время. Все вклады Создателей, с которыми в систему могло попасть что-то нежелательное. И… если еще что-то подобное произойдет, сразу же дай мне знать. И еще: старайся пока избегать людей с большим количеством недостатков… На всякий случай.

— Хорошо, профессор. Спасибо вам.

Они ласково посмотрели друг на друга. Казалось, Ини вполне успокоилась. Во-первых, разговор с профессором был позади, а во-вторых, была большая вероятность, что вскоре все прояснится.

Находящаяся в соседней комнате Марша Зондерс сняла наушники.

«Есть!» — она беззвучно сделала победный жест. Научная сотрудница ИЦБ не стала дальше тянуть и позвонила человеку, который ждал от нее новостей.

— Токку, привет! Я только что получила подтверждение. Наше изменение принесло свои плоды.

— Ты молодец, Марша! Думаешь, теперь старик Беккерман согласится на наши условия?

— Нет, еще рано. Это еще только начало. Пусть поломка раскроет себя в полной красе. Хьюго никогда не станет делать того, что может ущемить Ини-Ниони, не имея на то очень веских оснований. Они ведь, как Пигмалион с Галатеей, крепко повязаны и X-vu для него больше, чем просто коммерческий проект.

— Ясно. Что ж, подождем.

— Подождем!

Марша отключила связь и устало утонула в мягком гостиничном кресле. «Ну вот что вы теперь будете делать, профессор?» — подумала она.