Стихотворения

Анна Бунина

«Светлое море С небом слилось, С тихостью волны Плещут на брег, Кроткие зыби Чуть-чуть дрожат…»

Падение Фаэтона

Баснословная повесть Его высокопревосходительству милостивому государю Николаю Семеновичу Мордвинову в знак глубочайшего почтения и преданности посвящает сочинительница.

ПЕСНЬ 3

Бегущи звезды в понт

Гоня от солнечного взора,

Уже дщерь Солнцева, румяная Аврора

Устлала розами восточный горизонт;

Уже явилася стояща пред вратами,

Уже их алыми коснулася перстами

И, убелив сребро отливом багреца,

Отверзла к шествию отца.

Уже и призраки рассеялись окружим,

И мрак за мраком отлетали прочь,

И ризу совлекла с природы ночь.

Уже часы досужны

Ретивых Солнцевых, от сна воззвав, коней

Впрягли в блестящу колесницу.

Уже природы гул, хор птиц и рев зверей

Дрожали в воздухе, приветствуя денницу,

И всхода Солнечна желанный миг настал.

Узря упорство Фаэтона^[9],

Феб болей слов не расточал.

Кому в желаниях и гибель не препона,

Пред тем слова напрасный звук!

Слепцу что живопись искусных рук,

То речь мудрейшая глупцам самонадежным!

Итак, не вновь грозить паденьем неизбежным,

Не с воли совратить,

Но править научить

Предпринял Феб отвергшего советы,

И как достигнуть меты,

В четырех объяснил ему законах тех:

«Не опускайся вниз, — и не взносися вверх,

Держись средины;

Не ослабляй бразды на миг единый;

И оком бодрственным гляди всегда вперед!

Науке сей, мой сын, других законов нет».

Поклялся юноша ученью быть покорным;

А Феб, стеня, тоскуя и грустя,

На гибель снаряжать тут стал свое дитя.

Сперва составом он, огню противоборным,

Уста его и очи оросил;

Потом лучи на темя возложил;

Потом, с рамен своих совлекши червленицу,

Одел его хламидой сей;

Потом воссесть велел на колесницу,

Дал вожжи и коней;

Потом, терзаяся, рыдая,

Вздох вздохом заглушая

И отвратя лице, сказал ему: «Ступай!»

О муза! подкрепи, дай твердость слогу

С земного пренестись в небесный край

И с юношей вступить в эфирную дорогу!

Воздушный путь мне вовсе нов!

С каких начну я слов?

Каким себя обогащу примером?

Ни с Гарнеренем^[10] мне, ни с славным Монгольфьером^[11]

По воздуху в свой век проплыть не удалось;

А быль рассказывать неловко на авось.

Неспорно, — всяких в мире много:

Иной, судя не слишком строго,

Таких чудес наскажет вам,

Что вянут слушателей уши!

Вот там-то, по его словам,

Киты не сходят с суши;

А там на дне морском

Живут по году водолазы!

Другой, прослыть бояся чудаком,

От сей воздержится проказы,

Но вас самих он проведет

И в дураки введет.

В Париже, в Лондоне, в Китае, в Геркулане —

Везде, вам скажет, был

И пользу приносил.

У турок, при султане

Два года жил,

Ведя расход без сметы.

Китайцам он давал к правлению советы;

Британцев научил торги водить,

Француженок наряды шить,

Быть тонкими евреев.

У готфов, скифов и халдеев —

Везде он побывал,

Всё опытом узнал.

Опишет все вам тропки,

Куда стопы его неробки

В который занесли и день, и час.

Такой вы слушая рассказ,

Вот, мыслите, мудрец меж мудрецами!

А он те земли, вам которы описал,

С учителем по карте пробежал.

Но я, чтоб наравне не стать между лжецами,

Ни легковерия других не уловить,

Читателя хочу заране предварить,

В воздушном что пути, без всякого обману,

Преданий древних я держаться только стану.

«О радость! о восторг!

Счастливый Фаэтон конями правит,

Которыми лишь мог

Единый править бог!

Счастливый Фаэтон навек себя прославит!

Счастливый Фаэтон в лучах!

Во образе светила!

Вселенна перед ним колена преклонила!

Счастливый Фаэтон явился в небесах

И примет за труды бессмертия награды!» —

Так мнил Клименин сын, бросая окрест взор,

Когда стоял он у преграды,

Котора от небес делила Солнцев двор.

Гордящийся Иос тяжелой гривой,

Волнами падающей вниз;

Флегон ретивый,

Белейший снега Пироис,

Эфон высоковыйный —

Четыре Солнцевы коня,

С горящими очми от внутрення огня,

Еще держимые, стремились в путь эфирный.

Как мечется на добычь лев,

И мощный, и несытый,

Пуская страшный рев, —

Так кони Солнцевы, взнося к грудям копыты,

Биют решетку врат,

На месте прядая в порыве к бегу яром.

Хребты их с рьяности дрожат;

Главы дымятся паром;

Звенят бразды сребром;

Грызомы удила в кольцо биют кольцом;

И воздух, зыбляся от ржаний голосистых,

Разносит их в странах эфира чистых,

Чтоб Солнца предварить приход.

Часы, у сих стоящие ворот,

Отверзли их в наставше время.

Тут кони, радуясь, что болей нет преград,

Быстрее ветра в путь летят;

Но легким ощутя везомо бремя

И направление не то вожжей,

Прямой бросая путь, по прихоти своей

В пространства мечутся небес необозримы.

Клименин сын, во все страны носимый,

Восчувствовал смертельный страх

Хотя бразды держал в руках,

Но правил он коньми без всякого устава.

Не ведая их нрава, —

Который поводлив, ретивей иль смелей,

Огнист иль с норовом, пужливой ли породы, —

Он будто с умысла и к пагубе своей

Строптивым более дает еще свободы,

Послушных осаждает взад.

Тогда-то в них настал вдруг беспорядок общий!

Тогда-то Фаэтон и дару стал не рад!

Тогда-то, изнуря свои он силы тощи,

За гордость сам себя стократно клял:

Почто Меропсовым быть сыном возгнушался,

При взорах матери спокойно не остался,

Почто труды не по себе подъял!

Тем меней Фаэтон являл в себе искусства,

Чем ближе быть опасность мнил!

И силы малились от конского в нем буйства,

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

9

Фаэтон, усомнившись в своем божественном происхождении, отправился к своему отцу Фебу, который, радостно приняв юношу, поклялся исполнить любое его желание Фаэтон потребовал дать ему на один день управление солнечной колесницей Феб пытался отговорить сына, но вынужден был исполнить клятву. Публикуемая третья песнь рассказывает о гибели Фаэтона 11 ноября 1811 г. И. А. Крылов прочел поэму в публичном заседании «Беседы» в сокращенном виде, затем она была опубликована в ЧвБ. Об отношениях Буниной и «Беседы» в связи с публикацией поэмы рассказывает Д. И. Хвостов в «Записках о словесности» (см. ЛА, с. 383). Печатая «Фаэтона» в НМ, Бунина резко критиковала публикацию ЧвБ за сокращения и поправки. Там же она говорит, что история Фаэтона может быть пересказана низким, шутливым слогом, и тем самым определяет жанр своего произведения как ирои-комическую поэму.

10

Гарнерен Ж.-Б. (1766–1849) — французский воздухоплаватель.

11

Монгольфьер И. M. (1740–1810) — изобретатель воздушного шара.