Давай поедем в Уналашку

Анна Красильщик, 2020

У Марка есть мама, бабушка, кошка, папа и его девушка. А дедушки нет. Однажды, рассматривая в лупу фотографию бабушки в молодости, Марк замечает, что в зеркале отражается фотограф и объектив его фотоаппарата. А вдруг это и есть таинственный дедушка? Марк начинает расследование. «Наконец-то в России появилась первая современная детская книжка XXI века. Не сказка, не детектив, а прекрасная история сегодняшнего мальчика. Оторваться от нее невозможно! Читайте эту замечательную книжку “Давай поедем в Уналашку”! Я бы и сама туда поехала!» Людмила Улицкая

Глава 7, в которой мы с папой идем к врачу

Бабушкину фотографию я, как и обещал, повесил над кроватью. Дома у меня тоже была лупа, и я увидел, что на объективе фотоаппарата есть надпись. Но больше ничего видно не было. Если дедушка — человек из зеркала, получается, что все-таки кое-какой след он оставил, и я на него напал. Пускай бабушка делает вид, что его не было, а маме неинтересно знать, кем он был, уверен, будь в нашей семье еще один мужчина, все было бы гораздо лучше и мама наконец поняла бы, что значит проводить время со своим папой. Но как идти по следу дальше? Как говорит Джек, I have no idea^[3].

Когда я окончательно выздоровел, мы с мамой отправились к бабушке заключать перемирие. По дороге мы купили торт и букет тюльпанов. О том, что бабушка все еще обижается, можно было догадаться по тому, что она оставила дверь открытой, а сама ушла на кухню. Мама всучила мне букет:

— Иди вперед.

Когда мама и бабушка ссорятся, это похоже на настоящую войну с хитрыми маневрами и хорошо продуманной тактикой. Сейчас мама придумала пустить меня как пешку вперед и таким образом освободить дорогу ей, королеве.

И хотя мне было страшновато, я все-таки покорно пошел на кухню и вручил бабушке букет, а бабушка сразу растрогалась, попросила меня налить воду в старинную темно-синюю вазу с совсем голой женщиной и поставила чайник. А пока он вскипал, они с мамой успели окончательно помириться, обсудить скучные новости из жизни знакомых и налить чай в чашки с оранжевыми петухами. Чтобы бабушка не успела ничего сказать про белую смерть, я супербыстро съел два куска торта и пошел в комнату рассматривать старую энциклопедию о доисторическом мире.

Мама с папой договорились, что в первый день после болезни в школу меня повезет он.

— Только соберись заранее, а то обязательно что-нибудь забудешь, — сказала мама.

Я сложил в рюкзак все учебники, пенал и Вильгельма и сел на кровать ждать, когда меня заберет папа. Со стены на меня смотрела бабушка. Что, если спросить у Девицы про надпись на фотоаппарате? Она вполне может знать, как ее увеличить, и уж точно не станет обсуждать это с мамой. Я снял фотографию со стены и положил в рюкзак.

Чтобы меня пустили в школу после болезни, нужна была справка, и папа предложил сходить в новую клинику рядом с его домом. Мама не имела ничего против. Внутри все блестело и пахло духами, в коридоре приятно играла музыка, а все были такие вежливые, что почему-то хотелось громко пукнуть. Но вместо этого мы с папой тихо сидели в коридоре и ждали своей очереди. Наконец, нас позвали в кабинет. Доктор оказалась не старая, с красными губами и бровями, нарисованными прямо на лбу.

— Ну-ка, солнце, рубашечку подними, — сказала она так, как будто мне было три года.

— Молодец, мой хороший, — она воткнула в уши стетоскоп и положила мне на грудь холодную железяку. — Дышим.

Пока я дышал, я увидел, что ее брови покрыты толстым слоем розовой пыли.

— У вас брови в пыли. — Я решил на всякий случай ее предупредить.

Доктор захихикала:

— Это не пыль, солнце, а пудра. У мамы наверняка такая тоже есть.

— У мамы нет.

Доктор нахмурилась и взмахнула гигантскими ресницами.

— Не разговариваем, солнце. Дышим. Не дышим. Дышим. Не дышим. Покажи язычок. Замечательный у нас язычок, — доктор засмеялась, как будто ничего лучше моего языка в жизни не видела.

— Ну что, папа, пациент совершенно здоров. Сейчас я вам справочку напишу.

— Прекрасно, спасибо большое, — улыбнулся папа.

Доктор села писать справку.

— В каком мы классе?

— Но папа уже давно закончил школу, — не понял я.

Доктор снова захихикала и посмотрела на папу:

— Правда? Твой папа выглядит очень молодо. Но ты-то еще не закончил?

— Нет, к сожалению. Я только пошел в третий класс.

— Школу, значит, не любишь? Все ясно, психосоматика, — вздохнула доктор. — Ничего, все привыкают, и ты привыкнешь потихоньку. Держите справочку.

— Необязательно быть как все, — буркнул я. Но, прежде чем доктор успела ответить, папа поблагодарил ее и взял справку:

— Спасибо большое.

— Если что, звоните обязательно или пишите в «воцап», — снова засмеялась доктор и помахала нам рукой. — До свидания, солнце. Не болейте.

Когда мы вышли из кабинета, я сказал папе:

— Думаю, ей бы понравилось белье с тиграми.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся он, а потом мы пошли к нему домой.

Дома уже была Девица. В этот раз волосы у нее были темно-синие, а в носу, между ноздрями, появилась новая серьга.

— Привет, Марчелло. Видел мой септум?

— Чего-чего?

— Чего-чего, серьга в носу.

— Тебе идет. Хотя не знаю, что сказала бы бабушка, если бы увидела тебя.

— Пожалуй, мы можем ей об этом не докладывать. Ты в школу-то хочешь? Соскучился?

Я закатил глаза, почти как бабушка.

— Понимаю. Сочувствую, малыш. Школа — полное… — тут Девица сказала плохое слово и тут же прикрыла рот рукой. — Сорян. Я хотела сказать, что школа — это отстой, но когда-нибудь она закончится.

— Давайте закажем на ужин пиццу? — крикнул из комнаты папа.

— Да-а-а-а! — закричал я. Потому что, если съесть на ужин пиццу, даже мысль о школе становится чуть более сносной.

Перед сном мне позвонила мама:

— Как ты, мой суслик?

— Все классно, мы ели пиццу.

— Прекрасно.

— А сейчас мы с Вильгельмом смотрим мультфильм.

— Ложись уже, завтра рано вставать. Я заберу тебя после уроков.

О фотографии в рюкзаке я вспомнил, когда папа уже погасил свет. Ничего, спрошу завтра.

Примечания

3

Понятия не имею (англ.).