Сиреневый бульвар

Анна Носкова

Сиреневый бульвар — центр маленького городка, где в размеренную жизнь врываются события, переворачивающие с ног на голову жизнь его обитателей. Они разные: богатые и бедные, честные и испорченные деньгами и властью. Мать продает ребенка ради любовника. Заласканная семьей дочь становится бродяжкой. Город поделен на сферы влияния, где каждый мнит себя хозяином.Но однажды их судьбы пересекаются на Сиреневом бульваре, и сюжет принимает неожиданный оборот.Что выдадут внезапно раскрытые тайны? Книга содержит нецензурную брань.

14

Ковыль хотел, чтобы весь город принадлежал ему. Все стройки, все мусорки, бомжатники, ларёчки, магазинчики, чтобы все приходили и ему кланялись. Ну что эта четверть города! По паспорту он значился как Ковылев Николай Николаевич, но в определенных кругах у него было именно это прозвище.

Дел-то — утром проехался по всем улочкам, все осмотрел, где беспорядок — дал нагоняй. А дальше сидишь и выпускаешь очередной номер «Ежедневника» да контролируешь рыночки.

То ли дело у Мегрела строительство. Денис доносит все новости: тут земельку прикупил, а там недавно целую улицу выкупил. Нет, с этим надо кончать, подумал Ковыль

В дверь постучали. На пороге стоял Михал Михалыч, он же, Мегрел. Он обвёл взглядом кабинет соперника: белизна как в хирургии, и на этом белоснежном фоне — Ковыль, как чёрная жирная блоха.

Со своего места за столом Ковыль разглядывал Мегрела — высокий, еще не старый, но в каштановых волосах уже проблескивает седина, плечист, ни грамма жира, и одет вполне демократично — в джинсах и ветровке.

— Ты у меня не записан, — произнес Ковыль.

— Я на пять сек.

— Ну?

— Если ты ещё раз полезешь на меня через Катьку, я тебя раздавлю в твоём же кресле.

Ковыль поднял ладони кверху:

— Стоп, стоп, стоп, Миша, присядь, — указал он на белый стул. — Что ты имеешь в виду?

— Коля, не притворяйся. Ну ты же на днях украл у меня Катьку. Мои ребята запаниковали, когда она не появилась дома. Я её быстро нашёл. А если бы я её не нашёл, на следующее утро, что, с меня потребовали бы деньги, документы, или Луну с неба достать? Я бы сделал всё без разговоров, но я её нашёл.

— Миша, я, конечно, сволочь и завидую тебе не слабо, но детей я в своей жизни не воровал ни разу. Дети — это такой козырь. Да, ты прав, за жизнь ребенка свою жизнь отдашь. Но… Я не воровал Катьку твою, и в мыслях даже не держал, а знаешь, почему? Динку мою пятилетней умыкнули, а Валька тогда с горя повесилась. Я всё что было тогда отдал. А с колен мне помог подняться Иосиф.

Мегрел улыбнулся:

— Иосиф городу с колен помог подняться.

— Да. Вот только роли распределил несправедливо.

— Знаешь, люди тоже себе задают вопросы: почему я, такой умный и талантливый, в шахте ковыряюсь, а тот, кого за неуспеваемость со школы выгнали, на мерсе рассекает.

— У меня мерс есть, — сказал Ковыль.

— А у меня нет, — ответил Мегрел.

— Ладно, проехали, — сказал Ковыль.

Уже в дверях Мегрел обернулся:

— А Натаха моя не с тобой зажигает?

Глаза Ковыля, казалось, от удивления вылезут из орбит:

— Тебя что, ковшом от трактора стукнуло? Нафига мне твоя баба? Не в моём она вкусе. Иди.

Мегрел еще раз пристально посмотрел на него и вышел.

Шёл от Ковыля и ругал себя последними словами. Не удержался, спросил. Какая разница, ушла и ушла. Нет, спросил.