Лед

Анна Каван, 1967

«Лед» (1967) – главный роман британской писательницы Анны Каван (1901-1968), которую при жизни сравнивали с Вирджинией Вулф и называли «сестрой Кафки». Критики считают Каван основоположницей жанра slipstream («завихрение») – литературы фантазийного воображения, где причинно-следственные связи держатся на волоске, а обостренные до предела чувства несравнимо важнее логики. В ее романах вполне реалистичное изображение вдруг подергивается рябью, и из глубины подсознания всплывают на поверхность неожиданные образы и картины.

предисловие

Превращения Анны Каван

В 1943 году, когда роман Анны Каван «Дом сна» вышел в Америке, она написала своему другу и бывшему любовнику, драматургу Иэну Гамильтону: «Мое экспериментальное письмо полностью выпадает из текущих событий; возможно, мне придется смириться с тем фактом, что как писатель я ликвидирована до окончания войны — если не навсегда»^[1].

Предположение Анны оказалось почти пророческим. Ее имя всё еще мало знакомо широкому кругу читателей, хотя небольшой круг почитателей Каван включает таких известных писателей-фантастов, как Джеймс Баллард, Кристофер Прист и Джонатан Летем. Самая известная и успешная ее книга — роман «Лед», который вы держите в руках, — вышла в 1967 году, за год до смерти писательницы. Сегодня «Лед» выглядит опередившим свое время и удивительно современным: роман рассказывает о насилии внутри отношений, о травме и маниакальной одержимости, а его действие разворачивается на фоне апокалипсиса — всемирной климатической катастрофы. Неожиданная актуальность «Льда» подстегнула интерес к наследию Каван, и в начале 2010-х годов ее книги начали переиздавать: на английском языке вышло юбилейное издание «Льда», приуроченное к пятидесятилетию его первой публикации, и сборник рассказов разных лет «Машины в голове», а в 2014 году в Лондоне состоялся первый симпозиум, посвященный творчеству писательницы.

Кто же такая Анна Каван? Загадка — часть ее литературного образа: незадолго до смерти она уничтожила почти все свои дневники и корреспонденцию. Прежде чем стать Анной Каван, взяв фамилию мужа и уехав с ним в Бирму, Анна, во младенчестве лишившаяся матери, росла в уединенном доме в Пиренеях. Эксцентричный отец, богач-отшельник, увез дочь в горы, чтобы скрыться от презираемого им высшего общества. Это было странное детство: Анну окружали лишь тревожная гувернантка, кухарка и ее молчаливый сын. Отец запрещал ей молиться и верить в бога, ведь бога не существует, вера — самообман, а единственная в жизни вещь, имеющая смысл, — честность с самим собой. С такими наставлениями он, как метатель ножей в цирке, несколько раз выстрелил в дочь из револьвера, проверяя ее покорность и доверие, а спустя несколько дней пустил пулю себе в висок.

Анна Каван — не просто молодая женщина, выросшая в атмосфере родительского безразличия, она не реальный человек, а персонаж романа «Оставь меня в покое» английской писательницы Хелен Фергюсон. Как и ее героиня, Хелен — представительница английского высшего общества, ее отец покончил с собой, а матери не было до нее дела. За плечами Хелен детство в череде школ-пансионов, брак с администратором Британских железных дорог и три года, проведенные с ним в колониальной Бирме, возвращение с сыном в Великобританию и занятия живописью с украинским художником Бернардом Менинским (это ее единственное формальное образование после школы: рисовать она будет на протяжении всей жизни). Странная жизнь, полная привилегий и одиночества. Хелен много путешествует и пишет (у нее выходит шесть романов), начинает принимать героин (как и живопись, наркотик будет сопровождать ее до самой смерти), влюбляется в художника и берет его фамилию — Эдмондс, теряет новорожденную дочь и вместе с мужем удочеряет ребенка, тоже девочку. Когда после десяти совместных лет ее брак разваливается, она несколько раз пытается свести счеты с жизнью, пока не оказывается в психиатрической клинике в Швейцарии — ее определит туда мать. Она еще не раз попытается убить себя, в том числе когда получит известие о гибели сына на войне. Из-за нестабильного психического состояния ее лишат родительских прав на приемную дочь. Преодолев черную полосу 1939–1940 годов и выйдя из клиники, Хелен Фергюсон изчезает. Но не физически: ее оболочка хрупкой шатенки, пишущей реалистические романы, необратимо меняется. Хелен обесцвечивает волосы до холодного, платинового оттенка и начинает публиковаться под новым именем. Выпускницы частной школы Хелен Вудс, писательницы Хелен Фергюсон, жены художника и матери Хелен Эдмондс больше нет, их место и тело занимает Анна Каван. Через какое-то время Анна сделает псевдоним своим официальным именем.

В традиции литературных мистификаций превращение Хелен Фергюсон в Анну Каван стоит особняком и, как ее роман «Лед», переливается холодным неземным (один из ее любимых и часто употребляемых эпитетов) светом. Что таится в этом жесте? Новое начало, сожжение рухнувших мостов прежней жизни? «Оставь меня в покое» — автобиографический роман, кратко описывающий учебу писательницы в школе-пансионе и подробно — замужество и брак, первые месяцы, проведенные в Бирме. Каван взяла себе не просто имя вымышленной героини, а имя своего двойника, как если бы Лев Толстой переименовал себя в Константина Левина.

Считается, что Каван писала в жанре slipstream (дословно — вихревой поток), включающем в себя черты постмодернизма, научной фантастики и фэнтези. Но Хелен Фергюсон была автором нескольких реалистических романов с классическим линейным сюжетом. «Оставь меня в покое» — история взросления в среде богатого среднего класса колониальной Англии, где у одиночества нет просвета, а герои не могут найти общий язык: они неприятны и невыносимы, и даже сама Анна — раздражающий сгусток высокомерия. Сегодня этот роман мог бы оказаться на полке ЛГБТ-литературы: главная героиня ищет, а точнее, ждет родственную душу, причем пол человека для нее не играет роли. Освобождения от холодной, спешащей избавиться от нее тетки, а потом от ловушки мучительного брака она ищет как среди мужчин, так и среди женщин, подруг по частной школе. Фергюсон не размышляет об этом с точки зрения сексуальности, ее героиня надеется встретить человека, который поймет ее и примет такой, какая она есть, не пытаясь встроить в рамки общепринятых условностей.

С момента превращения в Анну Каван стиль писательницы радикально меняется, и это ее сознательное решение. Линейное повествование закольцовывается, герои лишаются конкретных описаний и имен, а нить повествования переходит от одного героя к другому без склеек и дополнительных экспозиций. Читатель ступает по зыбкой поверхности, ощущая дыхание холода — метафоры, пронизывающей все творчество Каван. Вот что говорит о литературном повороте она сама: «Я хотела уйти от реалистичного письма, поскольку оно описывает события исключительно в материальной плоскости, чтобы донести до читателя присутствие другой, не менее настоящей „реальности“, лежащей за пределами обычной жизни, вне поверхности вещей. Я убеждена, что эта огромная и волнующая новая территория ждет открытия и исследования писателями. Для такого исследования нужны необычные техники. К примеру, повторение некоторых эпизодов с небольшими изменениями нужно для создания трехмерного эффекта, для того чтобы показать: не существует абсолютной реальности, всё происходящее воспринимается разными людьми в разное время по-разному»^[2].

Каван чаще всего сравнивают с Кафкой — «сестрой Кафки» ее назвал фантаст Брайан Олдис; двух писателей объединяет сходство литературного пейзажа, похожего на галлюцинаторный сон, — и с Уильямом Берроузом, еще одним писателем с наркозависимостью. Но, как точно подмечает Лео Робсон в статье^[3] о Каван в «Нью-Йоркере», наиболее близкая ей фигура на литературном пантеоне — Сильвия Плат, в произведениях которой присутствуют схожие болезненные темы: умершие отцы, доминирующие матери, распадающиеся браки, двойники, психиатрические лечебницы, самоубийства и сны. Еще одной близкой Каван фигурой можно назвать Патрицию Хайсмит: она тоже прожила довольно долгую жизнь, была художницей, страдала от алкозависимости, бежала общества и всю жизнь была недовольна своими издателями и тиражами. Но если Хайсмит претила репутация автора криминальных романов и она хотела, чтобы литературная общественность признала в ней второго Достоевского, то Каван могла бы только мечтать о признании и популярности американки. На публикацию одного из своих романов, «Близость любви», Каван частично потратилась сама, но издатель обанкротился и книга всё равно не получила никакого распространения. В 1956 году Каван познакомилась с издателем Питером Оуэном, он выпустил ее роман «Орлиное гнездо» и, несмотря на плохие продажи, печатал то, что она писала впоследствии. В предисловии к сборнику «Рассказы из клиники» Оуэн вспоминает о первой встрече с Каван. Анна призналась, что пишет компульсивно, но только письмо приносит ей счастье. О своей героиновой зависимости она умолчала.

Кэрол Свини, автор монографии, посвященной влия-нию наркотика на творчество Каван, что было бы неправильным и несправедливым сводить творческий процесс писательницы к патологии^[4]: она принимала героин всю сознательную жизнь, и когда писала линейные психологические романы как Хелен Фергюсон, и когда экспериментировала с техниками повествования в романах «Кто ты?» и «Лед». Каван трепетно охраняла свои руины, героин лишь однажды появляется на поверхности ее текстов — в рассказе «Джулия и базука»: базукой там именуется многоразовый шприц для инъекций. Двадцать лет Каван дружила с немецким эмигрантом доктором Карлом Теодором Бутом, который снабжал ее наркотиком и контролировал дозировки. Они даже написали вместе книгу «История лошади», открывающуюся фразой: «Все персонажи в этой книге вымышлены, даже лошадь». Год смерти Бута, 1964-й, стал началом конца и для Каван: ей пришлось зарегистрироваться в национальной системе учета наркозависимых, чтобы получать героин в лечебных дозах.

Безымянный главный герой «Льда» разыскивает девушку с серебряными светящимися волосами: в этом легко увидеть одержимость наркотиком, но такая интерпретация была бы слишком скучной. На первый взгляд «Лед» кажется романом-катастрофой, действие которого происходит в необозримом будущем, однако в него вшита древняя сказочная структура, несомненно, знакомая интересовавшейся психоанализом Каван. Путешествие по морю, меняющемуся под натиском тепловой катастрофы, через территории, охваченные войной, — это путь героя через огненную реку в запредельное, в тридесятое царство, на территорию смерти. Впрочем, у этого архаичного сюжета есть реальный прообраз. Во время Второй мировой войны Каван находилась в Новой Зеландии (ее неуловимо напоминает одно из мест событий «Льда»), тогда еще колонии Соединенного Королевства, но приняла решение вернуться в Лондон, где, как она опасалась, могли осудить за дезертирство ее друга и любовника, драматурга-пацифиста Иэна Гамильтона. Каван пересекла воды, находящиеся в зоне боевых действий, на военном корабле «Троянская звезда» вместе с одиннадцатью пилотами военно-воздушных сил Новой Зеландии. Она была единственной женщиной на борту.

Розыски прекрасной девушки и противоборство с похитившим ее правителем — это одна из вариаций сказки о трудной задаче. Обретение возлюбленной — способ воцарения героя, а любовь — не более чем орудие победы над соперником. У Каван «добрый» и «злой» возлюбленные сливаются, героиня для них — лишь объект желания, то притягательный, то раздражающий. Но, поместив сказку в жерло катастрофы, Каван меняет ее изначальный смысл: победить на пороге гибели невозможно. Герою не остается ничего другого, кроме как увидеть ту, кого он так долго преследовал, и спросить, чего же она всё-таки хочет.

Хелен Фергюсон сказала бы ему: «Оставь меня в покое».

Анна Каван ответила: «Не унижай меня».

Ирина Карпова

Примечания

1

Kavan A. Letter to Ian Hamilton, 6 February // Walter Ian Hamilton Papers, Alexander Turnbull Library. National Library of New Zealand, Wellington.

2

Цит. по: Callard D. The Case of Anna Kavan: A Biography. London: Peter Owen, 1992. P. 121–122.

3

Robson L. The curious creation of Anna Kavan // The New Yorker. 30 March, 2020; https://www.newyorker.com/magazine/2020/03/30/the-curious-creation-of-anna-kavan.

4

Sweeney C. Keeping the Ruins private: Anna Kavan and heroin addiction // Women: a cultural review. 28 (4). 2017. P. 324.