Пассажир без багажа

Анна Малышева, 2000

О том, что «правда хорошо, а счастье лучше», знают все. Или почти все. Но есть те, кто этого знать не хочет… Она добивается правды – какой бы горькой та ни была. Но сможет ли она простить того, с кем надеялась на счастье и кто скрыл от нее эту правду и тем самым не оставил себе шанса на жизнь?..

Глава 5

Субботним утром, незадолго до одиннадцати, в фотомастерскую зашла молодая женщина в джинсах и красном свитере. Выстояв небольшую очередь к кассе, она оплатила заказ на три черно-белые фотографии — формата три на четыре. Назвала свое имя — Кристина Гучкова.

— Пройдите туда, — указала ей приемщица за черный занавес. — Фотограф свободен.

Кристина вошла и настороженно огляделась. Она не припудрилась, не причесалась — сегодня ее ничуть не волновало, как она будет выглядеть на снимках. Строго говоря, эти снимки ей были совсем не нужны. Она пришла сюда совсем по другому поводу. Сегодня утром она выдержала целую баталию с подругой, которая всячески пыталась уверить ее, что заведующая фотомастерской не имеет никакого отношения к долгу Андрея.

— Но я хочу сама убедиться, — возражала Кристина.

— Нет, так нет. А фотографии всегда пригодятся. Я только послушаю ее голос.

…Кристина повертела в руках квитанцию, оглядела пустое помещение. Дверь в конце была чуть приоткрыта. Женщина сделала несколько шагов и негромко спросила:

— Можно фотографа?

Ей никто не ответил. Она подождала еще минуту и отдернула занавес.

— Там никого нет, — сказала она, вернувшись в торговый зал и обращаясь к приемщице. Та очень удивилась:

— Как это нет? Фотограф на месте. Нужно позвать погромче.

— Может, фотограф и на месте, но никто не выходит. Приемщица со вздохом откинула доску прилавка и прошла за занавес. Указала на приоткрытую дверь:

— Фотограф там. Вы звали?

— Ну конечно, — уже довольно обиженно заметила Кристина. Девушка разговаривала с ней, как с бестолковой склочницей — вежливо, но очень сухо.

Приемщица слегка пожала плечами, подошла к двери и стукнула в косяк:

— Елизавета Юрьевна? Тут клиент…

Она заглянула вовнутрь, пошире приоткрыла дверь… И, отшатнувшись назад, едва не сшибла с ног Кристину, которая стояла прямо у нее за спиной.

— Что там? — спросила Кристина. Она сделала это по инерции, потому что уже и сама видела, что было за дверью. Кабинет заведующей был настолько тесным, что не заметить тело с первого взгляда было просто невозможно.

Через несколько минут у двери столпились все сотрудники фотомастерской. Кристину оттерли в сторону, к черному занавесу. В спешке его слегка оборвали с петель, и он свисал криво и нелепо. Женщину била крупная дрожь, она сунула озябшие пальцы в рукава свитера — алого, как кровь, залившая бумаги на столе в том крохотном кабинете… Она прислонилась к стене, часто глотая слюну и прикрыв глаза. В ушах шумело, и она различала все звуки, как сквозь сон. Кто-то кричал, что нужно вызвать «скорую», кто-то возражал, что врачи тут уже не помогут, и настаивал на немедленном вызове милиции. До Кристины донесся резкий, истерический крик. Она узнала голос приемщицы. Та кричала:

— Я же видела ее десять минут назад! Она была жива!

Кристина с трудом заставила себя отлепиться от стены и выйти в основное помещение мастерской. Растерянные, брошенные всеми клиенты стояли у прилавка. Никто не желал принимать у них заказы — все толпились возле трупа. Только кассирша осталась на посту, но и она ни у кого не принимала денег. Увидев Кристину, женщина крикнула:

— Да что там случилось?

— Убили фотографа, — ответила та, проглотив, наконец, душивший ее комок в горле.

— Как?! — ахнула кассирша. — Кого?! Елизавету, что ли?! Да что вы говорите — я ее только что видела!

Она закрыла кассу на ключ и тоже скрылась за черным занавесом. Кристина хотела выйти на крыльцо, но ноги у нее подкосились, и она мягко опустилась на подвернувшийся стул. Если бы не это — она бы свалилась на пол.

С этой минуты она воспринимала все относительно равнодушно. Как будто наблюдала происходящее вокруг нее по телевизору. Краем глаза отметила наряд милиции. Узнала приемщицу, возбужденно рассказывающую что-то милиционеру. Потом до нее донеслись слова девушки:

— Да вот сидит женщина, она пришла сниматься.

До Кристины постепенно дошло, что говорят о ней. Она встала, отмечая, что голова все еще легонько кружится. Но женщина постаралась справиться с собой — она понимала, что сейчас ей не на кого опереться. Ей в голову пришла странная, но резонная мысль: «А ведь Варька была права, я зря сюда пришла. Голоса той женщины я так и не услышала…» В руке у нее до сих пор была зажата квитанция — ее она и показала милиционеру.

— Я хотела сняться… — сказала Кристина. — На паспорт.

— Вы заглядывали в кабинет?

— Нет, я только позвала мастера… Я даже двери не касалась, а сразу вышла в торговый зал и обратилась к этой девушке.

— А почему вы не заглянули в кабинет? Ведь дверь была приоткрыта — разве не так? Вы что-то там заметили? Может быть — услышали?

— Нет, — Кристина изо всех сил пыталась сохранять самообладание. — Я просто подумала, что фотографа там нет. Ведь я звала, а мне не ответили. И поэтому решила уточнить… Я сразу выглянула, когда мне никто так и не ответил.

Приемщица подтвердила ее слова. Щеки девушки полыхали алыми пятнами, она была вне себя от возбуждения, и с трудом могла рассказать, как обстояло дело. Суть ее рассказа сводилась к тому, что она пошла в кабинет заведующей, чтобы вызвать ее. Так как штатного фотографа у них до сих пор не появилось, заведующая сама фотографировала всех желающих. Она приоткрыла дверь и увидела, что Елизавета Юрьевна сидит за столом… То есть, лежит головой на столе, а на бумагах, на столешнице — везде кровь…

Милиционер попросил у Кристины ее координаты. Она машинально сообщила их, даже не подумав спросить, зачем это нужно — ведь она даже не обнаружила тело. Ей разрешили уйти, и она с радостью покинула фотомастерскую. Вышла на крыльцо, увидела рядом милицейскую машину, отошла чуть в сторону, к тумбе с объявлениями. Достала сигареты. Ей уже не было холодно, напротив — хотелось ополоснуть лицо ледяной водой, чтобы прийти в себя, успокоиться. Она увидела, что из фотомастерской вышла кассирша. Она тоже достала сигареты, огляделась и увидев Кристину, попросила у нее прикурить.

— Ужасно, — отрывисто сказала кассирша, затягиваясь и резко выпуская дым. — Не могу поверить… Вы ее видели? Нет? И я не видела. Там такая давка, я не смогла прорваться. Что же это получается? Кто ее убил-то?

— А почему все думают, что ее убили? — выдавила Кристина.

Кассирша удивилась:

— А что, по-вашему, случилось? Не могла же она сама с собой покончить!

— Всякий может, — возразила Кристина. Она уже немного пришла в себя, и начала кое-что соображать. — Она точно умерла? Что с ней случилось? Почему столько крови?

Кассирша нервно оглянулась на дверь мастерской:

— Да говорят, зарезали. Я-то сама ее не видела… И не хочу такое видеть! Боже упаси — и так хватило, сегодня спать не смогу… Что теперь будет, не представляю… Какие-то несчастья на нас посыпались! Вы только подумайте, у нас работал фотограф — тот с собой покончил. А Елизавета, наша заведующая, подменяла его… И вот вам — ее тоже нет… Когда же ее убить успели? — вдруг озадачилась она. — Вот прямо перед вами кто-то пробивал чек на снимки для загранпаспорта… А потом уж я у вас деньги приняла — это я точно помню. Получается, перед вами туда еще один человек заходил…

Кристина сперва не понимала, к чему клонит кассирша. Она взглянула на квитанцию, пробормотала:

— Ну мне это уже не нужно, вряд ли я сегодня буду сниматься…

— Слушайте, как странно получается! — перебила ее кассирша. — Вот вы туда зашли — и нашли ее уже мертвую. А за пять-десять минут до вас еще заходил кто-то, снимался… И спокойно ушел. Ни криков не было, ничего… Она что же — еще жива была?

Кристина согласилась с тем, что если бы клиент обнаружил труп, он бы вряд ли так невозмутимо удалился. Во всяком случае, он бы сообщил о случившемся персоналу фотомастерской. Однако кассирша слушала ее впол-уха. По ее отсутствующему взгляду было понятно, что женщина думает о чем-то другом. Она опомнилась только тогда, когда случано прижала пальцем кончик горящей сигареты. Женщина ойкнула, и сигарета упала на асфальт.

— Я знаете, что подумала? — неуверенно заговорила она. — Дело-то в том, что другого выхода там нету. Можно войти и выйти только через эту занавеску. А тогда бы я обязательно увидела…

— Вы о чем? — удивилась Кристина.

— Ну я все думаю, как туда попал убийца… Откуда же он вошел? Мог только со стороны салона. А после того клиента туда никто и не входил. Только вы!

Кристина попыталась улыбнуться, но не смогла. Она настороженно поинтересовалась:

— Вы что — думаете, это я сделала?!

— Да нет, конечно, — сдалась кассирша, как-то странно поглядывая на красный свитер Кристины. — Я-то заметила — вы зашли туда и сразу вышли. То есть не сразу, где-то через пару минут…

Кристина всерьез забеспокоилась. Она видела, что женщина не перестает развивать свою идею, и то, что она была главным объектом этой идеи, очень не нравилось Кристине. «Через пару минут вышла!» — с раздражением подумала она. — Конечно, это правда, но не очень-то легко доказать, что я за эти две минуты не убила заведующую. Нет, эту даму нужно срочно развернуть в другую сторону — иначе она наделает беды! И чего ради она так уставилась на мой свитер? Неужели потому, что он красный?»

Она так прямо и спросила кассиршу. Ее ответ поразил Кристину. Та загадочно взглянула на нее и возразила:

— Да я не на свитер смотрю. У вас на джинсах пятна какие-то.

— Где?

— Да вот там, слева…

Кристина взглянула на свое левое бедро и с удивлением обнаружила на бледно-голубой джинсовой ткани несколько темно-красных, неправильной формы пятен. Она в ужасе коснулась ткани пальцами… На пальцах остались коричневатые следы. Что это было, она поняла сразу. Кристина содрогнулась, и почувствовала, что почва снова уходит у нее из-под ног. Чтобы устоять, женщина схватилась за тумбу, и нечаянно оборвала несколько объявлений. Кассирша отступила на пол-шага, но все-таки не убежала. Это слегка успокоило Кристину. «Если бы она всерьез думала, что я зарезала заведующую, то помчалась бы звать милицию… И бежать пришлось бы недалеко — ведь в мастерской уже полно милиционеров, они будут рады каждому подозреваемому…»

— Не знаю, откуда взялась эта кровь, — прошептала Кристина. — Джинсы были абсолютно чистые, я их только что стирала… Где это я прислонилась? Может быть, там, внутри…

— Да где же? — с подозрением возразила та. — Кровь только в кабинете у Елизаветы… Царствие ей небесное!

Кристина поняла, что сейчас ей ни в коем случае нельзя уходить. Если она уйдет и пустит все на самотек, то вскоре получит повестку… И возможно, вызывать ее будут не как свидетеля, а как подозреваемую.

— Знаете, я тоже хотела бы в этом разобраться, — решительно сказала она. Ее тон, похоже, слегка ошеломил кассиршу. — Давайте-ка вернемся и попробуем найти, где я могла запачкаться? Ведь в кабинет вашей заведующей я точно не заходила — уж в этом я уверена! Я даже к двери не прикасалась! И кстати… Вы запомнили того, кто заходил туда до меня?

— Я… Да… — неуверенно ответила та. — Это была женщина… Я выписывала ей квитанцию. Вроде бы блондинка… Или блондинка стояла за ней? Ой, столько народу мелькает перед глазами! Я к концу дня сама себя в зеркале не узнаю!

— А где квитанция?

— Копия через копирку у нее, она его унесла. А подлинник у приемщицы.

Кристина решительно двинулась к двери фотомастерской. Кассирша побежала за ней. В дверях стоял милиционер — он не позволял заходить в мастерскую новым посетителям и не выпускал тех, кто там уже был. Кристину с кассиршей, однако, пропустили. В мастерской опрашивали посетителей, записывали их адреса и отпускали по одному. Люди уходили встревоженные, часто оглядываясь. Они явно ожидали чего-то большего. Кристина обратилась к одному из милиционеров:

— Знаете, у меня тут на джинсах кровь. Я хочу понять, откуда она, я ведь в кабинет не входила!

Милиционер с интересом рассмотрел бедро Кристины и попросил ее дождаться приезда оперативной группы. С минуты на минуту они будут здесь. Кристина присела в углу и приняла твердое решение — она с места не сдвинется, пока ее полностью не освободят от подозрений. «Иначе я просто спать не смогу, — подумала она. — Самое ужасное, когда тебя подозревают, а ты ни в чем не виновата!»

* * *

Варя в самом деле проспала до полудня — и даже чуть дольше. Ей не мешало даже то, что дети в соседней комнате включили телевизор и смотрели MTV. И то, что где-то в соседней квартире часов в одинннадцать заработала электродрель. Варя только слегка вздохнула и зарылась поглубже под одеяло. Она вылезла из постели только потому, что захотела есть. Хотела окликнуть подругу, но вспомнила, что та убежала в фотомастерскую — проводить свое личное расследование.

«Нет, это не может быть заведующая, — думала Варя, ставя чайник на плиту и открывая холодильник. — Не вижу причин для вранья. Ну пусть даже именно она дала Андрею пять тысяч доллларов. Наверняка, взяла у него расписку. Кто ему на слово-то поверит? А он отдать не смог. И естественно, что она захотела получить какую-то компенсацию. Что в этом крамольного? Могла бы прямо мне все рассказать, и я бы поняла ее, не осудила — какое я имею право ее осуждать! Я же не потому тревожилась, что родители мужа дачу потеряли. Мне просто интересно, зачем ему столько денег — да еще такая тайна вокруг этого?»

В холодильнике был обычный для Кристины набор — полупустые бутылки водки, уксуса, ликера и растительного масла. Одно яйцо. Жестяная банка каких-то консервов — без этикетки, так что ее содержимое можно было узнать только в результате вскрытия. Килограмм помидоров, сало, кастрюлька с каким-то странным содержимым — не то жидкая каша, не то загустевший гуляш. Эту смесь Варя вылила, кастрюлю тщательно вымыла и поставила кипятиться воду. Она решила сварить суп из пакетика — этого добра у подруги всегда было полно. Она бы придумала что-нибудь другое, но дети уже заявили ей, что в это время всегда едят и терпеть уже не в силах. Варя взглянула на часы и удивилась. Кристина ушла рано, часов в десять. Мастерская была не так уж далеко от ее дома. Чтобы сфотографироваться, нужно не более десяти-пятнадцати минут… Где же она пропадала?

Варя усмехнулась — если подруга обещала прийти через полчаса, ее можно было дождаться только через полдня. Она достала из шкафа пакетик с концентратом, высыпала его в кипящую воду. «Кристинка просто наслаждается свободой, бегает где-то по магазинам. Несчастная, живет, как на коротком поводке — двое беспризорных детей, запущенный дом, пустой холодильник… Зарплата у нее почти в три раза выше моей, а питается она черт-те чем, как до сих пор гастрита не нажила… И все-таки, я бы предпочла бегать, как она, высунув язык, жить в захламленной квартире, питаться концентратами… Но чтобы дома, вечером, меня встречал ребенок. Что там кошки — разве они могут заменить ребенка? Особенно мои… У них одна мечта — налопаться повкусней и рассматривать свои животы. Посочувствовать они могут, конечно… Но не так уж я им и нужна. Если за ними будет ухаживать кто-то другой — они скоро свыкнутся с этой переменой».

Конец ознакомительного фрагмента.