Трудно допросить собственную душу

Анна Малышева

Ради мести можно пойти на ПОДЛОСТЬ… Ради любви можно пойти на ПРЕСТУПЛЕНИЕ… На что же можно пойти ради СЧАСТЬЯ РОДИТЕЛЕЙ? …Странный, запутанный клубок чувств и эмоций, в котором переплелись ТРИ СУДЬБЫ — сильной женщины, ненавидящей бывшего мужа, юной модели, не желающей мириться с ролью любовницы, и девочки, пытающейся помирить отца и мать… Все они СТОЯТ НА ГРАНИ. Кто-то из них готов грань ПЕРЕСТУПИТЬ…

Глава 5

Наташе она позвонила через полчаса, когда приехала на ту станцию метро, где жила бывшая подруга. Лиза долго не решалась набрать ее номер. Чтобы собраться с мыслями, она купила хот-дог в уличном киоске и сжевала, походила перед таксофоном с жетончиком в руке, отрепетировала про себя все, что скажет… Но когда набрала наконец номер и услышала Наташин голос, сказала просто:

— Привет! Узнала? Это я, Лиза…

Наташа ошеломленно помолчала, потом нерешительно спросила:

— Ты где?

— У твоего дома, — ответила Лиза и стала ждать продолжения. Разумеется, напрашиваться она не могла и очень рассчитывала на то, что Наташа, как всегда, скучает и пригласит ее в гости. Так и вышло.

— Заходи! — почти обрадовалась та. — Я одна пока, предков нет.

И Лиза с облегчением вздохнула. Через десять минут она уже сидела в знакомой комнате, за маленьким столиком, и Наташа наливала ей пиво в высокий стеклянный стакан, не отличающийся чистотой.

Хозяйка суетилась, придвигала пепельницу, ставила на стол соленые орешки и печенье и старалась не смотреть Лизе в глаза. Зато Лиза рассматривала ее беззастенчиво. Никакой робости она не ощущала и даже как будто забыла, зачем сюда явилась. А посмотреть было на что. Наташа сильно изменилась, и не в лучшую сторону. Нет, это было все то же смазливое круглое личико, глуповатые глаза с намазанными ресницами, крохотный ротик с пухлой нижней губой… Но все — такое поношенное, такое опустившееся, словно подруга провела последний год на улице, без крыши над головой и без возможности принять ванну. Но прическа, маникюр — на прежнем уровне, даже еще более экстравагантном. Лиза удивлялась и не знала, что подумать. Она даже пожалела Наташу. «Постарела лет на десять! — думала она. — И какие темные круги под глазами, и несвежая кожа, и какой усталый вид… Что с ней?» Наташа, как обычно, была в туфельках без задников, на огромном каблуке, и в коротеньком ярком халатике. Расставив на столе все необходимое, она плюхнулась в кресло напротив Лизы и наконец посмотрела прямо на нее.

— Ну, как дела? — спросила она неожиданно хрипловатым голосом, потянулась за сигаретами… Девушки вместе закурили, и Лиза в ответ пожала плечами:

— Как сажа бела. Да ты ведь все знаешь, верно? Мы развелись, живу одна, денег нет, работы нет, ни хрена нет.

— А выглядишь здорово, — признала Наташа и пустила из накрашенных губ узкую струйку дыма. — Значит, тебе это только на пользу.

— Не уверена. А ты что поделываешь?

Наташа нервно хихикнула, поменяла позу, свернувшись в кресле калачиком, туфли упали с ее ног на пол, громко стукнули каблуки.

— Хиппую, — ответила она и, поймав удивленный взгляд Лизы, пояснила: — Нет, не по-настоящему, но, в общем, вроде того… Жизнь пошла паршивая.

— Неужели? А как же твои родители? Плохо зарабатывают? — Лиза забеспокоилась: ведь если материальное положение Наташи ухудшилось, то она зря сюда пришла. Часы она пока решила не показывать.

— Родители… — презрительно протянула та. — Все из-за них и произошло! Нет, зарабатывают они прилично, мать особенно, она всегда была деловая… Но мне-то ничего не дают! Ни гроша!

Она похлопала себя по карманам халата, тяжело вздохнула и снова запыхала сигаретой. Лиза разочарованно уставилась на пепельницу. Весь план снова полетел к черту. Неужели так трудно избавиться от шикарных часов в Москве, где у многих людей огромное количество лишних денег?! Она просто не так берется, не там ищет… И совершенно ненужным оказывался этот визит к надоевшей подруге. Лиза очень бы хотела встать и уйти, но Наташа, оживившись, продолжала болтать и останавливаться пока не собиралась.

— Мать совсем обнаглела! — говорила она, прихлебывая пиво и играя подведенными глазами. Вид она имела отталкивающий и жалкий. Лиза слушала ее вполуха, отвечала короткими междометиями. — Раньше как было? Я просто говорила: «Мама, мне нужна юбка». Она спрашивала, сколько стоит, я отвечала — сто долларов. Мать давала сто, я покупала юбку за семьдесят, и тридцать ложились в карман. Теперь! — Она помотала головой. — Не понимаю, жалко ей, что ли?! Говорю, нужна вещь! Она мне — обойдешься! Представляешь, ничего мне не дает, совсем ничего! Говорит — полные шкафы барахла, носи то, что есть. Идиотка!

— Она просто решила навести экономию, — лениво ответила Лиза. — Подумаешь, бывает.

— Да она просто хочет меня со света сжить, — злобно отрезала Наташа. — Обращается как с сопливой девочкой!

«А как ей еще с тобой обращаться? — подумала Лиза, рассматривая подругу. — Мозгов-то у тебя не больше, чем у младенца». А та продолжала:

— На днях говорю ей: «У меня нет осенних сапог». Я, знаешь, хотела такие, из тонированной кожи, с эффектом потертости… Видела просто потрясающие, и без пятки, сзади ремешок. — Наташа вытянула ногу и быстрыми движениями обрисовала на ней контуры этого чуда. — Ну, поняла?! Дырка на пятке, носится с тонкими чулками, с юбкой а-ля ковбой. Знаешь, что она мне сказала?! Что это проституточные сапоги.

«Правильно она тебе сказала, — размышляла Лиза. — Только странно, где же раньше была твоя мама? Не видела, как ты одеваешься, как себя ведешь?! Поздно она за тебя принялась…»

— И заявила, что сапоги купит, только мы вместе пойдем в магазин… — жаловалась Наташа. — Мы пошли, и она захотела купить мне… — Она поморщилась. — Ну, самые простецкие. Я ее послала, а она сказала — вообще сапог не купит, буду сидеть дома! И так во всем! Если мне что-то действительно надо, она заставляет меня идти в магазин с ней и сама выбирает. Чума!

Наташа допила пиво, встала, порылась в шкафу, вытащила из-под груды нестираных вещей две новые бутылки, откупорила их. Лиза почему-то передернулась — она не могла видеть захламленные шкафы. Это напомнило ей, зачем она сюда пришла, и она осторожно попыталась свернуть разговор в нужное русло:

— Ну а как же ты обходишься с деньгами?

— Хреново. Вот видишь пиво? Я его тайком покупаю, потому что если мать узнает… «Сухой закон»! Отец не пьет, мать не пьет, и мне не дают, ничего не дают, кроме пепси. Все приходится прятать — пиво, сигареты, как маленькой, честное слово… Еще плохо, если она найдет, устроит разборку — откуда деньги?!

— Ну и откуда же? — словно между прочим поинтересовалась Лиза.

— Если скажу, обхохочешься… — грустно ответила Наташа. — Я продаю свои шмотки.

— Серьезно? — Лиза так и подалась вперед. — Кому?

— Какая тебе разница… — Наташа явно не собиралась откровенничать на эту тему, может быть, ей просто было стыдно признаться в своем безденежье. — Есть одна девка…

— Старые вещи продаешь или новые? — не отставала Лиза.

— Всякие. Да мои старые вещи — почти что новые, ты же знаешь, как я их носила… Один-два раза надену, потом в шкаф вешаю. А мать их никогда не считала, слава богу, не замечает, когда чего-то нет. Как это она не додумалась мне опись сделать? — Наташа издевательски подняла плечи. — Каждый вечер проверяла бы, чего не хватает… Тогда бы мне точно хана! Так-то она меня кормит, и на парикмахерскую дает, и на маникюр… А вот с деньгами — кранты!

— Ясно… Значит, существуешь за счет прошлой роскоши?

— Можно и так сказать. Хотя какая там роскошь! — Наташа тяжко вздохнула. — Все — вчерашний день. Нет, вещи есть неплохие… Еще проблема — мой рост. У меня же почти детский, неходовой…

— Ну и что? Маленьких женщин полно, — возразила Лиза.

— Полно-то полно, да все равно неходовой размер — это плохо.

— А как она покупает у тебя шмотки? За наличные, или ты ждешь, пока она их продаст?

— Когда как. Иногда сразу платит, если вещь стоящая, не залежится, иногда я жду несколько дней…

— То есть за несколько дней она точно может продать любую вещь?

— Наверное. Я ведь не интересовалась! Она мне сразу говорит — приходи завтра или через три дня. Я и прихожу. Слава богу, пока из дома могу выходить, когда хочу. Мать грозится, что скоро совсем не будет выпускать.

На этот раз Лиза уловила, наконец, нечто необычное в том, что рассказывала Наташа, и перебила ее:

— Постой, а почему она за тебя так принялась? Что случилось?

— Муму утопилась… — мрачно сказала та. — Да ничего не случилось, чепуха, так!

— Нет, так не бывает. Например, моя мать никогда не приставала ко мне без повода. Я обязательно что-то откалывала. А твоя вроде всегда тебя любила… Ничего не понимаю! Что ты должна была сделать, чтобы она стала тебя терроризировать?!

Наташа схватила сигарету, зажгла ее и уставилась прямо перед собой. Потом, растягивая слова, как всегда в минуты волнения, сказала:

— На самом-то деле чепуха! Не стоит такого шума! Но мать такая правильная оказалась, что я прямо не знаю… Если бы я знала, никогда бы… — Она запнулась, и Лиза ее подбодрила:

— Ну?!

— Что «ну»?! Аборт я сделала.

— У-у-у, — прогудела Лиза и широко распахнула глаза. — Ничего себе… Ты даешь! А если не секрет, кто отец?

— Откуда мне знать? — резко ответила Наташа. — Ну что вылупилась? Не узнала меня?! И ты туда же?! Какие все правильные, скажите пожалуйста!

— Да ничего я тебе не говорю… — попыталась остановить ее Лиза, но та не слушала:

— Тебе просто повезло, дурочка! Олег тебя берег, любил… Я-то знаю! Помнишь, мы с тобой поссорились из-за него? Ну и зря поссорились, у нас ничего не было, я хотела, чтобы было, а он — нет. Так что насчет меня можешь быть спокойна. А зачем я тебя тогда дразнила — сама не знаю. Наверное, просто злилась, что ты его увела из-под носа. Ты, Лизка, вообще блаженная, ничего в мужиках не понимаешь! А они — свиньи, свиньи, свиньи!

Конец ознакомительного фрагмента.