Мой прекрасный князь

Анна Антонова (2024)

Изнанка шоу-бизнеса во всей неприглядной красе, такая притягательная и отталкивающая. Как зажигаются и гаснут звезды, если это кому-нибудь нужно? Что стоит за красивой картинкой на сцене? Откровенный роман Анны Антоновой «Мой прекрасный князь» — вечная евангельская история, повторяющаяся в наши дни. Ее герой тоже не выбирал свою судьбу… Она посвятила жизнь сыну и видела его будущее вполне определенным. Однако недаром говорится: хочешь рассмешить бога — расскажи о своих планах… Ему с детства внушали, что он особенный. Его звездный час обязательно настанет, надо только подождать, когда за тобой придут. И за ним действительно пришли, но слишком рано… Похоже, он видит себя героем. Наивный мальчик, который замечает только то, что ему считают нужным показать. А когда у него наконец откроются глаза, может стать слишком поздно…

Глава 6

Рефрен

В клуб она поехала одна. Ярик убежал раньше: сказал, что ему надо увидеться с Игорем и вообще подготовиться. Не каждый день на концерт является родная мама!

Такое внимание одновременно льстило и смущало. Спрашивается, где он раньше был? Пока не требовалось ничего подписывать, и в голову не приходило приглашать маму насладиться его божественным вокалом…

Не то чтобы для Василисы это стало полнейшей неожиданностью. В музыкальную школу сын ходил с удовольствием, а не из-под палки, домашние задания делал без напоминания. Учителя его хвалили, прочили большое будущее, но она не воспринимала их слова всерьез. Просто в музыкалке было мало мальчиков…

Однако он не бросил заниматься, даже достигнув возраста, когда у подростков начинает сносить крышу. Василиса видела его выступления на отчетных концертах, но не помнила, чтобы они производили на нее сильное впечатление. Впрочем, Ярик тогда в хоре пел. Скука была смертная… Его вечно ставили в задний ряд: и как самого высокого, и потому, что второй альт. А сейчас у него какой голос, интересно? Или это только в хоре по номерам распределяют? Как она умудрилась пропустить момент, когда он перешел к сольному пению?

Октябрь радовал теплом, и Василиса с удовольствием прошлась по бульвару. Клуб располагался в самом центре, правда, в переулке, она даже не сразу нашла неприметное здание со скромной вывеской — не будешь специально приглядываться, не заметишь. Но это все равно немного обнадеживало. Не на задворках цивилизации.

Ярик предупредил, что на ее имя будет заказан столик. Василиса надеялась отсидеться где-нибудь подальше, но ее проводили прямо к сцене. Официант положил перед ней меню, и она бездумно листала его, не в состоянии сосредоточиться. Что принято заказывать в клубах — алкоголь? Нет никакого желания выпивать в одиночестве…

Не придумав ничего лучше, она остановилась на чае с десертиком. Официант не показал, что его удивил такой детский сад, кивнул и удалился, прихватив с собой меню. А жаль — можно было сделать вид, будто продолжает его изучать. Не сидеть же, уставившись в телефон…

Василиса чувствовала себя чрезвычайно неуютно и волновалась, словно ей самой предстояло выйти на сцену. Чем ее Ярик сможет удивить местную публику? Она украдкой оглянулась по сторонам — обычные люди, не какие-нибудь маргиналы. Обстановка вполне приличная. Алкоголь, конечно, подают, но это совершенно нормально для подобного заведения, и никаких намеков на то, что распространяют наркотики. Шеста для стриптиза тоже не наблюдается…

Совсем она от жизни отстала, не представляет, кто ходит в ночные клубы и как тут принято себя вести. Хотя здесь же не дискотека. Не похоже, чтобы кто-то собирался танцевать, да и места нет. Вообще все компактно — и зал небольшой, и сцена крошечная. Это слегка успокаивало — будет не слишком много свидетелей, если что-то пойдет не так… Почему у Ярика что-то должно пойти не так, Василиса не представляла, но очень этого боялась.

Принесли заказ, и она взялась за десертную ложечку, радуясь, что появилось занятие, но кусок не лез в горло, его словно перехватило спазмом. Плеснув в чашку из чайничка, Василиса торопливо сделала глоток, и в этот момент зал погрузился в полумрак. Ярко освещенной осталась лишь сцена, на которой возник худой темноволосый парень — тот самый Игорь. Вроде ничего плохого в нем не было, они дружили с Яриком давным-давно, но Василиса испытывала к нему безотчетную неприязнь. Этот скользкий товарищ явно способен втянуть ее сына в неприятности, а сам остаться в сторонке…

— А теперь перед вами тот, ради кого вы и пришли, — Царевич! — закончил Игорь краткое вступительное слово.

Василиса замерла. Когда Ярик появился на сцене, она даже в первый момент его не узнала. Неужели этот незнакомый взрослый парень — ее сын? Уже в который раз она задается подобным вопросом… Может, его в роддоме подменили? Да нет, иначе он не был бы так похож на отца…

Волосы непривычно лежат, на лице, кажется, грим — незаметный постороннему глазу, но ей-то есть с чем сравнивать, она его физиономию вдоль и поперек изучила. И рубашки этой на нем никогда не видела. Пуговицы расстегнуты явно больше, чем нужно…

Ярик схватился за стойку, словно ему было тяжело стоять, и замер в эффектной позе, опустив голову. Василиса заметила мелькающие в зале вспышки и удивилась: его снимают, чтобы потом выложить в Сеть? Можно было заранее посмотреть — вдруг в интернете лежат его выступления — но она даже не догадалась поискать… Теперь уже поздно.

Заиграло вступление, и Ярик запел — сначала тихо, почти шепотом. Но постепенно его голос набирал силу и ко второму куплету зазвучал так мощно, что ему, казалось, стало тесно в этом маленьком зале. Странные незнакомые слова — а она-то думала, он исполняет каверы популярных композиций…

Если долго бежать, если ветер в лицо

И нет сил скинуть челку со лба,

Если горе сжимает рассудок в кольцо

И песок засыпает глаза,

Если сердце сжигает холодный огонь,

А виски горячи и сухи,

И гвоздями впиваются ногти в ладонь

С завываньем тупым и глухим,

Если падают руки в бессильной тоске

И в сандалии набился песок,

И рассыплется пепел волос по щеке,

Словно блеклый истрепанный шелк…

Песня закончилась, публика вокруг захлопала, раздалось несколько одобрительных выкриков. Ярик поклонился, широко улыбаясь, вытер вспотевший лоб, тоже сказал пару приветственных слов, и концерт покатился дальше.

Василиса сидела потрясенная и оглушенная. Кажется, в хоре он пел совсем не так. Откуда это взялось, кто его научил? Ни на какие дополнительные занятия он не ходил и с педагогом по вокалу отдельно не занимался…

Между тем она чувствовала, как с каждой песней атмосфера в зале наэлектризовывается, а напряжение нарастает. Оглянувшись и посмотрев в лица зрителей, Василиса с ужасом убедилась, что ощущения не обманывают: они все без исключения хотят ее невинного мальчика… Похоже, не такого уж невинного. Она и сама невольно поддалась общему настроению и вдруг вспомнила Елисея, как он обнимал ее, сжимал так, что дыхание перехватывало. И не отпускал, даже когда она жаловалась, что он делает ей больно…

Василиса сердито тряхнула головой — да сколько можно! Много лет прошло, давно пора забыть… Усилием воли она перевела взгляд на сцену. Интересно, Ярик уже был с девушкой? До сих пор подобные мысли ее не посещали, но сейчас стало совершенно очевидно — маленький мальчик вырос…

Кое-что показалось ей странным, и она пристальнее вгляделась в лицо сына. С ним творилось что-то неладное. Ярик побледнел, хотя ему явно было жарко — лоб блестел от пота, он глотнул воды из бутылки, но неаккуратно, и капли потекли за шиворот, исчезая за воротником слишком сильно расстегнутой рубашки… Василиса бросила взгляд по сторонам: никто ничего не замечает?

Все смотрели и слушали, не обращая внимания на то, что сыну явно плохо. Похоже, он с трудом держится на ногах, не падает только потому, что крепко схватился за микрофонную стойку… Да что с ним такое? Василиса готова была вскочить и рвануть на сцену, спасать его от чужих равнодушных глаз и посторонних людей, не замечающих, что ее ребенок сейчас свалится прямо на их глазах…

К счастью, не пришлось — концерт очень вовремя закончился. Ярик коротко попрощался и удалился со сцены, слегка пошатываясь под грохот аплодисментов. Похоже, те, кто проделывал это с ним, знали, когда надо остановиться, чтобы не стало слишком поздно… Но кто? Неужели Игорь?

Василисе хотелось закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы ничего не видеть и не слышать, но прятаться в домике не время, надо действовать. Публика вокруг зашевелилась, а она, пользуясь суматохой, поднялась и направилась к неприметной дверке возле сцены, за которой скрылся Ярик.

Все оказалось не так просто — путь ей преградил охранник в строгом черном костюме, но его наряд совсем не монтировался с затрапезной физиономией.

— Вы куда это, дамочка? — фамильярно поинтересовался он.

— К Царевичу, — коротко отозвалась Василиса.

Охранник двусмысленно хохотнул:

— Все хотят к Царевичу.

Ее передернуло. Значит, и правда не показалось…

— Я его мама! — возмутилась она.

Он смерил ее недоверчивым взглядом:

— Мама? Что-то не похоже…

— Чересчур молодая? — нервно усмехнулась она.

— Ладно, подождите, я узнаю, — не ответив на провокационный вопрос, бросил охранник и скрылся за дверью.

Вскоре он вернулся и покачал головой:

— Не велено пускать.

— Кем это не велено? — воскликнула Василиса. — Игорем? Или кто тут у вас главный?

Заметив, что публика, которая не спешила расходиться, с любопытством прислушивается к их перепалке, она повысила голос:

— Я имею право видеть своего сына! Он несовершеннолетний, и вы не можете…

— Тише вы! — Охранник нервно оглянулся, схватил ее за локоть и не слишком аккуратно втащил за дверь.

Там он отпустил ее, брезгливо встряхнул руку и недовольно заметил:

— Зачем орать-то? Ничего с вашим Царевичем не сделалось.

— Почему тогда меня к нему не пускают?

— Он так сказал.

— Он? — Василиса едва не задохнулась от возмущения. — Да он, если хотите знать, сам меня сюда пригласил!

Тот пожал плечами:

— Ну я не знаю, с ним и разбирайтесь.

Василиса дрожащими руками выхватила из сумки телефон и набрала номер сына — шли длинные гудки, но он не отвечал.

— Вот видите, — назидательно заметил охранник, внимательно наблюдавший за ее манипуляциями.

— Тогда я вызываю полицию, — заявила она, совсем отчаявшись.

Мальчику плохо, а ее к нему не пускают!

— И что скажете?

— Что у меня сына похитили!

— На органы?

От таких шуток у нее потемнело в глазах. Василиса снова схватилась за телефон и стала судорожно искать номер службы спасения.

Охранник нервно оглянулся:

— Зачем сразу в полицию-то… Щас еще раз спрошу.

Она вцепилась в его рукав:

— Я с вами пойду!

Тот с сомнением взглянул на нее, видимо, понял, что проще согласиться, и неохотно кивнул. Подойдя к еще одной неприметной двери, почти сливающейся со стеной, он постучал и, не дождавшись ответа, позвал:

— Игорь, можно?

— Кто там? — Послышались шаги, дверь распахнулась, и на пороге нарисовался друг сына.

Василиса неприязненно взглянула на него и, не тратя времени на приветствия, нетерпеливо спросила:

— Где Ярослав?

— Здрасьте, Василиса Андреевна, — вежливо отозвался тот. — Он здесь, не волнуйтесь, пожалуйста, с ним все в порядке…

— Ну и?.. — нетерпеливо перебила она. — Я могу войти?

— Да понимаете, в чем дело…

Не дослушав, Василиса отпихнула его, распахнула дверь и влетела внутрь. Ярик действительно был там. Он полулежал на диване, обхватив двумя руками кружку, словно никак не мог согреться. На нем была футболка, в которой он ушел из дома, влажные волосы зачесаны назад, лицо сухое и чистое, будто только что умытое, но по-прежнему очень бледное…

Василиса бросилась к нему:

— Ярик, что с тобой?

Он мягко отвел ее руку:

— Да все нормально, мам…

Голос у него был странный — слабый и безжизненный, не похожий на тот, который она совсем недавно слышала на сцене.

— Это ты называешь «нормально»? Я же вижу…

— Что ты видишь? — недовольно поморщился сын.

— Тебе плохо! Слабость, голова кружится? Может, температура…

Василиса протянула ладонь, чтобы потрогать лоб, но Ярик отстранил ее.

— Сказал же — нормально все. Ну устал немного…

— И часто ты так… устаешь? — осторожно спросила она, присаживаясь на краешек диванчика.

— Ну, бывает после концерта, — неохотно ответил он.

— После каждого?

— Что ты пристала? — дернулся Ярик, едва не расплескав содержимое кружки. Потом он, видимо, вспомнил, зачем она здесь, спохватился и торопливо заговорил: — Да все хорошо, правда. Нормально я себя чувствую! Просто после концерта обычно есть сильно хочется…

— И он обязательно ест, — вставил Игорь.

— За счет заведения? — уточнила Василиса. — Поэтому и дома не ужинаешь?

— Ну и что…

— Все-таки работаешь за еду?

— Василиса Андреевна… — снова подступил к ней дружок сына, но она отмахнулась от него: — Да помолчи ты! Сам ничего не делаешь, а Ярослав в таком состоянии… Деньги, наверно, пополам получаете? Или в какой пропорции делите?

Повисла пауза.

— Игорь мне очень помогает, — наконец сказал Ярик. — Без него бы ничего этого не было…

Василиса тяжело вздохнула. Дорого бы она отдала, чтобы ничего этого не было!

— Зато видели, как его принимают? — похвастался Игорь, словно сам только что блистал на сцене. — А представьте, если это на принципиально другой уровень выйдет…

— Представляю, — мрачно кивнула она и нарочито спокойным голосом поинтересовалась: — Как ты думаешь, на сколько его хватит?

— В каком смысле? — непонимающе уставился на нее парень.

— Сколько Ярослав протянет в таком режиме — год, два?

— Василиса Андреевна…

— Что Василиса Андреевна? — взорвалась она. — Ты о деньгах думаешь, а я — о сыне!

— Ну и ничего страшного, — обиженно протянул Игорь. — Сейчас чаю выпьет и полегчает. А потом ужин принесут, и все пройдет.

— Даже приготовить вовремя не могут?

Василиса быстро поднялась.

— В общем, так, мальчики. Ярослава я забираю, он едет домой.

— А как же ужин?

— Дома поест, — отрезала она.

Игорь молча смотрел на нее несчастными глазами, больше не пытаясь возражать. Ярик, не принимавший участия в разговоре, словно он его не касался, стал медленно подниматься.

— Игорь, все в порядке, — сказал он. — Я и правда поеду… Завтра созвонимся.

Тот медленно кивнул. Ярик натянул куртку и нерешительно взглянул на нее. У Василисы зашлось сердце. Совсем как маленький, только что за руку не взял…

— Не дергай его, он сам тебе позвонит, — бросила она на прощание Игорю, выходя из гримерки.

* * *

Никакой справедливости не существует, бессмысленно к ней стремиться. Одни всегда будут подавлять других — просто по праву сильного.

Не стоит уповать на некий высший суд: если я ничего не могу поделать, возмездие все равно свершится, пусть без моего участия, я могу об этом даже не узнать. Бог накажет, бумеранг вернется, карма испортится — красивые слова для собственного успокоения.

Закон сохранения энергии — это физика, он применим только к материальным объектам, а не ко всяким эфемерным понятиям наподобие добра и зла. Не существует никаких приборов, чтобы измерять с их помощью человеческие поступки и уравновешивать согласно высшим законам справедливости.

Каждый сам за себя — вот единственно верный принцип. Если обидели, нельзя прощать и тем более забывать. Найди любую возможность, но не оставляй без возмездия — никто за тебя этого не сделает, не стоит даже надеяться. Более того, ты только умножишь зло в мире, ведь оно почувствует себя безнаказанным и станет разрастаться.

Проблема в том, что понятия добра и зла у всех разные, и порой они диаметрально противоположные. Вот и у нас с ним они сильно отличаются…