Цвет весенней листвы. Зелень

Анна-Нина Коваленко

Прекрасныe проявления природы — цветение, пейзажи, игра волн, и пр. — я представляю как величайший дар, и как избежание рутины, досадных мелочей бытия и взаимоотношений. Живущие в гармонии, в дружеском контакте с природой отмечены особой божьей милостью — знанием, мастерством, умением летать, — и уходя оставляют о себе светлейшие воспоминания.

ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ

«Подонок. Я покажу тебе „ненормальная“. Дрянь».

Так думается в очереди за кофе в крохотном кафе-будке автобусной станции. Столики-стойки.

«Дрянь. А сам-то нормальный? Сами-то нормальные?»

Между стойками шныряет убогонький хроменький негр, проверяет столики-стойки на наличие объедков и опивков. Заглянул и в мусорный ящик: ещё рано для завтраков, и следовательно, для объедков. Я со своим «регулярным» кофе отошла от кассы, и вижу его удаляющуюся спину. Бедный!

Догнала уже у эскалатора вниз, тронула за плечо:

— Hey, guy! («Эй, парень!»)

Он резко обернулся, отдёрнулся как от электроразряда, испуганно:

— Lady, what you need? («Леди, что Вам нужно?»)

Сунула ему этот свой «регулярный» кофе, и ещё доллар, нащупала в кармане:

— Buy something for breakfast. («Kупи себе что-нибудь на завтрак». )

Лицо его — юное, красивое лицо! — осветилось счастливой улыбкой:

— Thank you, ma-am! («Спасибо, мадам»)

Весело сверкнул глазищами; взял быстро, грациозно, и отбросив хромоту, грациозно же, преодолел остаток пути к эскалатору. Гляжу ему вслед одураченным, и восхищённым зрителем:

— Wow*… (*Ничего себе!)

Однако — пора.

Сейчас в очереди на посадку. Автобус номер… мой автобус, пойдёт в «Спринг Валлей» — Spring Valley — Весеннюю Долину, а может быть, Родниковую, а может быть, Лощину, туда где находится Школа Эвритмического Танца, из которой — надо же…

«Дрянь и ужас. Гадость. Мещанин. Meщане…»

По прорезиновенным ступенькам поднялась в автобус; заняла сиденье у окна.

«Что такое быть нормальным, вообще-то? Быть „как все“? А как эти „все?“ В состоянии осознать и принять собственную посредственность? Или…»

«Ничего не хотеть. Никуда, ни к чему не стремиться?»

«Не летать?»

«Все… Чем я им мешаю? „Ненормальная“ потому, что видели разговаривающей с цветами. Ну и что? Я видела человека, разговаривающего с водяной струёй фонтана».

«Ещё не видели меня в полёте, а то бы…»

«Гадость, дрянь».

Между тем, посадка — я замечаю, сижу у окна — приходится на такое особенное время года, такое мгновенье года, когда ранним утром оставляя дом (так бывало в мои школьные годы, там, на Родине), стоянку ли — как в данном случае, автобусную, замечаешь на веточках окрестных тополей (там) и клёнов (тут) набухшие почки, ещё только почки, а возвращаясь тем же путём после обеда, увидишь те же веточки покрытыми нежно-желтовато-зеленоватыми листочками! Из-за этих вылупившихся из почек листочков деревья покажутся издалека, на расстоянии, окутанными нежно-зелёной дымкой. Так бывало. Там, тогда.

И вот я сижу у окна. Снаружи молоденькая парочка, прощаются. Кто-то из них сядет и поедет, а другой (да, Он, ибо поедет Она) останется.

Представилась эта же нежно прощающаяся парочка, но уже убелённая сединами и изборождённая морщинами. Сохранят ли этот свой запал нежности?

А возможно ли?

Сел рядом какой-то весь зелёный человек: зелёная куртка, зелёная сумка; да, и глаза… И кепи! Почему он такой зелёный?

«Почему он такой зелёный?» — Пишу это в блокноте, он попытался заглянуть.

Вспомнилась операция «Грини»* (*Greeny — зелёненький), проводимая нами с Авивой позапрошлой зимой. Да, то было забавно! Потом так хорошо посидели в итальянском ресторане. А теперь…

«Дрянь, дрянь. А так хочется гармонии».

Убрала блокнот, закрыла глаза, попыталась представить эту «гармонию». Представилась верёвка, такая потрёпанная, длинная — видно, но запутанная, негибкая, — концы с концами не сходятся. И значит, гармонии нет?

Авивы нет.

Открыла глаза — посадка продолжается.

Вошёл последний пассажир из Нью-Йорка, юноша с прижатым к уху «селл-фоном», или, по-русски, мобильником, этим орудием пролетариата (всех стран). Продолжая слушать невидимого собеседника, остановился напротив моего зелёного соседа, который как раз сморкался в бумажную салфетку из зелёного кармана. Я было решила, что они знакомы, может быть даже, друзья. Любовники. Сейчас поцелуются. Кончится селл-разговор, просморкается зелёный, и поцелуются.

…Но нет, даже и не знакомы: кончив беседу-слушание, молодой человек двинулся в хвост и занял где-то там заднее сиденье. Автобус тронулся.

Как представиться в Весенней Долине-Лощине? «Здравствуйте. Вы меня извините… один ваш студент приставил лезвие к моему горлу»? Так? Нет, пожалуй, не так. «Мне хотелось бы знать больше о танце. Эвритмическом. О школе…» Нет-нет. «Скажите, зачем студенту Эвритмического Танца бритва?»

«Подонок».

Голодно. Всё же лучше было бы подкрепиться кофе. Тёплый кофейный дух…

Авива. Я встретила её однажды утром на берегу Гудзона, на полянке поросшей клевером и травой-муравой* (*горец птичий, или спорыш птичий — Corrigiola littoralis), за которую я прозвала эту дальнюю полянку «Уголок России». Авива парила над полянкой. Увидев меня, смутилась, приземлилась. Я подошла успокоить: «Я пришла сюда за тем же». Я тогда обратила внимание на необычный цвет её глаз — желто-зелёный, цвет весенней листвы. С тех пор повелась наша дружба, и наши упражнения. Способность летать она объясняла тем, что была птицей в предыдущей жизни — где-то в Грузии, а именно в Кабулетти, там где солнце вставало из-за всегда покрытых снегом гор, а садилось прямо в море: «Драма этих пейзажей мне вспоминается как сон, но я не сомневаюсь, что на самом деле это было и есть так».

«Драма этих пейзажей». — Я пробовала представить один из описанных ею пейзажей: картина гаснет, едва вспыхнув, едва вторгнувшись в память: гасят голубизна и запах степных незабудок, растущих над самым обрывом.

И уже нет Авивы. Ведь если рожденный ползать летать не может, то рожденный летать — не может ползать, не так ли. А она к тому же не умела плавать. Печально.

За пределами города. Хлестнула по окну, промелькнув-пролетев над моей головой, видимо, не постриженная во-время тополино-кленовая ветка, вся в набухших почках. Автобус укачивает. Плывём…