Фантастическая история королевства Тарт

Анна Вега

Тарт покажется вам самым милым из всех сказочных королевств, пока вы не коснетесь его тайн. Принцесса, отданная на заклание чудовищу, ещё не знает, что это не самое страшное, что ей предстоит пережить. Чудовище, пришельцы, попавшие в королевство неведомым образом, не последняя тайна, что хранит тартский лес.

Глава 5. Рассказ Ивана Лютаева. Странное пробуждение

Это случилось почти восемнадцать лет назад, летом 1981г. В мотострелковой роте, где я служил, проходили обычные армейские будни. В тот день у нас были запланированы марш-бросок с полный выкладкой по пересечённой местности, в основном по лесу, и стрельбы на полигоне. Всё максимально приближено к боевым условиям, если бы не эти обстоятельства, принцесса Ти, боюсь, мы бы с вами не беседовали сейчас. Личного состава было сто четырнадцать человек, дополнительно с нами были отправлены полевая кухня, и фельдшер с санитаром, командовал ротой капитан Невеличко. Рано утром мы выдвинулись из части на двух БМП и армейских ЗИЛах, по плану мы прибыли в назначенный квадрат, где наша рота разделилась, техника отправилась в объезд, остальная часть роты под общим командованием старшего лейтенанта Снежина должна была совершить марш-бросок через лес.

Сколько раз после я вспоминал этот день поминутно, прокручивая его в памяти раз за разом.

Наш марш-бросок занял несколько больше времени, чем было рассчитано, накануне несколько дней шли сильные дожди, вода в реке поднялась, в том месте, где изначально планировалась пересекать речку, стало опасно переправляться, поэтому мы были вынуждены искать другое место для переправы. Это было досадное обстоятельство, впрочем, задержка не составила и получаса.

Но марш-бросок оказался не только затяжным, но и очень утомительным не только из-за густого леса, расстояния или полного снаряжения, духота и жара сделали этот переход в разы тяжелее, как будто мы преодолели не 5—6 километров, а все 15. Все устали, после вчерашнего сильнейшего ливня, сегодня пришла дикая жара уже к одиннадцати дня, влажность зашкаливала, командир распорядился об отдыхе. Полевая кухня уже была здесь, на стрельбище, мы пообедали, отдохнули, пришли в себя, стали готовиться к стрельбам, но неожиданно погода резко испортилась, подул шквалистый ветер, пришла гроза. Дождя почти не было, но порывы ветра были страшными, чуть не улетела наша санитарная палатка, гнулись стволы деревьев, ломались и отлетали ветки, одно дерево с жутким треском повалилось рядом с нашей машиной. Погодя, гроза ушла, а порывы ветра остались, и было, похоже, что гроза может вернуться, командир связался с командованием, и получил приказ возвращаться в часть.

Чтобы вновь не попасть в грозу, и быстрее оказаться в части, решено было срезать обычный путь, проехать по лесной дороге. Командир выслал один БМП вперёд на разведку, узнать, нет ли в лесу поваленных деревьев, капитан хотел убедиться, что по лесной дороге мы проедем беспрепятственно. БМП спокойно доехал до брода, где мы утром переходили реку, ребята сообщали, что всё нормально, больше поваленных деревьев не было, дорога, хотя и узкая, проехать можно, они остались ждать нас там. Мы выдвинулись со стрельбища к лесной дороге примерно через полчаса после наших ребят. Грозовые тучи вновь закрывали небо, стало темно, а в лесу тем более, и похоже, не заметив развилку, наша первая машина проехала мимо верной дороги, дорога ответвилась не резко, от того и не заметили сразу, что едем неверно. Когда поняли, что дорога уходит в сторону, остановились, с трудом развернувшись, стали искать ту треклятую развилку, но не нашли. Попытались сообщить в штаб о нашем местоположении, но со штабом связаться не удалось, в эфире раздавался лишь треск, видимо из-за грозы связь нарушилась, издали по-прежнему доносился гром, виднелись сполохи молний. С нашим БПМ, ждущим нас у брода, поговорить получилось, хотя и с трудом, командир приказал ребятам двигаться нам навстречу. Опять началась гроза, по-прежнему дождя почти не было — только порывы ветра, молнии, гром, треск деревьев, и редкие дождевые капли. Мы продвигались вперёд, но так и не встретили наш БМП, больше с нашими ребятами из того БМП, связаться не удалось, из рации раздавался только треск. Гроза стихла, мы заглушили моторы, но не услышали звуков от мотора БМП, только шум деревьев.

Капитан отдал приказ о ночлеге прямо здесь, в лесу, а утром либо найдём развилку, либо вернёмся на стрельбище. Стали располагаться на ночлег, жара и духота спали к этому времени, стало легче дышать, но неожиданно нас вновь накрыла волна влажной духоты, прошла через наш лагерь, и растворилась, может, это ветер принёс её? Мне на несколько мгновений показалось, что всё вокруг неуловимо изменилось, даже воздух стал иным, но это впечатление длилось ничтожно мало. Выставив часовых, мы легли спать, у меня немного болела голова, наверное, от жары, но вечерняя прохлада спасла меня, я уснул мгновенно, едва успев лечь. Немного, разумеется, позавидовав ребятам, что были сейчас в части, наверняка они уже спали в своих кроватях, угораздило же меня попасть в эту роту и на эти учения, и как мог Невеличко задать неверное направление, и почему БМП нас не нашёл.

Подъём был ранний, завтрак, сбор, прошли как обычно. Не было ничего странного, ничего, что могло бы нас смутить, заставить задуматься. Все были в сборе, всё на месте, короче, вроде всё в порядке. Нет, неверно, было одно необычное обстоятельство — свора собак. Она прибилась к нам ночью. Вчера, когда мы искали переправу на марш-броске, видели невдалеке компанию мальчишек у реки. За ними на приличном удалении расположилась свора собак, очевидно, это свора и прибилась к нам. Не знаю, что это была за порода, да и порода ли вообще? Но собаки были мощные, сильные, они внушали уважение к себе, прогонять их никто и не подумал, возможно, это была бродячая семья, поэтому они были так похожи друг на друга? Собаки были потрёпанные, неухоженные, возможно, надеющиеся на объедки от нашего ужина. Как бы то ни было, они остались с нами.

После завтрака наш командир распорядился связаться со штабом, но радист не смог вызвать штаб, он вообще никого не смог вызвать, в эфире стояла абсолютная тишина, даже треска не было никакого, может, из-за вчерашней грозы что-то произошло с рацией? Но рация была в исправном состоянии, так утверждал радист, но чтобы никого не поймать в радиоэфире, такого быть не может, мы ему не поверили, вероятно, вчерашняя гроза вывела из строя рацию, точно. Капитан отдал распоряжение построиться, и мы, погрузившись в машины, двинулись в заданном направлении. Но проехали немного, лесная дорога сегодня вдруг испарилась, хотя было трудно назвать дорогой тот путь, по какому мы были вынуждены перемещаться до сих пор, но всё же дорога вчера здесь была. Теперь же перед нами был абсолютно непроходимый лес. Кто-то заметил, что лес, кажется, сегодня дремучее, чем вчера, ели просто гигантские какие-то. Лично я не мог ни согласиться, ни опровергнуть данное заявление, на ночлег мы устраивались уже в сумерках, возможно, лес и изменился, если мы заехали вглубь. Капитан сверился с картой, навигация была верной, лесная дорога на карте значилась. Явная нелепость, но дороги-то мы всё равно перед собой не наблюдали, сколько ни смотри в карту. Выход был один — возвращаться по пути, которому приехали сюда, неужели и сегодня повторяется вчерашняя история с развилкой, мы опять свернули не туда? Пришлось разворачиваться, с трудом развернувшись, наша колонна поехала назад. Но проехали мы вновь немного, дорога опять стала не проезжей, и это на нашей технике! БМП ещё мог проехать, но вот ЗИЛы, если перед ними не будет ехать БМП — застрянут. Что за чертовщина происходила такая? Вчера мы ехали нормальной лесной дорогой, ехали бы и дальше, если бы не обнаружили, что проехали развилку, очевидно, в сумраке не заметили. Где вчерашняя нормальная дорога? Ведь я лично бежал по ней на марш-броске, если бы не это обстоятельство, я бы усомнился в ней, но это была хорошая лесная дорога вчера, что с ней случилось сегодня?

Капитан распорядился о вынужденном привале. Что было делать? Рация молчала по-прежнему, надо было искать путь из леса. Одно отделение на БМП под командованием старшего лейтенанта Снежина капитан отправил в близлежащее село, обозначенное на нашей карте, попробовать выйти на штаб по телефону, если, конечно, телефон там имелся и работал, и привести проводника. Ещё одно отделение под командованием прапорщика Лосева было послано искать дорогу через лес. Все остальные остались ждать. Прошёл час, вернулся БМП с одним водителем и радистом, дороги к селу не было, и лейтенант отправил БМП к нам обратно, сам с оставшимися бойцами отправился в село. Прошло ещё два часа, вернулся Лосев, какую-то дорогу они нашли, хотя по выражению Лосева по ней проезжали последний раз сто лет назад, но прапорщик заверил, что проехать по ней можно. Стали ждать возвращения снежинского отряда. Было совсем не по себе от этого ожидания, от этой неизвестности. До села было ходу ну часа два от силы, ещё час в селе, ребята должны были проявиться часам к трём железно, пришло время и трёх и четырёх часов, но никто не вернулся.

Вчерашняя свора собак была по-прежнему с нами, сегодня они уселись хотя и в отдалении, но уже были ближе, чем вчера, я заметил, что в своре было три взрослых особи, и шесть 4—5 месячных щенков, была ещё одна собака, державшаяся обособленно, как от нас, так и от других собак, позже я заметил, что собака хромает, может, её покусали собаки из стаи, хромоножка не была похожа на стайных собак. Кое-кто из солдат поделился с ними своим завтраком, я отдал остатки своей еды хромой псине, все развлекались в этот вынужденный простой как могли.

Когда, наконец, появился снежинский отряд, было уже начало девятого вечера. Ещё до того, как мы выслушали отчёт Снежина, мы поняли, что ничего хорошего он нам не сообщит, на лицах вернувшихся ребят явственно читалось недоумение, изумление, и были они какими-то потерянными. «Поселения, людей — нет, дороги к части — нет», — такое сообщение мы услышали от Снежина после возвращения. Далее старший лейтенант Снежин доложил, что в радиусе десяти километров от предполагаемого населенного пункта никакого человеческого жилья не обнаружено, кругом один лес и поля. Сначала ему никто не поверил.

— Да, я понимаю, товарищ капитан, что это звучит нелепо, но это так. Мы вышли к селению, вернее к тому месту, где оно было ещё вчера, мы же видели его вдалеке на марш-броске, но в том месте, мы не обнаружили ни одного человеческого следа, ни одного намёка на жильё. Там нет дороги, по которой мы вчера проехали, там один лес. Мы прочесали вокруг всё, что возможно, но никого не обнаружили. На БМП проехать невозможно, мы не нашли наше стрельбище, на том месте лес стоит стеной. Короче, мы точно не там, где были вчера. Чертовщина какая-то, Олег Борисович. Знаете, — Снежин замялся, — я вот подумал, пока мы возвращались, а может, нас перевезли спящими ночью в другое место?

— Слава! Что ты говоришь? Нелепость какая. А часовые? — капитан Невеличко был потрясён.

— Что же вы не верите мне, товарищ капитан? Хорошо, пошлите ещё группу. Вон, Лютаева, например. Может, те пятеро человек, что со мной были, тоже не заметили вчерашнее село?

А возможно, Снежин и прав, подумал я, нас одурманили каким-нибудь газом и сонных перевезли. Может, мы участвуем в каком-нибудь секретном эксперименте? Может, мы нарочно свернули не туда? Я был ещё, по сути, совсем мальчишкой, только-только окончил военное училище, моё поспешное назначение командиром взвода тоже было странным, я только прибыл в часть, роту отправляли на учения, а один из взводов был без командира. Мне всё казалось подозрительным в тот момент, и я был готов предположить самое невероятное, но не то, что происходило с нами в действительности. Я предложил допросить часовых, но все как один утверждали, что прошедшей ночью было тихо, ничего подозрительного замечено не было. Ночь была, хоть глаз выколи, в двух шагах ничего не видно, заметил только один.

Полагать, что все они были загипнотизированы, а нас перевезли всех спящими, звучало дико, нет, это уже было из области фантастики. Сначала. Но потом это стало уже казаться единственно верным предположением. Да, покидали нас спящих, а для достоверности прихватили вчерашних собак, подумал я. Но в тоже время я мог поклясться, что утром мы проснулись на том же самом месте, на каком уснули накануне. Скопировать местность один в один, разве это возможно? Хотя, весьма вероятно, и местность была другая, но очень похожая, лес ведь везде похож. И всё же неужели возможно втихаря перевезти больше ста человек из густого леса в другое место, уложив их спать точно так же, как они уснули, и никого не перепутать? Нет, это невероятно, чем больше размышлял я на эту тему, тем нереальнее мне казалось осуществить эту затею. Но тогда где мы сейчас, каким образом мы очутились здесь? Посовещавшись, мы решили, что где бы мы не находились сейчас, то всё равно где-то рядом должно быть какое-то поселение.

— Лейтенант Лютаев, — приказал мне капитан, — возьмите Лосева, ещё ребят на своё усмотрение, обследуйте дорогу в направлении предполагаемого села ещё раз очень тщательно и округу вот в этом радиусе, — капитан показал мне на карте. — Даю вам не более шести часов в одну сторону. Вы должны вернуться до захода солнца. В крайнем случае, если вы заметите какое-то селение, а времени на обратный путь до захода солнца не хватит, разрешаю вам переночевать там. Но повторяю, в крайнем случае, возвращаться ночью я вам запрещаю. Это приказ, никаких передвижений ночью. Завтра с восходом солнца выступаете.

— Есть, товарищ капитан.

Выбрать ребят из своего взвода я предложил прапорщику Лосеву, он лучше их знал, я ещё не прослужил в части и месяца. На рассвете наша группа двинулись в сторону последнего поселения, виденного нами. Мы получили приказ пройти как можно дальше снежинской группы. Ещё одну группу Невеличко послал в другую сторону. Мы продвигались по следам снежинского отряда, дорога свернула, выводя нас из леса к месту, где позавчера, согласно карте, мы свернули с дороги, для сокращения пути. Мы потоптались на том же самом месте, где и снежинский отряд вчера, и двинулись по их следам в сторону села.

— Что, Лосев, — натужно весело спросил я, — попали мы, да?

Лосев не разделил мою веселость. Он спросил меня весьма серьёзным голосом

— Товарищ лейтенант, а вы ничего странного не заметили?

— А что, товарищ прапорщик, я должен был заметить?

— Здесь только следы наших ребят.

— Ну да, они же были здесь вчера. И у них так же натурально выпали челюсти, как и у нас сейчас, когда мы не обнаружили той дороги, какая привела нас сюда со стрельбища. А, возможно, ещё натуральнее, потому что мы предупреждены, а значит, удивляться не должны.

Я уговаривал сам себя, потому что не поверил вчера старлею Снежину, решил, что они свернули с дороги и ушли в сторону.

— Вот именно, — подчеркнул Серёга Лосев, — их вчерашние следы видны отчётливо, а наших следов нет, тех, что мы оставили до въезда в лес, и по каким можно было бы следовать до стрельбища. Но ведь позавчера мы тоже оставили здесь следы.

— Значит, здесь мы позавчера не ехали и, соответственно, не были, — заключил я.

— Выходит, Иван, ты веришь, что нас всех перевезли ночью?

— Да, не знаю, — разозлился я.

— А я, по крайней мере, до сей минуты, был уверен, что Снежинский отряд вчера где-то свернул не туда, — ответил Лосев.

— Ничего не поделаешь, факты упрямая вещь, похоже на нас действительно испытывают новое психотропное оружие.

Я сам не знал, серьезно, или в шутку я так сказал. Если верить в реальность, значит верить, что мы очутились в неизвестной местности, но каким образом, непонятно. Не верить — тогда что это — сон? Я просто сплю, и мне всё это снится, надо просто дождаться пробуждения? Однажды Конфуцию, китайскому философу, приснился сон, будто он — бабочка. И он подумал, а кто он на самом деле? Конфуций, которому снится сон, что он бабочка, или он бабочка, которой снится сон, что она — Конфуций? Я, Иван Лютаев, должен верить своим глазам, и искать правдоподобное объяснение нашей ситуации! Прав-до-по-доб-ное. Если исключить наше перемещение в пространстве, то тогда село, что ли переместили в другое место? Нашу карту можно считать неверной, но поселение мы позавчера видели, хоть и издали, но мы его видели, видели и местных парнишек на речке, и на стрельбище мы были. Всё было здесь ещё позавчера, а сейчас нет ничего, как нет никаких человеческих следов, нет дороги, по которой мы позавчера проехали, как нет и следов, оставленной позавчера нашей техникой, и нет дерева, поваленного ветром в грозу.

Мы двинулись дальше пешком, проехав поле, в лес на БМП смысла заезжать я не увидел, как и Снежин, отправил БМП назад, лес был сплошной бурелом, казалось, здесь не ступала никогда нога человека, но буквально позавчера, мы пересекали этот лес, и он был тогда другим. После замечания Лосева, я стал внимательнее вглядываться в окружающее меня пространство. Не только потому, что необходимо было составлять наш маршрут, но и оттого, что я начал обнаруживать странности. Я смотрел на деревья, на растения, птиц. Всё казалось мне иным, чем прежде. Я держал свои сомнения при себе до тех пор, пока не увидел зверька очень похожего на белку, но крупнее её раза в два. Зверёк нас совсем не боялся и, похоже, даже с интересом на нас посматривал. Я окликнул Лосева и, указав на зверька, поинтересовался кто это.

— Не знаю, — буркнул Лосев.

— Ты же охотник! — воскликнул я. — Ты должен знать.

— А я не знаю. Я здесь много чего не узнаю. Здесь многое иное. Деревья другие, другие растения, другие животные, — Лосев был сердит.

— Другие? — переспросил я и пробормотал, — выходит, мне не показалось? А этот зверёк не первый, какого ты не узнаёшь? — обратился я к Лосеву.

— Не первый.

Мы обследовали заданный район, ничего похожего на то, что указано на карте мы не обнаружили, сделали привал, а потом двинулись в обратный путь. Лосев подстрелил двух крупных птиц.

— Это глухари? — поинтересовался я.

Лосев пожал плечами.

— А с нами ничего не будет, если мы их съедим? — не отставал я от Сергея.

— Дадим сначала собакам, проверим.

Так и не узнав ничего нового, мы вернулись назад. Везде был один лес, мы не наткнулись и на намёк человеческого присутствия. Ребята встретили нас с нетерпением. Но мы ничем не могли их обрадовать. И нас никто ничем не обрадовал, второй отряд, посланный в другую сторону, вернулся тоже ни с чем. Вокруг нас был только девственный лес, а всё человечество вдруг исчезло. Убитую дичь мы скормили собакам, поедали они её весьма охотно. Вечер вновь прошёл в томительной неизвестности. Рация молчала по-прежнему. Наверное, каждый из нас задавался вопросом, что же будет дальше. Но ничего не происходило, мы поужинали, хотя аппетита особого и не было. Потом капитан собрал всех офицеров.

— Итак, — обратился к нам командир, — мы имеем неизвестную местность, со штабом связаться пока не представляется возможным, продовольствия дня на три, если растянем, спасибо нашим охотникам, и горючего не так много. Какие будут предложения?

— Следовать в назначенное место, возвращаться в часть, — предложил Снежин.

— Слава, куда следовать? Наша карта не соответствует этому месту. Ты же там был, нашей части там нет, ты так сказал.

— Что же нам здесь оставаться? А может это проверка? Нам надо двигаться в заданном нам направлении. Может, мы и выйдем куда, — не сдавался Снежин.

— Мы не сможем вернуться назад, если только не бросим ЗИЛы, — сказал я. — Либо нам придётся делать большой крюк, если найдём какую-нибудь дорогу в том направлении.

— Больше нет предложений? Хорошо, — констатировал командир, — согласимся с предложением старшего лейтенанта Снежина. Сейчас двадцать два тридцать. Сегодняшнюю ночь проведём здесь, а завтра два отделения из взвода старшего лейтенанта Снежина двинется к части в юго-западном направлении, хотя неизвестно, куда может вывести эта дорога. Так что будьте бдительны, старший лейтенант, расстояние на ваше усмотрение, время не больше трёх дней. Ещё два отделения под командованием лейтенанта Могильного попробуют вернуться в часть с северо-востока. Остальная часть роты останется здесь.

Укладываясь спать, я думал, смогу ли я уснуть, тревога не покидала меня ни на минуту. Но я напрасно беспокоился, едва закрыв глаза, я вмиг уснул. А утром я не хотел открывать глаза, но времени на размышления не было, была команда — подъём. После завтрака наша рота разделилась, отряды Снежина и Могильного отправились искать нашу часть, мы проводили их, пожелали удачного и скорейшего возвращения, моему взводу было поручено обеспечить роту дополнительной провизией, мы отправились на охоту. Свора собак нас так и не покидала, они следовали за нами, на охоту, в разведку. В отсутствие наших товарищей, мы как могли разведывали окружающую местность, охотились, добывая себе пропитание, здесь было так много дичи, поразительно. Через три дня вернулся отряд Бориса Могильного, через четыре — вернулся снежинский отряд. Вернулись ни с чем. Человеческого присутствия они не обнаружили там, где побывали, как и мы — здесь, зато отряд Бориса наткнулся на реку, до неё был день пути. Все офицеры вновь собрались на совет. Нам предстояло решить, что делать дальше. После ознакомления с картой, что составил Могильный, мы решили отойти к реке. Пройти, вернее, проехать как можно дальше, насколько хватит горючего, потом разбить лагерь, а оттуда уже снова продолжать поиски людей, рядом с рекой должны же обнаружиться какие-нибудь поселения. В нынешнем лагере мы испытывали трудности с водой, поэтому и решили не оставаться здесь. Капитан объявил построение и на нём огласил наше общее решение.

Ранним утром следующего дня мы двинулись по карте Могильного. Первым двигался БМП, за ним следовали ЗИЛы, скорость была небольшая, дороги ведь не было, но нам хотелось преодолеть как можно большее расстояние, поэтому до ночи сделали лишь один короткий привал. Итак, мы прошли лес, вышли к реке, там провели ночь, и двинулись дальше, вдоль реки. Наше предположение, что возле реки нам обязательно попадётся какое-нибудь село, не оправдалось. За два дня похода мы не встретили ни одного человека. Создавалось впечатление, будто в мире исчезло всё человечество, и мы остались совершенно одни. Близились сумерки второго дня похода в неизвестность, капитан приказал остановиться на ночлег, нам предстояла очередная ночь в лесу.

От выданного нам продовольствия не осталось уже ничего, повар готовил нам еду из дичи, что мы добывали в лесу, и постоянно давал понять, что о еде надо беспокоиться заранее, мы были с ним согласны, прилагали все усилия по этому поводу, и сегодняшний наш ужин нам удалось разнообразить испеченной в золе рыбой, выловленной в реке. Охотиться получалось не у всех, да и не поохотишься особо с автоматом, а винтовки только три, и шум от нашей техники распугивал зверьё на километр вокруг, приходилось выкручиваться. Зато клёв на здешней реке был просто фантастический, удочку соорудили из ветки, привязали обычную нитку, а крючок сделали из булавки, наживки тоже хватало, стоило только забросить удочку, и можно было тут же вытаскивать её, рыба клевала мгновенно.

После ужина капитан опять созвал всех офицеров к себе в палатку. Стоял прежний вопрос — что нам делать дальше? Продолжать двигаться вдоль реки? Капитан уловил любопытную особенность, русло реки точно соответствовало прежней карте. Если спускаться вниз по реке, тогда придётся оставить технику, горючего почти не осталось. Выслать пару машин вперёд, загрузив их снаряжением, они должны проехать как можно дальше, пока хватит горючего, а нам идти за ними своим ходом, так решил наш командир. Завтра я с ребятами из своего взвода должен буду разведать местность. Я решил, кого возьму из ребят, и пошёл укладываться спать. Добрался до своей палатки, ни о чём не думать, уснуть, было единственное моё желание, забыться от действительности хотя бы на несколько часов. Уснул я быстро, так же быстро и проснулся, но не утром. Было немногим более полуночи, когда остервенело залаяли собаки, потом раздалась автоматная очередь. Я выскочил из палатки, и побежал на звук стрельбы.

Ночь опять была безлунной, но лагерь был уже освещён ракетой, когда я подбежал к месту стрельбы. У догорающего костра сгрудилось уже больше десятка человек, подбегали всё новые. Капитан с фонариком, склонившись, рассматривал тушу какого-то животного. Одному из часовых оказывали помощь, он был весь в крови, это он подстрелил зверя. Но он успел, уже раненый, напасть на часового. Врача у нас не было, только фельдшер, да один из солдат бросил мединститут после четвертого курса. Перевязку они сделали, оставалось надеяться, что рана будет неопасна, и никакой заразы рядовой не подхватит. Что за животное напало на нас ночью, я основательно рассмотрел только с восходом солнца. Луна так и не появилась из-за туч, всю ночь простояла непроглядная тьма. И собаки всю ночь были неспокойны. Они не лаяли, не рычали, но их шерсть дыбилась на загривке, и по одному взгляду на них, было понятно, что опасность пока не миновала. Мы разожгли костры для защиты, ведь звери боятся огня. Я не сомкнул больше глаз, как, вероятно, и все остальные. И эта была не последняя бессонная ночь. Собаки успокоились только под самое утро. Тогда же очевидно, задремал и я. Разбудил меня Снежин.

— Пойдем, посмотри, кто это.

Снежин знал о моей страсти к кошкам, и к диким, и к домашним. Меня интересовало всё связанное с ними. Но первое название убитого часовым животного, какое мне пришло в голову — саблезубый тигр. Существовало такое древнее млекопитающее, его отличительной особенностью являлись длинные, острые клыки. И из пасти, убитого ночью зверя выставлялись длинные острые клыки. Саблезубый тигр был крупнее настоящего, но эта особь была меньше обычного тигра, поизящнее что ли, напоминал чем-то этот зверь больше пантеру, но это была не взрослая особь, но тогда мы этого ещё не знали. Короткая шерсть была коричневого цвета, с хребта расходились темно-коричневые полосы. Осмотрев кошку, я ещё раз подумал о ранах, нанесённых Воробьеву. Такими зубами нанести смертельную для человека рану можно и одним укусом. Но к всеобщему удивлению, утром Воробьёв был на ногах, как ни в чем ни бывало. Рука, распластанная до кости, по его уверениям ничуть не болела. Ах, если бы мы в тот момент заострили на этом факте своё внимание! Но тогда мы все были рады счастливому исходу ночного инцидента, и больше всего нас волновал вопрос нашего возвращения. И мы все приписали быстрое заживление раны, здоровому организму самого Воробьёва. Гораздо позже мы поняли, что слюна этих кошек обладает поистине волшебным свойством, оказывая потрясающее ранозаживляющее действие на человеческий организм, впрочем, и на кошачий, несомненно, тоже. Той ночью рану, вероятно, обработали плохо, кошачья слюна попала в неё, и за ночь сделала своё дело, утром рана была не такой опасной, как нам показалась вчера. У котят и молодых кошек слюноотделение обильнее, чем у взрослых, видимо, пока растут клыки, кошки привыкают к своему оружию, учатся им пользоваться, зачастую ранят себя, а слюна помогает заживлять раны.

Лосев насилу снял с кошки шкуру, нож с трудом брал её. Шкуру оставили, а мясо отдали собакам, они спасли не одну жизнь этой ночью, мы были им благодарны. Наш план стал один — уйти как можно дальше, в спешном порядке наша рота покинула опасное место, ночью мы сливали горючее из ЗИЛов в две машины, собирали, грузили, за день мы обязаны преодолеть возможно большее расстояние. Весь остаток бессонной ночи мне чудились глаза, следящие за нами из темноты, и не только у меня одного были такие ощущения, ведь кошка была не одна, так сказал наш часовой. У нас появился враг, и все мы с тревогой следили за солнцем. Нам казалось, что сегодня оно быстрее, чем обычно стремилось к закату.

Была у нас, конечно, надежда, что кошки не последуют за нами, но готовились мы к худшему. Мы расположились как можно ближе к воде. Полагаясь на боязнь к ней кошек. Предположение оказалось верным, кошки не нападали с воды. Основной же нашей преградой стали костры. Для обороны мы подготавливали сплошную огненную стену. Для этого весь остаток вечера, пока не скрылось солнце, мы заготавливали топливо для костров, собирали валежник, рубили еловые ветки, молодые деревья. Можно сказать — смешно, у вас боевая рота с боевым вооружением, а вы испугались каких-то кошек? Но всё было до ужаса ненормально. По истечению недели я уже не верил никому, ни командиру роты, ни остальным офицерам, ни прапорщику Лосеву. Мне казалось, они меня дурят, все офицеры посвящены в какой-то тайный план, а меня исключили, потому что я оказался на месте взводного случайно. А что? Всё может быть, рассуждал я. Карта могла быть специально переделанной, на ней изображено одно, а на самом деле не должно было быть там этого села, что мы искали. Я его не видел, только знал, что оно невдалеке, мальчишек видел. Наши следы, что мы не нашли с Лосевым, так мы ехали по следам снежинского отряда, может, он нарочно свернул не туда, а мы поехали за ним, по карте же едем, а она — неверная. Лосев, наверняка, тоже в курсе, как ему доверяет капитан Невеличко, не узнаёт он зверей и птиц, так может, врёт? А может, меня, сопляка, нарочно отправили на разведку с Лосевым, чтобы я поверил этой чертовщине? Может, нас специально отправили сюда, чтобы что-то разведать? Может, Невеличко нарочно приказал ехать этой дорогой? Эксперименты, может, здесь какие проводили, кошка ведь настоящая. Может, не только кошки здесь водятся? Вооружили нас как на военную операцию, только горючего что-то пожалели, лейтенант Лютаев, личных вещей взять на два месяца, учения серьёзные, так мне сказали в штабе перед отправкой на учения, костерил всех, когда бежал на марш-броске, обливаясь потом, считал, что надо мной нарочно подшутили, а теперь рад этому обстоятельству, что поверил и взял кое что из личных вещей.

С наступлением сумерек мы разожгли первые костры, капитан приказал экономить патроны, зря в кошек не палить. Миновала полночь, никто не спал, но всё было спокойно. Я заснул у костра, от тепла меня разморило. Разбудил меня Лосев, азарт охотника ему уснуть не давал. Был же он озабочен поведением собак, они учуяли кошек задолго их появления. Командир приказал зажечь все костры. Мы оказались в огненном плену, а кошки между тем всё не появлялись. Но собаки не находили себе места. И вот когда я решил, что кошки испугались наших костров, я увидел одну из этих тварей. Почти сливаясь с темнотой ночи, она сидела невдалеке и наблюдала. Потом я заметил ещё, ещё, и ещё. Они окружили нас полукругом. Нас отделяло друг от друга всего несколько метров. А если они попробуют прыгнуть, подумал я. Мне стало нехорошо от этой мысли. Командир разрешил применять оружие только в крайнем случае. Поэтому мы только подкидывали дров в костёр. Вот так мы провели остаток ночи, друг напротив друга. Как только чуть забрезжил рассвет, твари нас покинули.

И мы покинули это место, как только опасность миновала. Я, Лосев, Борис и ещё несколько ребят отправились искать место для лагеря, такое место, где можно было бы быстро соорудить защитные укрепления, и наша техника должна туда добраться прежде, чем закончится горючее, больше бросить машины мы не могли себе позволить. Двигались мы налегке, взяв с собой только автоматы, ничего лишнего. Мы всё дальше удалялись от места неудачной ночёвки, но на душе спокойнее не становилось. Наконец, нам попалось подходящее место у реки, и лес был на удобном расстоянии, не близко, но и не далеко, сержанта с одним солдатом я послал навстречу роте, с остальными стали готовить лагерь, ещё ночь нам предстояло провести почти без укреплений.

И каждую последующую ночь мы были вынуждены по-прежнему спасаться от кошек. Нам всё же пришлось в них стрелять, тратить драгоценные патроны. Эти твари ничего не боялись. Как только одна из них перепрыгнула костёр, стали прыгать многие. Только после того, как мы подстрелили нескольких, они перестали нападать, даже не подходили близко, опасались выстрелов. Но они не оставили нас, они становились хитрее, изворотливее, они ждали наших ошибок. Единственным нашим союзником было солнце, но с каждым днём закат приходил раньше, чем вчера. А нам надо было столько сделать до наступления зимы! А находиться в лесу с наступлением сумерек было равносильно самоубийству.

Днём мы рыли землянки, заготавливали дрова, охотились, ловили рыбу. Мы предприняли ещё попытку найти людей, слили в один ЗИЛ остатки горючего, капитан вызвал добровольцев, но всё оказалось напрасным, они вернулись ни с чем. И мы перестали искать людей, мы нуждались в каждой паре рук, чтобы пережить очередной день. А ночью мы по-прежнему ждали появления кошек. Мы все хотели выжить, и не стать добычей этих тварей. В первую зиму от их клыков погибло одиннадцать моих товарищей. И из них мы похоронили только троих. Остальных кошки унесли с собой. Частями. Просто рвали ещё живого человека, хватали кусок и уносились с добычей прочь. И мы до сих пор не знаем, где живут эти твари. Не знаем даже близко или далеко их логово. Мы хотели добраться до них и убить их всех днём, должны же они спать, но собаки не идут по их следу. К тому же они нападают не каждую ночь, бывали недели, когда мы их не видели, они даже близко не подходили к лагерю, а когда воскресала в нас надежда, что их мы больше не увидим, они появлялись вновь.

Саблезубые умеют менять тактику охоты, когда мы соорудили стену, вырыли ров, они перестали нападать на наш лагерь, но они не оставили нас в покое. Они частенько приходят по ночам и караулят по другую сторону рва, могут провести так всю ночь. Иногда они часами рычат, ревут, они не дают нам спать, они пытаются спровоцировать нас, хотят, чтобы мы вышли и устроили на них охоту. И не дай Бог кому-нибудь задержаться в лесу до сумерек, не рассчитать время возвращения, кошки оказываются тут как тут. Они чуют нас, и если бы не собаки, как знать, сколько бы нас уцелело к сегодняшнему дню.