Мелодия моего сердца

Анна Дав (2024)

Мелисса: Борьба за возможность быть с ним имеет свои последствия, ведь мое состояние ухудшается с каждым днем. Он жаждет знать обо мне все, но я не могу раскрыть свой секрет. Мне нужен штиль. Умиротворение в каждом дне. А он — шторм, что уносит все дальше от суши. И я тону в пучине мнимой любви. Дэвид: Ее образ гуляет на задворках моего сознания, заставляя забыть обо всем. Что в ней такого? Я следую за ней по пятам, остро нуждаясь в чувствах, мыслях, движениях. Она становится центром моего буйного мира и приносит вместе с желаемым счастьем огромное горе. Вокруг столько тайн… Станут ли они концом наших отношений?

Глава 4

Дэвид

Сегодня стоит самый жаркий летний день. Не самая подходящая температура для костюма управляющего. Но какой у меня есть выбор, когда приходится оставлять машину за несколько кварталов от работы?

Уже издалека я вижу здание кафе. Самые лучшие архитекторы города работали над сетью «Голубой воды». Внутри все идеально подобрано под популярный лофт. Посетители каждый раз с удовольствием наслаждаются атмосферой. Это было самым лучшим решением отца. Беспроигрышный мерзавец.

Несмотря на погоду, я бодро шагаю, напевая под нос знакомую до боли песню.

Почему она у меня в голове? Задаюсь этим вопросом с тех пор, как проснулся. Строки врезались в разум и, похоже, не собирались его покидать. Я помню их, но откуда?

До меня доносится воздушная мелодия, когда подхожу к заднему входу кафе.

Каждый день в утренние часы за углом по окрестностям разносится инструментальная музыка. Ее творец — Ларри Купер, владелец маленького магазина музыкальных инструментов. Этот мужчина превосходный знаток не только своего бизнеса, но и хороших песен.

Порой я слушаю его сонаты перед открытием кафе или во время небольшого перерыва. Музыка мистера Купера дает толчок моим действиям, заставляя идти дальше, развиваться, учиться и просто жить. Заставляет потеряться, пусть и на мгновение, забыть о разливающейся внутри черноте.

Музыка, как он любит говорить, — это искусство, вплетенное в тишину.

Иногда мелодии захватывают с такой силой, что вокруг не остается ничего. Но после всегда появляется желание поразмыслить о жизни. Кто я? Смогу ли добиться того, что хочу? Открою ли свой бизнес? Небольшой ресторанчик с видом на залив Беррард, где я смогу как главный шеф-повар воплотить свою детскую мечту в жизнь.

Но сейчас мне трудно сфокусироваться на этом. Внешняя составляющая моей жизни грозовой тучей висит надо мной, сдавливая в тиски.

Свадьба брата. Размолвка с Бетти. Мелисса, что буквально поселилась в голове…

Я никогда не чувствовал такой острой необходимости в другом человеке. Постороннем мне. Это чертовски сбивает с толку. И множит тысячу вопросов. Но самый главный — зачем она мне?

Заглянув за угол, вижу мистера Купера, размеренно покачивающегося у входа в кресло-качалке с сигарой. Я приветственно машу ему и захожу в кафе через задний ход, тут же попадая в кухню.

— Гэбриел!

У плиты стоит худощавый светловолосый мужчина в белом колпаке. Он разворачивается и почтенно кивает мне головой.

Гэбриел Пратл — шеф-повар папиного кафе. У нас давно зародились дружеские отношения, несмотря на большую разницу в возрасте. Гэб получил эту работу, когда я был еще совсем мальчишкой. Я частенько бывал в отцовском кафе, завтракал в обществе матери и брата, беззаботно бегал по всему залу и напевал ту самую песенку, которую знал только я.

Так вот оно!

Однажды в зимнее утро я и моя мать, как обычно, пришли к отцу. Я мало чего понимал, но могу сказать одно: мама была явно чем-то расстроена. И совсем позабыв про меня, она вошла в кабинет отца, а я оказался один в огромном зале. Недолго думая, направился в ту часть кафе, где находиться простым посетителям нельзя.

Как оказалось потом, это была самая огромная кухня, которую мне довелось увидеть. Официанты бегали с порциями вкусно пахнущей выпечки и разных блюд. Но меня это совершенно не волновало. Я смотрел на мужчину, который быстро нарезал овощи. Мне захотелось поближе рассмотреть то, как он умело выполнял свою работу (на тот момент я хотел стать настоящим кулинаром, мастером своего дела). Я не спеша подошел к нему и стал зачарованно смотреть на ловкость рук. Мужчина приметил меня и широко улыбнулся. Уже тогда я понял, что он надолго задержится у отца и многому научит меня.

Через некоторое время мать вбежала в кухню с дикими воплями, что ее ребенок потерялся. Стоило ей меня увидеть, и она подлетела, словно ангел на крыльях.

Тогда я еще безоговорочно восхищался ею и считал самой удивительной женщиной.

— Сегодня будет много работы, — сухо подмечает Гэб, прерывая мои мысли. Обычно он неразговорчив.

Бросаю взгляд в зал и замечаю, что он почти полон. Сейчас десять утра, а народу больше, чем в обеденное время. Наверняка это из-за приближающегося праздника города. Люди в предвкушении выползают из своих нор раньше, чем обычно, и с радостью заваливаются в «Голубую воду», весело проводя время, встречаясь с друзьями и родней.

— Сегодня кого-то ждут большие чаевые, — с ухмылкой сообщаю, не ожидая ответа.

Я оглядываю зал, проверяя официантов. Трое на месте. Где четвертый? Я оборачиваюсь назад — только кухонный персонал.

— Гэб, ты не видел Джона?

Тот молча качает головой, продолжая помешивать суп в кастрюле.

Почему этот придурок в очередной раз привлекает к себе внимание? Джон — моя личная головная боль, за которую я когда-то поручился по доброте душевной.

Злость медленно поднимается по венам, разливаясь яркими вспышками. Я зажмуриваюсь и дышу.

Вдох.

Выдох.

Достаю из кармана телефон и набираю номер официанта: бесконечные гудки отправляют меня на голосовую почту. Я делаю еще несколько попыток, прежде чем понимаю, что он мне не ответит. Крепко сжимаю руки в кулаки и рывком снимаю с себя пиджак, игнорируя многозначительный взгляд Гэба.

Рядом с дверью в зал надеваю фартук и выхожу в зал. Столики Джона — 2, 6, 10, 14.

Глубоко вдохнув, направляюсь ко второму столику, за которым сидит компания из подростков.

— Добрый день! Что будете заказывать? — В голосе сохраняется стоическое спокойствие, хотя внутри бушует раскаленная лава.

Светловолосый парнишка хихикает, играя в переглядки с друзьями. И мне до безумия хочется прикрикнуть на него и получить наконец-то ответ. Спустя долгую минуту один из них берет себя в руки и говорит:

— Пиццу «Пеперони», пиццу «Три сыра» и колу. — Я внимательно записываю корявым почерком, а затем перехожу к другому столику.

Краем глаза замечаю Мишель, лавирующую между своими столами. Она смотрит на меня и понимающе кивает. Хотя в глазах читается привычное неодобрение.

Я часто выхожу в зал, обслуживая людей. Иногда от обострившегося желания быть полезным. Иногда — как сегодня — вместо кого-то. Но Мишель считает, что я подаю не лучший пример коллективу. И слишком распыляюсь.

Она права. Вот только ничего не могу с собой сделать.

Еще два столика Джона находятся на стадии ожидания. Я закатываю глаза, понимая, что парень снова зарывает себя и теряет мое уважение. Его наглая беспечность переходит все границы. А я? Я чувствую себя еще хуже, зная, что подобрал некомпетентного сотрудника.

— Что вам? — грубо спрашиваю я.

Женщина в черном костюме поднимает на меня вопросительный взгляд, откладывая в сторону меню.

Чертов идиот.

Если не возьму себя в руки, то ад, который вот-вот разверзнется, дойдет до отца. И тогда в его глазах упаду уже я. Если там есть куда падать…

В подтверждении своих мыслей, натягиваю самую приветливую улыбку и извиняюсь.

Взгляд женщины смягчается. Она вновь смотрит в меню, пробегается глазами и говорит:

— Тройной капучино, пожалуйста.

Послушно киваю и возвращаюсь на кухню.

— Гэб, — зову я и через стол кидаю ему блокнот. Он машинально ловит его и распределяет заказы между остальными.

Я прислоняюсь к стене и закрываю глаза. Яркие вспышки застилают зрение. Кулаки непроизвольно сжимаются. И я пытаюсь сосчитать до десяти.

— Дэвид.

Распахнув глаза, вижу Гэба, наблюдающего за мной со своего места. Я качаю головой, пытаясь уверить его в собственной вменяемости. Он продолжает пристально смотреть еще несколько минут, пока на стойку заказов не ставят кофе.

Беру его и отношу заказ для дамы в черном.

— Благодарю, — деловым тоном отвечает та.

День продолжился крайне суматошным и к четырем часам я уже зашиваюсь ни на шутку. Злость на Джона по крупицам прибавляется, и я начинаю дико переживать за его жизнь. Пусть только попробует попасться мне на глаза!

Через некоторое время застаю его на кухне. Он болтает с одной из наших официанток и активно жестикулирует.

Внутри меня молниеносно вспыхивает ураган эмоций, где преобладает чистая ярость. Не выдержав ни минуты, чтобы прийти в норму, я подхожу к парню.

— Привет, Дэвид, — смущенно произносит Джон и нелепо улыбается. Джил, что стоит с ним, тотчас разворачивается и уходит в зал.

— Я звонил тебе кучу раз! Позволь узнать, где тебя носило? В кафе полный аншлаг, а тебя нет на месте! Ни ответа, ни жалкого сообщения. Ты отдаешь себе отчет, что это твоя работа, а не какое-то там развлечение? — яростно шиплю, приковывая его взглядом к стене. Парень съеживается, отступая на несколько шагов назад, и несмело отвечает:

— У меня были дела.

— Ты сейчас издеваешься?

Еле сдерживаюсь, чтобы не сказать какую-нибудь гадость.

— Моя мать тяжело больна. Я предупредил твоего отца, что задержусь, — тихо отвечает Джон и виновато пожимает плечами.

О, прекрасно! Конечно! Кто я такой, чтобы ставить меня в известность, почему мой подчиненный отсутствует на рабочем месте? И ко всему прочему, я должен чувствовать себя полным подонком! Что в очередной раз доказывает — мне следует научиться держать своих демонов в узде.

В отличии от Джона, меня никто и ничто не волнует, кроме треклятой работы и призрачной мечты — ресторана, который я до сих пор не открыл. Даже моя маленькая сестренка перестала интересовать меня так, как раньше.

— Приступай к работе, — безразлично кидаю напоследок и ухожу, пока чернота не перекрыла мне зрение.

***

Я долгое время сижу в своем кабинете, пряча внутренних демонов. Последнее время я взвинчен сильнее обычного. И это заставляет меня нервничать. Порой снова чувствую себя маленьким мальчиком, который не может самостоятельно разобраться со своей жизнью. Которому страшно и очень одиноко.

Мои отношения с матерью давно бесповоротно испортились, из-за чего я ушел из дома. Мне всегда казалось, что они с отцом что-то скрывали. Мать нервничала в моем присутствии, словно боялась сказать что-то не то. Отец смотрел на меня как на неопознанное существо, а иногда и вовсе не замечал или только делал вид. Поэтому, когда мама предложила сделать вклад в мой бизнес, я не принял деньги отца и решил доказать всем, что смогу сам себя обеспечить.

Но я не рассматривал предложения работы в других кафе, я сразу знал, что пойду именно в «Голубую воду», потому что там есть родная душа — Гэбриэл.

А сейчас мне все равно, что обо мне скажут окружающие, тем более, почему меня нет на рабочем месте. Все, что я хочу — это побыть хоть немного один. Рассеять темную дымку, застилающую нутро.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на чистоте.

Не знаю, сколько я так сижу, но часы над дверью показывают половину пятого: тридцать минут до окончания моего рабочего дня. Нехотя вылезаю из своего укрытия и направляюсь в зал, несмотря на остатки черноты, плещущейся на задворках сознания.

Никого из официантов не видно. И все столики свободны за исключением одного — около входа. Я делаю шаг в сторону кухни, но тут же замираю, когда понимаю, кто за ним сидит. Внутри разливается чувство теплоты. И я словно выдыхаю полной грудью, избавляясь от воздвигнутых перегородок.

Надо же.

Я разворачиваюсь и смотрю на нее. Она читает книгу, опершись щекой о руку. Ее лицо совершенно расслабленно, а на губах играет легкая улыбка.

Ничего не могу с собой сделать, когда понимаю, что приближаюсь к столику. Осознание, что вновь вижу ее, заставляет сердце в бешеном ритме колотиться в груди.

Прекрасное создание с огромными зелеными глазами поднимает на меня взгляд из-под ресниц. Удивление смешанное с неловкостью сбивает с ног. Но я продолжаю молча смотреть на нее, проходясь по мягким чертами лица, острой линии подбородка, пухлым губам, светлым ресницам.

Вот уже долгое время эта девушка не покидает моих мыслей, поэтому так трудно сейчас поверить в то, что она реальна. Вдруг ее присутствие здесь не больше, чем плод моего воспаленного сознания?

На этот раз на ней легкое хлопковое платье на бретелях. Ее маленькие хрупкие руки и плечи неестественно светлые. Огненно-рыжие волосы собраны в тугой пучок, как любит делать мама, а пальцы, невероятно красивые, нервно вцепились в книгу.

— Не хочешь ничего сказать? — внезапно бормочет она.

Зеленые глаза Мелиссы сцепляются с моими. И только сейчас понимаю, что на самом деле в них больше светло-коричневого и желтого.

Ее сходство с моей матерью просто феноменально. Но ведь это невозможно?

— Я больше ничего не буду заказывать.

Она прерывает нескончаемый поток моих мыслей и опускает глаза в книгу, продолжая читать.

Черт, я не должен тут стоять! Мне ясно дали понять — в моем обществе не нуждаются. Но ноги словно прирастают к полу. Я хочу стоять и наблюдать за Мелиссой.

Недолго думая, сажусь на диванчик, не отрываясь от ее лица. Она поднимает глаза и смотрит в мои серые. В ее взгляде читается: что тебе нужно?

Я улыбаюсь в надежде, что это сработает. Да что уж там, это всегда срабатывает.

Мелисса снова утыкается в книгу.

— Что читаешь? — осторожно интересуюсь я.

Какое-то время она не двигается. Лишь ее глаза. Она переворачивает страницу и поднимает книгу со стола, показывая обложку.

— «Джейн Эйр», Шарлотта Бронте, — читаю.

Книги никогда не интересовали меня, разве что с рецептами, но, пожалуй, это другое.

— Ты меня преследуешь? — Мелисса закрывает книгу и откладывает ее в сторону.

В своей голове — да. Но говорю другое:

— Я здесь работаю.

Впервые за все время она изучает меня взглядом, блуждая по лицу и одежде.

На этот раз я не чувствую от нее страха. Скорее, обеспокоенность. И любопытную уверенность.

— Я заметила.

Она указывает подбородком на мою одежду.

Я опускаю глаза и вижу на себе фартук, который так и не снял.

Мне безумно хочется, чтобы она как можно дольше была рядом. Ее аура спокойствия буквально обволакивает меня. Весь образ Мелиссы будоражит сознание. И я чувствую себя снова живым.

— Я не люблю читать книги.

Девушка в недоумении поднимает глаза. Взгляд забирается мне в душу, словно высмеивая. Впервые рядом с ней я чувствую прилив злости. Она медленно поднимается по венам, подступая все ближе к разуму.

Мелисса аккуратно кладет книгу в рюкзак и застегивает его. Она не смотрит на меня, разглаживая платье на коленях.

Нервничает? Что ж, не только мне испытывать тревожные эмоции.

Я не перестаю смотреть на нее. Плавный изгиб шеи. Острые ключицы. Выбившийся локон из пучка, мягко касающийся кожи. Она такая светлая, с голубыми ниточками вен.

Внутри потихоньку разливается тепло, стирая злость. Мое дыхание замедляется, и я продолжаю свое путешествие.

Нос Мелиссы морщится, а ресницы подрагивают.

У меня чешутся руки — так хочется дотронуться до нее. Я сжимаю их в кулаки и отвожу взгляд. Злость медленно поднимается обратно.

Я считаю до десяти. Но ничего не выходит. Мне хочется так много, но я не могу. Это чертовски неправильно. Но манит.

Я ударяю кулаком по столу, отчего девушка подпрыгивает на месте, испуганно вжимаясь в спинку дивана.

Идиот.

Мелисса молча хватает рюкзак и пулей вылетает из кафе.

— Твою же мать! — выкрикиваю я и выскакиваю вслед за ней.

Девушка торопливо идет по направлению к Ист-Вану, где живет Шон. Подол бежевого платья, достающий до щиколоток, развевается на ветру, отчего складывалось ощущение, что она парит.

Я прибавляю шаг и быстро настигаю ее. Мелисса резко замирает на месте, и я чуть не налетаю на нее, вовремя останавливаясь.

Она поворачивается, одаривая хмурым взглядом, и, задыхаясь, выдает:

— Оставь меня в покое! — С этими словами Мелисса разворачивается на пятках и удаляется еще быстрее.

Я замираю, ощущая себя преследователем. Кем и являюсь. Желание рвать на себе волосы появляется из ниоткуда. И чернота вновь начинает окутывать разум.

Никчемность. Ничтожность.

Почему она живет в моей голове? И зачем я хочу знать, что скрывается у нее на душе? Мне бы свою привести в порядок. Но я не могу вот так просто отпустить Мелиссу. Вдруг мне больше не суждено встретиться с ней? Увидеть веселые кудряшки, изящную худобу, бежевые платья.

Я подрываюсь с места и спешу за ней. Поравнявшись, засовываю руки глубоко в карманы и устремляю взгляд на лицо с россыпью веснушек, которые определенно подчеркивают красоту.

Долгое время мы идем молча. Магазинчики и кафе сменяются домами, и неожиданно для меня Мелисса начинает разговор первая.

— Дэвид, я ни с кем не знакомлюсь.

В голосе — сухость. Она даже не взглянула в мою сторону. Но запомнила имя.

— Так мы уже знакомы, — с улыбкой на губах отвечаю я и теперь точно получаю ее внимание.

Она останавливается и смотрит на меня в непонимании. В голове всплывает встреча в больнице, а затем образ вечеринки у Линдси.

— Как тебя зовут?

Мелисса хмурится. Видно, как крутятся шестеренки в ее светлой голове. Мне приходится приложить массу усилий, чтобы не рассмеяться.

— Это такая шутка?

Ни один мускул не дергается на моем лице, и я продолжаю смотреть в недоумении.

Не может же только она меня осаждать?

— Встреча в больнице. Ты еще вел себя как придурок, — подсказывает она.

— Видишь, мы точно знакомы, — довольно подытоживаю я.

Мелисса прищуривается, но через мгновение выдавливает улыбку, а вскоре и вовсе хохочет, мило прикрывая рот ладошкой.

Только сейчас я понимаю, что внутри чисто. И светло. Это она озаряет мою тьму светом. Невероятно.

— Ты странный тип, — добавляет девушка, заметив мою озадаченность.

— Повторяешься.

Моя очередь прищуриваться. Но довольно. Ведь я нашел источник своего умиротворения.

— Да, — сдержанно кивает Мелисса, но в глазах продолжают плясать веселые искорки.

Мы молча разглядываем друг друга, словно впервые.

Интересно, о чем она думает? Есть ли у нее ко мне интерес? Или я для нее только странный, преследующий тип?

— Могу я проводить тебя? — спрашиваю, когда игра в гляделки переходит все грани.

Ее глаза начинают бегать из стороны в сторону, а выражение лица вмиг приобретает маску недоверия.

Могу ли так бесцеремонно вторгнуться в ее жизнь? Позволит ли она сделать мне это? Или страх возьмет верх?

— А как же твоя работа? — она кивает в ту сторону, откуда мы пришли.

— Не переживай, — я смотрю на часы на руке. — Мой рабочий день только что закончился.

Она наклоняется и тоже смотрит на руку. Пять часов.

Я улыбаюсь и терпеливо жду ответа Мелиссы. Она колеблется, я вижу ее смятение. Не каждый день странные типы провожают до дома.

— Ну так что, ты не против? — мягко уточняю я и подхожу ближе. Чуть помедлив, тихо говорю: — Не бойся меня.

— Вот еще! Я тебя не боюсь, — недовольно фыркает она и начинает шагать вдоль по улице.

Я смотрю ей вслед, улыбаясь как идиот. Манера поведения Мелиссы невероятно будоражит. Это нечто новое и неизведанное для меня. И оно притягивает все сильнее. Притягивает, как никогда.

Она разворачивается и кричит:

— Ну и что ты там стоишь?

Я довольный иду к ней, замечая ровный фон моего сознания. И я благодарен лисенку за это.