Девушка, смотрящая на башню

Анна Мусаэлян

XIX век. Кавказ. Ингушетия. Юноша и девушка. Она – русская и одна на белом свете. Он – ингуш, у которого большая и дружная семья. Он – у себя дома. А она?.. Какая воля закинула её в горы и оставила в одиночестве? Что общего между ними?.. Наивная история на фоне Кавказских гор о том, как два человека из разных миров могли найти друг друга в этом непростом мире.

Глава 2

Мария вошла в комнату, и присела на лавку. Её глаза заволокли предательские слёзы. В такие утренние минуты ей было очень горько. Особенно в последнее время. Когда где-то там люди просыпались, здоровались друг с другом и желали хорошего дня, ей здесь, на отшибе, некому было говорить приветливые слова. Только ветру и солнцу. И тогда одиночество, которое она так упорно гнала прочь, настигало её. Оно пугало её своей незащищённостью, своей оторванностью от реальности.

Мария решительно смахнула непрошенную влагу с глаз, и принялась за шитьё. Но мысли невольно уводили её в страну воспоминаний. В привычку вошло перебирать узелки памяти. В той далёкой старине, в прошлом она пыталась найти ответ на мучившее её настоящее и грядущее будущее.

«…из-за поворота выбежал черноволосый мальчишка, и, задыхаясь от быстрого бега, сел у подножья холма. Мария, сдерживая рвущееся из груди сердце, подкралась к нему поближе, чтобы посмотреть на него внимательнее. Не так часто кто-то осмеливался подойти близко к холму, и ей стало любопытно. Она старалась не дышать, чтобы ненароком не выдать своего близкого присутствия. Но он всё-таки её заметил, резко повернулся и без стеснения уставился на неё. Его большие чёрные глаза завораживали своей бездонной зеркальностью. Она испуганно ойкнула, поняв, что её укрытие обнаружено, и развернулась, что дать дёру обратно, в нутро спасительного дома.

— Эй! — окликнул её мальчишка. — Стой! Чего бежишь?

Мария всё-таки отбежала на безопасное расстояние — на случай, если мальчишка вдруг решится погнаться за ней. Только потом повернулась и с молчаливым любопытством снова посмотрела на него.

— Ты, что, немая? И ты кто? — не унимался мальчишка.

Он поднялся с камня, на котором сидел, и сделал несколько шагов по направлению к ней. Но, увидев, что она снова готова бежать, остановился. Вот только перестать задавать вопросы не входило в его планы:

— Что-то я не припоминаю тебя. И странно ты как-то выглядишь… — Тут мальчишка замолк, и внимательным взглядом окинул девочку с головы до ног. Скрещённые на груди руки придавали ему довольно воинственный вид. Мария же продолжала молча взирать на непрошенного гостя, не решаясь заговорить с ним. А он, уже явно сердясь, по-взрослому рубанул рукой воздух и внезапно прикрикнул на неё: — Ты кто? А ну-ка говори!

Его голос был звонкий, как кованая сталь. Стоило ему сказать что-нибудь погромче, и он начинал звенеть в душной тишине летнего дня. Девочка испугалась, что мама может услышать их разговор. Ведь она строго-настрого запретила ей общаться с людьми из аула, и вообще не приближаться к незнакомцам. То есть для неё это означало, что без присутствия родителей ей вообще лучше ни с кем не разговаривать. Да и как? Из местного языка она знала только с десяток слов, которые она услышала от родителей. Отрывочных, из которых непонятно как составлять предложения. Девочка понимала, что мальчик хочет знать, кто она. Но как же ему объяснить, что она не говорит на его языке, а он на её? Пока не приключилось беды…

— Мария, — девочка решила, что лучше начать с имени и ткнула пальцем себе в грудь — для лучшего понимания того, что она хочет сказать. Вдруг он не поймёт, что это её имя, а не ещё одно непонятное слово.

— Что? — строго переспросил мальчик, пытаясь понять речь девочки. Он даже нахмурился, чтобы получше расслышать. Но лицо его уже осветила улыбка. Девчонка была странной, но, как видно, не немая.

— Мария, — более громко сказала девочка, снова тыча себе в грудь. — Я оттуда.

Девочка махнула в сторону дома, лепившегося на вершине холма, чтобы он понял, что она имела в виду. Мальчик проводил взглядом направление её руки, и лицо его мгновенно стало бледным.

— Эрсе¹… — выдохнул он.

Мальчик посмотрел на неё ещё раз. Что-то прошептал, пятясь назад. А потом резко развернулся и быстро побежал прочь, в аул…»

Мария вздохнула. Родители тогда, конечно, объяснили значение слова, но не дали ответа, почему мальчишка испугалась того, что она русская. Что в этом такого? Она ведь не боялась того, что он — ингуш. Родители отмахнулись тогда от неё. Мол, маленькая ещё, не поймёшь. Не сказали и того, почему они не живут со всеми, в ауле. Почему ни с кем не общаются. Так надо. И всё. Родители отмалчивались и всячески старались избегать разговоров на эти темы. И только позже, после приезда русских солдат в аул, она сама стала догадываться, почему они живут обособленно, и избегают встреч с ингушами. Даже с живущими по соседству. Местные если их и не боялись, то явно относились с подозрением. Поэтому предпочитали держаться от них подальше. Благоразумные родители делали то же самое.

« — Мама, мне надо с тобой поговорить, — Мария решительно подошла к матери. Руки она сложила на груди, словно готовилась к бою. Все своим видом она хотела придать весомость своим словам, чтобы родительница сразу настроилась на то, что беседа будет серьёзной и очень важной.

— Да, Машенька, — голос матери был, как всегда, ровным и тихим. Она вообще всегда была спокойна и приветлива. Слегка грустна, как Мадонна на иконе, со слегка наклонённой на бок головой. Эта особенность матери отчаянно раздражала отца. Иногда он даже не выдерживал и срывался. В такой момент он замахивался на неё, но поднятая рука так и оставалась в воздухе. Мгновение спустя, словно внезапно опомнившись, отец резко разворачивался и уходил. Уходил, чтобы напиться, сидя на брёвнах позади дома. Либо демонстративно хлопал дверью, и сутки пропадал в горах. Такое поведение отца всегда пугало девушку. Она не понимала, почему доброта её матери так выводит его из себя. В следующее мгновение Мария впервые осознала почему.

— Нани², мне надо кое-что спросить у тебя, — девушка слегка повысила голос, чтобы мама на самом деле осознала, как для неё это важно.

Мать посмотрела на дочь, но в её глазах было видно только безмятежное голубое небо. Ни одна тучка не прошла по её лицу. От этого у девушки возникло чувство, что ей уже даже не важно уже, что она ей ответит. Всё, что не касается непосредственно отца, не сможет изменить безмятежности этой женщины. Ничьи более интересы ей не важны, как только те, что касаются одного единственного человека — её отца. Так вот что раздражало папу — всепоглощающая любовь к нему этой женщины. Решимость девушки стала стремительно таять, словно лёд на горячем горном солнце.

— Ты не робей, доченька, спрашивай. Что тебя беспокоит, кровиночка? — в голосе матери так и не появилось хоть капли озабоченности. Всё та же доброта и приветливость. А Мария, словно пчелой укушенная. В тот момент девушка с ужасом поняла, что хочет, как отец, хлопнуть дверью и уйти. Убраться прочь от этого ровного, словно парализующего, приветливого голоса.

Мария глубоко вздохнула, собрала все имеющиеся силы, и решительно выпалила:

— Мама, мы русские? — В ответ женщина просто кивнула, и внимательно посмотрела на дочь. А та, пока ещё не ушла решимость, задала ещё один сакраментальный для неё вопрос: — А люди из аула — ингуши?

Мама продолжала молчать. Её взгляд был всё так же лучист и мягок. Он сбивал с толку, но Мария устала мучиться от вопросов, и решила, что сегодня она должна всё для себя выяснить. Поэтому, не дождавшись ответа, продолжила:

— Ингуши нас не любят или просто не доверяют, а, может быть, и боятся. В этом их можно понять. Но как тогда уразуметь нас, живущих рядом с ними? Мы же даже не дружим ни с кем! Что мы здесь делаем, нани?

Родительница вздохнула вместе с дочерью. Глаза её заволокла печаль. Мария испугалась, что довела её до слёз. А когда мама плачет, это сильно огорчает отца, который вот-вот должен вернуться. Мария в панике пыталась придумать, как завершить этот разговор, пока всё не началось, как мама сама нарушила тишину.

— Вот ты и выросла, доченька. И задаёшь так много сложных вопросов…»

Примечания

1

Эрсе [ингуш.] — русская.

2

Нани [ингуш.] — мама.