Клей

Анна Веди, 2015

Кажется, что последний год 21 века может стать последним для человечества. Понятие «быть вместе» получило неожиданную интерпретацию – люди стали склеиваться друг с другом в буквальном смысле и гибнуть от психологического и физического напряжения. И эта жуткая мутация происходит на фоне глобальных климатических изменений. Учёные предположили, что причиной изменений в организме являются подавленные эмоции, и люди бросились за помощью к психологам. Группа людей оказалась втянута в эксперимент…

© Анна Веди, 2015

* * *

Люди, как жуки, приклеенные клеем привычки.

Глава 1

Медленно приходит сознание к Карлосу. После вчерашнего дня он ощущает неприятный осадок, тревогу и смутное беспокойство. Он мучительно старается вспомнить, что было накануне, но количество выпитого виски напрочь вырезает из памяти всё, что происходило после второй бутылки. И это пугает больше всего. Он не хочет просыпаться и силится снова заснуть, но этот страх не даёт. Перемещается по животу гадкой слизкой пиявкой, тревожно пульсируя в судорогах. Яркой вспышкой озаряет его память увольнение с работы: как он демонстративно посылает всех менеджеров и руководящий состав, сбрасывает принадлежности со своего стола и гордо, не обернувшись, выходит из офиса. Это сон, или это было на самом деле? Он напрягает память. Кажется, было. Он вспоминает, как недоумённо смотрели на него его коллеги и главбух. Он же был всегда таким спокойным и уравновешенным, всегда улыбался, был приветлив и вежлив со всеми. Всегда приходил на помощь, был безотказным и даже милым.

Однажды он задержался на работе позже обычного, неожиданно к нему подошла главбух и завела разговор:

— Привет! Тебя как зовут? Ты же программист? Мне нужна твоя помощь, — выпалила она на одном дыхании властным тоном, не давая ответить.

— Да, пожалуйста, что случилось? — несколько растерянно отреагировал на этот шквал Карлос, вставая и направляясь за девушкой.

— У меня зависла программа, а мне отчёт надо срочно подготовить, — немного по-детски сказала главбух, засеменив к своему рабочему месту. Ножки у нее были хорошенькие, в туфлях на высоченных каблуках. Она оглянулась на молодого человека и улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой. Она всегда пускала ее в ход, когда о чём-то просила или что-то хотела получить от других.

— Давайте, посмотрим, — вдыхая аромат парфюма и тепло, исходившие от главбуха, Карлос наклонился над панелью компьютерной бухгалтерской системы.

— Ты не ответил. Всё-таки, как тебя зовут? Давно ты здесь работаешь?

— Карлос. Не очень, около года, — не отрываясь от работы, ответил программист.

— И как, нравится?

— Ничего, терпимо, руководство лояльное, более или менее. А сама работа для меня лёгкая. Хотелось бы, конечно, чего-то более сложного и ответственного, но пока что ладно.

— Почему-то раньше я тебя не замечала, — она смотрела в упор на Карлоса, присев на стол, и её красивые коленки упирались ему почти в нос, когда он поворачивал голову в её сторону.

— Да, странно, что сейчас заметила, — выдавил он из себя и уставился в монитор системы управления в ожидании, когда та перезагрузится. Поначалу Карлос потерял дар речи от близости девушки и ее откровенного кокетства, но постепенно пришёл в себя и посмотрел на неё так же в упор. Она явно играла с ним, и это было столь же неожиданно, сколь и возбуждающе. — А ты давно работаешь?

— О, да! Около пяти лет. Я уже старушка.

— И как? Нравится?

— Уже привыкла. Сначала не нравилось, хотела уходить, но потом передумала и осталась. И вот, задержалась.

— Ну, вот и всё, готово! — сказал Карлос, поднимаясь со стула и намереваясь пойти на своё место. Когда он повернулся, их лица оказались на таком близком расстоянии друг от друга, а стук его сердца стал таким сильным, что Карлосу пришлось собрать всю свою волю в кулак и сдержаться, чтобы не поцеловать бухгалтера.

— Спасибо большое, — произнесла красотка. Остаток фразы как бы повис в воздухе возле ее губ в тот момент, когда их лица оказались совсем близко. Она так и оставалась с полуоткрытым ртом, когда Карлос проходил мимо неё. Долго. Как в замедленной съемке.

Она была привлекательной девушкой, но раньше Карлос не замечал её. Она не была идеалом его красоты, его мечтой, хотя очень походила на его мать. Невысокого роста, очень худая, светлые волосы, голубые глаза, небольшая грудь и стройные ноги. Совершенно обычная, не во вкусе Карлоса. Так, встретив на улице, прошёл бы мимо этой мышки. Он любил высоких брюнеток. Возможно, потому что сам был высоким брюнетом с карими глазами. Но после разговора с ней что-то преломилось в его сердце, и он стал думать о ней всё чаще и чаще и, кажется, влюбился. Может, и не влюбился, но хотел её постоянно. А она оставалась к нему холодна, хотя иногда дарила короткие тёплые взгляды и улыбку. Он стал смотреть в её сторону, ловил каждую возможность ее увидеть, придумывал разные причины, лишь бы пройти мимо или держать ее в поле зрения. Это было похоже на тихое помешательство.

Как-то раз Карлос увидел, что она разговаривает с директором, и заметил, что и директор к ней очень тепло расположен. Положил ей руку на спину, — совсем не похоже на рабочие отношения. Карлос стал страшно ревновать. Мысль, что главбух спит с директором, была невыносима, но не выходила из головы. И в итоге этой накрутки и бездействия ему стало нестерпимо находиться в этом пространстве. Подойти к ней и объясниться он тоже не мог в силу своей зажатости, неуверенности и закомплексованности.

Постепенно в нем созрела убеждённость, что у неё связь с директором. И это оказалось ударом по его самолюбию, он был жестоко разочарован. Он ведь успел окружить себя иллюзией, по ночам долго не мог уснуть, фантазировал, мысленно представляя диалоги с ней. Но каждый раз обламывался, или что-то мешало. Возможно, именно это стало причиной его срыва. Возможно, просто накопилось и надоело. А могла сработать его привычка увольняться или провоцировать увольнение через год-полтора.

Вчера Карлос ушёл, не прощаясь. Считал, что красиво ушёл. Коллеги недоумённо смотрели на него, при этом старательно изображая бурную рабочую деятельность. Он же, возможно, хотел привлечь к себе внимание, чтобы именно бухгалтер сказала ему: «Останься, не уходи, ты нам нужен!» Какая глупость!

— Карлос, что ты делаешь? Сейчас такое непростое время, и куда ты пойдёшь? — спросил коллега, с которым он иногда в перерыв пил кофе.

— Ничего, разберусь как-нибудь, — ответил Карлос. Ему все они казались слабаками и неудачниками, которые только протирают штаны, работая на дядю, и безропотно влачат своё жалкое существование. — Сейчас такое время, что неизвестно, сколько осталось. И хочется пожить в удовольствие, для себя.

На выходе из офисного блока его просканировал лифт, куда он обычно заходил до и после рабочей смены. И если глазок-индикатор всегда загорался вспышкой зелёно-бирюзового цвета, то в последний раз это был красный. Зеркала лифта сделали круг, к предплечью мягко припечатался раскодировщик, прозвучала, видимо, прощальная мелодия, какой-то странный гимн, и из окошечка вылезла бумага с надписью: «Мистер Смит, Вы уволены. Желаем успеха». Это смахивало на издёвку. Карлос изобразил оскорбление, хотя внутренне ликовал. Но это был защитный рефлекс. Всё-таки увольнение — это потеря, неизвестность, новый этап, перемены. А перемены очень часто пугают, и лучше оставаться на насиженном месте, так надежнее. А теперь опять эта пугающая неопределённость и неизвестность. Но Карлоса это, кажется, возбуждало, поскольку он, то и дело, стремился оказаться в подобной ситуации. Выйдя из огромного здания корпорации, он сразу направился в магазин, — надо же отметить такое событие.

Толпы людей на улице мешали ему двигаться быстро, и он медленно влился в людской поток. Это столпотворение уже вошло в обыденную жизнь, стало привычным с тех пор, как повышение концентрации углекислого газа в атмосфере и постоянные выбросы нефтепродуктов в океан спровоцировали климатические изменения: таяние ледников, повышение уровня мирового океана и, соответственно, затопление прибрежных городов. Изменения были внезапными и быстрыми, в раз охватившими всю планету. Тогда население Земли сразу сократилось на одну треть. Большинство людей, что успели спастись, сконцентрировалось в центральных регионах оставшихся континентов Евразии, Африки, Южной и Северной Америки и немного в Австралии. Города стали тесными в прямом смысле, на улицах и днём, и ночью было столпотворение, яблоку негде упасть. Те, кому не нашлось места в центре материка, старались найти приют в мегаполисах, расположенных не очень близко от побережий.

Петербург тоже постигла участь всех городов, принявших толпы беженцев. Людские реки медленно текли по тротуарам и дорогам, а над домами летали клаудузы, заменившие наземный транспорт. Они иногда приземлялись, образовывая воронку, чтобы высадить или взять пассажиров, и тогда пешеходный поток вовсе останавливался, но сейчас Карлоса это меньше всего раздражало, он уже никуда не торопился. Он год отработал каким-то эникейщиком, несмотря на то, что он по образованию физик и считает себя талантливым программистом. И ведь ему обещали место именно программиста! А дальше названия должности дело не пошло, работать пришлось мальчиком на побегушках. Почему никто не замечает его талант и одарённость? Что он делает не так, что в нём не так?

Снова и снова крутятся в голове эти обесценивающие мысли. Надо от них избавиться и купить что-нибудь выпить. Вот это верное средство! В магазине сканер тут же вычислил, что он теперь безработный. Раньше Карлос мог расплачиваться и легко брать в кредит, поднося руку к кассовому аппарату, — электронные деньги заносились кодом в то же предплечье, куда и поступил код увольнения. Теперь же пришлось доставать из кармана карточки или деньги. В момент увольнения ему стёрли и денежный код. Карлос взял две бутылки виски, — на всякий случай и чтобы завтра никуда не выходить и обдумать ситуацию, куда теперь двигаться, — и направился домой.

Он ещё помнит, как дома он пил этот виски, и как постепенно мутнел его разум, и ему становилось насрать на корпорацию, бухгалтера и всех окружающих, да и на весь мир, и как он, уже изрядно поддатый, вышел на улицу в направлении бара, чтобы скрасить одиночество в обществе какой-нибудь красотки. Пусть даже и не красотки, подойдёт любая, лишь бы не жирная, прыщавая, вонючая и грязная, хотя иногда он просыпался, и рядом были именно такие. Тогда он быстро трезвел и потом долго мучился чувством вины и отвращением к самому себе. В баре он ещё выпил, а потом провал, он больше не помнит ничего, абсолютно ничего…

Холодный пот опять прошиб всё тело. Он еле-еле открывает глаза и пытается повернуться, но что-то держит его руку. Он поворачивает голову и в удивлении невольно подскакивает на кровати. Хотя ничего, собственно, удивительного. Но именно сейчас всё воспринимается иначе, как будто что-то не так, и это тревожит.

Рядом с ним лежит девушка, стройная фигурка, упругое тело. Молоденькая, даже юная. Обнаженная, она лежит на спине, но её лица совсем не видно, оно повернуто в противоположную от него сторону, и яркокрасные волосы полностью скрывают его. И её рука прилеплена к его руке. Карлос внимательно изучает руку, но сейчас его волнует не это. Неужели с ним опять какая-нибудь?.. Ему надо, срочно надо увидеть её лицо! Он осторожно отодвигает волосы с её щеки… Лицо оказалось привлекательным, не красотка, но милашка. Фухх!.. Главное, не крокодил рядом. Правда, слишком на малолетку смахивает. Нда… только этого не хватало… ну, да ладно, разберёмся. Теперь, что с рукой? Он пытается ещё раз поднять руку, тянет посильнее, и в этот момент девушка заворочалась и застонала, она потянула руку на себя, но сразу же бессильно опустила её на кровать. Она так и не проснулась.

Карлос смотрит на незнакомку, на её и на свою руку и ничего не понимает. Опять напоминает о себе головная боль и тревога в животе. Он пытается дотянуться до бутылки виски свободной рукой. Никак. «И долго я буду ждать её пробуждения? Не королева, поди». И он с силой тянет руку. От этого движения возникает резкая боль, и девушка вздрагивает, вскрикивает от неожиданности и садится на кровати. Она удивлённо смотрит на Карлоса, на свою руку и пытается аккуратно освободиться, но и у неё ничего не выходит. По тому, что она старается не смотреть ему в глаза и вообще на него, держит голову опущенной, прячет лицо от его взгляда, видно, что она стесняется. Наконец, набравшись смелости, она произносит несколько детским голоском:

— Что ты делаешь? — возмущённо-капризно спрашивает она, наклонив голову и пристально разглядывая место, где склеились руки.

— Хочу встать, но не могу отлепиться от тебя.

Карлос видит, что перед ним женщина-ребёнок, и наконец-то успокаивается и расслабляется.

— А что это такое, не знаешь? — она пытается другой рукой отодвинуть кожу, но это лишь причиняет боль. Кожа намертво приклеилась. — Может, раствором каким-то полить? И как это вообще произошло? Я помню, когда мы засыпали, нормально всё было.

— О, ты помнишь, как мы засыпали? Я силюсь вспомнить, но, увы, не могу. Последнее, что помню, это как пришёл уже накачанный в бар, и там пил за стойкой вискарь. Я, извини, и тебя не помню. Стесняюсь спросить, как тебя зовут?

— Ну, ты даёшь! — возмутилась девушка и прикрыла обнажённое тело простынёй. — А вчера казался лишь слегка выпившим. Я София, можно Соня. Мы познакомились в баре. Ты рассказал, что уволился с работы. А меня бросил парень очередной. Не бросил, а сказал: «Давай останемся друзьями». Меня эта фраза уже бесит. В последнее время мне все её говорят. И теперь я одинаково реагирую на неё.

— В этом нет ничего плохого, я думаю, — Карлос разглядывает девушку. Конечно, он ничего из того, что она говорит, не помнит. Но она это говорит очень естественно и так непринуждённо, что он готов ей верить. — Но что за фигня? Почему мы склеились? Слушай, у меня жутко болит голова, и я хочу в туалет, так что пошли. Отлепиться пока невозможно, позже решим, что будем с этим делать.

София подвигается на его сторону кровати. Карлос бросает взгляд на её округлую грудь и стройное тело, и отмечает её движения. Она начинает ему нравиться, но сейчас его мучают головная боль и тошнота, прежде всего, необходимо избавиться от них. Девушка легко встаёт с кровати, Карлос за ней, и так, вместе, они идут в туалет.

— Придётся тебе поприсутствовать здесь. Хорошо, что я пока что какать не хочу, — улыбаясь одной стороной рта, говорит Карлос.

— И тебе придётся быть рядом со мной. Это обоюдное наказание, — смеётся Соня, и ее смех заметно снимает напряжённость и взаимное недоверие.

— А за что, интересно? Хотя, есть за что. Я уже столько накосячил в своей жизни, — испытывая большое облегчение, Карлос вздохнул.

Карлосу не до смеха. Хотя это — его привычка быть всегда недовольным. Сделав все дела, они кое-как чистят зубы и умываются. Ещё невольно пытаясь совершить самостоятельные движения и постоянно натыкаясь на сопротивление склеенных частей тела, испытывая боль, Карлос и София идут обратно в комнату. Здесь царит беспорядок. Карлос только сейчас замечает это, виновато смотрит на реакцию девушки и пытается оправдаться.

— У меня такой бардак! Жилище холостяка. Но я иногда убираю.

— Видимо, все мужчины такие. Да и мне тоже редко приходится уборкой заниматься. Я не очень-то люблю кристальную чистоту. Вижу, что пыль собралась, какое-то время живу с ней, а потом вытираю.

Соня улыбается поддерживающе. Молодой человек ей нравится. Он кажется ей простым, естественным, привлекательным и одиноким, замкнутым в своём мире. Он такой же, как она. Парень, с которым она встречалась до этого, оказался психом. Вечно хотел покончить жизнь самоубийством, всё плакал и жаловался. Обычно она всегда расставалась с парнями через год. И это уже начало её тревожить. Вдруг так всю жизнь придётся, думает она. Не хочется, конечно же. Ей сейчас 25 лет. Карлосу, на её взгляд, тоже примерно столько же. Да, он ей, однозначно, нравится. Но насколько ему нравится она, не понимает. Соня чувствует себя очень неуверенно. Недавно она выкрасила волосы в яркокрасный цвет, воспользовавшись шапочкой-краской. Очень удобная штука. Выбираешь шапочку-краску по цвету, надеваешь её так, чтобы все волосы были спрятаны в шапочке, и через 5 минут, вуаля — цвет волос, такой, какой хотел.

Она была среднего телосложения и роста, небольшая грудь, красивые ноги. Лицо привлекательное, голубые глаза, маленький носик, средние губы, не пухлые и не тонкие. Всё так средне: ничего ужасного и ничего выдающегося. Короткая стрижка придает ей юный вид, хотя София уже давно совершеннолетняя. В глазах её читается желание помогать и сострадать. Она кажется очень доброй девушкой и очень милой. И можно было бы сказать, что она красивая, но так как сама Соня не воспринимает себя таковой, этого не чувствуют и другие люди. Внешне — да, всё прекрасно, но внутри она зажата, неуверенна, закомплексована. И в этом они очень похожи с Карлосом. Хотя для Софии он кажется очень уверенным, смелым, красивым. И для Карлоса девушка кажется уверенной в себе и довольно симпатичной. Такие они внешне. Это их маски, предъявляемые окружающему миру, чтобы скрыть неуверенную, пугливую, внутреннюю сущность. И они сжились, практически срослись со своими ролями. Может быть, иногда и только наедине с собой они и сбрасывали маску уверенности. Хотя Карлос не любил такие моменты и заливал виски. А Соня, спасаясь от одиночества, вступала в отношения. Лишь бы кто-то был рядом, чтобы не чувствовать себя ущербной и не осознавать свою сущность. Каждый из них прятался от правды, как мог.

— Выпить хочешь? — предложил Карлос.

— С утра? Я не пью с утра, — помотала головой Соня.

— Как хочешь, — пожал плечами Карлос, уже наливая себе виски. Он взболтнул жидкость в бутылке, рассматривая ее на свет и оценивая, сколько осталось. — Днём закажу ещё. Я намереваюсь сегодня пить весь день.

— Нет, нет, нет! — возмутилась София. — Я ж собиралась сегодня сходить к родителям! Мы сейчас склеены, и мне кажется, что теперь нам надо советоваться о планах друг друга. А если ты напьёшься, мы не сможем никуда пойти.

— Во-первых, я не хочу идти с тобой, и не пойду к твоим родителям. А во-вторых, ты что думаешь, мы так и будем склеены? Сейчас меня вставит вискарь, и я разберусь с этой ерундой. На больную голову, что можно решить? — и он наливает себе ещё стопку. — Точно, не хочешь?

София смотрит на Карлоса, у неё внутренняя борьба мыслей и чувств. С одной стороны её мучает чувство беспокойства и непонятной тревоги, и очень хочется избавиться от этого, а алкоголь как раз даёт расслабляющий эффект. С другой стороны, есть не только сомнение, что это поможет, но уже знание, что алкоголь лишь на время отвлечёт от мыслей и чувств, а потом всё вернёт обратно, и даже может стать ещё хуже. И потом, обещала родителям прийти, и этого парня она мало знает, и это непонятное склеивание… Мысли проносятся, мельтешат, сменяя друг друга, и этот мысленный хаос изрядно напрягает.

— Ладно, давай, наливай, — София понимает безнадёжность своего сопротивления и решает уступить Карлосу, боясь, что она разонравится ему, и отношения закончатся, не успев начаться.

Карлос наливает виски Соне и смотрит на неё. «Симпатичная девушка, и что она делает со мной рядом?» Он так же боится сказать лишнее и вспугнуть её. София берёт рюмку в одну руку, в другую засохший кусочек сыра. Понюхав его, потом виски, передёргивается.

— Фу, гадость. Первая рюмка всегда мерзко заходит. А потом нормально, — заметив взгляд Карлоса и оправдываясь, смущённо говорит София.

— Да, ладно, ерунда всё это, — улыбается Карлос.

София смотрит на рюмку, не решаясь и настраиваясь. Потом подносит её ко рту и отпивает небольшой глоток. Морщит нос, быстро берёт стакан со вчерашним соком и запивает, а потом откусывает сыр. Карлос усмехается и залпом выпивает всю рюмку, занюхивает кусочком сыра и выдыхает, всем своим видом демонстрируя своё умение пить. Соня восхищённо смотрит на него. Так она не могла пить никогда, только маленькими глотками.

— Ты пьёшь, как кошечка, — громко поставив свою рюмку на стол и шумно выдохнув, говорит Карлос.

— Да, вот так, что ж теперь, — несколько смущаясь, отвечает София и кокетливо поднимает глаза на Карлоса. Алкоголь начинает своё действие, и ощущение эйфории и прекрасного мира уже накрывают сознание девушки. И постепенно её чувства и мысли становятся жизнерадостными, позитивными. Она уже довольна жизнью и собой, ощущает себя желанной, красивой, умной, уверенной.

Карлос смотрит на Софию, и она выдерживает этот взгляд около минуты. Карлос также чувствует себя более уверенным, умным, и ему снова стало на всё насрать, и это ощущение ему очень нравится. Он не старается быть привлекательным для кого-то, следовать чьим-то ожиданиям. Он такой, какой есть. Правда, это ощущение он испытывает лишь под действием алкоголя, только в таком состоянии он чувствует себя достойной и нужной личностью. Как будто два разных мира. «Ты родился и априори нужен миру», — как-то он услышал эти слова от своей взрослой подруги, с которой иногда встречался. Когда она звонила, он не мог ей отказать. Она была старше его на пятнадцать лет, но чертовски привлекательна, сексуальна и умна. И в ней было такое притягательное чувство уверенности и защищённости, что от неё было сложно отрываться. Но она всегда умела очень тактично завершать их свидания и фактически выставлять его за дверь. Каждый раз Карлос думал, что всё, это был последний его визит, но всегда вёлся на её звонки и даже ждал их. Он думал, что когда встретит девушку и влюбится, то забудет её. Но никак не встречалась та, с которой бы отношения сложились надолго и серьёзно. Как бы то ни было, всё это уже в прошлом, а сейчас…

— Ладно, теперь давай разберёмся, что же произошло, и почему мы склеились. Давай вспомним вчерашний вечер. Ты помнишь? Я почти ничего не помню. Возможно, буду что-то припоминать, пока ты будешь рассказывать, — уже бодрым и более уверенным голосом говорит Карлос.

— С чего начинать? — горячий виски проходит по горлу Сони и попадает в желудок, в кровь, она уже ощущает его эйфоричное действие, легкость в теле и мыслях, а проблемы и всё неприятное куда-то испарились.

— Давай с бара. Как мы с тобой познакомились? Помнишь?

— Да. Ты сидел за столиком в углу и пил свой виски один. Я уже тоже была изрядно накачана. Я говорила, что поругалась со своим другом, и он ушёл, а я осталась одна и увидела тебя. Всё. Подошла к тебе, мы стали разговаривать, хотя ты уже еле ворочал языком. Но мне было всё равно.

— Слушай, теперь припоминаю, да, — Карлос с Софией сейчас сидят рядом в креслах, они еще раздеты, лишь в нижнем белье. — А ты не хочешь одеться? И как мы сейчас будем это делать? Кстати, видимо, склеились мы ночью, когда разделись.

— Да, точно, так и было. В баре мы с тобой посидели около часа, и ты предложил пойти к тебе. И я согласилась, хотя обычно так не поступаю. Но вчера я поругалась с парнем, как уже говорила, и мне было всё равно.

— Может, вы ещё помиритесь.

— Нет, вряд ли. Это копилось уже долго. Мы встречались около года, и уже полгода одни ссоры и конфликты. Нет любви, которая вспыхнула сначала.

— Знаешь, Соня, и у меня так же всегда происходит. Через год отношения рушатся, и я расстаюсь.

— А кто кого бросает?

— По-разному. То я бросаю, то меня. Я думаю, что здесь всегда виноваты оба человека. Кто-то провоцирует, другой ведётся на провокацию. Отношения — всегда обоюдный процесс.

— Да уж. Вот, мы пришли к тебе домой. Ты попытался меня обнимать. Но так как был уже очень пьян, и я тоже, то все наши попытки не увенчались успехом, и мы уснули.

— Вот этот момент я не помню совсем. Как мы пришли домой, не помню.

— Ты пей больше.

— Шутишь?

— Да, это прикол такой.

— Ясно. Так что будем делать с приклеенными руками? У тебя есть какие-то дела сегодня?

— Да, я же говорила, что хотела к родителям сходить. А завтра на учёбу надо идти.

— Мне проще, у меня пока что никаких дел. Ну-ка, давай попробуем отлепиться, — и Карлос осторожно, помня боль, потянул руку. Но ничего не вышло, она намертво приклеилась к коже Сони.

— Ой, больно! — пискнула Соня. — Что же делать? А давай посмотрим в интернете?

— Точно, хорошая идея. Сейчас, только выпью ещё. Ты будешь?

— Давай. Главное, не напиться, как вчера.

— А что такого? Что произойдёт, если так напьёмся? Мне лично всё равно, насрать, — Карлос уверенной рукой берёт бутылку с виски и разливает его по стопкам.

— Алкоголик, — игриво говорит Соня. — Часто ты пьёшь?

— Да нет. По выходным и так изредка. Я не алкоголик, — оскорбившись, защищается Карлос.

— Да ладно, я ж любя. Хотя, возможно, у нас начальная стадия алкоголизма. Алкоголь имеет накопительный эффект и с годами накапливается в крови. Так что для нашего возраста это пока что более или менее нормально, но через 10–20 лет это может быть очень плохо, — Соня сначала маленьким глотком, а потом, копируя действия Карлоса, залпом выпивает стопку и закусывает заслезившимся кусочком сыра, оставшегося на столе со вчерашнего дня.

— Надо бы ещё нарезать сыр, — говорит Карлос и, забыв, что они склеены, резко встаёт. Это тут же отзывается болью у него в руке, и Соня вскрикивает от неожиданного рывка и боли.

— Ты хоть предупреждай.

— Ой, я забыл совсем. Пошли, сходим за свежим сыром к холодильнику, — Карлос оглядывается на Соню и помогает ей встать. Они вместе идут на кухню.

— Что же, а это забавно, даже очень. Вон, сколько людей мечтает не расставаться с любимыми, или родители никак не хотят отпустить детей.

— О, мне только сейчас пришла в голову мысль, — Карлос останавливается и замирает. — А вдруг это ты всё подстроила? Я тебя не знаю, не помню отчётливо. Ты приклеила меня к себе! Блин, вот я дурак, как раньше не догадался? Это же подстава! — Постепенно его голос переходит на крик. — Что тебе надо от меня?! — Карлос прижимает Соню к стене.

— Что на тебя нашло? — Соня удивляется внезапной вспышке гнева молодого человека и испуганно таращит глаза. — Я не знаю ничего. Может, это ты склеил нас. Я так же могу подумать.

— Да, нужна ты мне больно, — Карлос мгновенно остывает. Он быстро заводится и быстро отходит. — А вдруг это какой-то эксперимент, и мы его участники?

— Не знаю, — уже обиженно говорит Соня.