Фальшивое солнце

Анна Лебедева, 2023

Далекие и спокойные семидесятые… Елена обещала ждать своего Сашку из армии, но испытания разлукой не выдержала, увлекшись красивым и добрым Виталиком, за которого и вышла замуж. Между тем вернулся Сашка, и… их тянет друг к другу с новой силой. Но эти отношения, как ураган, разрушают все на своем пути: судьбы родных и близких, семьи и карьеры. Сможет ли Елена разобраться в себе? Научится ли она быть по-настоящему счастливой или так и останется «Фальшивым солнцем», что светит, но не греет?

5

Алевтина Григорьевна была очень рада известию о расставании сына с Еленой, девушкой, которую он когда-то привозил домой. И ведь она знала, предвидела то, что случилось наконец. Саша привел девушку, представил ее матери, и та была вежлива и улыбчива. Алевтина вида не показала, пригласила к столу, а сама приглядывалась украдкой.

— Саша, мне, наверное, не стоило вмешиваться в твою жизнь, но…

Алевтина вытирала посуду и укладывала тарелки в сушилку. Ее сын сидел за столом, смотрел в окно, на маленький дворик, где невеста играла с собакой Жулькой. Жулька звонко лаяла, подпрыгивала, пытаясь дотянуться до лица девушки.

— Что, мама? Начала уж… Говори до конца.

Алевтина Григорьевна присела напротив Александра.

— У вас все с Леной серьезно?

— Нет, мама, я тебе каждую встречную решил привозить, — Саша начинал злиться. Вспыльчивый, угрюмый. Давно ли он был милым и ласковым сыном? С годами все больше и больше проявлялся отцовский, неуживчивый характер. Сладить с ним никто не мог. И вот, пожалуйста, Сашка — вылитый Женя. Одно лицо, и нрав — один и тот же.

Алевтине с мужем было нелегко. Но с годами она научилась угадывать настроение Евгения. Ей хватало мудрости не вступать в перепалку с грозным мужем, отмалчиваться. Глядишь, и тот остывает, успокаивается. Если бы на месте Алевтины была другая женщина, бог знает, чем бы это могло закончится. Саша влюбился совсем не в ту девушку. Хватило пары часов, чтобы понять: Лена не будет помалкивать. Не из того теста. Любой мелкий спор впоследствии может вылиться в крупную ссору. А жизнь, сотканная из крупных ссор, будет для обоих мучением. А если дети пойдут?

Поддаться Лене, значит, показать слабость. А она не любила слабых. Алевтина сразу все поняла. Лена перешагнет через упавшего равнодушно. А Саша? А с Сашей будет воевать до конца, пока не сломает. Ей нужен личный раб, а не соперник. Таким, как Лена, лучше жить в одиночестве. Или с человеком, который не будет ее любить. Тогда она отдаст все. А с любящих она будет брать, брать, брать, как черная дыра засасывать в бездну. Сейчас, пока она молоденькая и хорошенькая, совсем не видно темной сущности, легко обмануть любого. Но не Алевтину, нет. И, главное, Сашка не поверит матери. Хватит ли ума этой девочке вовремя бросить жениха? Остается надеяться на армию. Осенью Саша уйдет, два года — срок долгий. А там — посмотрим.

И вот — новость. Сашка из армии пришел, побыл немного с матерью и рванул в тот клятый городишко. Алевтина не спрашивала и так обо всем догадалась. Об одном молилась: только бы обратно с ней не сошелся. Брак и ребенок для таких как Саша — не преграда. Этого только не хватало. Но страхи оказались напрасными: сын, пожив с годик в холостяках, скоро познакомил мать с хорошей и покладистой Верочкой. Миленькая, тихая, умом не блещет — ну и что? Умных Сашке и не надо, обо всем остальном Алевтина позаботится.

***

Работать поваром в детском саду нелегко. Каждый день — нервотрепка. То проверки СЭС, то комиссии, то директриса с медичкой выносят мозг с пробами, с калорийностью, с гигиеной. До смерти надоела рутина. Подъем в пять утра, каши, запеканки, супы. Коллектив неплохой, но такие все ограниченные, туповатые сельские бабы с красными лицами, натруженными руками и огромными животами. У каждой второй — нет половины зубов.

Работа повара — неблагодарный труд. У работниц, через одну, к тридцати годам обязательно появляется грыжа. Женщины, словно тяжелоатлеты, легко подхватывали огромные баки и таскали на себе, не жалуясь. Ловко орудуя топором, рубили говяжью тушу, наращивая на руках мужские мускулы. Галя, старший повар, могла в одиночку принять молоко с фермы и перенести несколько бидонов в холодильник. Шофер в это время покуривал и даже не пытался помочь женщине. Да какая это женщина? Конь в юбке. Ниче-е-его, справится. А ему за погрузку не доплачивают.

Лена смотрела на шофера и злилась. Один раз продукты пришлось принимать ей. Кладовщица Марина, мелкая дамочка в бараньих завитушках, стояла и что-то чиркала в накладной, шофер лыбился, глядя на Лену. Бидоны стояли на асфальте. И Лена стояла.

— И что? Елена Ивановна, вы в первый раз замужем, что ли? — кладовщица нервничала, она замерзла на улице.

— Я не поняла, вы хотите, чтобы я ЭТО таскала?

— Нет, мне таскать? — недоуменно спросила Марина.

Лена развернулась и ушла на кухню. Она не слушала брань и матюги шофера. Встала к раковине, принялась чистить лук. Мужик приволок молоко в холодильную камеру и ворвался в цех.

— Ты не охренела часом, мадама? Ты кто? Поварешка сраная! Вот и делай свое дело! Мне еще продукты в пять точек везти, я что, каждой б…. помогать должен! Да я…

Договорить фразу он не успел, получив звонкую оплеуху по рябой морде. Оторопев от наглости, застыл на месте, потирая покрасневшую от удара щеку, а потом хотел было врезать по башке зарвавшейся городской бабенке, но увидев в руках ее острый нож, не посмел поднять руку.

— Ладно, сучка! Попомнишь меня, — и вышел из цеха, громко хлопнув дверью.

Елена продолжила чистить лук. Из глаз лились слезы, потекла тушь. Она яростно отбросила луковицу, села на табурет. Потом поднялась и включила мясорубку, огромный, громко визжащий агрегат, с легкостью перемоловший в фарш куски мяса и лука. В меню на сегодня были биточки с картофельным пюре.

Директор совхоза с интересом разглядывал молодую женщину. Ему, восточному мужчине, очень нравились именно такие, как она. Крупные, яркие черты лица, густые, дугой брови, красивый разрез зеленых глаз. Ей очень бы подошли крупные серьги. Пышные волосы, высокая грудь. Женщина не была худенькой: круглые плечи, белая шея и полные бедра. Но талия не пропала, и это тоже нравилось директору. Мужчины любят раздевать глазами, а он мысленно наряжал ее: на красавице здорово смотрелось бы платье с глубоким вырезом, на шее — цепочка с изящным кулоном, прятавшимся в аппетитной ложбинке между мягкими полушариями груди. Ай, ва! Вкусная какая девка! Смелая! Добилась приема, сверкает глазищами, прямая, гневная!

— И поэтому я требую предоставить водителям экспедитора! Или нам грузчика! Почему в столовой в штате грузчики имеются, а в школе, в детском саду, в магазине продуктовом — их нет? Я конечно понимаю, что в нашей стране равенство между мужчинами и женщинами, но не до такой же степени! Положено поднимать тяжести не выше семи килограммов! А у нас что? Это позор! — Елена говорила как по писаному. Директор внимательно слушал ее, сложив свои волосатые ручищи в замок. Черные, глубокие, умные глаза смотрели прямо, смущая ее. Что-то не то Елена прочитала в его взгляде, инстинктивно поняв — нравится. Ну конечно…

Ах, ты, старый развратник. Глаз положил, сразу видно! Елена почувствовала, как у нее краснеют щеки. Директор заметил это и улыбнулся.

— Я вас внимательно выслушал. И абсолютно с вами согласен! Отсутствие экспедитора — мое упущение. Серьезное, при этом! Нельзя допустить, чтобы такие красивые девушки надрывались. Кстати, какое у вас образование?

— Среднее техническое.

— Вам нужно учиться. От совхоза вы получите направление на заочное обучение в Ленинград. Семья, дети — имеются?

— Муж, ребенок!

— Муж, наверное, не отпустит вас в Ленинград? Я бы не отпустил, — бархатные глаза директора смотрели в упор. Его рука слегка коснулась пальцев женщины. И она не отдернула их, не отстранила.

Арон Арамович Карутян был настоящим хозяином. Он не терпел разгильдяйства и халатности. За двадцать лет работы в должности директора совхоза он смог захудалую деревню превратить в процветающий поселок городского типа. Под его началом все крутилось и развивалось. Выросли новостройки, новый животноводческий комплекс с сауной и базой отдыха для работников. Тяжелая техника развернулась на пустыре, вбивают в грунт сваи для спортивного комплекса.

На главной площади был устроен настоящий открытый бассейн с фонтаном. Дом культуры — не хуже городского, а может и лучше. И зарплаты привлекли много молодежи, и в садики не надо ждать очереди, и в школах работали лучшие педагоги района! О магазинах слагались легенды — Арон лично взял под контроль снабжение и доставку товаров и продуктов. В общем, жители совхоза буквально молились на своего директора и прощали ему некоторые слабости.

Другого бы отправили по всем инстанциям за аморальное поведение, порочащее советского человека, только не Карутяна. Да что это за мужик, коли баб не любит? Тряпка, слюнтяй! А этот — молодец. И, главное, семью не бросает. Подумаешь, любовницы. Сам живет и другим жить дает. Никого не обижает! Да и не бравирует Арон своими похождениями, не афиширует. Нормальный руководитель, дай бог каждому.

Елена вступила в партию, получила членский билет. Теперь она часто бывала на собраниях и совещаниях. Осенью предстояла сессия. Виталик косо смотрел в сторону жены.

— Зачем тебе это надо? Денег мало, что ли?

— Я не собираюсь вкалывать на кухне до конца жизни! — аргументы Елены были железобетонные.

— А Валю на кого оставишь?

— Я уже с мамой договорилась. Она у нас поживет, справитесь.

— Я одного не понимаю, с чего такая прыть? Можно ведь просто найти другую работу? — муж нервно расхаживал по комнате.

— Какую, Виташа? Какую работу в совхозе? Дояркой? На другую должность меня не возьмут, образования нет. Вот и буду учиться.

Разговор можно было считать законченным. Виталий понимал, что права жена. Но… Что-то мешало ему быть спокойным. Что? Ну да, она три недели будет жить в Ленинграде. Учиться ведь будет, не что-нибудь там. Теща, золотой человек, поможет. Это правда. Пускай едет, жизнь увидит, отдохнет от семейной рутины. Она ведь все равно уедет, такой характер…

Черная «Волга» Карутяна стояла прямо на выходе из Московского вокзала. Арон встретил Елену, открыл перед ней дверцу.

— В общагу ты не поедешь, будешь жить в квартире. Я обо всем позаботился. Сейчас едем туда, а потом я покатаю тебя по городу. Любишь кататься, Леночка?

— Люблю, — ответила она, подумав про себя: «Еще и саночки возить придется».

Ленинград был прекрасен и строг. Над Невой возвышались колонны стрелки Васильевского острова. Блестел шпиль Петропавловки. Невская вода билась о гранитный парапет. Солнце отражалось от купола Казанского собора, всюду сновали легковые машины и автобусы, полные туристов. Иностранцы, непохожие на горожан, фотографировали достопримечательности. Одетые модно, но просто, они, и молодые, и старые, отличались раскованным поведением и ослепительными улыбками. Даже у пожилых были хорошие, белые зубы.

— У наших женщин к тридцати годам рот щербатый. А этим — хоть бы что, — произнесла вслух свои мысли Елена.

— Отечественная стоматология хромает по сравнению с западной на обе ноги. Зато — бесплатно. Там, у них, все это стоит очень дорого. Но ты не бойся, твоим зубкам ничего плохого не грозит. Пока я рядом, — Арон вдруг положил свою руку на ее колено.

Елена вздрогнула. Ей стало противно. До смерти хотелось выпрыгнуть из роскошной волги, кинуться обратно на вокзал, взять билет и уехать к мужу. Но она не сделала этого.