Большая книга ужасов 88

Анна Антонова, 2022

Как часто жизнь кажется нам обычной, даже скучной… Мы мечтаем о приключениях и чудесах, но готовы ли мы к ним на самом деле? Что, если обычная поездка с родителями вдруг превратится в опасный квест, и главным призом станет возвращение в реальный мир? Или новогодний бал окажется коварной ловушкой, фантастической трещиной во времени? Важно помнить, что чудеса могут не быть добрыми. Не у каждой сказки – счастливый конец… Сумеют ли герои этих историй стать героями на самом деле, или злые чудеса окажутся сильней? В сборник вошли две повести Анны Антоновой, оба произведения печатаются впервые.

© Антонова А., 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Призрачный шторм

Глава 1

Милые мальчики

— «Остров сокровищ», — прочитал Никита и ухмыльнулся. — Серьезно?

— Только сейчас узнал название теплохода? — язвительно отозвалась я.

Братец не удостоил меня ответом, разглядывая белоснежный борт и огромные серебристые буквы, сверкавшие и переливавшиеся в ярких лучах солнца.

Я поежилась — несмотря на ясную погоду, на улице было холодно. С канала налетали порывы резкого ветра, а температура явно не превышала пятнадцати градусов. Хорошо, что я надела кожаную куртку — в чемодан она уже не влезала, да и самое тяжелое удобнее транспортировать на себе. А ведь с утра спорила с мамой, доказывая, что спарюсь и вообще эта куртка мне не нужна, хватит легкой ветровки, лето же на дворе!

— На воде все по-другому, — отрезала она. — Притом не забывай, мы на север отправляемся.

Теперь я была ей благодарна, хотя и не собиралась этого признавать. Мы еще никуда не уехали, а я уже замерзла. Что же будет дальше?

Не люблю такую непонятную погоду, она меня вымораживает своей нелогичностью. Яркое солнце и голубое небо без единого облачка, при этом ветрище и холодина. Если ясно, то должно быть тепло, а если холодно, то тогда тучи и дождь. Не то чтобы мне не нравилось торчать тут без зонта, но дрожать на ветру и одновременно жариться на солнце тоже казалось сомнительным удовольствием.

Очередь перед нами заволновалась и пришла в движение.

— Что там? — вытянув шею, заинтересовался Никита.

— Посадка начинается, — зорко глянув вперед, постановил папа и подхватил самый тяжелый чемодан.

— Подожди, — задержала его мама. — Еще не пропускают. Так и будешь на весу держать?

— Предлагаешь в последний момент? — огрызнулся он.

— Зачем держать в руках, если можно катить?

— Вот свой и кати!

Я тяжело вздохнула и отвернулась, старательно делая вид, что эти родители не имеют ко мне никакого отношения. Поездка даже не началась, а они уже ругаются! Веселенький меня ждет отпуск. Никита умеет от всего отстраняться и жить в своем обособленном мире, а я так не могу.

— Все-таки есть своя прелесть в круизе, — тем временем рассуждала мама, уже забыв о перепалке. — Никакой утомительной дороги — ни поезда, ни самолета. Приехал на Речной вокзал, и все, ты в отпуске…

Я разглядывала кораблик на высоченном шпиле отреставрированного здания вокзала, серебрившийся на фоне ярко-голубого безоблачного неба, пока глаза не заслезились от режущих лучей солнца. Что за день сегодня такой? Сколько я его ждала, с трепетом готовясь к первому в жизни водному путешествию! И вот оно наконец начинается, а меня ничего не радует, наоборот — все злит и раздражает. Может, дело в слишком долгих сборах и предотъездной суете, вымотавшей нашей веселой семейке все нервы до такой степени, что уже и ехать никуда не хочется? Причем, как я подозревала, не мне одной.

На теплоход внезапно наползла тень. Неужели я не ошиблась и все-таки пойдет дождь? Я подняла голову — небо было по-прежнему безоблачным. Странные у них тут оптические иллюзии…

Против ожиданий, очередь продвигалась довольно быстро, и скоро мы приблизились к пропускному пункту. Я с тоской ожидала новой ссоры, но родители вели себя смирно, и это немного успокаивало. Может, все еще обернется неплохо?

Папа запихнул наши чемоданы на ленту, и они скрылись в недрах рентгеновского аппарата — или чем там их просвечивают? Мы тем временем прошли к кабинке личного досмотра.

— Встаньте в центр круга, — командовала сидевшая за компьютером тетенька в форме. — Поднимите руки.

— Как в аэропорту, — прокомментировал Никита, наблюдая за этой процедурой в исполнении мамы и папы.

— А ты что думал? — отозвалась я. — Транспортная безопасность.

— Ой, какие мы слова знаем! — передразнил он.

Я хотела ответить так, чтобы у братца отпала охота меня злить, но не успела ничего придумать и лишь бросила ему в спину:

— Носки не забудь снять. Как в аэропорту.

Он явно услышал, но не обернулся и через минуту очутился по ту сторону контроля. Оставшись одна, я ощутила внезапное и абсолютно иррациональное желание очутиться как можно дальше отсюда — сбежать домой и провести эту часть каникул в одиночестве, тишине и покое. Только кто же мне такое позволит?

Я шагнула в центр круга, выполнила распоряжение тетеньки поднять руки, и вокруг меня поехала прозрачная полукруглая рамка. Я ждала разрешения выйти из павильона досмотра, но что-то пошло не так. Рамка дернулась, поерзала на месте и наконец замерла.

Сотрудница глянула в монитор, скомандовала мне:

— Оставайтесь на месте, — поднялась и куда-то ушла.

Отлично. Руки хотя бы можно опустить или продолжать стоять тут, как будто я пиратам в плен сдаюсь? К названию корабля очень в тему.

Долго страдать не пришлось: тетенька вскоре вернулась с коллегой — бодрым дядечкой, который ловко отжал рамку и выпустил меня на свободу. Выйдя из павильона, я наткнулась на свою семейку, поджидавшую меня с недовольным видом.

— Почему так долго? — укорила мама. — Вечно тебя ждать приходится.

— Я виновата, что у них аппарат заело? — огрызнулась я.

— Рита сломала аппарат, — хохотнул Никита.

— Сейчас я тебе точно что-нибудь сломаю!

Я направилась к брату, но он ловко юркнул за папину спину.

— Дети, не ссорьтесь! — миролюбиво призвал тот.

Я хмыкнула. А к родителям это относится?

— Пойдемте на посадку, — нетерпеливо позвала мама, сжимавшая в руке путевку и наши документы, которые она никому не доверяла.

Только сейчас я обратила внимание, что рядом с ними нет ни одного чемодана.

— А где вещи? — озадачилась я.

— Их забрали милые мальчики, — с довольной улыбкой пояснила мама. — Сказали, что доставят прямо в каюту.

— Я мог бы и сам отнести, — немедленно вставил папа.

Она скептически вздернула брови:

— Два огромных чемодана? Заметь, мы не просили, значит, эта услуга входит в стоимость. Пойдемте уже, а то скоро отправление!

До отправления оставалось добрых два часа, но я промолчала и поплелась следом за всеми, самостоятельно таща свою дорожную сумку. Двое мужчин в семье, а никто даже помочь не предложил. Не то чтобы она сильно тяжелая, просто обидно — снова меня обделили, даже оплаченными услугами.

Перед трапом мы застопорились — там снова образовалась очередь, к счастью, не такая большая, как на посадку. Замешкавшись с сумкой, я опять отстала, и передо мной технично вклинилась парочка пенсионеров. Высматривая своих, я не заметила ступеньку, споткнулась и схватилась за поручень.

— Вам помочь?

Я подняла глаза — рядом стоял парень в черной форменной куртке и смотрел на меня так мрачно, что соглашаться на его нелюбезное предложение не возникало ни малейшего желания. Этот мальчик явно не претендовал на честь именоваться милым.

Он взял у меня из рук сумку:

— Какая каюта?

Я наморщила лоб — номер, естественно, не помнила, за организационную часть у нас полностью отвечала мама.

Не дождавшись ответа, парень протянул мне руку. Я помедлила секунду, но отказываться было глупо, да и сзади уже подпирали. Я послушно взялась за его сухую прохладную ладонь, поднялась по трапу и наконец шагнула на палубу.

Мы вошли в холл, и я сразу увидела своих в новой очереди — на этот раз к стойке регистрации. Мама тоже заметила меня, и я громко спросила:

— Какая у нас каюта?

— Люкс на шлюпочной палубе, — гордо провозгласила она.

Парень, по-прежнему державший мою сумку, еле слышно хмыкнул. Пассажиры, скучавшие в ожидании оформления, стали с интересом на нас оглядываться.

— А номер? — еле сдерживаясь, уточнила я.

Как будто тут много люксов! Нам вообще-то обещали, что каюта будет именная.

— Четыреста один, — ответила мама.

Даже не взглянув на меня, парень молча отвернулся и направился к крутой узкой лестнице, таща за собой мою сумку. Я проводила его взглядом. Что он о себе возомнил? Мог бы вести себя повежливее с пассажиркой из люкса на самой крутой шлюпочной палубе — это название я уже успела выучить.

Я, конечно, знала, что родители заказали мегапонтовую каюту повышенной комфортности. Обязательным условием было наличие двух комнат — не для нашего с братом удобства, конечно, а своего собственного. Понятное дело, в отпуске родителям хотелось немного побыть наедине, без нашего приятного общества.

Это они хорошо придумали — в одном замкнутом пространстве мы бы скоро чокнулись, а также перегрызли друг другу глотки и еще какие-нибудь важные части организмов. Получился бы не отпуск, а зоопарк на выезде. Мама — хлопотливая наседка, папа — упрямый осел, братец — бодливый козлик, ну а я…

— Рита, ты где?

Моя семейка стояла возле лестницы и нетерпеливо смотрела на меня. Мы налегке поднялись на две палубы вверх и быстро нашли свою каюту. Около дверей уже стояли чемоданы и моя сумка, но того парня нигде не было видно. Я подняла глаза и вслух прочитала надпись на табличке:

— «Роберт Льюис Стивенсон».

— Круто, да? — прокомментировал братец. — Именная каюта, как обещали.

— Нам будут декламировать по вечерам «Остров сокровищ»? — съязвила я, но шутку никто не поддержал.

Заметив, что мама держит в руках два ключа и мигом оценив ситуацию, я возмутилась:

— А нам с Ником ключи?

— А вам не положено, — усмехнулся папа. — Только взрослым.

— И это номер люкс?

— Не номер, а каюта, — въедливо уточнил он.

Я закатила глаза. Отлично начинается отпуск!

* * *

— Данька! — раздался зычный голос. — Сегодня с нами пойдешь!

Он вжался в угол, пытаясь остаться незамеченным и мечтая слиться со стеной, просочиться сквозь нее, стать невидимым.

— Данька! — послышались грузные шаги, и голос загремел совсем рядом. — Оглох, что ли? А ну вылезай!

Грубая рука ухватила его за русые вихры и потащила к окну, откуда лился слабый свет. Он не сдержался и вскрикнул.

— Спрятаться решил? Нет, паршивец, больше ты за чужими спинами не отсидишься!

— Вы раньше меня никогда не брали, — выдохнул он, безуспешно пытаясь освободиться.

— А сегодня пойдешь! Другие ребята с двенадцати начинают, а тебе уже скоро шестнадцать! Думаешь, читать выучился и всех умней стал?

— Ну дядя Михаил! — взмолился он. — Я не умею, у меня не получится!

— Ничего, — широко ухмыльнулся мужик с густой рыжей бородищей. — Там и научишься. Дело нехитрое. Собирайся да выходи во двор! Замешкаешься — будет тебе такая наука, что света белого не увидишь!

Дядька напоследок дернул его за волосы так, что искры из глаз посыпались, оттолкнул и, брезгливо обтерев руку об рубаху, вышел, пригнувшись под низким проемом и хлопнув шаткой дверью, даже труха с потолка посыпалась.

Данька вытер выступившие на глазах слезы и кое-как пригладил растрепавшиеся вихры. Нельзя, чтобы его видели таким — засмеют сильнее, чем обычно. Рука у дядьки тяжелая, лучше под нее не попадаться: вырванными волосами точно не отделаешься. Он и так постоянно ходил в синяках — не успевали сойти одни, как появлялись новые.

Что это Михаилу вздумалось тащить его сегодня с собой? Дядька давно попрекал Даньку, но заставлял только возиться по хозяйству и работать в поле, а к другим делам считал его неспособным и ни к чему не годным. Что же изменилось сегодня?

Однако не послушаться нельзя. Помедлит он еще немного, дядька вытащит его за шиворот да притом наподдаст прямо при всех. Его и так никто за человека не признает, а после этого и вовсе жизни не дадут.

Данька тяжело вздохнул, поправил рубашку, накинул куртку — ночи стояли холодные — и шагнул к выходу из избы.

Глава 2

Швартовы по правому борту

Родители взялись разбирать вещи и выставили нас с братцем из каюты, чтобы не мешались и не путались под ногами. Мы даже не успели разглядеть наш хваленый люкс и оценить, насколько он шикарен и соответствует фоткам с сайта круизной компании.

Тогда мы решили изучить теплоход изнутри, но по узким коридорам и лестницам сновали озабоченные пассажиры, рассматривавшие номера кают, а также парни, таскавшие вещи, поэтому мы решили не толкаться там, создавая еще большую суету, а выйти на палубу. Успеем еще насмотреться на внутреннее убранство за две недели путешествия.

Подойдя к стеклянным дверям, ведущим на палубу, мы неожиданно обнаружили в холле девушку, старательно пиликавшую до боли знакомую мелодию на чем-то, напоминающем скрипку. Инструмент у нее был странным — без привычной деревянной деки, просто струны, натянутые на палочку.

— Что это за фигня? — шепотом спросил меня Никита.

Я и сама не очень поняла, но терять авторитет старшей сестры было нельзя. Я внимательнее рассмотрела диковинный инструмент, заметила тянущиеся от него провода к маленькой черной коробочке, прикрепленной к поясу девушки, и пояснила:

— Электронная скрипка.

— Типа как электрогитара? — недоверчиво переспросил братец. — Такие бывают?

— По-твоему, перед нами фантом? — фыркнула я, продолжая разглядывать музыкантшу.

Она была очень худенькой, на лицо умело нанесен яркий макияж, длинные волосы завиты и тщательно уложены. Блестящее облегающее мини-платье, босоножки на шпильках — выглядела она шикарно, но мне внезапно стало ее жалко. Девушке бы на сцену концертного зала, а не на палубу теплохода, где на нее во время посадки и заселения никто не обращает внимания.

— Что за мелодия? — наморщил лоб братец. — Знакомая, а вспомнить не могу.

Опять пришлось напрячь извилины, чтобы не уронить авторитет.

— Вивальди, — важно проговорила я. — «Времена года. Зима».

— Очень актуально! — остался недоволен Никита.

— Шучу, — рассмеялась я. — Это Fairy tail, Александр Рыбак.

— Что-что? — вытаращился он.

— Песня такая, — устало пояснила я. — С Евровидения. «Сказка» называется, если ты не понял.

Брат взглянул на меня с презрением:

— Любишь ты, Рита, всякое старье.

— Чего спрашиваешь тогда? — обиделась я.

— Это до моего рождения было? — не унимался Никита.

— Сколько там тебе, лет десять? — не осталась в долгу я.

— Ладно, пошли, — он потянул меня на улицу.

Ветер на палубе задувал еще сильнее, чем на причале. Я поежилась, испытывая желание накинуть на голову капюшон. Облокотившись на перила, мы наблюдали за суетой на причале. Электромобили подвозили все новых пассажиров, они выгружались из милых уютных вагончиков, забирали из багажника вещички и выстраивались в очереди к пунктам досмотра. Не знаю, как мой брат, а я снисходительно поглядывала на них сверху вниз, чувствуя необъяснимое превосходство, хотя сама совсем недавно там толкалась и наверняка выглядела со стороны смешно и нелепо.

— Пошли пройдемся, — позвал меня Никита.

Мы прогулялись было на корму, но наткнулись на курильщиков, и пришлось сбежать оттуда куда подальше. Тогда мы спустились на палубу ниже и направились вперед. Там вид оказался гораздо увлекательнее: нос теплохода был огорожен от праздношатающейся публики, и на служебной палубе возилась команда, по меткому маминому определению — «милые мальчики». Я против воли загляделась на них, высматривая своего нового знакомого. Впрочем, какой он мне знакомый — так, сумку поднес. Оплаченная услуга.

Среди команды его не оказалось. Правда, я не была уверена, что хорошо запомнила парня и смогу запросто его узнать. В памяти застряли только светлые волосы и хмурое бледное лицо. Он мне даже в глаза ни разу не взглянул, как и я ему… Где он, до сих пор таскает чужие чемоданы? Интересно, они его не перевешивают, такого тощего? Ладно еще моя сумка, а вот папин чемодан он вряд ли поднял бы. Хотя парень явно трудится тут старшим помощником младшего дворника, значит, должен легко управляться со всякими штуками, в том числе тяжелыми…

Я одернула себя: не слишком ли много чести так долго о нем думать? Совсем мне нечем занять мысли, если в них застрял случайный человек. А ведь я впервые в жизни отправляюсь в путешествие на круизном теплоходе. Видимо, долгие сборы, утомительная поездка на такси через весь город и заселение в компании любимых родственников выбили меня из колеи, отравив всю радость от начала отпуска. А мама еще порадовалась отсутствию долгой дороги! По ее словам, мы просто обязаны были оказаться в отпуске, едва ступив на борт, но пока я ничего подобного не чувствовала. Надо срочно что-то делать, если я не хочу испорченной поездки.

Никита с любопытством наблюдал, как матросы — или кто они там? — возятся с мудреными механизмами, и я присоединилась к нему. Вокруг нас начал собираться народ: похоже, приближалось время отправления. Нарисовались и наши любимые мама с папой.

Я с тревогой изучала их лица — вроде спокойные и умиротворенные, значит, не успели поругаться в процессе разбора чемоданов. Впрочем, они вполне могли сначала поругаться, потом помириться, а далее по кругу. Важно, что сейчас они явно на этапе примирения, значит, и нас с братом донимать не станут.

— Рита, ты не замерзла? Ветер сильный. Застегни куртку.

Кажется, рано я успокоилась.

— Никита замерз, — мстительно кивнула я и сделала пару шагов в сторону, якобы рассматривая колокол, висящий под флагштоком.

Как он называется, кажется, рында? Ходила какая-то история по интернету «Верните рынду», но подробностей я уже не помнила.

Чтобы уж точно больше никто не лез, я достала телефон, открыла камеру и навела ее на флаг с логотипом круизной компании. Еще в кадр попадала ярко-синяя от отражающегося ясного неба вода канала и проходящий мимо теплоход с красивыми буквами на борту — «Бегущая по волнам». Мода, что ли, сейчас такая: названия книг использовать? Раньше, кажется, по именам знаменитых деятелей корабли называли. Или там «Быстрый», «Стремительный», «Отважный» — только это скорее к военным относится…

Я увеличила изображение и едва не выронила телефон за борт: на экране вдруг появилось лицо моего нового знакомого — почему-то я сразу узнала его, не испытав ни малейших сомнений. Он смотрел прямо на меня, и взгляд был весьма недобрым.

Я в панике опустила телефон, так и не успев сфоткать «Бегущую по волнам», но тут же с облегчением убедилась, что мне показалось: парень вовсе не обращал внимания ни на меня, ни на других пассажиров, занимаясь своими делами.

Я навела телефон на противоположный берег, где была пришвартована подводная лодка-музей, но не успела нажать на кнопку — вдруг показалось, что лодка отделилась от причала и движется прямо на нас. Я испуганно опустила телефон и с облегчением убедилась, что субмарина стоит на прежнем месте, вовсе не собираясь протаранить теплоход. Очередная оптическая иллюзия или у меня начались глюки?

— Отдать швартовы по правому борту, — донеслась команда, усиленная мегафоном.

На берегу портовый работник снял с причальной тумбы толстый канат с петлей на конце и сбросил его в воду. Парень, подносивший мне сумку, накинул поверх куртки оранжевый жилет со светоотражателями, натянул грубые рукавицы, взялся за другой конец каната и принялся вытягивать прямо руками несмотря на то, что на теплоходе он был намотан на огромную катушку с лебедкой.

За его действиями внимательно наблюдал крепкий бородач в черном кителе и фуражке. На его лице было написано крайнее сомнение и скепсис, хотя парень, насколько я могла понять, все делал правильно и довольно ловко.

Он вовсе не слабак, как мне поначалу показалось. Такой с любым чемоданом запросто управится. Втянув на борт тяжелую мокрую веревку, парень аккуратно намотал ее на катушку, снял рукавицы, поднял голову и окинул столпившихся на носу пассажиров пренебрежительным взглядом. Да что он себе позволяет? Мы вообще-то за свои путевки немалые деньги заплатили, чтобы обслуживающий персонал нас так откровенно презирал.

Тем временем из динамиков грянул торжественный марш, вода забурлила от заработавших двигателей, и теплоход стал отходить от причала. Я мигом забыла о странном матросе, в восторге глядя на удаляющийся берег и машущих нам с набережной прохожих. Мы замахали им в ответ, хотя знать друг друга не знали и видели, скорее всего, первый и последний раз в жизни.

— А это что за музыка? — сунулся ко мне Никита, сбивая всю торжественность момента. — Тоже какая-то знакомая.

— Ну еще бы, — хмыкнула я. — Трудно жить в нашей стране и ни разу не слышать «Прощание славянки».

— Пипец ты умная! — притворно восхитился братец и предусмотрительно отскочил в сторону, когда моя рука непроизвольно потянулась к его уху.

По радиосвязи нас тем временем приторно-умильным голосом поздравили с началом увлекательного путешествия, пожелали всяческих благ и предупредили об учебной тревоге. Когда раздастся сигнал три зеленых свистка… то есть, конечно, включится сирена, надо будет пройти в свои каюты, выковырять из-под коек спасательные жилеты, напялить на себя и в таком виде выйти на палубы, под светлые очи команды. А те уже оценят правильность надевания, застегивания и завязывания.

От этой перспективы я приуныла. Опять команда? По закону подлости явится странный матрос и будет меня рассматривать, а то и лапать, если я что-нибудь не так застегну. Интересно, можно увильнуть от участия в развлекательном мероприятии? Нет, оно, конечно, важное, но случись что на самом деле, все равно от страха и стресса не сообразишь, как правильно застегнуть жилет, и не вспомнишь, где он вообще находится.

Увильнуть, естественно, не удалось — не с нашим папой. Едва только загудела сирена, мы под его руководством дисциплинированно проследовали в каюту, вытащили жилеты и накинули на себя. Папа принялся изучать инструкцию по застегиванию и завязыванию, а я выскользнула в коридор, торопясь поскорее отметиться и покончить с этим делом.

Первым, на кого я там наткнулась, оказался, конечно же, тот мрачный парень. Напрасно я надеялась на везение — не с нашим счастьем. Оранжевый жилет он снял, куртку тоже, оставшись не в тельняшке, как мне представлялось, а в обычной футболке с Риком и Морти.

Парень хмуро взглянул на меня:

— Жилет застегнуть надо.

— А я не умею, — нахально отозвалась я.

— В каюте инструкция висит, — не сдавался он.

— Может, так покажешь?

Почему-то упорно хотелось строить из себя барыню, чтобы сбить с него спесь и так откровенно читавшееся в глазах презрение. Я даже специально обратилась к нему на «ты» — вряд ли он намного старше.

— Ну давай покажу, — парень легко принял правила игры.

Я не обиделась, что он не стал со мной церемониться — сама же нарывалась, вот и получила. Он приблизился ко мне, поправил криво висевший на шее жилет и начал затягивать тесемки. Он стоял почти вплотную, и до меня долетал слабый аромат туалетной воды — свежей и горькой, будто речная вода. А матрос-то, похоже, не так прост!

— Как тебя зовут? — неожиданно для самой себя спросила я.

Парень с силой дернул последнюю завязку, отступил на шаг, полюбовался на результат своих трудов и только тогда ответил:

— Я с пассажирами во время рейса не общаюсь, так что по всем вопросам обращайся к администрации.

— Да нет никаких вопросов… — растерялась я.

Он смерил меня скептическим взглядом с головы до ног, и я почувствовала себя весьма глупо, особенно в этом дурацком, застегнутом по всем правилам жилете.

— Леди из первого класса скучно и она желает поиграть в «Титаник»? Сорри, не со мной.

— А у нас тут планируется «Титаник»? — удивилась я, не показывая, как уязвлена.

— Если научишься застегивать жилет, может, и выживешь, — кивнул он. — Спасательный плот расположен по правому борту.

Парень махнул рукой в неопределенном направлении и развернулся к другим пассажирам, как раз начавшим выходить из кают в застегнутых жилетах. Похоже, самостоятельно не справилась с ним я одна.

— У вас все правильно, — приветливо обратился он к чете пенсионеров.

Поразившись такой резкой перемене в настроении, я продолжала тупо глазеть на него. А парень весьма неплохо выглядит, когда улыбается — лицо совершенно преобразилось и стало очень даже симпатичным…

Впрочем, какое мне до него дело? Он только что откровенно грубил мне, а теперь как ни в чем не бывало любезничает с другими. Умеет, значит, вести себя прилично, если требуется. Вот это матросы пошли! Недаром теплоход называется «Остров сокровищ» — тут, похоже, в команде одни пираты.

А я тоже хороша. Чего прицепилась к парню? Видела же, что не настроен общаться. Я вообще-то могу пойти и пожаловаться той самой администрации, к которой он меня послал… Не могу и никуда не пойду, что он прекрасно понял, поэтому и позволил себе так со мной разговаривать. Ну и ладно, проехали и забыли. Не портить же из-за этого весь отпуск! Пусть отправляется тягать канаты — надеюсь, мы и правда больше не пересечемся.

* * *

Данька вышел на улицу и сразу пожалел, что не оделся основательнее. Днем было по-летнему тепло, а ночи стояли холодные, и это вовсе не удивительно в их северном краю в августе. Но возвращаться не стал — дядька уже заметил его и поманил к себе.

— Бестолочь, — тот отвесил ему подзатыльник. — Что напялил? Иди оденься как следует, а то прохватит ветром, лечи тебя потом! Кто работать будет?

Все вокруг обидно заржали, а Данька потопал обратно, кляня свою судьбу. За что ему все это? Мало того, что без родителей рано остался и даже не помнил их, так еще и дядька — сущий зверь, даром родной отцов брат. Постоянно попрекает, что живет у него Данька из милости и даже свой хлеб не отрабатывает, не говоря уже про одежду и прочее содержание. А он с утра до ночи спины не разгибает, получая за это лишь тычки и ругань.

Раньше хотя бы по ночам его не трогали, не брали в свои походы, чему Данька был только рад. Однако понимал: долго это не продлится, доберутся и до него. Но не ожидал, что именно сегодня…

Данька натянул нехитрые теплые вещички под бдительным взглядом тетки. Возясь у печки, она неодобрительно посматривала на него, но молчала, спасибо и на этом. Чувствовала, видимо, что сейчас его лучше не трогать.

— А голову почему не покрыл? — опять придрался дядька, когда он вышел во двор. — Ладно уж, черт с тобой! Просквозит один раз, в следующий умнее будешь.

Данька ужаснулся про себя — какой следующий раз? Помимо изнурительной работы днем теперь у него еще и по ночам не будет покоя?

— Порезвее шевели ногами, а то без тебя уйдут, — дядька больно толкнул его в спину пудовым кулачищем.

Данька был вовсе не против опоздать, но выбора у него не оставалось. Шмыгнув носом — без шапки и правда зябко, — он потопал вслед за дядей Михаилом, который зорко взглядывал на него, не упуская из вида. Впрочем, бежать он и не собирался. Куда тут сбежишь? Его быстро догонят, а уж когда найдут, лучше и не представлять, что могут сделать…

Глава 3

Куда мы денемся с подводной лодки

Вечером нас пригласили на праздничный ужин по случаю начала круиза.

— Надо переодеться, — засуетилась мама. — Рита, надень платье!

— Еще чего, — возмутилась я. — Никите можно в джинсах, а мне нет?

Братец послал мне ехидный взгляд:

— Иди без джинсов!

— Могу в шортах.

— Никаких шортов, — ужаснулась мама.

— Какая разница? Под столом все равно не видно, — слабо возражала я, уже предчувствуя поражение. — Или там танцы будут?

— Нет, — сообщил брат, заглянув в листок с распорядком дня, лежавший в каюте. — Дискотека после ужина.

Никите выдали рубашку, и мне ничего не оставалось, как облачиться в платье. Мама с папой тоже нарядились должным образом, и мы торжественно выдвинулись в сторону ресторана.

— Смотри, никто не стал заморачиваться, — разочарованно протянула я, оглядываясь по сторонам. — Все одеты так же, как при посадке.

— А мы не как все, — провозгласила мама, явно весьма гордая этим фактом.

К нам подошла официантка с подносом и сгрузила на стол два бокала шампанского и два стакана сока.

— А мне шампанское? — попробовала заикнуться я.

— Какое еще шампанское? — тут же зашипела мама.

— А на Новый год можно было, — мстительно припомнила я.

— Детям до восемнадцати сок, — извиняющимся тоном проговорила официантка.

Вот она оказалась одета канонично — в тельняшку и черные брюки. Повязку на глаз, нож за пояс, и получится настоящая пиратка. Ресторан тоже оформили в пиратском стиле — на окнах висели сети вместо штор, на стенах красовались кинжалы и шпаги, по углам были расставлены бочки и ящики. Под потолком обнаружился черный флаг с черепом и костями — «Веселый Роджер», и он даже развевался, трепеща под потоком воздуха из кондиционера.

К нашему столу снова подошли — теперь это была внушительного вида дама в белой наколке на волосах.

— Добрый вечер, приятного аппетита, — пропела она сладким голосом, широко улыбаясь. — Как директор ресторана желаю вам отличного отдыха! А мы со своей стороны сделаем все, чтобы каждый завтрак, обед и ужин становился для вас событием.

Я опустила глаза в тарелку. Какой кринж: каждое ее слово сквозило фальшью. Похоже, их тут жестко заставляют быть любезными с пассажирами. Почему же это не распространяется на команду и отдельно взятых нахальных матросов? Кажется, с ними не провели разъяснительную работу. Может, и правда пожаловаться администрации?

Из динамиков раздались фанфары, и в ресторан вплыло целое шествие: могучий мужчина в белом кителе в сопровождении нескольких человек. Он взял микрофон и торжественно проговорил:

— От лица капитана и всей команды разрешите приветствовать вас на борту теплохода «Остров сокровищ». Мы сделаем все для вашего удобства и безопасности.

Ага — всей команды. Кроме одного матроса… Почему я все время о нем думаю? Надо срочно на что-нибудь переключиться.

— Куда после ужина пойдем? — поинтересовалась я.

— Отдыхать, — категорически заявила мама. — Сегодня такой тяжелый день, я уже совершенно вымоталась.

Я перевела взгляд на папу — он, может, и придерживался иного мнения, но открыто возражать не стал.

— А я, пожалуй, схожу на дискотеку, — небрежно заметила я. — Даже переодеваться не надо — не зря же в платье наряжалась. Ник, ты со мной? — с нажимом спросила я, понимая, что одну меня могут и не отпустить.

Брат все понял правильно, хотя его пока не интересовали ни танцы, ни девчонки — одни только игры на уме.

— Ну да, — подтвердил он. — Просто мечтаю пойти на дискотеку.

По маминому лицу явственно читалось желание уложить нас спать в десять вечера, но даже она осознавала, что перегибать не стоит, поэтому милостиво согласилась:

— Хорошо. Но держитесь вместе и на палубу не выходите.

«Это еще почему?» — едва не вырвалось у меня, но я вовремя удержалась от глупого вопроса.

— Конечно, мам, — покладисто отозвалась я.

Мы сидели на стульчиках у стены и тоскливо наблюдали за компанией веселящихся пенсионеров. Музыка была им под стать — настолько дикое ретро, что даже я не слышала раньше таких песен.

— Не надоело тут торчать? — озвучил мои мысли Никита.

— Какие предложения? — уныло отозвалась я. — В каюту пойдем и спать ляжем?

— В бар и по коктейлю.

— Иди у папы разрешения спроси.

— Пойдем прогуляемся, — предложил он, хмыкнув. — На палубу-то можно выйти? Или у мамы надо разрешения спрашивать?

— Ну пойдем, — со вздохом согласилась я.

Палуба была освещена, но сразу за бортом начиналась непроницаемая темнота, поэтому мы почти ничего не увидели. Впрочем, смотреть оказалось особенно не на что: теплоход медленно тащился по узкому каналу, едва не задевая бортами поросшие деревьями берега — более унылый пейзаж трудно было вообразить.

— И долго еще мы тут будем плестись? — спросил Никита.

— До завтра, — припомнила я схему маршрута. — Пока из канала имени Москвы в Волгу не переберемся.

— Ну и скукотень!

— Да ладно, ночью какая разница. К утру в водохранилище должны выйти.

Ветер стих, но теплее не стало. Быстро замерзнув, мы вернулись в зал и с приятным удивлением обнаружили, что обстановка кардинально изменилась — пенсионеры куда-то свалили, а вместе с ними исчез и соответствующий репертуарчик. Теперь из динамиков гремел новый хит, а на танцполе под него отрывалась развеселая компания подростков.

— Ну вот, все пропустили, — огорчилась я.

— Да не пропустили, пошли, — брат схватил меня за руку и решительно потащил в гущу событий.

Однако мы присоединились слишком поздно — песня скоро закончилась, а после нее диджей почему-то включил медляк. Не самый удачный выбор на малолюдной дискотеке, где почти никто никого не знает, но лысому дядьке за пультом виднее. Тем более песню он выбрал красивую, хоть и тоже старую, можно просто так послушать. В этом случае против ретро я ничего не имела. Как же она называется? Надо запустить программку…

— У тебя сеть есть?

Я вздрогнула от неожиданности и подняла глаза на брата:

— Ты чего подкрадываешься!

— А ты чего так испугалась? — ехидно заметил он. — С парнем переписываешься?

— С каким еще парнем? Хочу посмотреть, что за песня.

— Дай сюда. — Никита забрал у меня телефон и с видом знатока поводил пальцем по экрану. — Это «Металлика», — наконец сообщил он. — Американская рок-группа. Песня называется «Nothing else metters», что означает…

— Больше ничего не важно, — машинально перевела я.

Брат взглянул на меня с уважением:

— Зачет!

Я поморщилась — комплимент нисколько не обрадовал:

— А тебе двойка. Никогда не слышала раньше.

— Песню или название?

Теплоход ощутимо тряхнуло, свет мигнул и погас, музыка стихла. Вокруг послышались испуганные возгласы.

— Прошу сохранять спокойствие, — раздался чей-то уверенный голос. — Просто перепад напряжения. Сейчас все восстановится.

Диджей спешил всех успокоить, но ждать, сидя в темноте, нам все равно не хотелось.

— Пошли посмотрим, что там? — предложила я.

— Идея, — загорелся Никита.

Мы выползли на палубу и обнаружили, что теплоход забрался в узкий бетонный карман и едва не задевает боками парапеты на скудно освещенном подобии набережной.

— Что это? — удивилась я и тут же услышала ответ на свой вопрос из динамиков.

— Наш теплоход вошел в шлюз канала имени Москвы. Он находится в городе Яхрома Московской области. С его помощью мы опустимся еще на восемь метров на нашем пути к Волге. Шлюз отличается тем, что его башни украшают модели знаменитой каравеллы Христофора Колумба «Санта-Мария». Это флагманский корабль, на котором экспедиция Колумба пересекла Атлантический океан и открыла для европейцев Новый Свет…

— Где каравеллы? — загорелась я, напряженно вглядываясь в темноту. — Ничего не вижу.

— Впереди, — кивнул Никита. — На нос надо идти.

— Откуда ты знаешь?

— А ты тут еще не ориентируешься?

Я предпочла не отвечать на провокационный вопрос и первой двинулась в указанном направлении.

Мы прошли по палубе, и я наконец заметила две мощные квадратные башни, на верхних площадках которых в тусклом свете фонарей виднелись смутные очертания парусников.

— Темно, — с досадой сказала я. — Может, сфоткать?

— Вспышка все равно не добьет.

Я заметила какой-то отблеск внизу, опустила глаза и увидела на технической площадке палубой ниже знакомого матроса — светоотражающие полоски на его жилете бликовали в свете фонарей, горевших на набережной шлюза. Он опять возился с канатом, только теперь разматывал его с катушки.

Над душой у парня снова стоял бородач, внимательно наблюдал и на этот раз вовсе не стеснялся в выражениях.

— Аккуратнее надо, сколько учить можно? — раздраженно выговаривал он. — Подумай о следующей смене — им тут после тебя все разгребать!

Матрос ничего не отвечал, продолжая работать. Перебросив канат через борт, он зацепил петлю на конце за крюк, вмонтированный в бетонную стену. Теплоход ощутимо качнуло.

Бородач схватился за голову.

— Да что же ты творишь! — он старательно понижал голос, но все равно срывался на крик. — Борт поцарапаем, кто ремонтировать будет? Смотри, повешу на тебя — за всю жизнь не расплатишься! Прислали стажера на мою голову!

— Сейчас ворота за нами закроются, и начнется спуск воды, — прокомментировал голос из динамика. По контрасту с руганью бородача он звучал неестественно приторно. — Волноваться не о чем, никакой вибрации вы не ощутите — теплоход надежно прикреплен к стене шлюза.

После того как мы от начала до конца пронаблюдали процесс прикрепления, надежность шлюзования начала вызывать некоторые сомнения. В этот момент нас снова качнуло, я еле успела схватиться за поручень. Он почему-то оказался влажным, рука соскользнула, и я, не удержав равновесие, повалилась на брата.

— Полегче! — заметил он, но тем не менее поймал меня на лету.

Когда надо, братец бывает очень ловким. Я заметила, что матрос услышал наши голоса и поднял голову.

— Красивые каравеллы, — громче, чем нужно, сказала я.

— Только темно, как у… — словно решив подыграть мне, отозвался Никита.

Бородач тоже посмотрел вверх и, заметив нас, пробормотал себе под нос что-то явно ругательное. Похоже, он не ожидал, что свидетелями его разборок с подчиненными окажутся пассажиры.

Матрос тем временем стянул рукавицы, снял жилет, бросил все это рядом с катушкой и куда-то удалился, не взглянув ни на нас, ни на своего начальника. Интересно, а кто нас отцеплять от берега будет — другая смена?

— Что-то нежарко, — поежился брат. — А свет так и не включили…

Только сейчас я заметила, что дрожу в своем тонком платье. Кажется, для первого дня мне точно хватит впечатлений. Любопытно, конечно, посмотреть, как откроются ворота шлюза после спуска воды и теплоход будет выплывать из него, да и вытягивание каната пропустить не хотелось. Но если я пойду переодеваться, обратно меня уже не выпустят, да и подхватить насморк в первый же вечер мне вовсе не улыбалось.

— Д-да, — выговорила я. — Пойдем, больше ничего увлекательного не предвидится.

— На обратном пути будем этот же шлюз проходить, — успокоил Никита. — Посмотрим на него по-нормальному, днем.

— Куда же мы денемся с подводной лодки, — вздохнула я. — Если только опять не ночью тут окажемся.

Проходя по палубе, я машинально заглянула за борт и заметила, что рядом с нами в шлюзе действительно болтается какая-то лодка с хлопающими по воде веслами. Ее слегка крутило в потоках бурлящей воды, но никого не было видно — создавалось впечатление, что лодкой никто не управляет.

Странные люди эти рыбаки. Готовы в темноте лезть прямо под борт огромного теплохода ради сомнительного удовольствия посидеть в ночи с удочкой посреди водохранилища. Или мне просто показалось в неровном свете уличного фонаря?

* * *

На берегу они появились последними. Здесь было холоднее — с озера дул ледяной ветер, пронизывающий насквозь. Данькины жалкие одежки, старые и истрепанные, от него совершенно не защищали, и он невольно задрожал. Только бы никто не заметил, иначе будет еще хуже.

— Что так долго? — недовольно заметил плотный мужик, в котором Данька узнал их соседа Николая.

— Да вот этот никак собраться не мог, — дядька отвесил ему очередной подзатыльник.

Столпившиеся вокруг парни и мужики с готовностью заржали. Николай брезгливо взглянул на мальчишку:

— Зачем ты его вообще взял?

— Хоть к делу приучится.

— Кой от него прок? — сплюнул сосед.

— Пусть привыкает, а то никакого толку.

— И не будет толку. Гнать его надо…

— Николай, все обговорено уже… — многозначительно напомнил дядька.

Данька похолодел. Они обсуждали его, строили планы? Получается, в предстоящем походе у него есть своя роль, жаль только, он пока не догадывается, какая именно. А посвящать его, похоже, никто не собирается — по крайней мере, до поры до времени.

От воды донесся приглушенный голос:

— Рассвета дожидаемся?

— Давайте по лодкам, — скомандовал Николай. — Михаил, ты мелкого к себе бери.

— Куда же еще, — проворчал дядька.

Данька возмутился про себя: какой же он мелкий? Ростом уже с дядьку, а Николая — приземистого и кряжистого — даже повыше будет. Худой, конечно, вся одежда на нем болтается. А как иначе, раз он не помнит, когда ел досыта? Зато ловкий и гибкий, в самую узкую щель в заборе может пролезть. А еще видит и слышит то, чего другие не замечают. Поэтому его сегодня берут с собой? От этой мысли стало так тошно, что Данька запретил себе раздумывать дальше. Все равно он не в силах ничего изменить.

— Головой за него отвечаешь, — тем временем угрожающе продолжал сосед. — Если чего выкинет, не посмотрю на наши прошлые дела…

Он бросил на Даньку такой взгляд, словно хотел прибить на месте. Парень привычно втянул голову в плечи. Дядька сунул ему под нос внушительный кулак, поросший жесткими волосками:

— Слышал? Только попробуй что-нибудь отмочить! Знаю я тебя…

Данька не ответил, но дядька этого и не ждал. Тот давно привык к его молчаливой покорности и стращал просто на всякий случай, усердно показывая внимание к распоряжениям старшего.

— Пора, — проговорил Николай, взглянул в потемневшее небо. — Садитесь все, только тихо. Ты особенно, — кивнул он Даньке и неприятно усмехнулся.

Мурашки побежали у него по спине, будто за шиворот вылили кружку ледяной воды. Какая роль ему предназначена? Чего от него ждут?

Лет ему было совсем немного, но Данька не ждал от жизни ничего хорошего. Он уже давно привык, притерпелся к своему жалкому, унизительному положению, однако сейчас со всей отчетливостью вдруг осознал, что сегодняшней ночью все изменится. Значит, его ждут новые испытания. На перемены к лучшему у него давно не осталось надежды.

Глава 4

Приснись жених невесте

Мы с Никитой вернулись не слишком поздно, и никто не стал ворчать, чего я в глубине души опасалась.

— На новом месте приснись жених невесте, — пошутила мама перед сном.

Несмотря на многообещающее пожелание, спалось мне плохо. Сначала я долго ворочалась, пытаясь устроиться на узком диванчике, и никак не могла найти удобное положение. Я с завистью слушала легкое посапывание брата, которого явно не беспокоило ни новое место, ни навязчивые мысли, и уговаривала себя постараться уснуть — день был непростой, и следующий предстоял ничуть не легче.

Я закрывала глаза, но перед ними словно продолжали крутиться кусочки цветного стекла и, как в калейдоскопе, складываться в причудливые картинки. На них плескалась и билась о борт теплохода мутная серая вода, покачивались пустые лодки, хлопая веслами, хотя в них никто не сидел. Мелькали лица: мамы, папы, директора ресторана, капитана, Никиты, но почему-то чаще всего — хмурого матроса, имя которого я пыталась, но так и не сумела узнать. А на фоне навязчиво звучала медленная тягучая песня американской рок-группы «Металлика». Только она уже казалась мне не красивой и романтичной, а унылой и зловещей…

Проснулась я от того, что солнце било в окно каюты сквозь незадернутые шторы — с вечера о моем комфорте никто не позаботился. Интересно, родители в своей спальне тоже забыли о занавесках? Вдруг появилось крайне неприятное чувство, что кто-то смотрит на меня через стекло. Но этого не могло быть: окно выходило не на открытую палубу, а на ее огороженную часть — наш личный балкон. Чуть помедлив и поборов внезапно накативший страх, я перевела взгляд на стекло — за ним, конечно же, никого не было. Я выдохнула. Просто надо спать по ночам, а не думать о разной ерунде…

Я перевернулась на другой бок в надежде заснуть снова, но куда там — в просыпающийся мозг немедленно полезли вчерашние тягостные мысли. Я с завистью взглянула на безмятежно дрыхнущего брата, легла на спину и уставилась в потолок, покрытый белыми пластиковыми плитами. До меня доносился еле слышный плеск воды, диван немного покачивало, где-то кричали чайки, но не противно, а умиротворяюще…

Я не заметила, как опять начала погружаться в сон, но тут ожил радиоприемник: он разразился птичьими трелями, куда более громкими и назойливыми, чем голоса реальных чаек. Когда они отзвучали, раздался преувеличенно бодрый и неуместно радостный голос диктора:

— Доброе утро, дорогие путешественники! На календаре среда, одиннадцатое августа. На часах — восемь ноль-ноль. За ночь мы преодолели шесть шлюзов, расположенных на канале имени Москвы, и опустились в общей сложности более чем на семьдесят метров. Утром теплоход «Остров сокровищ» вышел в Волгу и следует к первой стоянке на нашем маршруте — старинному русскому городу Мышкин. А сейчас прослушайте, пожалуйста, программу на день…

Спасибо, хотя бы утреннюю зарядку не заставляют делать. Впрочем, где-то тут подобное оздоровительное мероприятие точно проводится, как я вчера заметила в расписании. Посетить его члены моей семьи желания не высказали, и на том спасибо. То есть мама пыталась всех сподвигнуть, но, к счастью, никто из нас не взял с собой спортивную форму.

Я приподнялась на локтях — Никита по-прежнему спал. Я снова позавидовала брату: вот счастливый человек! Из спальни родителей тоже не доносилось ни звука. Выходит, в нашей каюте теплоходный диктор старается исключительно для меня. Почему никто не догадался с вечера выключить радио? Надо будет не забыть об этом сегодня, и еще задернуть шторы. А главное — отключить не только радиоприемник, но и голову…

— Доброе утро! — из спальни выскочил энергичный папа и бодро проследовал в удобства.

Судя по всему, он, в отличие от меня, прекрасно выспался. Я вздохнула — проснулась раньше всех, а все равно первой в ванную не успела. И вот так всегда.

Никита тоже наконец продрал глаза.

— Ну как, приснился жених? — первым делом спросил он.

Когда не надо, у брата отвратительно хорошая память.

— Да, — мрачно отозвалась я. — Даже не один. Теперь не знаю, кого и выбрать…

— Выбирай побогаче, — подсказал он.

Я только вздохнула. Невежливый матрос мне в женихи решительно не годился.

Завтрак несколько поднял настроение. Пройдясь вдоль шведского стола и с негодованием отвернувшись от каши и прочих полезных блюд вроде овощей и котлеток, я положила на тарелку горку блинчиков и остановилась в раздумьях, с чем их будет вкуснее употребить.

— Сгущенку клади, — подсказал сзади знакомый голос.

— Слипнется, — машинально ответила я и только после этого оглянулась.

За моей спиной стоял Никита с пустой тарелкой.

— А с чем ты будешь? — спросил он, как будто вопрос о блинчиках был сейчас наиболее актуальным. — Со сметаной, с вареньем?

— С селедкой, — язвительно отозвалась я. — А еще с икрой.

— Икры не обещаю, — серьезно ответил брат. — А селедку точно видел. Пошли покажу.

Не дожидаясь ответа, он схватил меня за руку и потащил к соседнему столу. Соленой рыбы мне вовсе не хотелось, я ляпнула чисто из вредности, за что и поплатилась. Душа просила сладкого, а пришлось портить блинчики селедкой, политой противным растительным маслом и вдобавок обложенной кольцами лука, который я и вовсе терпеть не могла. Сказать, что пошутила? Но куда девать эту гору еды?

Никита смотрел выжидательно, и пришлось выдавить:

— Спасибо. Пойду поем, пока не остыло.

— Всегда пожалуйста, — он махнул рукой.

— А ты что будешь? — запоздало поинтересовалась я.

— Кашу, — невозмутимо кивнул он. — И яйцо.

В вопросах еды мой брат страшно консервативен — как привык с раннего детства овсянкой питаться, так и не изменяет своим привычкам. Я обернулась, нашла взглядом наших мило завтракающих родителей и поспешила к ним присоединиться.

Посмотрев на мою тарелку, мама вздернула брови:

— Ты уверена, что это хороший выбор?

Выбор был ужасный, но не признаваться же в этом прилюдно. Я пожала плечами и принялась есть, стараясь выбирать блинчики, не испачкавшиеся в селедке. Надеялась, что все уже поели, сейчас уйдут и я смогу взять себе другой еды, но не тут-то было. Мне, конечно, ничего не мешало совершить еще один набег на шведский стол, но вылезать и снова бродить по ресторану оказалось лень.

Тем более мама стала поторапливать:

— Доедайте быстрее, а то скоро экскурсия начнется.

Ни на какую экскурсию мне не хотелось, но я понимала, что остаться на теплоходе и, например, вздремнуть никто не позволит. Поэтому я несколькими быстрыми глотками допила кофе и со звоном поставила чашку на блюдце, демонстрируя, что прием пищи окончен.

— А это на выброс? — дотошный братец указал на кусочки рыбы, оставшиеся в моей тарелке. — Между прочим, в Африке дети недоедают!

— Тогда пусть то, что не доедают, присылают нам, — нашлась я, вспомнив известный анекдот.

За столом повисло недоуменное молчание.

— Что? — удивилась я, аккуратно складывая салфетку.

— Рита, откуда такой цинизм? — шокировалась мама.

Пришлось пояснить очевидное:

— Шутка, причем не моя. Извините, если не смешно.

— Совсем не смешно, — постановил папа.

Я закатила глаза. Угораздило же родиться в семье таких душных зануд! А может, я приемная? Я воспряла духом — эта мысль неожиданно примирила меня с действительностью — и первой поднялась из-за стола:

— Пойдемте, а то на экскурсию опоздаем.

Мы невнимательно прослушали программу на день и торопились напрасно — в Мышкин теплоход прибыл только после обеда. Городок ничем не потряс мое воображение. Чего я там не видела — церквей и музеев с прялками и валенками? К местным сувенирам я тоже не проявила интереса и равнодушно прошла мимо стройных рядов разнообразных мышей всех цветов, размеров и фасонов. Будем надеяться, дальнейший маршрут окажется более увлекательным.

Оставив своих с азартом выбирать мышей на подарки, я прошла на причал и стала фотографировать наш теплоход, красиво подсвеченный закатным солнцем. Сделав несколько снимков, я пролистала их на экране, проверяя качество, и уловила какую-то странность. Увеличив изображение, я заметила темные тени на воде у самого борта…

— Давай тебя сфоткаю.

Я вздрогнула и обернулась.

— Опять подкрадываешься? — сердито заметила я.

Никита безмятежно улыбался:

— А ты чего такая дерганая?

Сказала бы я ему, да пугать не хотелось. И выглядеть истеричной дурой — тоже.

— Ну давай, — согласилась я, отдавая ему телефон.

Я отошла к парапету набережной и красиво встала на фоне теплохода, реки и заката. Сделать отрешенно-загадочное лицо, правда, не успела.

— Слишком далеко! — крикнул брат.

— А я люблю, когда далеко! — согласилась я.

Никита поднял большой палец, отщелкал несколько кадров и предложил:

— Давай теперь горизонтально!

Он перевернул смартфон, но почему-то не спешил вновь наводить его на меня, а что-то вдумчиво изучал на экране. Я занервничала — неужели кто-то звонит?

— Что там? — спросила я, подходя ближе.

— Извини, я случайно в галерею зашел, — странным голосом проговорил он. — И увидел вчерашние фотки. Что это, а?

Братец показал мой собственный телефон. Я взглянула на экран и на первый взгляд ничего не поняла:

— Ты о чем? Я отправление фоткала.

Никита буквально сунул телефон мне в руки:

— Внимательно посмотри.

Я пролистала вчерашние кадры. Речной вокзал, кораблик на шпиле, набережная. А вот и наш теплоход — нос с рындой и флагштоком, катушка с намотанным на нее канатом, парень в черной куртке и накинутом поверх нее оранжевом жилете… Я почувствовала, что лицу становится горячо. Не помню, чтобы я его снимала, наверное, случайно в кадр попал или я нажала на кнопку в неподходящий момент.

— Ты это хотел показать? — спросила я внезапно севшим голосом. — Матроса?

— Какого еще матроса? — удивился Никита. — Ты за борт посмотри.

Я увеличила кадр, приблизила нос теплохода и наконец увидела — перед ним на воде болтались лодки. Они неприятно напомнили ту, что я заметила вчера вечером в шлюзе — пустую, с бессильно свисающими в воду веслами. Впрочем, разглядеть, сидит ли в ней кто-то, оказалось невозможно — изображение получилось слишком размытым.

— Рыбаки, — неуверенно проговорила я.

Братец взглянул на меня с усмешкой:

— Какие рыбаки на Речном вокзале перед отправлением теплохода? Это закрытая зона.

— Ну мало ли, забрели случайно. Мы же никого не задавили? Я похожую вчера вечером видела, в шлюзе.

Он бросил в мою сторону внимательный взгляд:

— И мне ничего не сказала?

— Почему я должна говорить тебе про какую-то лодку?

— Все равно это очень странно и подозрительно.

Я наконец справилась с собой и нашла силы съязвить:

— А у тебя какие версии?

— Да никаких, — пожал плечами Никита.

— Может быть, оптический обман, — я судорожно искала любое логическое объяснение. — Искажение света.

— И в шлюзе тоже?

Я осеклась.

— У тебя проблемы со зрением, просто очки стесняешься носить?

— Нечего я не стесняюсь, — возмутилась я. — То есть у меня оба глаза — единица. Недавно в школе проверяли… Может, это у тебя проблемы?

— У меня — аналогично, — усмехнулся брат. — Ни на один глаз не жалуюсь.

— Тогда не морочь мне голову! Вот свежие кадры.

Я открыла только что сделанные снимки:

— Посмотри, есть тут лодки?

Никита глянул и подтвердил:

— Есть.

Я тоже посмотрела на экран — посреди Волги и правда болтались какие-то посудины, но в них сидели вполне заурядные дядечки в камуфляже, вооруженные удочками.

— Говорю же — рыбаки, — разочарованно протянула я. — А вот эти странные очертания возле борта видишь? Тоже на лодки похоже…

— Так это же просто тени на воде.

— От чего?

— До отправления теплохода «Остров сокровищ» остается пятнадцать минут, — донесся до нас усиленный динамиком голос.

— Пойдем, а то застрянем в Мышкине и повесимся тут от тоски, — хмыкнул братец.

Я кивнула: отстать от теплохода — так себе перспектива.

— Где, кстати, олды? — наконец вспомнила я.

— Да сувениры там выбирают, — он небрежно махнул на торговые ряды. — Я потому и сбежал.

— Они знают, когда отправление? — запоздало забеспокоилась я. — А то закопаются в мышах и обо всем забудут.

— С нашим папой забудешь!

— Да уж! — не могла не согласиться я. — Удивительно, что он до сих пор не стоит на палубе.

Но что-то кроме этого не давало мне покоя. Я постаралась выбросить из головы странный разговор с братом, но очень скоро вспомнила о нем снова.

* * *

Лодки почти бесшумно скользили по гладкой поверхности озера. Тишину нарушал только легкий плеск весел, колышущаяся вода поблескивала в свете луны. Данька тоже умел грести, не поднимая брызг, но за весла его, конечно, не пустили. Он сидел на корме, сжавшись в уголке, и с тоской думал о том, что его ожидает.

Зачем дядька Михаил взял его сегодня с собой? В объяснение, что его пора приучать, Данька не поверил — если бы брат отца хотел, то сделал бы это давно. Сам же сказал — другие деревенские мальчишки начинают гораздо раньше. Значит, дело в другом…

Может, от него решили просто избавиться? Отойдут подальше и вытолкнут за борт на глубине, в таком месте, откуда не выплывешь. Кто спохватится и станет искать его? Утонул и утонул. Дядька и его жена только обрадуются, что остались без лишнего рта. Ведь они постоянно твердят, что он мало работает и напрасно ест свой хлеб…

— Данька, — негромко окликнул его дядька.

Он привычно сжался, как всегда, если к нему обращались, не ожидая ничего хорошего. Лучшими минутами в жизни Данька считал те, когда он был предоставлен самому себе и никто не обращал на него внимания. Жаль, они выдавались не так часто.

— Не трясись ты, — продолжал Михаил. — Замерз, что ли?

Данька коротко помотал головой. Он и правда согрелся. Ветер, сбивавший с ног на берегу, неожиданно стих, и он перестал дрожать. Или ему только кажется и теперь его трясет вовсе не от холода?

Вопрос дядьки прозвучал без привычного раздражения в голосе, и это удивило Даньку. Неужели отцов брат хочет поделиться с ним теплой одеждой? Но тот больше ничего не сказал, лишь неодобрительно покачал головой и отвернулся.

Даньке стало не по себе. К чему эта непривычная забота, которой он не видывал, сколько себя помнил? Дядька явно задумал от него избавиться и поэтому непривычно ласков, чтобы племянник не заподозрил неладное. Считает его совсем дурачком? Показная доброта заставила парня еще сильнее насторожиться. Легко они с ним не справятся. Он хоть и худой, но сильный — привык к постоянной тяжелой работе — и сам запросто отправит на дно озера даже здорового мужика…

Данька успокаивал себя, в глубине души понимая, что это далеко не так. Никому он не в состоянии противостоять, даже если поймет: его жизнь под угрозой. Он привык постоянно уступать, подчиняться и не сможет в один момент переломить себя… Или все-таки сможет? Он дорого продаст свою жизнь… Эту фразу Данька, конечно, придумал не сам, а прочитал в обрывке газеты, невесть как оказавшемся в их деревне. Видимо, кто-то привез из города завернутый в нее товар.

В газете публиковались отрывки из приключенческого романа, и Даньке достался кусок из середины, без начала и конца, без автора и названия, но он все равно с жадностью проглотил его и потом много раз перечитывал. Кусок газеты до сих пор бережно хранился у него как символ другой, далекой и прекрасной жизни, для него совершенно недоступной.

— Стой! — раздался негромкий оклик Николая с передней лодки.

Весла скрипнули уключинами, с легким плеском вынырнули из воды и аккуратно легли на борта. Наступила тишина, нарушаемая только еле слышным поскрипыванием старого дерева. Все сидели молча, напряженно вглядываясь в темноту. Данька тоже замер. Ужасно чесался нос, но он не мог заставить себя даже пошевелить рукой. Не хватало сейчас чихнуть… Тогда его точно вышвырнут из лодки.

Ему казалось, что воздух вокруг сгущается и становится тяжело дышать. Или туман поднимается от холодной воды, застилая все вокруг душной пеленой?

— Туман, — прошептал кто-то рядом с ним. — Это нам на руку. Сам господь помогает…

Данька не был уверен, что им помогает господь. Скорее, ночному походу покровительствует совсем другая сущность, об имени которой он боялся даже подумать, не то что произнести вслух…

Глава 5

Слишком много мышей

У трапа стоял знакомый матрос. Похоже, сегодня ему не доверили тягать канаты при швартовке и снова поставили встречать пассажиров у входа. Он был сама заботливость: подавал руку дамам в возрасте и помогал подняться на борт. При этом с его лица исчезло привычное хмурое выражение, на нем снова появилось некое подобие улыбки. Парень явно делает успехи в сфере обслуживания. Чего его вообще в матросы понесло, шел бы, например, в официанты. Хотя нет, лучше не стоит: сидеть нам тогда в ресторане облитыми супом или обсыпанными гречкой…

Я в очередной раз одернула себя: чего прицепилась, какое мне до него дело? Даже имени не знаю… А если бы знала, что изменилось бы? Парень машинально протянул мне руку, но поднял глаза и тут же отдернул ее. Я усмехнулась и демонстративно взяла Никиту под локоть. У меня свой кавалер имеется, пусть даже это младший брат.

На палубе нас вновь встречала скрипачка, игравшая на своем странном инструменте. Вообще-то я скрипку не люблю, надрывное пиликанье действует на нервы, но электронный инструмент звучал совсем не противно, и мы остановились послушать.

— Неплохо, — наконец оценил Никита.

— Ты разбираешься? — хмыкнула я.

— А ты?

Научила огрызаться на свою голову! Я замешкалась с ответом и предпочла сменить тему:

— Не хотела бы так, как она.

— А как она?

— Окончила музыкальную школу, потом какое-нибудь училище, потратила много сил и средств: неважно, своих или родительских. Теперь играет на палубе, а пассажиры или суетятся с чемоданами, или проходят мимо. В любом случае обращают на нее не больше внимания, чем на радиоприемник.

— Скажи — плохо, — возразил Никита. — Целое лето катаешься на теплоходе, часок в день играешь любимую музыку — не работа, а мечта.

— Так ведь эта мечта, как ты выразился, сезонная. Закончится навигация, а дальше куда?

— В оркестр, — глубокомысленно заметил братец. — Или где там на скрипочках играют…

— Надеюсь, не в подземном переходе?

Ответить он не успел: на теплоход наконец ввалились наши милые родители.

— Дети, вот вы где! — всплеснула руками мама. — А мы вас обыскались! Никита, куда ты пропал?

— Это мы вас заждались, — буркнула я, недовольная, что разговор прервался на самом интересном месте. — Сколько можно покупать мышей?

— Зато у нас будут сувениры и подарки!

— И так на каждой стоянке? Придется второй холодильник покупать под магниты, — я чувствовала, что меня несет, но не могла остановиться.

— Купим, если понадобится, — степенно кивнул папа.

— Теплоход «Остров сокровищ» отправляется в рейс! — долетел до нас ликующий голос диктора.

Мы дружно ломанулись смотреть отправление. Из динамиков на этот раз грянул не марш «Прощание славянки», а тематическая песня, посвященная милому городу Мышкину. Под нее нам скинули с берега швартовы — я стояла далеко и не успела заметить, кто их ловил с нашей стороны. Теплоход начал медленно и величаво отходить от причала, но внезапно дернулся и замер на месте.

По пристани суетливо бегала сухощавая пожилая дама в розовых бриджах и белой шляпке, судорожно прижимая к уху телефон. Теплоход минуту постоял, а потом двинулся обратно. Все пассажиры прилипли к бортам, с напряженным любопытством наблюдая за происходящим. Никто не желал пропустить незапланированное развлечение.

Снова швартоваться мы не стали. Теплоход боком подошел вплотную к причалу, и два матроса, одним из которых был тот самый хмурый парень, приготовились у входа, распахнув дверку. Почему он вечно такой угрюмый, может, у него случилось что-нибудь? А я к нему со всякими глупостями приставала…

Дама тем временем боязливо приблизилась, и они протянули ей руки. Она ухватилась за них, но медлила, боясь сделать всего один шаг — теснее прижаться к пирсу теплоход просто не мог. Когда дама наконец решилась шагнуть и благополучно оказалась на борту, все палубы, не сговариваясь, разразились громким смехом и бурными аплодисментами. Шоу удалось на славу.

— Вот, — назидательно заметил папа, — что бывает, если не следишь за временем. Существует реальная опасность отстать от теплохода! Как выяснилось, никто никого ждать и искать не будет, хотя мы сдаем ключи на выходе.

Мы с Никитой обменялись понимающими взглядами и молча вздохнули. Кто из нас, спрашивается, первым оказался на теплоходе, а кто завис у сувенирных ларьков и прибежал в последний момент?

Как и кому сегодня отдавали швартовы, я не успела заметить, зато обратила внимание на кое-что другое. Край солнца скрылся за горизонтом, раскрасив небо яркими розовыми полосами. Накатывали сумерки, стремительно темнело — августовский день убывал прямо на наших глазах.

И в наступающей темноте я отчетливо рассмотрела, как наш отчаливающий от пристани теплоход медленно окружают лодки. Темные, с хлопающими по воде веслами. Абсолютно пустые.

Я оглянулась в поисках брата, но он отошел к противоположному борту. А когда я снова перевела взгляд на воду, там уже ничего не было.

После ужина мы вышли на палубу.

— Ник, я их видела! — тихо проговорила я.

— Что ты там видела?

Я мигом помрачнела, вспомнив гнетущее зрелище:

— Лодки.

— Теперь ты мне веришь? — невесело усмехнулся брат.

— Не знаю, — упрямо сказала я.

— Не веришь собственным глазам?

Я заторопилась с объяснениями:

— Это может быть оптическая иллюзия, я почитала, пока какое-то время после отправления сеть была. Называется фата-моргана. Над водой возникают слои воздуха с разной температурой и плотностью, из-за чего отражения далеких объектов искажаются и кажутся более близкими, а то и висящими в воздухе. Ничего необычного — лодки торчат посередине реки, а кажется, что они прямо под нашим бортом.

— А при каком освещении возникает эта твоя моргана? — поинтересовался Никита.

Я замялась, вспомнив все случаи появления загадочных лодок. Получается, сложная оптическая иллюзия возникала и при ярком свете дня, и в сумерках, и поздним вечером. Проявлялась на фотках! Даже я со своим гуманитарным складом ума понимала, что такого быть не может, но продолжала упорствовать.

— С освещением разобраться надо. Главное — есть разумное логическое объяснение.

— Которое ничего не объясняет, — не поверил брат. — Скажи еще, что это просто мираж.

— Может, и мираж! Тоже оптическое явление, только в пустыне. Возникает из-за разницы температур, когда горячий раскаленный воздух поднимается…

— Да, Рита, — насмешливо хмыкнул братец. — Физик из тебя еще тот.

— А из тебя?

— А я и не претендую.

— В восьмом классе не изучают, да?

Мы стояли на палубе и напряженно вглядывались в темноту за бортом. В концертном зале шла дискотека, гремела музыка, но меня туда совсем не тянуло, да и Никита явно не испытывал сильного желания танцевать.

— Видишь что-нибудь? — наконец спросила я, не дождавшись ответа на предыдущий вопрос.

Он отрицательно покачал головой.

Я перевела взгляд чуть дальше и слегка забеспокоилась:

— А где мы находимся?

Луна мелькала сквозь прорехи в рваных облаках, но ее призрачного света оказалось достаточно, чтобы понять — берега, привычно мелькавшего не далее чем в нескольких десятках метров, больше не видно. Насколько хватало глаз, расстилалась бескрайняя водная гладь.

— Ты вообще не следишь за маршрутом? — подколол меня брат, но прозвучало это как-то устало. — Мы вышли в Рыбинское водохранилище.

— Оно такое огромное?

— Как видишь.

Мне стало не по себе:

— А с другой стороны?

Мы перешли на противоположный борт, и я убедилась, что и там берегов тоже не просматривается. Я поежилась — поднимался ветер, по воде бежала тусклая рябь, волны усиливались, а теплоход начало ощутимо покачивать.

— Не думала, что оно как море, — проговорила я, подавив дрожь в голосе.

— Что-нибудь подозрительное замечаешь? — небрежно поинтересовался брат.

Я снова глянула за борт — вид бесконечной водной глади внушал безотчетную тревогу, но никаких посторонних объектов на ней не наблюдалось. Я перевела взгляд вперед и замерла — на нас надвигалась темная громадина.

— Ник… — Я запнулась, не в силах произнести ни слова.

— Что? — забеспокоился он.

— Там… что-то есть, — я вытянула руку.

Брат посмотрел в указанном направлении, но не успел ничего сказать: вдруг раздался долгий гудок, вымораживающий все внутри. Кажется, подобным сигналом нас созывали на учебную тревогу с надеванием спасательных жилетов…

— Рит, нам навстречу двигается другой теплоход, — снисходительно пояснил Никита.

Я медленно приходила в себя:

— А почему он темный?

— Это только издалека так кажется. Посмотри.

Пересилив себя, я послушно перевела взгляд за борт — нам навстречу и правда бодро несся круизный теплоход, и сейчас он уже вовсе не выглядел темным и безжизненным. Его борта весело переливались огнями, а с кормы доносилась разудалая танцевальная мелодия. Он проследовал мимо, дав ответный приветственный гудок. На борту успели промелькнуть золотые буквы — «Мастер и Маргарита». Это явно новая мода: именовать теплоходы названиями популярных книг.

— В твою честь назвали, — прокомментировал братец.

— Может, в твою?

— Куда мне до мастера!

— А ты читал вообще? — с подозрением спросила я.

— Что? — не понял брат.

— Роман Булгакова.

— Какой еще роман?

— «Мастер и Маргарита», — пояснила я.

— А нам не задавали, — легкомысленно отозвался он.

Я только вздохнула. Похоже, мой брат безнадежен.

— Ну когда зададут, обязательно прочитай, — посоветовала я.

— Обязательно, — серьезно кивнул он.

— Там одну ведьму Маргаритой звали, — все же решила поделиться я.

— Это я понял, — ухмыльнулся Никита. — Неудивительно, что тебе мерещится всякое.

— Мне мерещится? — возмутилась я. — Да если бы не ты, я бы вообще ничего не заметила! Отдыхала бы спокойно…

Произнося эту речь, я сама себе не верила — где я и где спокойный отдых?

— Кто из нас принял обычный теплоход за «Летучий голландец»?

— Между прочим, тоже оптическая иллюзия, — пояснила я. — Люди в прежние времена встречались с фата-морганой и принимали это явление за корабль-призрак.

— А может, все проще — встречали корабль, команда которого погибла? — выдвинул свою версию Никита. — И он мотался по волнам, никем не управляемый?

Она казалась вполне правдоподобной, но к нашему случаю совершенно не подходящей.

— Думаешь, тот теплоход был заброшен?

— Судя по тому, как радостно он нас приветствовал, не похоже.

— Да уж, кажется, ничего сверхъестественного не происходит.

— Хорошо бы.

— Ты не любишь загадки? — удивилась я.

— Люблю, но исключительно в кино или книгах.

— А в жизни?

— А в жизни я люблю, когда все просто и ясно, — отчеканил Никита.

Это прозвучало удивительно по-взрослому, и я взглянула на брата по-новому, словно увидела впервые.

— Ну да, — тем не менее не удержалась я. — Просто, как овсяная каша и вареное яйцо.

За бортом что-то громко плеснуло, и мы, не сговариваясь, перегнулись через перила, вглядываясь в темную воду.

— Это рыба, — разочарованно протянула я.

— А ты что думала — опять фата-моргана?

— Вообще-то, ты первым заметил лодки, — мстительно припомнила я.

— А теперь первым предлагаю забыть, — заметил Никита так, будто из нас двоих старшим был именно он.

* * *

Повисла мертвая тишина. Данька осторожно вдыхал сырой холодный воздух и молчал вместе со всеми. Ожидание становилось невыносимым. Сколько они будут стоять на одном месте? Пока еще тихо, но по воде уже идет еле заметная рябь, значит, поднимается ветер. Он разгонит туман, разорвет в клочья мутную пелену, застревающую в горле и мешающую дышать.

Наконец послышался отдаленный шум. Данька вытянул шею, но, конечно, все равно ничего не увидел. Однако этого не требовалось: он и так понял, что приближается пароход. Вот, оказывается, чего они ждут!

Данька всю дорогу недоумевал: кто и зачем отважится выйти в озеро в такую ночь? Все мелкие суденышки прячутся у берегов. И только сейчас все встало на свои места — они ждали пароход. Его дядька, а с ним и все остальные обезумели, если решились на это…

Сразу было понятно: они отправляются вовсе не на ночную рыбалку — но Данька до последнего надеялся, что все сорвется. Николай же мог ошибиться с местом и временем. Запросто! Новости до них доходят обрывочные и зачастую недостоверные. Сколько раз они возвращались ни с чем, сумрачные и молчаливые! В такие дни Данька старался еще реже попадаться дядьке на глаза. Разозленный неудачей, тот становился злее, чем обычно.

А пароход? Что ему стоило изменить курс, пройти чуть ближе или дальше, и тогда они никогда не догнали бы его. Разве можно весельным лодкам тягаться с винтовым судном? Все уже давно знают, что места здесь неспокойные, и остерегаются проходить по ночам. Только очень большая необходимость могла заставить пароход отправиться в путь. Лишь бы на нем не оказалось пассажиров…

Впрочем, Даньке явно не о чем беспокоиться. Ведь его наверняка взяли просто присмотреть за лодками, придержать весла, посторожить, наконец, и в случае опасности подать сигнал… Хотя если от кого и исходила сейчас опасность, так это от них самих.

Данька поймал настороженный взгляд дядьки Михаила — тот сверлил его глазами из-под насупленных бровей, словно хотел пробуравить насквозь. Кажется, сегодня все совсем не так, как обычно. Зачем тогда взяли с собой его, неопытного и ненадежного?

Шум пароходного двигателя неумолимо приближался. Николай бесшумно поднялся в своей лодке во весь немалый рост и махнул рукой. Ему ответили — очертания терялись в темноте и тумане, но лодки стояли близко, почти вплотную.

Данька похолодел. Похоже, начинается…

Глава 6

Кофе от Джона Сильвера

Когда мы вернулись в каюту, мама с беспокойством спросила:

— Почему так долго? Я уже стала волноваться.

— Пошли бы с нами на дискотеку.

— Только этого не хватало, — возмутилась она.

— Что такого? Там было много пенсионеров.

— Ну спасибо! Родную мать в пенсионеры записала!

Я тяжело вздохнула — начинается — и поспешила перевести разговор на другую тему:

— А почему волновалась-то? Что-нибудь случилось?

Мама всплеснула руками:

— Она еще спрашивает! Ты вообще видела, что за бортом творится?

— А что там творится? — делано равнодушно отозвалась я.

Неужели они тоже заметили лодки?

— Шторм, — с пафосом проговорила она.

— Разве это шторм? — удивилась я.

— Конечно! Не чувствуешь, как качает?

Ничего подобного я не чувствовала, но на всякий случай согласилась:

— Да, есть немного.

— И вашу дискотеку не отменили?

Я понятия не имела, что происходило в концертном зале, но ответила:

— Нет, а почему должны были отменить?

Мама прижала ладонь ко лбу:

— Пойду выпью таблетку от укачивания.

Я перевела взгляд на Никиту — он отрицательно покачал головой, благоразумно призывая не делиться с родителями непонятной историей. Впрочем, я и сама не собиралась этого делать.

Мама удалилась к себе, а братец завис в телефоне, воткнув наушники и став недоступным для общения, так что вопрос дальнейшего обсуждения отпал сам собой. Может, и к лучшему. Что он подумает о своей умудренной опытом старшей сестре? Нет, я точно чокнулась. Мне мерещатся какие-то лодки, и я уже готова всем о них рассказывать!

Вечером я учла вчерашние ошибки — задернула шторы и выключила радио, — но все равно проснулась задолго до того, как должно было раздастся милое чириканье. Выглянув в окно, я сразу поняла, что пейзаж за бортом неуловимо изменился — это снова была река, но явно не Волга. Берега тянулись гораздо ближе, а растительность на них скорее напоминала северную.

Что там вчера вещал Никита о дальнейшем пути следования? Я все прослушала, увлеченная созерцанием бурных волн водохранилища. Тут меня осенило: можно же посмотреть по карте. Я попыталась запустить приложение, но безрезультатно — соединение с интернетом отсутствовало. Похоже, места совсем дикие. Куда же нас занесло?

Я вспомнила, что наличие вайфая анонсировалось в кофейне на средней палубе. Там же наливали чай и кофе тем, кому не спится с утра пораньше, кто помирает с голоду и не в состоянии дождаться завтрака.

Что за жмоты, спрашивается? Почему нельзя распространить вайфай на весь теплоход? Однако делать нечего, придется прогуляться. Я наскоро умылась, причесалась, натянула платье. Не то чтобы мне спозаранку хотелось перед кем-то покрасоваться — просто оно висело на стуле. Вся остальная одежда лежала в шкафу, а скрипеть дверцами сейчас было совсем ни к чему. Братца пушками не разбудишь, а у мамы сон чуткий, она и сквозь закрытую дверь может услышать. Не факт, конечно, что ее не разбудит звук открывающейся входной двери, но поздно — меня в каюте уже не будет. А следом, надеюсь, она не побежит.

Сунув в карман телефон, я осторожно повернула ключ и выскользнула из каюты, производя поменьше шума. Снаружи я выдохнула и прислушалась: кажется, все тихо, погони не будет. Можно смело отправляться в кофейню.

В коридоре оказалось весьма свежо, я опять пожалела, что оделась так легко. Но не возвращаться же теперь с риском всех перебудить. Спустившись на палубу ниже, я подошла к стеклянным дверям, над которыми красовалась вывеска «Джон Сильвер». Суперское название для кофейни, я считаю, зачет местному креативщику. Спасибо, что наш люкс так не обозвали.

Я осторожно заглянула внутрь и никого не увидела. Может, тут вообще закрыто? Я прислушалась — еле слышно звякала посуда, значит, как минимум бариста на месте. Да и кофе ощутимо благоухает, похоже, услуга и правда предоставляется.

Толкнув дверь, я оказалась в панорамном салоне, откуда открывался шикарный вид на нос теплохода и расстилающиеся перед ним водные просторы. Неплохое местечко присмотрел себе одноногий пират Джон Сильвер, капитан шхуны «Испаньола» из знаменитого романа Стивенсона «Остров сокровищ».

Парень в белой рубашке, возившийся за стойкой, поднял на меня глаза.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался он и, не дожидаясь вопроса с моей стороны, спросил: — Чай, кофе?

— Кофе, если можно, — попросила я, приятно удивленная уровнем сервиса.

Видит же, что девчонка, а никакого пренебрежения не выказывает. Не то что некоторые… Вспомнив матроса, я помрачнела. Такое было славное утро, и надо же самой себе испортить настроение.

— Пожалуйста, — бариста поставил передо мной чашку и тарелочку с печеньем. — Располагайтесь в салоне или проходите на палубу, сегодня прекрасная погода.

Я перевела взгляд за окно и увидела несколько столиков. Раньше я их не замечала, впрочем, неудивительно — смотрела только сверху. Увлекшись, я чуть не забыла о главной цели своего визита и уже хотела выйти на палубу, но в последний момент спохватилась:

— Спасибо, я лучше здесь. На палубе прохладно еще.

Я прошла за столик, запустила вайфай и ввела пароль, крупно написанный на плакатике у входа, но заветный сигнал так и не появился.

— Извините, а вайфай работает? — спросила я у мальчика, который с полным правом мог называться милым.

— Пока нет, — отозвался он. — Роутер с утра барахлит. Попробуйте попозже.

Зря старалась, и в кофейне с интернетом беда.

Впрочем, бариста все равно молодец. Сразу видно воспитанного человека — на «вы» ко мне обращается. А грубиян-матрос с пассажирами не церемонится, вернее, с отдельно взятыми пассажирками… Ну вот опять! Он всю дорогу только грубит, а я постоянно думаю о каком-то безымянном парне.

Я допила кофе с печеньем, отнесла посуду, вежливо поблагодарила милого мальчика и покинула кофейню. Взглянув на бесполезный для связи телефон, хотя бы не переставший показывать время, я убедилась, что в каюту возвращаться рано — там еще наверняка все спят. Можно пока выйти на палубу, как мне и советовали, встретить рассвет на реке.

С рассветом я погорячилась, конечно — солнце давно встало и заливало палубу таким пронзительно ярким светом, что я зажмурилась. Зато было тепло. В воздухе царило утреннее умиротворение: я даже пожалела, что летом редко встаю так рано. Да какое там редко — практически никогда, компенсируя ранние подъемы в учебное время. Если топаешь в школу темным зимним утром, красотой природы любоваться настроения нет, да и времени тоже. А сейчас можно себе позволить.

Все вечерние страхи и подозрения стали казаться мелкими и смешными — что мы с братом насочиняли? Вроде бы уже не маленькие, чтобы верить в страшные сказки.

Задумавшись, я повернула за угол, выходя на нос теплохода, но поскользнулась на мокром полу и едва не растянулась. Отдышавшись, я увидела, что это знакомый матрос драит палубу, наконец-то канонично одетый в полосатую футболку. Он поднял глаза, хмуро взглянул на меня и, не сказав ни слова, вернулся к своему занятию.

Я едва не задохнулась от возмущения. Наглый какой! Разве им не положено здороваться с пассажирами? Все горничные, официантки и прочие сотрудники любезно с нами раскланивались при каждой встрече и всегда делали это первыми, даже с детьми. А последний матрос нос воротит.

— Привет! — неожиданно для самой себя выпалила я. И прибавила совсем уж глупое: — Как дела?

— Спасибо, хорошо, — вежливо отозвался он, забыв, правда, поздороваться в ответ.

Едва начавшаяся беседа зашла в тупик, однако мне вовсе не хотелось ее заканчивать.

— Ты ничего необычного не замечаешь?

Парень остановился и внимательно посмотрел на меня:

— Чего именно?

— Да много что на теплоходе и вокруг него происходит, — быстро сказала я. — Так сразу и не расскажешь.

Еще не договорив, я ужаснулась про себя — что за чушь несу? Смеяться надо мной открыто он, конечно, не станет, но явно даст понять, что думает о чокнутой пассажирке.

Однако парень не стал смеяться. Опершись на швабру, он продолжал изучать меня пристальным взглядом, от которого вдруг пробил озноб. Или это просто порыв ветра налетел?

— И давно ты заметила? — вдруг спросил он.

Я внутренне возликовала — значит, еще не сошла с ума. Хотя радоваться, в принципе, нечему.

Я пожала плечами:

— С первого дня.

— Странно… — начал было он, но развить мысль не успел.

На палубе нарисовался еще один персонаж — тот самый бородач в кителе. Меня он не видел — я так и не успела выйти из-за угла, чтобы снова не поскользнуться на мокром полу.

— Ломов! — рявкнул он. — Что же ты за криворукий! Долго возиться будешь? Скоро подъем, пассажиры выйдут, а ты тут торчишь чаек считаешь! Чего замер-то? Швабру в руки и вперед! Не дай бог кто-нибудь упадет — я тебе такое в отчете по практике напишу, мигом из училища вылетишь! Каждый год одно и то же! Понаберут идиотов, а мне с ними возись, сопли вытирай!

Бородач раздраженно сплюнул прямо на свежевымытый пол и удалился. К счастью, меня он не заметил, а то не представляю, что бы еще выдал «идиоту». А может, наоборот — не стал бы при пассажирке распекать. Тем более что ничего плохого парень не сделал, это я во всем виновата — отвлекала его от работы посторонними разговорами.

Однако нас прервали на самом интересном месте, и теперь я не знала, как возобновить наконец-то завязавшуюся беседу. Наверное, переживает, что его всяко обругали при мне, и вообще не захочет разговаривать…

— Эй, — услышала я его тихий голос. — Как там тебя?

Любой другой за подобное обращение получил бы как минимум ведро ледяного презрения, а как максимум — в нос, но этот парень действовал на меня совершенно вымораживающе.

— Хочешь поговорить — приходи вечером, когда моя смена закончится. Днем все равно не дадут.

— А когда у тебя закончится смена? — с замиранием сердца спросила я. — И куда приходить?

— В десять на палубу выйди, я сам тебя найду.

— А как… — начала было я, но он только махнул рукой:

— Иди уже! Мне работать надо.

А я, удивительное дело, послушно развернулась и отправилась восвояси.

* * *

Пароход неумолимо приближался. Его еще не было видно сквозь туман, но Данька уже слышал нарастающий гул винтового двигателя. Как они надеются подойдти к нему? Пароход двигается медленно, но все равно быстрее обычной весельной лодки…

— Тут опасное место: течение сильное и глубина небольшая, — еле слышно пояснил дядька Николай, словно уловив его немой вопрос. — Все замедляют ход и сбрасывают скорость почти до нуля.

Данька сидел не шевелясь, не в силах даже кивнуть в ответ. Они давно разузнали и продумали! А он надеялся: все еще может сорваться, пароход со свистом пройдет мимо, и им придется вернуться домой ни с чем… Сейчас он со всей очевидностью осознал, что им предстояло сделать, и его снова бросило в дрожь. Неужели ничего нельзя изменить? Ведь там ни в чем не повинные люди — не только команда, но и пассажиры…

Пароход пока не появился, но уже замелькали его неясные огни. Даньке стало жутко — казалось, из-за тумана на них надвигается огромное многоглазое чудовище. Но чудовищами здесь были люди, и Данька — один из них. Он был готов броситься в воду и вплавь добраться до берега, лишь бы не стать им, но они отошли слишком далеко, не доплыть…

Шут двигателя постепенно стихал, хотя не оставалось никаких сомнений, что теплоход приближается. Казалось, он сейчас заденет бортом лодки, опрокинет их, затащит под себя, прямо под винт… Но никто не трогался с места, все ждали. Напряжение сгущалось, словно притягивая лодки друг к другу, сливая их в единое целое.

— Данька, — шепотом позвал дядька.

Он перевел испуганный взгляд на отцова брата.

— Приготовься. Первым пойдешь.

Сердце оборвалось. Данька все понял правильно — от него хотят избавиться, только немного другим способом…

Глава 7

Звезды над трубой

Когда мы приблизились к какому-то населенному пункту — на берегах замелькали домики и огороды, — наконец появилась сеть. Я сразу почувствовала себя увереннее, а то без интернета как без рук, и открыла карту. Оказалось, ночью мы покинули среднюю полосу России и, если верить красной стрелочке навигатора, неуклонно продвигались на север со скоростью двадцать километров в час. Сейчас же мы находимся в Вологодской области, на реке Шексна. Недаром я заметила, что природа неуловимо изменилась и стала более суровой, хотя ни валунов, ни сосен, цепляющихся за них корнями, пока не наблюдалось. Все эти мрачные красоты ждали нас впереди.

Весь день я провела как на иголках, даже на экскурсии оживленный рассказ гида пролетал мимо ушей. Вообще-то посещение очередного монастыря меня не очень вдохновляло, хотя Кирилло-Белозерский выглядел довольно впечатляюще и мало походил на своих собратьев. Это была мощная крепость, окруженная внушительной стеной с широкой галереей, по которой мы с Никитой с удовольствием прогулялись.

К вечеру я настолько изнервничалась, что ни на чем не могла сосредоточиться. Надо взять себя в руки и подумать, как уйти из каюты в десять часов, чтобы это осталось незамеченным и меня не бросились искать с фонарями по всему теплоходу. К счастью, в программе мероприятий именно на десять оказалась назначена вечерняя игра «Мафия», и это был отличный предлог смыться, не вызвав подозрений. Однако на всякий пожарный требовался сообщник, и я решила посвятить в свои планы брата.

— Слушай, Ник, мне тут отлучиться надо будет, — небрежно сказала я после ужина. — Скажу, что пойду в «Мафию» играть. Сходи туда, плиз, а потом, в случае чего, подтверди, ок?

— А что мне за это будет? — сразу сориентировался предприимчивый братец.

— Я тебе позже все расскажу, — пообещала я.

— Очень мне надо слушать про твои свидания!

— Какие еще свидания? — возмутилась я. — Хочу выяснить, что тут происходит.

Однако в сердце помимо воли что-то дрогнуло.

— Рассказывай! — не поверил Никита. — Ладно, это не мое дело. Схожу, так и быть. А меня вообще пустят на вечернюю игру?

Я заглянула в листок с расписанием.

— В программе указано 14+. — Я с сомнением посмотрела на брата. — Тебе ведь есть четырнадцать?

— Очень смешно! — он обиженно вздернул нос.

После ужина мы объявили, что собираемся пойти поиграть в «Мафию». Были небольшие опасения, что родители увяжутся за нами, но они, конечно же, не оправдались.

— Идите, только держитесь вместе, — строго велела мама.

Мы покивали и поспешили убраться из каюты, пока не последовали очередные бесполезные наставления.

— Кажется, оторвались, — заговорщицким тоном выдал Никита. — Теперь расходимся.

— Будем на связи, — кивнула я.

— А если сеть опять пропадет?

— Тогда я подойду к кофейне, где проходит игра. Она под нами на средней палубе, «Джон Сильвер» называется.

Брат взглянул на меня с недоумением:

— Думаешь, я еще не изучил, где что находится на этом теплоходе?

Я предпочла не отвечать. Сама-то я, несмотря на третий день в круизе, пока плоховато ориентировалась и, кажется, даже побывала не на всех палубах. На нижнюю моя нога точно не ступала. Вообще-то, там тоже располагались четырехместные каюты, и родители, выбирая из разных вариантов, всерьез рассматривали этот, тем более он был значительно дешевле. Остановило их отсутствие нормальных окон — там были только иллюминаторы под самым потолком, а это не сильно вдохновляло, учитывая, что нам предстояло посетить Онежское и Ладожское озера с их непредсказуемой погодой.

— Ты смотри не очень там, — невнятно высказался Никита.

Я закатила глаза — не хватало еще, чтобы меня поучал младший брат — и бросила:

— Иди уже, а то без тебя все карты раздадут.

Мы наконец распрощались, и я вышла на корму шлюпочной палубы. Было весьма свежо — хорошо, что после экскурсии оказалось некогда переодеваться на ужин. Я так и осталась в джинсах и футболке, а еще потихоньку прихватила с вешалки куртку.

Я огляделась. Здесь располагался открытый солярий, но сейчас очертания шезлонгов лишь смутно угадывались в темноте. К сожалению, пока погода не позволяла загорать, и народ валялся на них прямо в одежде, старательно имитируя пляжный отдых. Поздним вечером тут и подавно было пусто: пассажиры, утомленные экскурсией и плотным ужином, расползлись по каютам. Для самых стойких организовали «Мафию», а желающих гулять по палубам в темноте не нашлось.

Меня немного потряхивало, но не от холода, а от волнения. Долго еще тут торчать? Десять уже есть, даже начало одиннадцатого. Такими темпами «Мафия» закончится раньше, чем состоится наше свидание… О чем я? Совсем Никита заморочил мне голову. Конечно, же, обычная встреча. Я так старательно убеждала себя в этом, что сама почти поверила.

Как, интересно, мы встретимся? Не договорились же толком. Вдруг он просто отделался от меня, а сам и не собирался проходить?

— Привет, — услышала я и вздрогнула.

От стены отделилась темная тень. Матрос в черной форменной куртке стоял, засунув руки в карманы, и смотрел так, что я, вообще-то редко терявшаяся, почувствовала себя весьма неуютно. К счастью, в темноте не разглядеть выражение лица.

Видимо, от растерянности я не нашла ничего лучше, чем спросить:

— Как ты меня нашел?

— Каюта люкс, номер четыреста один, — насмешливо проговорил он.

— Ты всех пассажиров запоминаешь? — Я хотела добавить «кому сумки носишь», но вовремя осеклась.

— Нет, только избранных.

Я не поняла, хорошо это или плохо, но на всякий случай решила не уточнять. Повисло молчание, заполненное лишь отдаленным шумом двигателя, который на корме ощущался сильнее, плеском воды за бортом и шумом ветра в прибрежных деревьях.

— Пойдем, — наконец позвал он.

— Куда? — растерялась я.

— Не здесь же разговаривать, под окном твоей каюты.

Под окном моей каюты находился закрытый балкон, и нас никак не могли оттуда увидеть, но возражать я не стала. Послушно прошла за ним на корму, где парень запросто открыл дверцу с табличкой «Посторонним вход воспрещен» и обернулся:

— Давай быстрее.

Мы прошли на закрытую территорию и завернули за огромную трубу, из которой валил белесый дым.

— Присаживайся, — кивнул он.

— Куда? — затупила я.

Парень усмехнулся:

— Не бойся, тут тепло и чисто.

«Сам помыл?» — опять едва не ляпнула я, но, к счастью, удержалась. Откуда только во мне прорезалось это чертово барство? Парень явно не из тех, кто позволяет безнаказанно собой помыкать. Сцены с участием бородатого лучше не вспоминать…

Видя, что я медлю, он стянул черную форменную куртку, оставшись в той же полосатой футболке, и бросил ее на пол:

— Так устроит?

— Устроит, — медленно кивнула я. — Но ты бы лучше оделся, прохладно.

— У трубы тепло.

Он первым уселся на пол. Я осторожно опустилась рядом и убедилась — тут и правда совсем не холодно и довольно уютно: труба защищает от ветра, а дым уходит далеко вверх, и его сразу относит ветром. Зато простор открывался потрясающий: бездонное небо, охватывающее нас со всех сторон, и рассыпанные по нему крупные звезды. Я уже и не помнила, когда последний раз видела их — зимой, кажется, в редкий ясный вечер?

— Большая Медведица! — обрадовалась я, заметив знакомый ковшик.

Парень не обратил внимания на мой неуместный энтузиазм.

— Данила, — наконец представился он.

Я собралась пошутить, что он долго думал, прежде чем ответить на мой вопрос, но благоразумно решила этого не делать.

— Я Рита.

— Маргарита, значит? Ты уже стала ведьмой?

Я покосилась на него с удивлением: а матрос-то, оказывается, образованнее моего брата.

— Пока еще нет, но, кажется, скоро. Что тут у вас происходит?

— А разве что-то происходит?

— Шутишь? — удивилась я. — Ты же сам сказал…

— Шучу, — без тени улыбки согласился Данила.

Я покосилась на него — в темноте четко вырисовывался узкий профиль и светлые вихры растрепанных волос. Тонкие руки и острые плечи: интересно, сколько он тут тягает канаты, если нисколько не накачался? Или это его первый рейс? Судя по отношению того бородатого мужика в кителе, и последний…

Данила подавил зевок.

— Мы помолчать пришли? Мне завтра к шести утра на смену, в пять подъем.

Я даже растерялась, что со мной случалось нечасто. Думала, парень сам начнет беседу, а он ждал этого от меня. Неужели и правда так устал, что не может ворочать языком? Ладно, спрошу сама, не гордая.

— Ты здесь на практике? — неожиданно задала я совсем не тот вопрос, который собиралась.

Почему-то сразу говорить по делу оказалось невыносимо сложно. Если парень и удивился, то не подал вида.

— Да. Я в колледже речного флота учусь.

— То есть ты студент?

— Курсант, — поправил он.

— Сколько же тебе лет?

— Шестнадцать, — отозвался Данила. — Первый курс окончил.

— Мне тоже, — растерялась я, ничего не понимая. — Только в одиннадцатый класс перешла… А как же ты?

— Ну все правильно. В училище после девятого поступают.

Новости выбили меня из колеи. Я почему-то не сомневалась, что он старше хотя бы на пару лет. Нет, чисто теоретически я, конечно, знала: кто-то уходит со школьного двора после девятого класса, но для себя подобную перспективу не рассматривала, как и никто из моих одноклассников. Мы в полном составе перебрались из средней школы в старшую и продолжили беззаботную жизнь — насколько это возможно в условиях бесконечного давления и почти ежедневного упоминания грядущих экзаменов. Но до них оставался целый год — кто начинает париться настолько заранее?

А некоторые попрощались с детством еще год назад и теперь получают профессию в среднеспециальном учебном заведении, чтобы… что?

Собравшись с мыслями, я спросила:

— А учиться сколько?

Данила испытующе взглянул на меня:

— Слишком много вопросов. Тоже хочешь попробовать?

— Да, то есть нет… — отчего-то смешалась я. — Интересно просто.

— Ну если просто интересно, то четыре с половиной года.

— Нравится учиться?

— Я в полном восторге! — язвительно отозвался он.

Я вспомнила орущего бородача и усомнилась в его искренности, но уточнять не стала. Кажется, пора переходить к делу, а то парень из-за меня совсем не выспится. И так уже практически светится, как его только ветром с палубы не сдувает.

— Послушай, я кое-что заметила, но, возможно, неправильно поняла… — неуверенно начала я.

Теплоход ощутимо тряхнуло, и нас бросило друг к другу. Реакция у парня оказалась отменная: Данила придержал меня за плечи и не дал завалиться на палубу.

— Не ушиблась? — заботливо поинтересовался он.

Да у матроса неплохие манеры! В колледже привили? Кажется, со средним специальным образованием не все так безнадежно. Мне почему-то было жалко студентов училищ и колледжей, лишивших себя высшего образования. Я непроизвольно поглядывала на них свысока и, похоже, совершенно напрасно.

В следующую секунду Данила вскочил на ноги:

— Мне надо идти!

— Твоя смена закончилась, — напомнила я.

— Если какое-то ЧП, то неважно, — отмахнулся он.

Я похолодела:

— Какое еще ЧП?

— Скоро узнаем, — кивнул он и протянул мне руку.

Я поднялась, машинально подхватив с пола куртку и в тот момент забыв, что она не моя. Мы покинули служебную палубу, и Данила тут же убежал, на ходу бросив мне:

— Позже договорим.

А я осталась в полной растерянности, внезапно осознав, что у меня в руках его форменная одежда. Я едва не застонала. Кто он там, курсант? Опять получит по шее!

Что же мне теперь делать? Подождать, когда спохватится и вернется? Или попробовать найти его самой?

* * *

Пароход медленно выдвигался из тумана. Даньке представлялось, что его борт нависает совсем близко, но волны почти не было — туман скрадывал ветер, делая воздух густым и неподвижным. Мимо него проплыли огромные буквы — «Остров сокровищ», четко выделявшиеся на светлом борту. Что-то в названии показалось ему знакомым. Ну да, в том отрывке из газеты тоже речь шла о поисках сокровищ, зарытых на острове…

— Данька, жди сигнала! — шепотом скомандовал ему дядька.

Он готовился к любому исходу, но этот приказ стал для него неожиданностью.

— Какого сигнала? — уточнил он.

— Послал бог племянничка, — сквозь зубы процедил тот. — Такой же блаженный, как его покойный папаша!

— А ты его не предупредил? — спросил кто-то.

— Конечно, нет, — раздраженно отозвался Михаил. — Иначе я бы его сюда только в мешке затащил.

— На кой он нам вообще сдался?

— Николай велел его взять, чтобы первым на пароход отправить. Как-никак нечасто на такое дело идем, надо подстраховаться, нет ли засады. Будет отвлекать внимание.

Николай, по-прежнему стоявший в передней лодке, едва заметно махнул рукой. Мимо Даньки что-то просвистело, он едва успел отшатнуться. На миг он зажмурился, а когда снова открыл глаза, то увидел: с борта парохода свисает веревочная лестница, двумя мощными крюками зацепившаяся за перила на открытой палубе в самом темном месте.

— Данька, давай! — шепотом приказал дядька.

Он медлил, не понимая, что от него требуется.

— Я не смогу из воды… — наконец выговорил он.

Сидевшие на веслах сделали еще несколько гребков, опасно подогнав лодку почти под самый борт. Теперь нижний край лестницы нависал над самой его головой.

— Данька! — угрожающе повторил Михаил, и в его руке блеснул невесть откуда взявшийся нож.

Глава 8

В вашем городе завелась мафия

В этот момент ожил громкоговоритель.

— Уважаемые путешественники, сохраняйте, пожалуйста, спокойствие, — в приторно сладком голосе диктора внезапно прорезались нотки волнения. — Ситуация абсолютно штатная. Сегодня ночью мы должны были выйти в Ладожское озеро, но сделать это не позволяют погодные условия. Теплоход относится к классу «река-море» и вполне готов к таким переходам, но береговые службы запрещают нам выходить в Ладогу при шторме выше пяти баллов. Поэтому «Остров сокровищ» пришвартовался на временную стоянку и бросил якорь, чем объясняется толчок, который вы все ощутили. Будем надеяться, за ночь шторм успокоится, и мы продолжим свое увлекательное путешествие по северным рекам и озерам нашей родины. Не волнуйтесь, мы всегда закладываем резерв времени и не допустим отставания от графика экскурсий. Все оплаченные услуги вы обязательно получите в полном объеме.

Я стояла на корме шлюпочной палубы, прижимая к груди матросскую куртку, улавливала запахи реки и машинного масла, а еще ощущала слабый аромат горьковатой туалетной воды, и от этого у меня слегка кружилась голова…

Надо сосредоточиться, взять себя в руки и решить, что с ней делать. Отнести на прежнее место? Но сама я не отважусь пойти туда, куда «посторонним вход воспрещен» — еще увидят по закону подлости. Просто оставить на одном из шезлонгов? А если дождь пойдет? На Ладоге шторм больше пяти баллов — понятия не имею, что это значит, но осадки, кажется, весьма вероятны. А вдруг кто-нибудь найдет? Нестрашно, если пассажиры — им-то на все наплевать. А если члены команды? Тогда моему новому знакомому попадет еще и за это, чего мне совсем не хотелось.

На ресепшен отнести? Опять его подставлю. Не в свою же каюту тащить? С Никитой можно договориться, но как я объясню родителям внезапное появление матросской куртки? Даже под кроватью спрятать не получится — горничная делает у нас уборку каждый день, и довольно тщательно…

Сколько, кстати, времени? Может, игра давно закончилась? Я вытащила телефон: ничего себе, уже начало двенадцатого! Уведомлений о пропущенных звонках и сообщениях не было, впрочем, как и сети. Надо нам состыковаться с Никитой, чтобы не спалить свою — вернее, мою — легенду… Конечно, если я не сделаю это сама, заявившись в каюту с чужой одеждой.

Так и не придумав, что делать, я решила пойти к кофейне «Джон Сильвер», стянув с себя куртку и замаскировав под ней форму Данилы. Странно, имя совершенно обычное и весьма распространенное — у нас в классе целых два, — а с его обликом совершенно не монтируется, да и с фамилией не сочетается. Как там его называл тот злющий мужик: Ломов? Для худого сероглазого парня самое то! Я непроизвольно хихикнула, внезапно осознав, что в многосерийном мультфильме про капитана Врунгеля бестолкового матроса звали Лом…

Задумавшись, я подошла к перилам и выглянула за борт, пытаясь разобрать, где же мы встали на якорь, но было так темно, что на берегу чернели только смутные силуэты деревьев. Я машинально посмотрела на воду и буквально оцепенела: вокруг теплохода толпились лодки! Теперь их было несколько, и они уже не казались пустыми — в них виднелись темные очертания человеческих фигур, непонятно, мужских или женских. Весла больше не хлопали по воде вхолостую, там сидели гребцы и размеренно шевелили ими — это выглядело особенно жутко, ведь лодки не двигались с места…

Я в панике отпрянула от борта и оглянулась: на корме шлюпочной палубы по-прежнему никого не было, и мне стало по-настоящему страшно. Данила слишком рано ушел, а то бы своими глазами увидел… Впрочем, кто сказал, что он не видел?

Подойти к противоположному борту и заглянуть за него у меня не хватило ни моральных, ни физических сил. Я поняла, что в буквальном смысле еле волочу ноги, и испугалась еще сильнее: меня парализовало от страха или просто сказывается стресс? Кажется, именно так жертва цепенеет под взглядом хищника, хотя вполне могла бы успеть убежать…

Все эти мысли проплывали в голове как во сне. Мне часто снится один и тот же кошмар. Казалось бы, ничего ужасного не происходит: я не падаю с высоты, за мной никто не гонится, я никого не спасаю — подобные сновидения обычно проходят у меня как приключенческие, и просыпаюсь я с ощущением, будто посмотрела увлекательный фильм в жанре экшен.

А в том кошмарном сне я просто куда-нибудь собираюсь. Времени вагон, я успеваю с запасом, поэтому совершенно не волнуюсь. Скоро надо выходить, но я постепенно осознаю, что все идет не по плану — я не нахожу то одно, то другое. В конце концов начинаю опаздывать, но все еще могу успеть, пока наконец не приходит понимание, что опоздала я уже совершенно безнадежно несмотря на то, что все это время честно собиралась и пыталась выйти из дома вовремя. После этого я просыпаюсь в полнейшем ужасе, меня трясет и колотит, хотя в подобной ситуации я никогда в действительности не бывала… Может, неспроста Данила спрашивал у меня про ведьму?

Я заставила себя встряхнуться: хватит тут торчать соляным столбом, надо же что-то делать! Хотя бы пойти в кофейню, как собиралась.

Почему-то сложнее всего оказалось повернуться к борту спиной. Представлялось, что гребцы материализуются на палубе и… Нет, лучше не думать об этом! Я стремглав преодолела несколько шагов до спасительных дверей, нырнула в ярко освещенный коридор и только там отдышалась, словно на улице мне не хватало воздуха. Хорошо, что электричество не отключили, как позавчера… Мне срочно нужно к людям!

Внутри оказалось тепло и уютно. Горели светильники на стенах, ковер мягко пружинил под ногами, из-за дверей кают раздавались приглушенные голоса, из кофейни доносился аромат кофе. Картинка была такой мирной и уже ставшей привычной за три дня, что я на миг усомнилась в своем психическом здоровье. Это ведь ненормально, если мне мерещится всякое-разное — то, чего другие люди не видят?

Но в том-то и дело, что видят еще как минимум двое… Или они тоже не совсем нормальные?

Подойдя к кофейне «Джон Сильвер», я заглянула сквозь стеклянные двери: там сидело полно народу и, судя по доносящимся возгласам, шла оживленная игра. Вальяжно развалившийся в кресле Никита поймал мой взгляд и кивнул, заходи, мол. Вламываться посреди процесса было глупо, но торчать под дверью снаружи — еще глупее, поэтому я потихоньку просочилась внутрь.

Игру вела та самая скрипачка, видимо, подрабатывавшая аниматором. И правильно — накладно катать на теплоходе специального человека для игр. Она вежливо поздоровалась со мной первая, как все здешние сотрудники — кроме одного, конечно, — и предложила:

— К следующему туру можете присоединиться.

Прикольно, когда все с тобой преувеличенно любезничают, но периодически становится неловко — слишком уж явно заметно, что это не от души, а по обязанности, их просто заставляют. Получается, Данила ведет себя честнее и откровеннее. Похоже, он тут надолго не задержится в том числе и по этой причине.

Наблюдая за ходом игры, я напряженно размышляла. Куда бежать и что делать? Кажется, никто даже не подозревает, что теплоходу угрожает опасность… Даже парни, которые видели то же, что и я, не принимают ситуацию всерьез и не осознают весь ужас происходящего.

Я сама только сейчас стала осознавать картинку во всей ее полноте. С самого начала все пошло наперекосяк. С первого же дня! Все эти внезапные толчки, отключения электричества, сбои и накладки… И, конечно, странные лодки, сопровождавшие нас от самой Москвы, прямо от Речного вокзала. Сначала была одна, притом пустая, а теперь с непонятными пассажирами, я даже не смогла их сосчитать…

— Комиссар промахнулся! — донеслось до моего сознания словно из другого мира.

Я очнулась и обвела салон недоумевающим взглядом. Счастливые, они ни о чем не подозревают! Даже внезапная стоянка и отклонение от графика на неопределенный срок никого не смущают. Впрочем, если так пойдет, скоро тех, кто не в курсе, на теплоходе не останется… Или лодки вижу только я? Да нет же, и Никита, и Данила тоже это подтверждают. А значит, какой напрашивается вывод?..

Конец ознакомительного фрагмента.