Перстень Александра Пушкина

Анна Князева, 2015

Каково это – отправиться на отдых, а оказаться… в розыске? Все произошло так быстро, что Полина Свирская даже понять не успела, почему ее жизнь внезапно превратилась в кошмар. Еще совсем недавно она сидела в комфортабельном вагоне скоростного поезда Москва—Санкт-Петербург, мило болтая с попутчицей и предвкушая приятные дни в северной столице, а теперь в ужасе скрывается от полиции. И никто не поверит, что она не террористка – ведь именно ее чемодан взорвался на вокзале!.. К счастью, любимый муж Полины, следователь Сергей Дуло, поспешил ей на помощь. И они уже вместе начали распутывать эту опасную историю, которая неожиданно оказалась связана с поисками кольца-печатки с сердоликом, когда-то принадлежавшего самому Пушкину…

Глава 5. Третья неврология

— Сегодня приедет цирк.

Полина открыла глаза и увидела маленькую старуху с зонтом. Зонтик был детский, с джунглями, жирафами и слонами.

— Там будут клоуны, акробаты и мужик с лошадью… — Старуха грустно свела бровки. — Только лошадь вчера сдохла.

Разомкнув спекшиеся губы, Полина прошептала:

— И мужик приедет один?..

Старуху с зонтиком заслонило женское лицо с чудовищным синяком.

— Очнулась… Девочки, позовите врача.

— Где я? — Полина прищурилась, наводя резкость.

Старуха переместилась левее, чтобы ее было видно.

— Мы в пекарне, — сказала она. — Сегодня много работы. Вставай, хватит лежать, тесто засохнет.

Полина приподнялась и начала спускать ноги с кровати, но чья-то рука прижала ее к подушке.

— Еще одна полоумная… — Лицо с синяком приблизилось. — Булки пошла печь?..

— Юля! — Полина перевела взгляд на дверь. Там стояла крупная женщина в светло-голубом медицинском костюме. — Всего на минуту вышла, а ты опять по палатам шастаешь. — Женщина вцепилась в старуху и отобрала у нее зонтик. — Идем, Юля, идем. Тебе здесь нечего делать. Сколько раз говорила, сиди в своей палате.

— Где я? — спросила Полина, на этот раз в ее голосе прозвучала тревога.

— В третьей неврологии, — сообщила женщина в медицинском костюме и вытолкнула старуху за дверь.

Вцепившись в косяк, та снова сунула голову в комнату.

— И если ходули прорастают в ушах осла…

— Иди в палату! — Сиделка отцепила старушечью руку от косяка и, наконец, увела свою подопечную.

Полина осмотрелась. В комнате с большим окном стояли три кровати. На одной лежала обритая наголо девушка, на другой сидела толстая женщина с всклокоченными волосами и черным синяком в пол-лица.

— Как ты? — спросила она.

— Не знаю, — прошептала Полина.

— Болит что-нибудь?

— Голова… И слышу все будто бы издали. — Она подняла забинтованную руку. — А это зачем?

— Осколочное ранение. — В палату вошел высокий седой мужчина в белом халате. — Очнулась? Как самочувствие?

Вслед за врачом проследовали две женщины в таких же белых халатах. Они остановились и приготовились что-то записывать.

— Как себя чувствуем?

— Слышу плохо, и голова… — Полина снова подняла руку в бинтах.

— Я же сказал, это осколочное. К счастью, зацепило не сильно.

Доктор достал из нагрудного кармана маленький молоток и поднес к ее носу.

— Смотрим…

Полина свела глаза к переносице. Молоточек переместился вправо, потом влево, она перевела взгляд вслед за ним.

— Так… Руки перед собой.

Полина вытянула руки.

— Закройте глаза и поочередно коснитесь указательными пальцами носа.

Правый указательный палец попал в глаз, левый — в щеку.

— Да… — сказал доктор. — Откройте глаза. У вас, моя дорогая, контузия.

— Что со мной случилось? — спросила Полина.

— Вы сами что-нибудь помните? — осторожно поинтересовался доктор.

Она покачала головой.

— Был взрыв, и вы оказались рядом, — подсказал он.

— Здесь, в Москве? — предположила Полина.

Женщины-врачи переглянулись, и одна очень спокойно произнесла:

— В Санкт-Петербурге.

— В Санкт-Петербурге? — Полина удивленно перевела взгляд на врача. — Что я здесь делаю?

Тот посмотрел на помощниц.

— Думаю, не стоит сейчас ее беспокоить. В ближайшее время она вряд ли что-нибудь вспомнит.

Одна из женщин склонилась к Полине.

— При вас не было документов. Помните, как вас зовут? Фамилию свою помните?

Полина устало закрыла глаза и, будто издалека, услышала голос доктора:

— Дня через два память вернется, тогда все оформите. Пока оставьте ее в покое. Она сорок часов без памяти провалялась.

Когда Полина снова открыла глаза, врачей в палате уже не было, но рядом сидела тетка с большим синяком.

— Ты и вправду ничего не помнишь? — спросила она.

— Нет, — ответила Полина.

— И как рвануло, не помнишь?

— Нет.

— И как нас с тобой в «Скорой» везли?

— Откуда?

— С вокзала, где взорвалось. Только я легче отделалась, а ты два дня без сознания пролежала.

Полина смотрела перед собой, и ей не хотелось ни думать, ни вспоминать. Она задала только один вопрос:

— Кто та старушка с зонтиком?

— Полоумная Юля, говорят, она давно здесь лежит. Родные платят, и у нее есть сиделка.

Полина снова закрыла глаза, вспомнила зеленый зонтик старухи, и ей почудились джунгли. Из зарослей вышел светлоглазый коротко стриженный человек, она повязала ему галстук и подала пиджак. Он посмотрел на нее долгим взглядом, потом сказал: «Вот за что я тебя люблю, Полина…»

«Полина… Полина Свирская». — Она вспомнила свое имя. — «Сергей…» — Мужчина в галстуке был ее мужем.

Полина села в кровати. В голове вихрем промчалось все, что случилось за последние два дня: отъезд Сергея, разговор с питерской подругой, поездка в поезде, попутчица Мила и потерянный паспорт. Взрыв…

Вскрикнув, она в ужасе зажала руками рот. Оглядевшись, увидела одну лишь бритую девушку, которая неподвижно лежала, повернувшись спиной. Теперь Полина вспомнила все, а главное — то, что на железнодорожном вокзале взорвался ее чемодан.

«Почему? Почему?!»

В нем была ее одежда и обувь. Сергей отказался брать с собой даже рубашку. Сказал:

«Два дня я как-нибудь и в свитере перебьюсь».

Полина вспомнила про утерянный паспорт и почувствовала, что его потеря связана с тем, что случилось потом. Прокручивая ленту воспоминаний, всякий раз застревала на том моменте, когда у тамбура проводница возвращала ей документ, и она собственноручно засовывала его в наружный карман чемодана. Что же случилось? Может, паспорт украли? Нет, здесь дело в другом!

Уставившись в потолок, Полина в малейших подробностях вспомнила свой проход между креслами и то, как она подошла к багажным полкам в конце вагона. Какая-то деталь мелькнула в ее голове, но сразу ускользнула.

«Нужно вспомнить», — приказала себе Полина и сделала над собой усилие.

Итак, она подошла к полкам и, взглянув на багаж, успокоилась. Возможно, потому, что ее чемодан был на месте. Однако что-то внутри ее подсказывало: не только поэтому.

«Хорошо… Я увидела чемодан, убедилась, что его не украли и теперь уж точно не украдут. Кстати, почему я об этом подумала? Откуда появилось слово «теперь»? С чего вдруг я решила, что теперь мой чемодан в безопасности?» Полину вдруг осенило: она увидела на стойке еще один, точно такой же. Ее чемодан лежал на третьей полке, а ниже, чуть сбоку, — тот же бренд и та же модель.

— Вот! — Она сосредоточилась на этом воспоминании. В голову пришла логичная мысль: — А что, если два одинаковых чемодана поменяли местами?»

Гипотетически это могло случиться, но какой в этом смысл? Кого могли заинтересовать ее тряпки? Зайдя в тупик, Полина решила перевернуть ситуацию и порассуждать с другой стороны:

«Предположим, не мой чемодан никому не был нужен, а, наоборот, кому-то понадобилось, чтобы чужой чемодан оказался в моих руках. Поскольку оба чемодана близнецы-братья, значит, дело в их содержимом. Таким образом, мои платья и туфли отправились на нижнюю полку, а тот чемодан, что раньше стоял внизу, переехал наверх, и паспорта я не нашла потому, что искала его в чужом чемодане, думая, что он мой».

Полина испуганно замерла… Что же получается? Выходит, ей подсунули чемодан, начиненный взрывчаткой? Из глубины организма выросло ощущение дурноты. Ей сделалось худо.

«Значит, меня хотели убить. И если бы я не побежала поднимать телефон, то ни за что не осталась бы в живых».

Думать о попутчице Миле и о том, для чего она бросила телефон, уже не было сил. Измученный мозг сверлила лишь одна мысль: в здании вокзала взорвался чемодан, который прикатила она, а значит, обвинять будут ее. Никому и в голову не придет, что убить хотели Полину. Сложную аферу с подменой чемодана никто раскрывать не станет — ее просто назовут террористкой.

Полина зажмурила глаза и вжалась в постель. Собственное тело показалось ей большим и слишком заметным.

— Что теперь со мной будет? — прошептала она.

Услышав возню со стороны двери, Полина посмотрела туда.

— В который раз повторяю вам, больную беспокоить нельзя. Она спит. — В дверном проеме стояла медсестра. Раскинув руки, она преграждала путь кому-то, кто был намного ниже ее. Из-под руки медсестры вынырнула плешивая голова, круглое лицо расплылось в довольной улыбке:

— Врете. Больная ваша не спит.

Медсестра обернулась, встретилась глазами с Полиной, но осталась на рубеже:

— Доктор велел никого не пускать.

— Зовите сюда доктора, будем с ним говорить.

— Да кто вы такой, чтобы я вас еще слушала? — фыркнула медсестра.

Визитер отступил, повозился, по-видимому, что-то достал из кармана. Стоящая в дверях медсестра вдруг отступила и сказала обиженным голосом:

— Ну и пожалуйста. Ну и допрашивайте. Только ничего от нее не добьетесь. У больной частичная потеря слуха и полная потеря памяти. Пожалуйста… Допрашивайте контуженую, если неймется…

Вскоре ее шаги затихли в глубине коридора. В палату вошел низкорослый толстяк в растянутом трикотажном свитере и голубых джинсах. В руках у него был портфель. Полина непроизвольно растянула губы в улыбке, коротышка показался ей очень смешным.

— Здравствуйте, — сказал он и достал из портфеля яблоко. — Это вам!

— Вы кто? — спрашивая, Полина продолжала улыбаться.

— Следователь Филиппов. Иван Макарыч. Участвую в расследовании взрыва на железнодорожном вокзале. Мне нужно с вами поговорить.

Улыбка мгновенно слетела с ее лица, она взяла яблоко и сжала его в руках.

— Вам плохо? — спросил Филиппов и оглянулся на дверь.

Чуть помолчав, Полина тихо сказала:

— Я не знаю, о чем вы…

— Помните взрыв? — Коротышка присел в ногах у Полины.

— Нет…

— Вы были рядом.

— Была рядом и осталась жива?

— Сейчас это неважно… — заторопился Филиппов, но Полина его прервала:

— Для вас.

— Что?

— Для вас неважно. А я хочу знать, почему.

Филипов вздохнул, поднял глаза к потолку и монотонным голосом произнес:

— Возможно, рядом с вами кто-то сидел или стоял. Таким образом, этот человек принял удар на себя.

— Умер? — В голосе Полины проступила чуть слышная хрипотца. Зная себя, она понимала, что может заплакать. И не только потому, что ей жаль неизвестного, пусть даже случайно прикрывшего ее своим телом, а потому, что на его месте мог оказаться Сергей.

Следователь успокаивающе похлопал по одеялу.

— Ну-ну… Не нужно расстраиваться.

Полина не собиралась расстраиваться, равно и как продолжать разговор.

— Я ничего не помню.

Порывшись в портфеле, следователь вынул листок, развернул его и приблизил к лицу Полины. Она увидела фото такого же, как у нее, чемодана. Тем не менее спросила:

— Что это?

— Чемодан.

— Зачем вы его показываете?

— В таком же чемодане была спрятана бомба. Может быть, вы знаете или видели кого-то точно с таким?

— Нет. Не видела.

Филиппов посмотрел себе под ноги, словно решая, что еще ему предпринять. Наконец, он глухо сказал:

— Вы даже не пытаетесь помочь следствию…

— И не потому, что не хочу. Я ничего не помню.

— Как вас зовут? Сколько вам лет? Где вы живете? — Филиппов словно тестировал невидимый микрофон.

— Не помню.

— Там люди погибли, а террорист на свободе…

Полина закрыла глаза и отвернулась.

— Ну так что? — напомнил о себе Филиппов.

— Голова… — чуть слышно прошептала Полина.

— Что? — Коротышка привстал и склонился к ней.

— Голова…

— Не видите, ей плохо! — В палату ворвался лечащий врач и схватил Филиппова за руку. — Неужели вы не понимаете, у человека контузия!

Коротышка вырвался и, нахохлившись, повторил свою фразу:

— Там люди погибли, а террорист на свободе!

— Идемте, — чуть мягче сказал врач. — У нас в отделении лежит еще одна пострадавшая от взрыва на железнодорожном вокзале.

Оглянувшись на Полину, Филиппов без особого энтузиазма спросил:

— Где она?

— В коридоре. На диване сидит. Вы узнаете ее: на лице — огромный синяк.

— Когда я смогу опросить эту больную?

— Дня через два, не раньше. Надеюсь, к этому времени память восстановится.

Филиппов вышел, но потом вернулся, чтобы сказать:

— Скорей выздоравливайте…

Полина не ответила, просто сделала вид, что уснула. Она лежала спиной к двери до тех пор, пока не затекла рука. Решившись, наконец, повернуться, Полина не ограничилась только этим. Она села и опустила ноги с кровати. Посидела так минут пять, дождалась, пока стихнет головокружение, встала и сделала первый шаг. Сначала ей пришлось схватиться рукой за спинку кровати, однако каждый последующий давался ей все легче и легче. Дошаркав до двери, она открыла ее и высунула голову в коридор. Увидев, что следователя нигде нет, выдвинулась сама и направилась в соседнюю палату, где была только одна кровать. На ней сидела старушка по имени Юля, рядом лежал ее зонтик. Заметив Полину, Юля заулыбалась беззубым ртом.

— Принесла? Ну, давай! — Она протянула руку.

— Что? — спросила Полина.

— То, что обещала.

Полина сообразила, что нужно ответить:

— Я все отдала тебе.

— Когда?

— Вчера вечером.

Юля кивнула, взяла зонтик, раскрыла, положила его на плечо и стала вращать. Жирафы и слоны побежали по кругу. У Полины закружилась голова, но в этот момент в палату вошла сиделка, поставила на стол тарелку с манной кашей, а на салфетку положила хлеб с куском масла.

— Почему не идете на завтрак? — спросила она Полину.

— Голова кружится…

— Тогда идите к себе, вам принесут.

— Не скажете, как называется эта больница?

— НИИ скорой помощи.

И уже перед тем, как выйти за дверь, Полина спросила:

— Откуда здесь можно позвонить?

Сиделка ответила:

— Отовсюду.

— Вы не поняли. — Заметив на столе мобильник приметного белого цвета, Полина не могла отвести от него глаз. — Я не знаю, где мой телефон, а мне очень нужно…

— На сестринском посту есть аппарат, но связь только внутренняя. — Сиделка задвинула мобильник под раскрытую книжку.

Полина сообразила: женщина не горит желанием предоставить ей бесплатную связь, и вернулась в свою палату. Соседка с синяком еще не вернулась, возможно, ее задержал следователь или она пошла завтракать. Бритая девушка лежала в той же позе, спиной к двери.

Полина прошлась взглядом по тумбочкам в надежде, что там лежит хоть чей-то мобильник. Ни на одной из них ничего не было. На той, что принадлежала бритоголовой девушке, стояла тарелка с остывшей кашей.

Вздохнув, Полина устремила взгляд в окно.

«Если сегодня я не дозвонюсь до Сергея, завтра будет уже поздно. Меня арестуют, обвинят в терроризме, и я ничего не смогу доказать».

Ей как жене следователя были известны методы расследования таких резонансных дел. В то время как она бездействует, десятки людей просматривают записи с камер видеонаблюдения, опрашивают стюардесс скоростного поезда, просматривают списки пассажиров и выявляют очевидцев страшного происшествия. Результат не заставит себя ждать: сегодня вечером, в крайнем случае, завтра утром за ней придут… И суд будет скорым.

— Вставай, хватит сидеть! — В палату вошла Юля. Одной рукой она вращала на плече зонтик, в другой держала белоснежный мобильник сиделки.

— В пекарне много работы? — догадалась Полина.

— Вот телефон. Позвонишь — и живо работать! — Старуха бросила телефон на кровать.

Полина схватила его и спрятала под подушку, а когда обернулась, Юля уже исчезла.

Придумывая, откуда ей позвонить, она остановилась на туалете рядом с палатой. Засомневавшись, решила уйти подальше, но вовремя сообразила, что на ней только рубашка и нет тапок.

Полина взяла телефон, сползла с кровати и вошла в туалет. Там, усевшись на унитаз, набрала первые цифры номера. На двух последних ее будто заклинило, и она впала в панику, силясь вспомнить номер Сергея. Вопреки всему пальцы сами набрали две недостающие цифры, и Полина услышала, как пошел вызов. Наконец ей ответили:

— Слушаю… — И это был голос ее мужа.

— Сережа, это я. Ты мне нужен. — Сказав первое, что пришло в голову, она заплакала.

— По… Полина?..

Она зачастила:

— Послушай, нет времени говорить, нужна твоя помощь, без тебя я погибну.

— Ты жива? — снова спросил он.

Полина в отчаянии закричала:

— Жива! — Но тут же испуганно понизила голос и с опаской оглянулась на дверь туалета. — Срочно приезжай в Питер. Когда тебя ждать?

Ответ ее ошарашил:

— Я уже здесь. В чем дело и где мне тебя найти?

— НИИ скорой помощи, третья неврология, палата четыреста три. — Полина сделала руки коробочкой и заговорила совсем тихо: — Ты слышал про взрыв на железнодорожном вокзале?

— Слышал.

— Это мой чемодан взорвался…

— Что?

— Мой чемодан взорвался на железнодорожном вокзале.

Последовала долгая пауза, после которой Сергей проговорил:

— Мне кажется, ты не совсем…

— Ты должен поверить и срочно забрать меня из больницы. Если не заберешь, вечером меня арестуют. — В эти слова Полина вложила весь свой страх и отчаяние.

— Кто?

— Полицейские.

— За что?

— За терроризм! — сказала она и добавила: — Ко мне уже приходил следователь.

— Та-а-ак…

Она заплакала и прошептала:

— Сережа…

Наконец, он сказал:

— Сейчас я приеду.

— Зачем ты в Питере? — не утерпев, спросила она.

— В морге, на опознании.

— В морге?

— Не забивай себе голову, ложись, отдыхай, я скоро приеду. Чей это телефон?

— Старуха с зонтиком стащила его у сиделки.

Помолчав, Сергей снова сказал:

— Ложись, отдыхай, когда приеду, я позвоню…

— Сережа! Сережа! — вдруг заорала она.

— Что еще?

— Привези одежду, на мне только рубашка.

— Привезу. Пока отдыхай, и вот что… Спрячь телефон, но прежде поставь его на беззвучный режим и включи вибросигнал.