Хрон 48 минут. Начало

Анна Ивановна Архипова

Это рассказ о людях, которые работают на телевидении.« – Если ты когда-нибудь подашь на меня в суд, то я буду вынуждена написать про тебя книгу.– Если ты когда-нибудь напишешь про меня книгу, то я буду вынужден снова подать на тебя в суд».(с) Народный Артист

Утверждение идеи

Пробравшись через толпу массовки в 17-ом подъезде, Ася прошла к турникетам в первый КПП. Пропуск застрял между паспортом и кошельком, пришлось выковыривать. Она не любила проходить через 17-й, но к монорельсу это был ближайший подъезд. Жизнь актеров массовых сцен всегда удивляла Асю. Эти люди, здоровые, полные сил и энергии (обычно мужчины), могли сидеть по несколько дней съемочного пула и раздавать аплодисменты героям всех студийных программ на телевидении. «А могли бы заняться делом». Но так думала Ася. А Ася не могла усидеть на месте и часа, не говоря уже о целом съемочном 12-часовом, а то и 15-часовом дне.

Эти люди спешили посмотреть на Урганта или Якубовича, но чаще на Елену Малышеву. На Малышевой всегда было больше всего массовки. Хотя, может быть, потому, что у нее в команде был невероятно красивый администратор? Ася, когда видела Диму, всегда улыбалась сильнее, порой так что скулы сводило от улыбки, но ни разу не была замечена.

Проскользнув по улице мимо дорогих машин на парковке, девушка влетела в телецентр и тут же упала в руки Кузнецова. Лешка был из тех шеф-редакторов, кого можно было отправлять хоть на край света, и он бы попросил еще одну такую же командировку и можно на подольше. «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов» — это была его тема. Лешу можно было увидеть чаще в криминальных хрониках с энтузиазмом зачитывающим стендап⁴, чем в офисе обзванивающим героев, для него это была рутина рутин. Под рутиной он предполагал обзвон героев, написание сценария и придумывание ТЗ для корреспондента. Это все было не про Лешу. Леша был монстр эфиров!

Они познакомились на ток-шоу. Ася помнила день их знакомства как сейчас и никак не могла забыть, а очень хотела. Она, тогда еще молодая и устремленная, только-только пришла работать на шоу. Скромно присела за свободный компьютер и стала обзванивать отделения полиции, чтобы нарыть хоть какую-то новость, а Леша сидел напротив и обзванивал морги, ему казалось, там найти историю для программы гораздо проще. Около месяца Леша орал на нее и подкидывал книги по НЛП на стол, чтобы Ася зашевелилась и наконец начала работать. Для Леши работать — это было когда без сна и отдыха, пока ноги не откажут от стресса. Через два года Ася ушла из программы.

Леша пытался образумить взращенного редактора, на что она ответила: «Я же все равно рано или поздно уйду». Шеф-редактор осознал, принял, даже простил. После ухода Ася выдохнула и еще долго задавала себе вопрос, почему не ушла раньше.

Лешка кайфовал от постоянных командировок. Ему нравилось снимать тех, кто страдает и плачет. Он любил за ночными посиделками в «Гурмане»⁵ рассказывать, что последнее интервью с чуваком, который вырезал всю семью и ушел в секту, это его рук дело. И что доля рейтинга по стране была огромна. Но все знали, что огромная цифра не перескочила их программы, и выдыхали.

— Какие сутки без сна? — поймал он Асю в большущие руки на проходной.

— Первые пошли, Кузнецов! Я тут… шла на работу, — запнулась она. — Ты в командировку?

— В Сирию. Хочешь со мной?

— Я бы… нет… спасибо! — растерялась Ася. — У меня все хорошо.

— Да закроют вас скоро, будете раз в месяц в повторах выходить, — язвил он.

— По голове себе постучи! — отреагировала она, легонько коснувшись не раз уже битой макушки.

— Да стучи не стучи, к тому все идет. У вас рейтинги как у «Голых и смешных».

— Мы людей не раздеваем, мы их раскрываем.

— Плохо раскрываете. Вам бы чернухи, что ли, добавить, — предложил Кузнецов. — Я тут недавно снял крутой сюжет…

— Да тошнит уже от вашей чернухи, — перебила она, зная наперед все его истории. — Хочется делать что-то достойное, что-то, что вернет телевидение, а не утопит его в слезах Волочковой.

— Ты еще Союз вспомни, когда дикторы «Вестей» надевали костюм полностью, боясь, что брюки из-под стола видно будет.

— Еретик! Побойся того, чье имя нельзя произносить!

Девушка обняла Лешу и поспешила дальше по коридору, только бы не задерживаться в проходе за «бла-бла-бла».

— Жди меня, — крикнул вслед Кузнецов.

— Программа есть такая, Леш.

Ася помахала и свернула к ASAP. Села на край стула у барной стойки.

— Я вчера за чай не отдала, — протянула она деньги.

— Помню, твоего мужа будут звать Бергамот, — улыбнулся бармен.

— А сейчас можно кофе, и покрепче, и сиропчик какой-нибудь бахни туда для настроения. — не дослушала она.

Молодой и шустрый официант схватил деньги и тут же в танце кинул их в кассу. Включил кофе-машину, поставил стакан, раздался треск, и следом пошел аромат горького живительного зелья.

— Ась, мы в «Гурмане», разговор есть, — услышала она за спиной и тут же обернулась. Это были Марго и Вера — редакторы «Откровенное на ночь».

— Пять сек, — махнула им Ася через толпу кофепивцев у бара.

— Неважно выглядишь, — заметил бармен.

— Утро начинается… начинается утро… — прошептала она, чтобы не выругаться.

— Не спала? Может…

— А может, ты мне кофе сделаешь? — торопила Ася сердобольного бармена.

— Варю.

Он отошел от стойки и обратился к другим ранним редакторам.

Хотя рано-то и не было. Останкинские часы показывали час дня. По идее, это уже глубокий обед для нормального человека, но раннее утро для телевизионного редактора. Ася достала из кармана телефон и проверила почту. На экране светились три непрочитанных сообщения: от пиарщиков — что-то про новых артистов, от директора площадки — что-то про новый график съемок. От продюсера — что-то… «Зайди», — писал Казанцев.

— Зайду, — ответила она вслух, захватила кофе со стойки и пошла по длинному останкинскому коридору в сторону «больших» лифтов, чтобы свернуть к «Гурману».

На красных диванах кафе сидели два редактора, которых видеть она уже не могла, и не хотела, и не желала. Но пути телецентра были неисповедимы и вели туда, где пахнет кофе и новостями.

— Опять вы, — протянула она и прыгнула на диван.

— Мы тоже рады тебя видеть, — ответила Вера.

Вера работала на «ОН» около года. Ей было 37 лет, и она совсем не парилась по поводу того, из-за чего парятся 90% незамужних редакторов. Ей было пофиг, будут у нее дети или муж или вообще какая-либо семья. Периодически Вера красила голову в розовый цвет или выбривала виски. Пару раз была замечена в связи с монтажером Настей, но это старались не замечать, ведь работала она получше любых натуралов. Имея шикарное прошлое тележурналиста, она прошла огонь и воду и еще раз огонь и воду. Получив образование хирурга, пришла работать на телевидение совершенно случайно, по знакомству, так там и осталась. Сначала был «Взгляд», потом «Гордон», а далее как по накатанной по всем телепроектам, на которых приходилось жить. Когда коллеги спрашивали у Веры: «Зачем тебе все это?» — она отвечала: «Зато я животы людям не режу». Она бралась за самые сложные звездные истории, где можно было раскрутить героя на «да чтобы моя жена сдохла от зависти», «я никогда не любил музыку, пел, потому что паспорт отобрали», «мой продюсер приставал ко мне, но это не Вайнштейн».

— У вас ночные тусовки с пятницы на субботу? — попыталась подбодрить коллег Ася, но получилось плохо.

— Я так хочу выходной… — протянула Марго и легла головой на стол.

— Уже устала. Всего лишь четыре пула без отдыха, — кольнула Ася.

Вера глотнула свой разбавленный молоком кофе и осмотрела стены «Гурмана».

— Раньше здесь все по-другому было. Мы когда-то тут ночами пропадали… — задумчиво произнесла она, вспомнив, как нынешний «Гурман» был «Максом» и раньше тут был самый вкусный виски с колой. Самый вкусный не потому, что особенный, а потому что было невероятно круто жить в «Останкино». Тут можно было и спать, и принимать душ, и тусить с друзьями, потому что со временем круг друзей сужался до тех, с кем приходилось работать. А главное, раньше работалось гораздо легче. Ностальгия.

Марго промолчала, прикусив острый язычок. Она не раз вступала в конфликт с Асей, но каждый раз проигрывала, не находя аргументов, даже несмотря на то, что Ася была совсем, ну совсем неконфликтной. Ее просто не волновали истерики. Она не любила женщин. Ее ужасно раздражал бабский балаган. Она всегда держалась особняком, поближе к мужчинам, чтобы однажды не проснуться и не понять, что ты так же, как и все, обсуждаешь юбки с «Ла Моды», или новое платье Собчак, или, господи-боже-мой, инстаграм Бузовой. Нет, Асе ближе были новые объективы на камеру, монтажные программы и история России советского периода. Но в коллективе мало кто мог поддержать разговор, поэтому приходилось чаще молчать и работать. Впрочем, так и работать было проще, не надо было отвлекаться на лишний треп.

— Марька в декрет уходит, — вырвалось наконец из Маргариты.

— Ну, то, что она не булочками живот наела, было понятно сразу, — отреагировала Ася.

— Я не о том! Она сказала Казанцеву, что пойдет в декрет.

Ася напряглась, задумалась, сделала глоток кофе. Потом провела пальцем по краю стола и снова посмотрела на Марго.

— И что, ты решила стать шеф-редактором?

Марьяна была шеф-редактором программы семь лет. Именно она принимала на работу Асю, предложив ей место ассистента режиссера. Марьяна была лучшим шеф-редактором за всю историю проекта, так рассказывал Казанцев, а он-то был в нем с момента создания. А когда Казанцев из шефов стал креативным продюсером, шеф-реды стали меняться каждые три месяца. То Шеф Шефов не принимал, то Косилин сжирал за бесхарактерность. «Без яиц не выжить», — кричал на планерках Казанцев. А однажды шеф-ред умерла в монтажке. В прямом смысле умерла. Остановилось сердце. Это было страшно. В 15-ю потом даже монтажеры боялись заходить. Не из суеверий, а из страха, что мы все когда-нибудь умрем вот так, в какой-нибудь монтажке. В общем, только когда пришла Марьяна, достала свой член, который был у нее по самый локоть, и сказала, что будет так, как хочет она, то все потихоньку наладилось. Самое крутое в Марьянке было то, что она никогда не кричала, она не была из тех «паларешных» баб, а таких в «Останкино» каждая вторая, которые считают, что имеют право заползать на столы, топтать бумаги подчиненных, раскидываться чужими телефонами или тем, что попадет под руки. Маря всегда очень доступно и просто объясняла, чего она хочет от редактора, а если он не понимал, то надолго не задерживался.

«Я хочу, чтобы сегодня у меня герой заплакал. Найди его слабое место и дави, пока я не увижу слезу. А когда увижу, как он плачет, скажи Степе, чтобы снимал крупно, так крупно, чтобы у меня самой все защемило в груди. А если защемит у меня, то вся страна скажет спасибо за программу просмотрами».

И как-то все получалось. Однажды Марьяна захотела провести эксперимент и запихнуть ведущих в гроб. Ради подводки к новому «ВИЮ». Реквизиторы привезли в студию гробы, она положила туда двух достопочтенных коллег и попросила не открывать, пока те не запаникуют. «Так реакция ведущих на их же появление в кадре будет естественнее. А чем естественнее реакция, тем интереснее смотреть зрителю», — утверждала она, когда Шеф Шефов вызвал ее на ковер.

Она пару раз резала декорации по краям, потому что студия была маленькая, а стандартные декорации больше, а потом исполнительным продюсерам на доступном русском объясняла, почему ей пришлось пойти на крайности и потратить деньги компании. Все утвердили.

И вот сейчас, когда лучший шеф-редактор уходила в декрет, все поняли — это шанс. Кто-то из них, четверых редакторов, сможет стать новым Шефом. Как в китайской сказке: «Дракон жив! Победил Дракон!» И на место нового Дракона придет следующий, даже если придет он в образе тихой мышки. Но мышки в этом коллективе не водились. Единственной мышкой была ассистент Поля, но она чаще сидела в архиве или инжесте⁶, сгоняя видеоматериалы.

— А почему бы и нет? — Марго откинула копну длинных пшеничных волос за плечи и улыбнулась во все 32 винира. — А ты против? — кинула она мячик раздора.

— Да все равно не станешь. Не парься, — съязвила Ася.

Ася посмотрела на Веру, которая жестом показала, что сейчас кто-то взорвется. Хорошо, что взрываться Асе совсем не хотелось.

— Да все уже понятно. Казанцев собрал нас всех…

— Потому что мы пазл! — пошутила шуткой начальника Ася.

— Да, — засмеялась Вера, — разгадай меня, я — шарада! — подхватила она.

— Девочки! — перебила их Марго. — Я просто хочу, чтобы вы понимали, что кто бы ни стал шефом, мы должны уважать выбор нашего начальника.

— Бла-бла-бла, — промычала Вера. — Короче, идем к Казанцеву, и пусть он решает, кто следующий.

— А Варя? — вдруг вспомнила Ася о существовании еще одной коллеги.

— Сейчас, — Марго достала из сумки телефон и набрала номер четвертого редактора: — А ты где? А как… ок… ок… сейчас.

Изменившись в лице, Марго положила трубку.

— Она у Казанцева.

Все трое встали и направились к центральным лифтам. Они молчали. Каждая из них понимала, что шанс чуть подрасти в глазах руководства и финансовой службы может случиться совсем скоро и расстояние до него 12 этажей. И если повышения не случится сейчас, то останется ждать, когда кто-то следующий умрет либо пойдет в декрет. В декрет никто не собирался.

Девушки вошли в пустой лифт, и Вера нарушила молчание:

— То есть мы должны будем снять какое-то огнище, чтобы Казанцев обосрался от счастья?

— Киркорова? — предложила Марго.

— Это уже не круто, ты в прошлом веке живешь, — Ася нервничала и, спрятав руки в карманы, сжала кулачки. Она смотрела на табло этажей и ждала волшебный «12». — Никогда не замечала, что эти новые лифты такие медленные.

— Да и музыка тут играет нудная, — поддержала Вера.

— Это Брамс, — вдохновилась Марго, и когда дверь лифта отворилась, она первая шмыгнула в сторону кабинета креативного продюсера.

— Она просто дохлая, — Вера посмотрела на Асю, как бы оправдываясь за то, что Марго вышла первая.

Девушки остановились у кабинета Казанцева.

— Ну что ж, как из лифта, так она первая, а как к шефу… — Вера свысока посмотрела на коллег, чуть отстраняясь.

— И к шефу могу! — нагло бросила Марго и открыла дверь.

В кабинете уже сидел развалившийся на центральном стуле Казанцев, а рядом на подоконнике Варя курила в окно.

— Смотрю, вы вовремя, — подметил Казанцев, посмотрев на часы, висевшие над дверью.

— Ты не сказал во сколько, — ответила Вера и присела напротив шефа.

— А если договоренности нет, это не значит, что встреча не должна состояться.

Саша поправил ворот рубашки и строго посмотрел на редакторов.

— Я вас здесь собрал, потому что вы…

— Пазл… — протянули все вчетвером. Казанцев расхохотался своей полувековой и совсем не смешной уже шуточке:

— Уяснили, уяснили… — и снова стал строгим.

Вера пересела с подоконника за круглый стол. Ася сидела по левую руку от шефа, Марго по правую, Варя села рядом с Верой.

— Вы знаете, что Марька уходит рожать и нам всем жаль.

— Кому как, — усмехнулась Вера.

— Мне жаль! Потому что ни одна из вас не сделает то, что делает Марьяна!

Он легонько ударил по столу кулаком.

— Сорри, — Вера откинулась на спинку стула.

— Короче! Мне нужен шеф. Через два месяца она станет совсем пузатой и пойдет к своему мужу-олигарху под крыло, вернется не раньше чем через три года, а мне надо, чтобы проект был в надежных руках. Кто готов?

Он бросил взгляд из-под очков на каждую по очереди.

— Да все готовы, — ответила Ася, глядя на него так же пристально.

— Вы все говорите, что готовы, а потом сливаетесь. Короче… — замялся он, — помимо того, что уходит Марьяна, умираем и мы.

— В смысле? — Варя наклонилась грудью третьего размера на стол и показала шефу, чем может гордиться.

— В прямом! — стараясь не смотреть на Варю, ответил он. — Рейтинги — говно! Программы — говно! Нам надо менять формат. И чем скорее мы сделаем ребрендинг, тем больше вероятности, что нас не снимут с эфира.

— И что мы можем сделать? — по-настоящему испугалась Марго, не видя другой перспективы, как стать шеф-редактором только на этом проекте.

— А вот это вы мне предложите! Вы же все готовы стать шеф-редами! Вот и дайте мне тот формат, который принесет мне… — он запнулся, — проекту цифры. Одинцова, конечно, затащить Ковальчука было не так сложно, с учетом того, что он мне обещал пятнадцать лет назад. Надеюсь, цифру даст, хотя вел он себя как мудак. Все время про театр, про кино, ничего важного не сказал.

— У нас программа такая… не о важном, — съязвила Ася.

— У нас программа об откровенном на ночь! А там из откровенного — только что он трусы потерял во время съемок «Капитана». И то, наверное, пьяный где-то валялся… а так сплошная вода.

— Ну он же народный артист, он про кино и театр, а не про трусы, — оправдывалась Одинцова.

— А я хочу про трусы! Ась! Ты пререкаться пришла или работать? — вспылил Казанцев. — От каждой из вас в понедельник жду расписанные верстки новых форматов.

— Это ток-шоу, документалка, студийка, что это должно быть? — растерялась Вера.

— Это может быть что угодно, мы будем экспериментировать. Нам Бог велел, — он указал пальцем вниз, намекая на Шеф Шефов.

— А зритель не офигеет от наших экспериментов? — спросила Ася. — Наша аудитория — бабушки с лавочки, которые перед сном в субботу смотрят про своих любимцев, а тут мы бах им желтухи мешок.

— После того как «Пока все дома» ушло на «Россию», я уже ничему не удивляюсь, — вмешалась Вера.

— А зритель будет хавать наши эксперименты, — отрезал Казанцев и откинулся на спинку стула, поправив очки на переносице.

Все четыре редактора смотрели друг на друга недоумевающе. Их как будто на секунду объединило общее горе — стремительное падение рейтингов.

— Ну… нам пора… — сориентировалась Вера.

— В понедельник в 12 жду с верстками. И, крошки мои, — вдруг расплылся в улыбке Чеширского Кота Казанцев, — поспите немного, а то на вас лица нет.

Они вышли из кабинета и снова посмотрели друг на друга, ища поддержки.

— Давайте-ка на минутку в офис, — махнула рукой Варя.

Они поднялись на 13-й этаж и вошли в редакцию. Каждая села на свое место, и все, не сговариваясь, закинули ноги на стол.

— Потому что мы банда, — подхватила настрой Вера.

— Что делать-то будем? — задумалась Марго, запрокинув голову к потолку и свесив волосы за стул.

— На «Спасе»⁷ новый проект открывается, пока не поздно, можем все перейти туда, — предложила Ася.

— Без паники! — Варя стукнула по столу кулаком и замолчала на секунду, а потом продолжила: — У нас нет выхода. Это наша программа, и нам надо как-то ее спасать. Откуда мы только ни выбирались, так ведь? — как будто пыталась убедить саму себя. — Я предлагаю разбиться по направлениям, чтобы не повторяться. Я готова реанимировать то, что сейчас есть. У меня есть идея, как можно поднять рейтинг, ничего не меняя. Она не огонь, но попробовать я могу.

— Позвать Киркорова? — Марго искренне улыбнулась впервые за день.

— Я документалку возьму, — подняла руку Ася. — Я кое-что предвижу и это не Киркоров, — подхватила она шутку.

— Ток-шоу, — выбрала Марго.

— Хочу как «Реальные пацаны» замутить… — Вера опустила ноги на пол. — Типа кино про героя, но с мокьюментари⁸. Ну, чтобы еще и жизнь жизненную показать.

— Вер, это реалити, — уточнила Марго и снова поправила волосы.

С минуту они сидели в тишине, пока Вера не встала со стула.

— Ну, мне пора. У меня сегодня брат женится, — Вера подтянула джинсы, которые собрались на коленках. — Мне бы успеть хоть в ресторан, в ЗАГС уже не доеду.

— Хоть джинсы нарядные надень, — Марго осмотрела коллегу с ног до головы.

— На фиг? Они знают, что я на телике работаю. Я не переодеваюсь.

— Ты на машине? — Варя встала со стула и потянулась за сумкой, которую кинула при входе на тумбу.

— Тебе до ВДНХ? — уже у выхода спросила Вера.

— Да куда-нибудь. До понедельника, — крикнула уже на выходе Варя.

Дверь хлопнула. Первой тишину нарушила Ася.

— Думаешь, нас закроют? — она повернула откинутую на спинку стула голову в сторону Марго.

— Не думаю… хотя, знаешь, тут интервью Светланы Бодровой вышло… и вековые проекты закрывают, — сказала она на выдохе.

— «Жди меня», что ли?

— Ну да. Я прослезилась, когда читала. У меня на «ухе» сценарист какой-то дурацкий вопрос читает ведущим, а я плачу. Он спрашивает: «Я что-то не так сделал?» А я плачу.

— Там все грустно?

Ася подошла к окну и закурила.

— Там все по-настоящему. Мне бы так хотелось поработать в то время, когда Листьев был, Любимов, Кушнерев, Демидов, Кушанашвили — еще брился.

Марго откатилась от окна, чтобы не дышать дымом.

— Мне кажется, тогда было по-другому.

— Всегда по-другому там, где нет нас. Мы же тоже историю делаем. Это сейчас нам кажется, что мы фигню спасаем, а нашей фигне уже 15 лет. Потом будем давать интервью как лучшие редакторы, а кто-то будет так же, как и ты, сидеть в аппаратке и плакать.

— Нет, я не думаю, что нас закроют. Но менять однозначно что-то надо.

Марго посмотрела на экран телефона, открыла сообщения и улыбнулась.

— Мы теперь конкуренты, — прошептала она, не обращаясь к Асе.

— Соперники, — задумалась Ася и отвернулась к панораме за окном.

— Побежала я… — Марго быстро собралась и уже на пороге бросила: — Если что, звони.

Дверь снова хлопнула. Какая должна быть причина, чтобы Ася в грядущий выходной набрала Марго, она пока не представляла, но знала, кому позвонить, чтобы унять это волнение, которое щекотало где-то под ребрами.

Она дождалась, когда за дверью пропадет стук каблучков. Докурила. Затушила окурок в общей пепельнице в виде слона, который кто-то из девочек привез из Таиланда. Слон не мылся никогда, он всегда был серый из-за пепла и пах табаком. Это было не неряшество, это была дань слону — он не любил мыться. Так считали девочки.

Ася закрыла окно, убедилась, что в кабинете совсем тихо. Набрала номер Ковальчука и на несколько секунд замерла.

— Алло, — ответил сонный, хриплый голос артиста.

— Простите, разбудила? — прикусила губу Ася и села на стол, поставив ноги на стул Марго.

— Спал, — честно признался Андрей.

— Простите. Давайте позже наберу.

Она ждала, что он откажется, что продолжит разговор, как обычно делают воспитанные люди.

— Я сам перезвоню, — и положил трубку.

— Да ладно! — Ася отвела телефон от уха и посмотрела на экран. — Ты реально бросил трубку?!

Она спрыгнула со стола и усмехнулась. Как редактор, конечно, она не привыкла, чтобы ей отказывали, чаще отказывали как женщине. Особенно, когда мужчинам надоедали ее бесконечные дни в работе, то отказов становилось больше. Но в съемках отказов быть не должно, считала она.

Примечания

4

Стендап — вербальный репортерский прием, когда журналист работает непосредственно в кадре.

5

Кафе в телецентре у центральных лифтов.

6

Программно-аппаратный комплекс для синхронной многоканальной записи в видеофайлы.

7

«СПАС» — первый общественный православный телеканал.

8

Псевдодокументальный фильм с комментариями героев.