Завтра ты умрешь

Анна Малышева, 2006

Что может быть невиннее, чем случайная встреча двух старых подруг? Что может быть интереснее, если одна готова говорить, а другая слушать? Молодая журналистка Ника узнает, что ее подруга Наталья вот уже пять лет служит компаньонкой у жены крупного банкира. Больше та женщина не общается ни с кем, даже с собственными детьми – она страдает душевным расстройством, и порой ведет себя странно… И поэтому ее нелепая, случайная смерть выглядит закономерной, и никто не стал бы искать виновных… если бы Ника не столкнулась с ней лицом к липу вскоре после похорон и не догадалась о том, что «банкирша», как и ее компаньонка, тоже работала по найму…

Глава 5

Нике удалось избавиться от навязчивого гостеприимства подруги только через час. Та умоляла ее остаться ночевать, уверяя, что ей с непривычки страшно в новой квартире. Ника мягко отговаривалась тем, что ребенок ни за что без нее не заснет, но на подвыпившую хозяйку этот довод не действовал. Та сердилась, капризничала и выпустила гостью, только взяв с нее твердое обещание — увидеться на днях. «Как она изменилась за пять лет! — думала Ника, спускаясь в лифте. — Наташка никогда не была такой капризной и трусливой, такой разболтанной… Что на нее повлияло — ленивая сытая жизнь или общение с душевнобольной хозяйкой?»

Выйдя из подъезда, она все еще решала этот вопрос и потому прошла мимо старенького «Форда» Ярослава, не заметив его. В себя ее привели только отрывистые звуки клаксона. Ника вздрогнула и обернулась:

— Ох, ты здесь еще?! Меня ждешь?

— Садись, — Ярослав жестом пригласил ее в салон. — Не мог же я бросить тебя вдали от дома, в таком виде!

— В каком это? — Она уселась рядом с ним, открыла сумку и, достав пудреницу, погляделась в зеркальце. — Немножко раскраснелась, ну и что?

— Немножко перебрала, — уточнил он, выруливая со двора и сигналя заигравшимся на проезжей части детям. — Женщины на удивление несамокритичны в этом вопросе.

— Тебе-то какое дело? — возмутилась Ника. Ее уязвило главным образом то, что Ярослав был прав — последние коктейли оказались лишними. У нее кружилась голова и лихорадочно горело лицо. — Знаю, ты меня подкалываешь потому, что ничего не добился. Они еще мягко тебе отказали! Я боялась, что вышвырнут, и меня заодно…

Тот мотнул головой, не сводя глаз с дороги:

— Ольга боится заработать репутацию шпионки, и она права — с ее работой лучше помалкивать в тряпочку. А вот почему уперлась твоя подружка? Какое ей дело до того, расстроится бывший хозяин или нет? Она, часом, в него не влюблена? Ты его видела, хоть на фотографии?

Ника засмеялась и сказала, что, когда Наталья бывала в кого-то влюблена, об этом немедленно узнавал весь университет.

— Она ничего не умеет делать тайком, ей нужна публика. В сущности, зря выбрала журналистику, ей бы актрисой стать… А насчет фотографий, кстати, напомнил…

История с пропавшими альбомами неожиданно заинтересовала Ярослава так, что он свернул на обочину, остановил машину и заставил Нику все повторить. Та послушалась, тем более что сейчас, начиная понемногу трезветь, и сама уловила в этой истории нечто странное.

— И пропали только альбомы?

— Ольга говорит, да. Кажется, она женщина педантичная, заметила бы другие пропажи. Наташа считает, что у Ольги ворует кто-то из новых коллег, но я не думаю… Кому нужен чужой альбом?

— Тому, кто заинтересован в его содержимом, — автоматически ответил Ярослав. — Только знаешь, такие вещи чаще воруют у звезд или у тех, на кого хотят собрать компромат. Тут что-то другое…

Он извлек из «бардачка» большое зеленое яблоко и задумчиво надкусил его. Ника давно заметила, что яблоки были для ее нового знакомого тем же, что сигареты для курильщика, — они помогали ему думать.

— Обокрадены сразу обе женщины, кражи одинаковые, значит, крал у них кто-то один. И еще там, в доме у банкира, — проговорил он наконец, опуская стекло и выбрасывая огрызок на обочину. — Не понимаю, в самом деле, кому нужны их альбомы?

— Может, кто-то из прислуги собирает такую коллекцию? — предположила Ника, отчего-то сразу вспомнив серое морщинистое лицо шофера, отвозившего ее за город. — Люди чего только не собирают. Я недавно искала материалы для статьи о коллекционерах, такого начиталась! Некоторые вещи смешны, но я их понимаю — например, какой-нибудь миллионер собирает кусочки мыла из отелей по всему миру, и чем дешевле и захолустней отель, тем ценнее для него это грошовое вонючее мыльце. Некоторые собиратели, прямо скажем, извращенцы — воруют грязное белье, ношеную обувь… А у некоторых принцип — чтобы все экземпляры коллекции были украдены, а не куплены.

— Ну да, и овдовевший банкир решил с горя пополнить свою коллекцию краденых альбомов! — фыркнул Ярослав. — Что ж, может быть. Не знаю, что и думать! Если он не хотел, чтобы они увозили снимки его дома — такое-то бывает, почему прямо не сказал? Почему пять лет разрешал им снимать?

— Ольга служила там семь лет! — уточнила Ника. — В самом деле, если он таким образом охранял свою частную жизнь, то должен понимать, что за такой срок она вполне могла отправить пару снимков своим родным!

— Но кто-то же украл альбомы! — Он повернул ключ в замке зажигания, и старенький «Форд» снова влился в поток машин. — Я хотел посмотреть на них на всех, и вот очередной облом. Ты тоже ничего не сняла… Прямо проклятие!

— У тебя еще не отпала охота заниматься этим делом? — Ника опустила стекло со своей стороны, и теплый ветер затрещал длинными концами косынки, повязанной у нее на голове. Сегодня косынка была лиловой с кремовыми разводами — один из чьих-то подарков — она уже не помнила, по какому поводу. Ее страсть к косынкам была известна всем, и по праздникам ни у кого не возникало вопроса — что ей дарить.

— Ты хочешь поднять шум вокруг гибели этой женщины, злодеем выставить психиатра… А если тот ни в чем не виноват? Ты же ничего не знаешь и судишь о нем с чужих слов. Эти женщины его терпеть не могут и, конечно, ничего хорошего о нем не скажут. Ты можешь оказаться в глупом положении.

— Вот поэтому я и хочу познакомиться с ним лично! — заявил Ярослав, останавливая машину у светофора. Ника изумленно повернулась к нему:

— Вот как?! Вперед, я одобряю!

— Ты со мной? — Его худое подвижное лицо сейчас было очень серьезным, и Нике вдруг показалось, что этот упрямый чудаковатый парень намного старше ее. — Мне нужна твоя помощь, чтобы достать психиатра.

Он объяснил онемевшей женщине, в чем дело, — оказалось, что у Ярослава уже наметился план по добыче информации. Генрих Петрович наверняка имел и другую врачебную практику, кроме погибшей жены банкира, а значит, не было ничего невозможного в том, чтобы войти в число его клиентов.

— А еще лучше — клиенток, — уточнил он. — Здесь нужна женщина, и ты отлично сыграешь богатую нервную дамочку. Я хочу понять, какими методами он пользуется, чтобы входить в такое доверие к богатым людям. Это надо же — ведь муж Ксении отказался от любых других врачей, хотя мог бы, наверное, купить целую клинику!

Первым желанием Ники было наотрез отказаться — ввязываться в авантюры вообще было не в ее правилах. И без того в ее размеренной жизни появилось слишком много лишних тревог и загадок — стоило встретить старую подругу… Она хотела сказать «нет», но отчего-то смолчала, продолжая слушать Ярослава. Теперь хмель совсем прошел, его будто выдуло теплым вечерним ветром, бившим в окно машины, и то, что говорил ее спутник, уже не казалось ей ни бредовым, ни невозможным.

— Завтра позвонишь подруге и спросишь, как фамилия этого Генриха Петровича. Не знает — пусть поинтересуется у бывших коллег, кто-то же там остался, в этом заколдованном замке! В крайнем случае, может связаться с самим банкиром, пусть соврет, что психотерапевт нужен ее знакомой. Узнаем фамилию, и я тебе через пять минут найду его в лучшем виде — где и когда принимает, сколько берет, как давно практикует, что окончил…

— И я пойду к нему на прием, — иронично улыбнулась женщина. — Интересно, как мне там держаться? О чем говорить? Я понятия не имею, как себя ведут богатые нервные дамочки!

— Да как все женщины на свете! — в сердцах воскликнул он. — Жалуйся, что тебя не понимает муж, что после рождения ребенка ваши отношения остыли, тебе одиноко, жизнь превратилась в сухую схему…

— Откуда ты знаешь? — невольно вырвалось у нее, и Ника тут же смолкла, смущенно отведя взгляд. Ярослав после паузы сказал, что проблемы, в сущности, у всех людей одинаковые.

— Просто у некоторых больше денег.

— Кстати, о деньгах. — Ее щеки все еще горели от неловкости — Ника краснела легко. — Кто будет оплачивать эти сеансы?

Но и здесь у Ярослава был готовый ответ, в прах разбивший ее последние сомнения. Оказалось, что он располагал небольшой суммой свободных денег — по его расчетам, этого должно было хватить на десяток сеансов, пусть даже самых дорогих.

— А там посмотрим! Главное, чтобы ты согласилась! — жизнерадостно заключил он. — Ну, что сомневаешься? Будешь спокойно решать за мой счет свои настоящие проблемы, они есть у всех, и стыдиться тут нечего. Хуже, когда человек отрицает, что они у него есть. Есть такие, особо стыдливые… Доводят себя до инвалидности, потому что боятся откровенничать. На сеансы будешь брать с собой диктофон. После каждого свидания с Генрихом отдавай кассету мне. И все — гуд бай! Дам кое-какие инструкции, как с ним держаться, на что наводить разговор… Думаю, это будет интересно!

— И накладно, — напомнила практичная Ника. — Ты же понимаешь, что, даже если получится материал, этих расходов тебе никто не компенсирует. Не жаль денег?

— А на что мне их тратить? — Рука Ярослава потянулась к бардачку, где он хранил запас яблок, пошарила там и, ничего не обнаружив, разочарованно вернулась на руль. — Вот черт, забыл купить! Знаешь, когда кончаются эти фрукты, я прямо места себе не нахожу. Мне важно знать, что они у меня есть. Не возражаешь, если остановимся у какого-нибудь магазина?

Его голос звучал наигранно-беспечно, Ярослав как будто подшучивал над своим пристрастием, но Ника видела — ему не по себе. Она улыбнулась:

Конец ознакомительного фрагмента.