Наследница порочного графа

Анна Князева, 2016

Все отговаривали Дайнеку, но упрямства ей не занимать! Несмотря ни на что, она все же устроилась на работу в Дом ветеранов сцены, расположенный в мрачном загородном имении графа Измайлова. По легенде, граф был человеком порочным и психически больным, он убил свою добродетельную жену Анну и спрятал на территории усадьбы несметные сокровища… В пансионате и теперь происходят страшные необъяснимые события: его обитатели видят призраков и боятся поодиночке ходить по мрачным коридорам. Народную артистку Лукерью Темьянову пыталась задушить женщина с белыми крыльями, якобы влетевшая в окно… Директор пансионата поручила Дайнеке разобрать архив Измайловых. Вскоре девушка заметила, что в ее отсутствие документы графа просматривает кто-то еще, и решила ночью подстеречь непрошеного гостя…

Глава 6

Следы преступления

Галуздина Дайнека встретила вечером, когда вышла из библиотеки. Он шагал по коридору в сопровождении полицейского.

— Игорь Петрович!

Галуздин обернулся:

— Вы что-то хотели?

— Только спросить.

Взглянув на полицейского, следователь сказал:

— Давай сделаем так: ты — к директрисе, а я — в спальный корпус. — Галуздин перевел взгляд на Дайнеку: — Вы туда идете?

— Туда.

— Дорогу знаете?

— Знаю.

— Проводите?

— Провожу.

Полицейский отправился в кабинет Татьяны Ивановны, а Дайнека и следователь спустились по лестнице на первый этаж. Она надела пальто, которое до этого держала в руках.

Галуздин спросил:

— Зачем вам пальто?

— Все-таки осень.

— А разве здесь нет подземного перехода?

— Есть, — Дайнека начала снимать пальто, но потом передумала. — Хотите пройти под землей?

— По улице я уже ходил.

— Идемте… — и они свернули в темную галерею.

— Мне показалось? — поинтересовался Галуздин.

— Что именно?

— Вам не хочется идти переходом.

— Не хочется. Но вы попросили.

— Красиво здесь, — сказал следователь.

— Эта галерея называется Римской.

— Смотрю, вы освоились. Почему Римской?

— Видите, на стенах лепнина? Это сцены древнеримских сражений.

— Зачем старикам сцены древнеримских сражений?

Дайнека заметила:

— Искусство — самый лучший утешитель в старости.

— А еще религия, — добавил Галуздин и поинтересовался: — На территории пансионата есть церковь?

— Этого я не знаю.

Следователь вдруг остановился и уставился в темный угол:

— Что за лестница?

— Старинная, винтовая. Ведет в подвал из парадной опочивальни графа Измайлова.

— Там начинается переход? — задав этот вопрос, он двинулся к лестнице.

— Не туда! — Дайнека схватила его за руку.

— Почему?

— Ею давно не пользуются.

— Вот и проверим, — Галуздин сдвинул заграждение, шагнул на лестницу и обернулся: — Идите же сюда. Смелее…

Дайнека ступила на межэтажную площадку и стала вслед за ним спускаться по чугунным ступеням. Преодолев пару витков, Галуздин остановился.

— Смотрите, — он посветил фонариком под ноги. — А вы говорите — не пользуются.

Дайнека опустила голову и увидела на пыльных ступенях чьи-то следы.

— Так сказала Татьяна Ивановна.

Продолжив спуск, следователь проговорил:

— Сдается мне, директриса не в курсе событий.

Они миновали лестницу и прошли в коридор, выложенный прямоугольными известняковыми плитами. Здесь было светлее.

— Это и есть переход? — спросил Галуздин и направился в него первым. — Кажется, вы хотели о чем-то спросить?

Дайнека напомнила:

— Вы собирались осмотреть лес и то место.

— Ну и что?

— Осмотрели?

— Думаете, я что-то вам расскажу?

— Не думаю…

— И правильно делаете.

Чуть помолчав, Дайнека заметила:

— Зря…

— Почему?

— Потому что я могла бы помочь.

— Вы? — Галуздин отстранился и, не сдержавшись, пару раз хохотнул. — Я сразу понял, вы юморная.

Дайнека улыбнулась:

— Этого у меня не отнять.

— Не успокоюсь, пока не узнаю, как именно вы собрались помогать.

— Тогда представьте… Я здесь живу. Работаю. Обедаю вместе со всеми.

— Готов поспорить, что будете завтракать и ужинать.

— Поесть я люблю.

— Простите, что перебил. Продолжайте.

— Я неглупый и внимательный человек.

— Хотите стать моим соглядатаем?

— Мне не нравится это слово.

— Заменим его на «помощник».

— Уверена, что смогу вам помочь.

Галуздин остановился и повернулся к Дайнеке. Будучи высоким мужчиной, он почти касался головой фонаря.

— А что?.. Не вижу оснований для отказа.

— Значит, по рукам? — Дайнека вытолкала его из-под светильника. — Вот так, а не то макушку подпалите.

— По рукам. — Следователь снова пошел вперед.

— Ну, тогда — давайте… — она зашагала рядом.

— Что?

— Рассказывайте, как там в лесу.

— Осень, дождь, но тепло.

— Я серьезно.

— Если серьезно… — Галуздин чуть помолчал, а когда снова заговорил, его голос прозвучал сухо, по-деловому: — По свету разглядели, что яма оказалась могилой. Пусть неглубокой, но форма и назначение сомнений не оставляют. На дне, присыпанные землей, лежали все вещи Безрукова: тренировочные брюки черного цвета, тонкий коричневый свитер с синим рисунком, бледно-голубая рубашка, пара темных полуботинок. Ну и, конечно, белье. Одежда вся в бурых пятнах.

— Хотите сказать… — Дайнека притихла.

— Думаю, Безруков сам вырыл себе могилу. Точнее, его заставили это сделать.

— Значит, он был не один?

— С ним был кто-то еще, но дождь не оставил следов. Недалеко от ямы нашли лопату и веревку. Возможно, и то и другое — пансионатское.

— Выходит, он сам их принес?

— Это было бы глупо. По другой версии, тот, кто был рядом с ним, тоже пришел из пансионата.

— Здесь живут одни старики.

— А я и не говорю, что преступник — пансионер или кто-нибудь из обслуги. Он мог появиться извне.

— Что скорее всего.

Галуздин издевательски улыбнулся:

— Тогда вот вам небольшая ремарка: в этом, последнем случае вы как тайный агент мне не нужны.

— Я нужна в любом случае, — невозмутимо парировала Дайнека. — И вот что… Лопату, веревку и одежду скорее отправьте на экспертизу.

— Слушаюсь… — с преувеличенной готовностью ответил следователь. — Спасибо, что подсказали. Без вас ни за что бы не догадался.

— А мы, кстати, пришли.

Поднявшись по шероховатому пандусу, они прошли по лестнице на второй этаж и сразу оказались в гостиной.

— Видите тот плафон? — спросила Дайнека.

Следователь уточнил:

— Который из трех?

— Я не про лампы. Взгляните на потолок.

— Зачем? — Галуздин поднял глаза.

— На нем нарисован герб графа Измайлова.

— Тьфу ты… — следователь оглядел гостиную. — Где Артюхова?

Дайнека деликатно кивнула:

— Красивая дама, которая сидит одна за столом.

— Старуха с хвостом?

— Ее зовут Ирина Маркеловна.

Следователь направился к Артюховой.

Та повернула голову, мотнув пепельным, не по-старушечьи объемным хвостом, в который были собраны волосы. Она выглядела ухоженной и опрятной: прямая спина, изящная шея, в ушах — тяжелые антикварные серьги. Загорелое, без морщин, лицо с круглым лбом. На ее хрупкие плечи была накинута ажурная трикотажная кофточка цвета перванш^[1].

— Здравствуйте. Вы ко мне?

— К вам, — Галуздин огляделся в поисках свободного стула и, когда нашел, подтащил его ближе. Взглянув на стол, где были разложены карты, поинтересовался: — Это пасьянс?

Артюхова повременила с ответом, только спросила:

— Чем обязана?

— Я следователь, — отрекомендовался Галуздин и сел напротив нее.

В гостиной стало тихо. Все, кто сидел у телевизора, играл в карты или читал, повернули к ним головы.

— Можете заниматься своими делами! — объявил следователь и положил свой блокнот поверх пасьянса артистки.

— Будете допрашивать? — Артюхова переложила блокнот. — Зачем же портить пасьянс…

Галуздин не возразил, просто сдвинулся в сторону:

— Где вы были вчера после ужина?

Артюхова взяла карту и стала прикидывать, куда ее положить:

— Здесь.

— Так и запишем: в гостиной.

— И не просто в гостиной, — артистка заменила несколько карт. — Я сидела здесь, а Тихон Иванович — на вашем месте. Вы сели на тот же стул.

— Во сколько Безруков подсел к вам? — уточнил следователь.

Она пожала плечами:

— Не помню.

— Постарайтесь припомнить.

— Как только вернулся с ужина.

— Значит, после семи?

— Где-то так… — Определив, наконец, карту на нужное место, Артюхова подняла глаза на Галуздина: — Скажите, нас обманывают или Безруков на самом деле остался жив?

— Жив, но пока не пришел в себя.

— Знаете, — сказала артистка, — здесь практикуют ложь во всеобщее благо. Когда кто-то из стариков умирает, нам говорят, что его увезли в больницу.

— Зачем? — не понял следователь.

— Чтобы никого не расстраивать. В пансионате все только и думают, что о смерти, — Артюхова взяла еще одну карту и тяжело вздохнула: — О чем еще думать старому человеку?

Дайнека между тем преодолела несколько метров и опустилась на диван с высокой спинкой, из-за которой ее не было видно. Отсюда она слышала каждое их слово.

— Мы все делаем вид, что заняты, — продолжила Артюхова. — При этом говорим всего на три темы: о смерти, о еде и о лекарствах. Возвышенное всегда рядом с обыденным. Такова жизнь.

— О чем вы говорили с Безруковым?

— Вчера?

— Вчера после ужина.

— О том же, о чем на ужине.

— Ну хорошо, — следователь не стал ее подгонять. — О чем вы говорили на ужине?

— О смерти, еде и лекарствах.

Галуздин откинулся на спинку стула. В ходе разговора его не оставляло странное чувство: какой бы темы они ни коснулись, она тут же была исчерпана. Вот и теперь все пошло не в то русло. Он уточнил:

— У меня есть информация, что Безруков за вами ухаживал.

— Скажем так: Тихон Иванович искал взаимности.

— А это как вам угодно. — Следователь что-то отметил в блокноте. — Ну так что? Между вами были какие-то отношения?

Артюхова снисходительно улыбнулась:

— Дорогой мой товарищ…

— Следователь, — подсказал ей Галуздин.

Она умиротворенно кивнула и повторила:

— Дорогой товарищ следователь… Старость — большое свинство. Поэтому я не позволяю себе забываться. У нас с Безруковым нет и не может быть никаких отношений, кроме соседских.

— Понял. Тогда расскажите, как он выглядел. Не был ли огорчен или испуган?

— Ничего такого я не заметила. — Артюхова убрала несколько карт, а потом смешала оставшиеся: — Так и думала.

— Что? — уточнил следователь.

— Его хотели убить.

— Безрукова?

— Да. Его хотели убить. Машина тут ни при чем.

— Не понимаю…

— Машина, на которой ехал наш бедный Квят, помешала убийце.

— Машина сбила Безрукова, — неприязненно уточнил Галуздин.

Артюхова кивнула:

— Согласна с вами, альтернатива не слишком завидная, но все лучше, чем смерть.

— Знаете что… — Помолчав, следователь все же продолжил: — Мне кажется, вам известно больше, чем вы рассказали. С чего вы взяли, что Безрукова намеревались убить?

Артюхова показала на карты:

— Разложила пасьянс.

— И что?

— Вы не знали, что пасьянс используют для гадания?

— Впервые слышу. К тому же это не относится к делу.

— А что относится?

— Факты, вещественные доказательства и чистосердечные признания.

— К сожалению, мне не в чем признаться, — вздохнула артистка.

— Во сколько в гостиной погас свет?

— Что погас — помню. Когда именно — нет. — Она собрала карты в колоду. — Боже мой, ну почему мы стареем?

— Что было после того, как здесь стало темно?

— Мы все разошлись по комнатам.

— Я спрашиваю, что делали Безруков и вы.

— У нас не было общих целей. Я ушла в свою комнату. Куда пошел он, не знаю.

— Кто в тот вечер находился в гостиной?

— Здесь всегда все одинаково. — Артюхова повела взглядом: — И вчера ничего не менялось.

— Давайте вспомним всех поименно, — сказал Галуздин. — Старуха в шали, та, что играет в карты, была?

— Ерохина? Куда же ей деться…

— Старик в очках?

— С кроссвордом? — уточнила она. — Бирюков Виталий Самойлович сидел там же.

На этом месте их разговора у Дайнеки зазвонил телефон. Она вскочила и вышла в коридор:

— Слушаю…

— Людмила Вячеславовна?

— Да, это я.

— Вы прислали нам свое резюме.

— Резюме? Ну, если вы говорите…

Звонившая уточнила:

— У вас уже есть работа?

— Нет, я не работаю, — соврала Дайнека.

— Тогда приходите на собеседование.

— Куда?

— Записывайте адрес.

— Говорите, я просто запомню.

После этого она поинтересовалась, во сколько ей нужно явиться на собеседование.

Как только разговор был окончен, за спиной раздался старушечий вздох, и кто-то сказал:

— Очень жаль…

Резко обернувшись, Дайнека увидела милую старушку в инвалидной коляске. На коленях у нее лежало вязание.

— Что вы сказали?

Та повторила:

— Я сказала: мне очень жаль.

— Чего?

— Уходите от нас?

Дайнека снова слукавила:

— С чего вы взяли?

— Вам не идет врать. Вы хорошая девочка.

Покраснев, Дайнека пробормотала:

— Это еще не точно.

— А мы так надеялись, что вы приработаетесь. — Старушка протянула маленькую сухую кисть: — Темьянова Лукерья Семеновна.

— Людмила. Если хотите, зовите меня Дайнекой, — сказала она и пожала Темьяновой руку.

— Не отвезете меня в гостиную? — попросила старушка.

— Конечно! — Дайнека взялась за спинку инвалидной коляски и, выкатив ее на середину гостиной, установила напротив телевизора.

— Людмила Вячеславовна! — окликнул ее следователь Галуздин.

Она подошла к нему:

— Вы закончили?

— На сегодня хватит. Теперь домой, отсыпаться.

— Когда вы снова приедете?

— Пока не знаю. Возможно, завтра, но не уверен.

— Что ж, до свидания.

— У нас уговор, — напомнил Галуздин. — Надеюсь, вы поговорите со стариками, узнаете про Безрукова. С кем дружил, кто его не любил, с кем случались конфликты.

— Я постараюсь.

Когда следователь ушел, Дайнека отправилась в свою комнату, надеясь отоспаться за два беспокойных дня.

Примечания

1

Бледно-голубой с сиреневым оттенком.