Выбор

Анна Белинская (2023)

Счастлив ли тот, кто имеет право выбора? Не знаю, не пробовал. Мне не дали выбора, когда навязали роль «плохиша», когда выбрали за меня профессию и работу, когда отобрали любимое дело и мечту. Я всегда был вторым, в тени старшего брата. И как бы я не старался, я всегда не дотягивал, всегда не соответствовал. Я просто существовал в мире навязанных ценностей, стереотипов и обязанностей. А потом появилась она — девчонка с веснушками и маленькой родинкой над губой…Эта история о прощении, принятии себя, о дружбе и, конечно, о любви: немного неправильной, порой жестокой, но обязательно взаимной!

10.Максим

Бесит.

Меня адски бесит, что эта ненормальная сейчас в моем доме. Зубы скрипят от бешенства.

— Сколько ей? Восемнадцать хоть есть? Какой из нее психолог? У нее опыта, наверное, никакого, — вопросы сыплются из меня, как из рога изобилия.

Я ворвался в комнату матери сразу, как только она проводила эту блаженную к брату.

— Даня начал оживать, он снова начал тренироваться, согласился на занятия с дефектологом. Разве этого мало? Да мне абсолютно плевать, сколько ей лет и есть ли у нее опыт, когда у Александры получается! — возмущается мать, всплескивая руками.

Она не кричит. При мне она никогда не кричит. Сдерживается, но я вижу, как ей хочется взорваться, выплеснуть на меня всё то, что я заслуживаю.

— А может у него просто встал на нее? М? За четыре года-то, — хмыкаю.

— Это мерзко даже для тебя, Максим, — качает головой мать.

Согласен. Но если уж быть дерьмом, то до конца.

— Я серьезно. Она девчонка совсем. Да ей самой, в конце концов, лечиться надо, — бешусь.

Меня до сих пор потряхивает от ее «маньяк» и «мужлан».

— Ей 26 лет. Она даже старше тебя, — мать прищуривается и заинтересованно всматривается в мое лицо. — Но я не могу понять, с чего такая реакция? Не тебе ли все равно, что происходит с твоим братом?

Всё верно. Мне пофиг. Только вот эта мелкая дрянная девчонка успела несколько раз меня выбесить и, черт возьми, мне это понравилось. Я давно не получал живых эмоций. Ссоры с отцом уже не вставляют.

Двадцать шесть лет. Ей 26 лет. Никогда бы не подумал. А кажется такой юной: светлая тонкая кожа, еще нетронутая летним жарким солнцем. Оно любит ее, это видно по нескольким веснушкам на лице, которые успели выскочить вместе с первым весенним теплом. Уверен, к началу лета у нее их будет много. Её волнистые волосы цвета зрелой пшеницы с медным отливом, зеленые огромные глаза и тонкие бледные губы, острые плечи с выпирающими ключицами, худое тело, лишенное ежедневных фитнес-тренировок, не делают из нее неотразимую обольстительницу или писаную красавицу. Но она, безусловно, привлекает внимание, выделяется ярко-огненным цветом среди толпы, умиляя своей необузданной простотой и природной женственностью.

Это я сейчас так подумал? Черт. Надо заканчивать бухать.

— Максим, тебе стоит извиниться перед Александрой, — не дождавшись от меня ответа, продолжает наступление мать.

— Уже бегу, — фыркаю.

— Ты выставил себя не лучшим образом.

Начинаю открыто ржать! Но мой смех пропитан горечью, детской обидой и злостью.

— Серьезно, ма? А когда я был в своем лучшем образе? Ну-ка, напомни! — уже невесело говорю я и, яростно хлопнув дверью, срываюсь наверх. К себе.

Когда я подхожу к своей комнате, открывается дверь соседней и из нее выходит девчонка. Наши с братом спальни находятся напротив друг друга. Меня это всегда раздражало. И его, должно быть, тоже.

— До встречи, Данила! — мягко улыбается эта блаженная.

Она не видит меня, но я вижу, как в дверях в инвалидном кресле ее провожает мой брат. На его лице цветёт дебильная улыбочка озабоченного подростка.

— Здорова, брат! — деланно весело оповещаю свое присутствие.

— Боже! — пугается девчонка, приложив ладошку к груди.

— Всего лишь я, детка. Но мне приятно! — подмигиваю, играя бровями.

— Вот дьявол, — бесится эта рыжая бестия и направляется к лестнице.

— Ты уж определись: Бог или Дьявол! — кричу, сооружая из ладоней рупор.

— Чертов клоун, — еле слышно бормочет она, спускаясь вниз.

— Ведьма! — смеюсь.

Брат испепеляет меня взглядом. Если можно было бы убить, давно сгорел бы заживо. Но всё, что он сейчас может — это захлопнуть дверь перед моим носом.