Аромат желания

Анна Данилова, 2011

Ольга Болотникова проснулась утром у себя в квартире в своей постели с дикой головной болью. Собственное отражение в зеркале ее ужаснуло: на скуле и под глазами синяки, губа разбита. Все тело ноет, а на простыне следы крови. Но как это могло произойти, если вчера, проводив гостей, Ольга сразу легла спать и до утра не просыпалась? Однако Болотникова не единственная пострадавшая. В городе один за другим стали находить трупы успешных и состоятельных женщин. Причем проведенная экспертиза показала, что мучитель Ольги и убийца светских львиц – один и тот же человек…

ГЛАВА 2

— Неделя прошла, ты обещала мне дать ответ, — произнес мужчина, на плече которого устроилась голова девушки. — Ты слышишь меня, Лиля?

— Нет, не слышу.

Она открыла глаза, протянула руку и взяла пачку сигарет, зажигалку. Приподнялась и закурила.

Было шесть утра, мужчина, вероятно, привыкший вставать в этот час, напрягся в ожидании ответа.

— Ли-иля…

— Гриша, вот скажи, какой ответ ты от меня ждешь? Ну, подумай сам, зачем ты мне нужен, женатый?

— Я обещал тебе, что разведусь.

— Знаешь, я уже так много книжек прочитала об этом и фильмов посмотрела, что мне хохотать хочется, когда я слышу эти слова. Их произносят миллионы, нет, миллиарды мужиков на всей планете. Конечно, всем женщинам хочется верить в то, что женатый любовник когда-нибудь разведется со своей женой, и я сначала тоже хотела верить, но не потому, что так уж сильно влюблена в тебя, вовсе нет. Просто мне было важно знать, что я — лучшая, что ты предпочел именно меня… А потом мне стало как-то все равно. А когда все равно, тогда, сам понимаешь, многое меняется в отношениях… Я остыла к тебе.

— Так уж и остыла? Лилечка. Ты просто прелесть!

— Ладно, Денисов, даю тебе неделю на то, чтобы ты развелся… И ни дня больше!

Видно было, что она куражится, что несерьезна и что в душе верит, что она — лучшая.

— Да! Ты слышал, что Аленькую убили? — вдруг вспомнила она.

— Слышал.

— А брат твой, которого она больше памяти любила, знает об этом?

— Да, я позвонил ему, сказал.

— Скотина он, не находишь?

— Почему это?

— Да потому, что отмывал свои денежки с ее помощью, использовал ее… Как ты думаешь, ее убили из-за этого? Из-за твоего брата? Чтобы ему насолить?

— Не говори глупостей.

— А ты еще и меня тоже убей.

— Лиля!

— Что «Лиля»? Ненавижу вас, мужиков.

— Зачем тогда морочишь им голову?

— Это ты о себе, что ли? — Она бросила на него презрительный взгляд. — Я никому голову не морочила. Вы сами приходите ко мне, мечтаете только об одном — переспать со мной…

— Ты говоришь о мужчинах во множественном числе…

— Нет, можно подумать, ты у меня единственный!

Он поймал ее руку, больно сжал. Но она не вскрикнула, как это сделала бы любая женщина на ее месте. Вытерпела, потом легко, грациозно, как кошка, извиваясь, поднялась с кровати, сорвала со спинки шелковый, фиолетовый от утренних сумерек халат, завернулась в него.

— Ты понял — неделя!

— Я на самом деле разведусь с Татьяной, она знает, наши адвокаты работают… Ты же понимаешь, без раздела имущества не обойтись.

— А договориться по-человечески уже нельзя?

— С ней — нельзя. Но ты мне так и не ответила — ты выйдешь за меня?

— Посмотрим на твое поведение…

— Я люблю тебя, очень. И у нас будет замечательная семья. Ты родишь мне детей.

— Детей я могу родить не только для тебя, но и для себя, ты об этом не думал?

— Нет, не думал.

— Конечно, зато ты всегда думаешь о себе. Все, иди уже, тебе пора домой…

— Лиля!

— Говорю: надоел!

— А тот, с грязными волосами, Женя твой, идиот, тебе не надоел?

— Не твое дело.

— Он тебе кто — паж, слуга, любовник? Тебе вообще не противно возиться с ним?

— Он не грязный, просто у него не в порядке кожа головы. Никакие шампуни не помогают. Это болезнь, понимаешь? А человек он очень интересный, необычный… Но, конечно же, с приветом… — Она вздохнула. — Дался тебе этот Женька!

— Обещай, что отвадишь его от себя, от своего дома… Мне неприятно его видеть здесь…

— Ладно-ладно, обещаю… Он сам начинает уже тяготить меня… Влюбился вот.

— Говорю же — гони его в шею… Юродивый какой-то. Не могу видеть его рядом с тобой.

— Сказала — обещаю, не дави на меня… Лучше займись более важными делами…

— Не переживай, я все сделаю, чтобы мы были вместе.

— Ладно-ладно, посмотрим… А теперь все. Иди. Тебе пора…

Она закрыла за ним дверь, вернулась в спальню, прикрыла постель, распахнула окно, взяла пепельницу, полную окурков, и отправилась на кухню — варить себе кофе. В восемь должны были прийти ее помощницы Валя с Тамарой — убираться, готовить. Пусть пока нет мужа и детей, но присутствие этих двух женщин в доме все равно вносило в ее жизнь ощущение семьи и порядка. Если бы не они, она давно бы свихнулась от тоски, беспорядка, хаоса… А так — в доме всегда было чисто, пахло едой… Как в семье.

Семья. Конечно, Денисов прав. Жене надо дать понять, что он не может и дальше приходить к ней. Она все-таки собирается замуж. Но и расстаться с Женей надо как-то по-человечески, объяснить ему все, как есть. В какой-то момент жизни он поддержал ее, это так, но она же его ни о чем не просила, значит, ничего ему не должна. А не прогнала его сразу, такого странного, живущего в каком-то своем мире, а потому иногда пугающего ее, по очень простой причине — он был как две капли воды похож на ее любовь… На ее исчезнувшую любовь. Она и восприняла его сначала как призрак. Там, в парке…

…Она допивала кофе, когда в дверь позвонили. Это не мог быть Женя, слишком рано для него. Обычно он появлялся здесь к обеду. А она к этому времени уже успевала выспаться, перекусить и даже утомиться от безделья…

Ресторанами занимались нанятые ею люди, которым она вполне доверяла. Она считала, что это временно, что когда-нибудь, в один прекрасный день она вдруг проснется и поймет, что черная полоса в ее жизни закончилась, что в душе ее перестали лить дожди и завывать метели, что там, внутри ее, светит теплое солнце и она, обновленная и полная сил, готова для новой жизни. Вот тогда она и займется своими ресторанами и устройством личной жизни, найдет себе хорошего, здорового парня, родит ему детей…

На пороге стояла женщина в распахнутой мутоновой шубе. Вспотевшая, в съехавшей набок норковой шапке. Глаза испуганные, часто моргают.

— Это вы — Лиля?