Аня без прикрас

Анна Вершкова, 2016

С вами часто случаются курьезные и смешные истории? Аню они подстерегают на каждом шагу с самого рождения. Иногда веселое становится грустным и наоборот. Иногда нелепые ситуации приводят к большой любви на всю жизнь. Что может быть интереснее и неожиданнее самой жизни? Эта книжка возникла из воспоминания об одном случае из детства. О каком именно? У читателя есть все шансы отгадать. В книжке пятьдесят три рассказа – ровно по одному в неделю, если растянуть чтение на целый год. Наливайте кофе, берите чашку с чаем, наслаждайтесь, смейтесь и вспоминайте свои интересные и забавные случаи из жизни.

Котлетка

Когда мне было лет пять, к нам в гости приехал мой дядя — мамин брат Саша. Он тогда был совсем молодой, учился в Москве в военной академии иностранных языков и всегда на каникулы приезжал к нам.

Дядя он был чудесный, мы с братом его очень любили и всегда ждали его приезда. Во-первых, он всегда привозил московские подарки, гостинцы, сладости. Во-вторых, делал нам всякие забавные игрушки, придумывал разные смешные и страшные истории. А перед сном обязательно рассказывал что-нибудь безумно интересное. Мы с братом даже всегда спорили, кого из нас он будет укладывать.

Итак, во время его очередных каникул мы как-то остались с ним дома одни. Родители ушли на работу и поручили Саше развлечь меня, накормить и уложить спать.

Мы с ним чем-то позанимались, порисовали и он решил, что уже достаточно меня развлекать — пора укладывать спать. Предстоял обед и послеобеденный сон. Спать в обществе дядюшки я была согласна, но есть — ни за что.

Ела я всегда очень плохо, вечно капризничала и вредничала. В общем, накормить меня была целая проблема. Если мама предлагала мне суп, я просила борщ. Но хитрая мама тут же ставила передо мной тарелку борща. Зная мой противный характер, она предусмотрительно оставляла борщ от вчерашнего обеда. И деваться мне некуда было, надо было есть. Но не тут-то было. Издеваться над родителями я и тогда не переставала. Демонстративно, с кислой тоскливой физиономией я начинала разбирать этот борщ на составляющие и раскладывать по ободку тарелки. И все это со словами:

— Мамочка, я лук не люблю.

— Мамочка, я капустку не люблю

— Мамочка, я свеколку не люблю.

Все остальное я не любила тоже. Это было ужасно. У мамы не выдерживали нервы, она не могла этого видеть и просто уходила из комнаты. Терпения хватало только у папы. Как только мама удалялась, папа сгребал все овощи обратно в тарелку и быстро начинал меня кормить. А я только успевала рот открывать. И когда мама возвращалась, я все уже съедала. В общем, со мной было непросто. И вот с таким ребенком дядя остался за няню.

Он, как и мама, предложил мне на обед одно, другое, но я, естественно, от всего отказалась. Тогда он намазал кусок хлеба маслом, положил на него холодную котлету и со словами: «Ешь», — дядя вышел во двор закрыть ставни, чтобы свет не мешал мне спать.

Только он оказался за дверью, я начала лихорадочно соображать, куда бы мне деть эту ненавистную котлету. Сначала я попыталась запихнуть бутерброд за тарелки на столе, но его было видно. Попробовала засунуть на полку с книжками, но он почему-то упал. И вдруг мне на глаза попалась печка, а точнее поддувало. В открытую дверцу была видна просыпавшаяся из топки зола.

Не раздумывая, в одну секунду, я разгребла золу и закопала в нее этот противный бутерброд. И только успела захлопнуть дверцу, как вошел дядюшка. Тихонько вытирая об себя руки, с милой улыбочкой, очень вежливо я сказала:

— Спасибо, дядя Сашенька, было очень вкусно.

— На здоровье, — ответил мне дядюшка, но, видимо, не поверил в мой неожиданно разыгравшийся аппетит и стал озираться по сторонам. Он заглянул за тарелки на столе, на полку с книгами. И вдруг, его взгляд остановился на печке. Открыв дверцу, он быстро откопал бутерброд, слегка отряхнул его и с рыком: «Ешь!» — снова сунул мне его в руки. Я, конечно, не ожидала такого поворота, тем более, на меня никто никогда не повышал голос. А тут, мало того, что на меня кричат, да еще заставляют есть грязную котлету. Можно представить, какой это был бутерброд. Ведь к маслу и котлете прилипла вся зола. Я попыталась возразить, но мой любимый дядя еще страшнее рявкнул:

–Ешь, идиотка, в другой раз не будешь врать!

Это была, как тогда, казалось, самая тяжелая минута в моей жизни. Захлебываясь слезами, я ела эту злополучную котлету, смешанную со слезами и золой, и думала, что больше никогда не буду врать. А главное — никогда больше не буду есть котлеты, а уж дядюшке этого я вообще ни за что не прощу.

Но все проходит. И котлеты я потом ела правда сейчас уже не ем. И врать мне приходилось, да и сейчас случается. Да и дядюшке я все простила.

Но не забыла.