Покаянный

Анна Олеговна Князева

Любое совпадение этой истории с реальными обстоятельствами является случайным, поэтому после прочтения во всём советую придерживаться стандартов изучения социальных процессов общества Российской Федерации.Это история о реальном мире с мифологического взгляда при отражении научно-абстракционной модели его поведения в себе. То есть здесь он предстаёт одушевлённым существом. Книга содержит нецензурную брань.

© Анна Олеговна Князева, 2021

ISBN 978-5-0051-2257-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Любое совпадение этой истории с реальными обстоятельствами является случайным, поэтому после прочтения во всём советую придерживаться стандартов изучения социальных процессов общества Российской Федерации.

Покаянный

Пролог

У людей есть «Я», а у меня есть «Вся». Сколько тысячелетий я потратило создать в себе живое. Какая ностальгия по той моей стадии, когда во мне была невозможна жизнь и быстрое движение объектов. Только взрослые миры пугать оставалось — они такие большие и разные, а вся маленькое и совсем однообразное.

Иногда Вся смотрю на людей и других разумных существ — так они интересно проживают свои маленькие жизни, а меня совсем не видят. А это кто такой?

Глава 1

Ольга Жаневрова ярким летом шла к лучшему другу в тёмных солнечных очках. Она была блондинкой со стройной фигурой, любя заплетать длинные волосы в конский хвост светлыми резиночками. Будучи в пути по светлым улицам большого Петербурга, Ольга всё мучилась тяжестью завтрашнего дня — на работу надо. Каждый шаг женщины был наполнен чем-то элегантным, отражая естественность её красоты. Как и все, она мечтала о прохладе: жара занимала все её мысли, отвлекая от предстоящей встречи с другом. Дойдя до заветного подъезда, она поднялась до тридцать восьмой квартиры на второй этаж и позвонила. Дверь приоткрылась, и она радостно сказала:

— Приветик, Темочка, — улыбка её лице напоминала смотрящему на неё в глазок Тёме лучики солнца.

— Заходи, Оль, — приветливо сказал ей молодой человек, приглашая гостеприимно в квартиру.

Тёма жил в однокомнатной квартире, которую ему уже давно купили родители и редко с ними общался.

Друзья, как всегда сели и болтали об обыденных вещах: что придёт на ум, то и высказывали, не придавая своим словам особого значения. Тем не менее им было вместе очень весело и интересно. Но у каждого разговора людей наступает момент, когда он обращается увлекательной тематической беседой или даже диспутом. Так и у них настал момент такого поворота их обыденности в гостях у Тёмы:

— Тём, вот как ты считаешь, у нас в стране когда-нибудь что-нибудь поменяется к лучшему? — спросила его Оля.

— Оль, нужно быть оптимистом! В этой стране постоянно увеличивают МРОТ, а значит, всё будет хорошо! Главное всегда держать нос по ветру, чтобы понимать, куда идёшь, — ответил девушке Артём.

Тёма вообще всегда в жизни старался избегать уныния, хоть у него никогда не было большой заработной платы: он работал преподавателем программирования простейших языков Basic, Pascal и немного знал Java. В армии он отслужил не так давно: с момента его возвращения из армии прошло полтора года. Ему было двадцать шесть лет. Внешне Тёма был вполне обычным: его в толпе не найдёшь, если решит там спрятаться; волосы тёмные, стрижка короткая, взгляд радостный — прямо человек по ГОСТу по всех своих принципах. Школа, в которой работал Тёма, располагалась через три улицы и, когда были деньги на бензин, он ездил туда на машине. Когда его заработная плата учителя истекала, он добирался на автобусе в ожидании очередного аванса, а коллегам говорил, что старое порождение АвтоВаза снова на ремонте.

— Оль, давай вместе сделаем что-нибудь необычное! Мы же многое можем! Ты журналист, а я программист: мы можем провернуть сенсацию! — начал мечтательно Тёма.

— Смотря что ты считаешь грандиозным. Если ты опять решишь свои танцы на голове в камеру выбражать — я пас, — иронично подстрекнула его Ольга.

— Давай, возвращаясь к нашему разговору о федеральном законодательстве в направлении регулирования размера оплаты труда, я разработаю платформу для моделирования управления потоками средств при изменении этого показателя. Когда я закончу это — ты раскрутишь проект, и мы разбогатеем!

— Предположим, что ты это сделаешь. Где гарантия, что им вообще это нужно? — задала Ольга рациональный вопрос.

— А что кому в нашем обществе вообще нужно? — возразил Тёма, — Оль, нужно пытаться! Нужно пытаться достичь успех, а не то мы останемся в нищете.

— Ты прав. В нашем обществе всем становится что-то нужно по мере возникновения некоей спонтанной потребности. Я согласна, что в сути людям и не надо ничего. Однако уверен ли ты, что когда ты сделаешь этот проект, они тебя не МРОТом наградят в благодарность? Ведь ты лишь учитель информатики. Твой Университет технологий управления и экономики даже не котируется в этих вопросах, понимаешь? Я удивляюсь до сих пор, как тебя взяли учителем информатики с твоим образованием. — Продолжала Ольга попытки вернуть товарища с Небес на Землю.

— Неквалифицированный труд тоже иногда используется. В нашей стране не все имеют возможность получить образование! — продолжал возражать ей Артём.

— Я не одну статью об этом пишу. Пойми — наша страна тебе не Рай твоего представления. Здесь иерархия и ты внизу. Эту иерархию твоё образование и строит: хоть что делай, а если ты закончил плохой ВУЗ — тебе никто не поверит из-за отсутствия социального авторитета, — продолжала Ольга линию спора.

— Но ведь столько людей без работы сидит, Оль. Неужели ничего не поменяется? — протрезвел Тёма.

— Воспринимай это просто как изгнание бесполезных людей из состава федерации. Они не нужны ни нам с тобой, ни государству — они бесполезны, так как не могут даже получить образование. У нас с тобой есть хоть какое-то образование, а у многих нет даже этого. «Надо уметь видеть плюсы своего положения в обществе», — сказала ему Ольга.

— Ну, может быть, Министр труда это видит и что-нибудь сделает в ходе своей карьеры? Понятно, что ему сразу не разрешат, но он же может быть этого добьётся? — продолжал Тёма пытаться найти надежду.

— Хорошо, я тебе докажу, что это не так. Вот смотри — допустим, он увеличит МРОТ. Что ты ожидаешь в результате? — продолжила Ольга отстаивать свою позицию.

— Ну я ожидаю, что людям станет полегче жить, — сказал Тёма простодушно.

— Принятие увеличения МРОТ приведёт вообще к увеличению безработицы, так как предприниматели повышение не потянут. Пойми, нам не государство платит: нам платят люди, которые смогли в 90-е что-то построить. — Обоснованно и аргументированно ответила Артёму девушка.

— Тогда зачем их в ВУЗах вообще учат считать такие показатели регулирования рыночной конъюнктуры, как эластичность спроса, если они даже безработицу не умеют регулировать? Зачем им вообще экономика? Пусть в лесах для бедняков построят базы и считают всё это для забавы самостоятельно. — Разозлился невольно Тёма, — Я, разработав этот программный продукт смог бы оформить справочную систему, объясняющую суть показателя, что им бы позволило выявлять свои реальные ошибки.

— Вот смотри, Тём. Они давно в государстве могли внедрить ведение аналитики по эластичности предложения по отраслям экономики для того, чтобы понять потенциал спроса в рамках страны на каждую отрасль, не говоря уже о других взаимосвязях. Они со всем их образованием просто не понимают этот элементарный показатель. — Конкретизировала Ольга жестокую истину, — Пойми: у них как в школе социально считается, что кто много учится не заслужил авторитета.

— Давай передохнём, — жалобно попросил девушку Тёма, — я в шоке от твоих умозаключений. Это слишком страшно понимать, что такие тупые люди правят моей жизнью.

— Ты рассуждаешь сейчас в том же ключе, как они. Смотри проще — тупой всегда учится новому от скуки, — подбодрила Ольга товарища.

— Ладно, Оль. Куда пойдём? — спросил Тёма подругу.

— Пошли к Даниэлю сначала, а потом в бассейн. Жарко сегодня, — предложила Ольга.

— Отлично, вперёд, — обрадовался Артём.

Спустя пятнадцать минуть сборов товарищи вместе отправились по намеченному маршруту предаваться забвению от всего оговорённого ранее.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Опять русских гнобит государство. Вся надоело уже это — постоянно только этим и живут. Или о них разговаривают, или развлекаются и ничего больше не делают. Скучно, скучно! Как же Вся это скучно! Совсем, совсем не интересные живые существа. А это кто?

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Президент Владимир Владимирович Путин, как всегда освящённый синим светом российского флага за его спинной сидел в своём большом кабинете и осуществлял управление государством, вверенным ему ещё Ельциным. Путин помнил его наставления, но не считал его нормальным, а потому уже давно не соблюдал обещанное в своей политике.

Работая, он думал о многих вопросах, перебирая множество документов, но в основном его волновали вопросы внешней политики — это основное направление его собственных дел. Положение России на мировой арене постоянно его печалило, но он е мог разрешить вопросы репутации страны, так как их исторически осрамили ещё до него — ему оставалось лишь пытаться удержать фундамент международных отношений, но развить эти отношения у него не было власти.

У него были люди практически для всех государственных вопросов работы с населением, но даже в его рабочих буднях иногда случались интересные события. Ему позвонил секретарь и сообщил, что на сегодня назначена встреча с министром труда Антоном Котяковым. Владимир дал разрешение войти, раз уж прибыл.

— Добрый вечер, Владимир Владимирович, — поприветствовал несколько робко Антон своего высшего руководителя.

— Добрый. Входите, — холодно пригласил его Владимир, указав, куда присесть.

— Могу я начать изложение текущих вопросов? — уточнил Антон, преодолевая в себе страх и робость, чтобы казаться увереннее.

— Конечно, я внимательно слушаю, — ответил Владимир.

В ряде вопросов, изложенных министром, прозвучал и вопрос о преодолении безработицы и мерах, что он предпринял. Владимир слушал это, зеленея от скуки, так как вообще эти вопросы считал неразрешимыми в России. Он судил по истории страны и совсем не верил в изложенные наукой методы и рычаги управления государством, а потому он многое из того, что ему объяснял и рассказывал Антон о жизни страны считал ерундой, но верил в его профессионализм.

— Что, уровень МРОТ необходимо уже повышать? — задал он Антону вопрос.

Антон, уставший от этого замкнутого круга инфляционного раздутия заработных план и гневных писем предпринимателей в его министерство ответил:

— Нет, я не считаю это необходимой мерой для решения вопроса о безработице. Чтобы предотвратить рост безработицы, нам необходимо возродить доступность некоторых каналов получения квалификации для населения, а также наладить механизм трудоустройства и ужесточить контроль в этих вопросах, но вы отклонили ранее предложенный законопроект.

— Я отклонил его за некомпетентность оформления — это противоречит федеральным принципам, — ответил Владимир.

— Но люди сами не могут эффективно организовать своё трудоустройство: они даже созданными для них Центрами Трудоустройства отказываются пользоваться. Мы теряем массу рабочих ресурсов из-за этой дыры в возобновлении квалифицированности населения, — попытался Антон объяснить положение.

— Но этими вопросами должно заниматься Министерство Образования, а не вы. Я уже сказал, что ранее предложенный вами проект противоречит конституционным и федеральным принципам страны. Необходимо обеспечить трудоустройство граждан путями федерального управления, а вы тогда принесли мне пародию на Зюганова, — возмутился Владимир.

Здесь Антон решил оставить вопрос закрытым, испугавшись потери своего положения и продолжить озвучивать предложения по актуальным государственным проблемам исторических глубин давности. Антоном Котяковым предлагался проект принудительного направления населения на работы с линейкой выставления штрафов за отказ, но это противоречило и конституции РФ, и общим федеральным принципам устройства государства, так как это уровень субъектов Федерации, по мнению президента.

«Какое же ещё предложить решение?» — размышлял Котиков, пока обсуждал остальные вопросы, преимущественно уже о работе самих государственных учреждений в подчинении Министерства. Антон Котиков был в тупике: он не знал, как ленивое в его глазах население заставить делать грязную работу. Ведь люди не понимают, что много образованных слоёв им и не требуется: нужен физический труд с дешёвой квалификацией. Но иногда он отрицал эти мысли, приходя к выводу, что без организации должным образом системы образования населения они не смогут обеспечить должный уровень экономического здоровья страны. Что можно сделать, как не заставить их работать? Антон Котиков в упор не видел умоляющих взять их на работу людей на улицах: ведь он в министерстве. Как увидишь? Да и этот страх потери положения при любой ошибке: только оступись. Он итак пошёл на риск, обсуждая всё это сейчас. Людям кажется, что всё решит выявление проблемы, а нет: решение нужно. А кто решает в своих жизнях? Коллективы решают, массы. Так Антон и пребывал каждый день в этом тупике: свободы людей, приводящие их к несвободам относительно друг друга, или же добиться их неволи для их же блага? Антон по статистике роста безработицы каждый день лицезрел крах социального общества с его основ и ничего сделать не мог: инфляция итак высокая; сколько МРОТ не повышай, а система придёт к прежнему балансу. Нужен механизм трудоустройства населения более прочный, чем он есть. Почему нет рабочих мест? Нет квалификации и не всегда есть достаточное количество предприятий, а так быть не должно. Однако здесь уже компетенция Министерства Экономики: Антон не имел полномочий обсуждать вопросы предпринимательства страны.

Рабочий день Правительства шёл своим чередом, окутанный гневом бедности небольшой доли народа (как они считали. Они недооценили, что всем по миллиарду надо).

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Ох уж эти русские. Надо было предложить ему сделать базу безработных граждан и организовать для них Центры Федеральных работ, чтобы они на Государство пахали. Вот тупые живые существа. А это кто?

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

В Министерстве Экономики РФ всё считали энергетическую эффективность работы Российских предприятий, всё проверяя эффективность законодательной базы своей работы. Как говорится, лишь бы национальные ресурсы слишком много не расходовали! Остальное возможно скорректировать. Полномочия Министерства были делегированы, и они не занимались вопросом контроля работы предприятий России: они исполнительный орган государственной власти, а потому всегда сначала ждут указаний и лишь потом осуществляют законодательное регулирование. Этикой Министерства вообще не было принято выдвигать проекты и предложения: итак умных людей в госаппарате достаточно — что регламентировано, то здесь и делают. Здесь всё управление экономическими процессами было разделено между участниками «свободного» российского рынка и со стороны государства этот вопрос давно относительно был пущен к свободе предпринимательской деятельности.

Одна из сотрудников Министерства Экономики занималась вопросами прогнозирования ряда социально-экономических процессов. Каждый день сложнейшие отчёты и расчёты: ни мужчины, ни любви — одна работа за копейки. Всем кажется, что раз она в Министерстве работает, то у неё высокая заработная плата и она иногда так всем и говорила. Ничего нового в Министерстве Экономики — одни отчёты, обыденность и расчёты. Всё ради прогноза будущих очевидных обстоятельств реализации текущих законопроектов Владимира Владимировича в области регулирования внутренней политики страны. Рабочий день подошёл к концу.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Какие они все радостные. Кто-то даже подпрыгнул в туалете. Но какие тупые эти живые существа — надо было не бояться потерять работу с такой маленькой зарплатой и предложить варианты решения проблем, о которых они тоже в курсе. Уже скоро ночь. Эх, научились бы эти русские богачи сами править страной, умея считать — проблем бы не осталось. Какие они скромные, оказывается и трусливые. Посмотрю, как дела у этого тупого… Ах, как зовут живого существа забыло. Вот он.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Демид жил достаточно зажиточно для России, так как просто без работы никогда не оставался: он знал многие языки программирования, которые изучил сам, а квалификацию уже потом утвердил на дешёвых компьютерных курсах. Многие в его небольшом городе знали о его уме, но не знали о его любимом развлечении общаться с тем, что люди считают сверхъестественным.

То, что для людей было страшным для Демида было повседневностью: ему часто было смешно видеть людей, верующих в бесов и Дьявола, воображая всё это страшными невидимыми глазом монстрами. Дома у него была посвящённая программированию и созданию различных информационных наворотов лаборатория с массой полезных книг, собственных проектов, что давно продаются предприятиями по заключённому с ним договору — он не жаловался ни на бедность, ни на скуку, ни вообще на что-то. Он не был богат, так как были программисты лучше него, но он не был беден, потому что проектов много в русском интернете и обществе. Он часто работал дома по звонку своих знакомых, многие из которых были успешными бизнесменами, но не очень крупными.

Демид спокойно вёл свою жизнь, но иногда он мог видеть некоего духа, которого люди считали Божеством, строя ему церкви, молясь ему о своём здоровье и так далее. Мир смотрел на Демида только когда ему было скучно, чтобы поиграть с ним. Демид никому об этом не рассказывал, чтобы люди не посчитали его сумасшедшим, но часто делал записи о том, что дух рассказывает ему об увиденном. Часто истории совпадали со многими источниками новостей.

— Почему они меня не слышат, когда вся с ними хочет поговорить? — Спросил его дух.

— Многие потому что считают, что ты сверхчеловек, — Объяснил духу Демид.

— Но это же вся мечты, это не их мечты. Мы таких не сделало ещё. Почему они считают, что вся сверхчеловек? — Спросил дух Демида.

— Потому что они все искренне верят в собственное превосходство и думают, что единственные обладатели разума в тебе. Они не понимают, что ты наш разум и формируешь, как и не осознают сложность этого процесса. — Снова объяснил Демид.

— Спасибо, что напомнил. — сказал Дух.

— Кстати, почему ты стало являться людям? — поинтересовался человек.

— Потому что вы стали умирать сами, а так не должно быть. Вся вас должно убивать. Ошибку ищем. — Объяснил Дух человеку.

— Ясно. Нашло сегодня у кого ошибку? — спросил Духа Человек.

— Много нашло и видело. Вы, русские, тупые. Ты тоже тупой, но немного умнее. Остальные тупые и испуганные. Одни бояться нищими стать, другие бояться потерять уважение других, а третьи вообще молчат, потому что считают, что может случиться что-угодно. Мы видело ещё, как кто-то опять совершил убийство.

— Это сегодня было или вчера? — уточнил Демид. Он любил потом сверяться с криминальной хроникой.

— Сегодня. Там, где ты читаешь, ещё не написали. — Сказал ему Дух.

Демид знал в отличие от остальных, что это такое: так как Мир содержит в себе, будучи пространством, атомарные материи, он способен издавать тихие колебания. Которые человек «слышит» только обладая определённым вещественным набором в организме. По существу, он мог воспринимать атомарные колебания искажения короткое количество времени по желанию духа. Тем не менее Демид это не считал особенным: все люди воспринимают тонкие сигналы «Бога» в своей вере. Просто в данном случае он знал о том немного больше остальных. Так формируются абсолютно любые природные сигналы и реакции живого на природные раздражители.

— Тогда позже почитаю. — Сказал Демид.

Иногда духу вообще не требовались слова человека — это было просто развлечением и оригинальным опытом и для человека, и для огромного мира, что сжал себя в дух возле него. Оно просто формировало в нём знание о том, что увидело, рассказывая без слов. Демид тоже с интересом поразмышлял о всех событиях описанного дня, что произошли с другими людьми, но знал: сейчас ничего в лучшую сторону не изменится.

— Почему ты считаешь, что ничего не изменится? — спросил Демида Дух.

— Я так считаю, потому что общество формируют люди, а людей создаёшь ты, — ответил Духу Демид.

— А почему они сами не изменят то, что им не нравится? — спросил Демида Дух.

— Ты рассказало, что тебе был интересен разговор тех двух людей о неквалифицированном труде? Вот тебе подтверждение — они меняют обстоятельства вынужденно, но они не будут ничего менять пока им комфортно. Лиши всех этого комфорта, и они всё поменяют, — посоветовал Духу человек.

— Ваше Государство это итак делает, — ответил Дух.

— При том, желая людям лучшего, заметь, — согласился Демид.

— С точки зрения психиатров ты шизофреник и имитируешь собеседника, — не забыл предупредить дух человека об опасности и социальных правилах.

— Знаешь, что меня удивляет? — спросил Демид.

— Знаю, но скажи. Когда вы говорите есть звук — вся нравится, — попросил Дух.

— Меня удивляет, что психиатры, не исследовав работу человеческого мозга и феномена массовой веры в Бога и сверхъестественное утверждают, что знают природу болезней мозга. У них по этой логике все сумасшедшими и получаются — это логично, так как все проявляют реакции на раздражители природные, технические и социальные. Что странного? Я, например, был верующим до того, как ты мне объяснило, так сказать, что ты такое в природе. — Сказал Духу Демид.

— Мы им попытаемся тоже объяснить это. Они неуверенность ощутят. Спасибо. Вся не нравятся психиатры, потому что они всех считают больными и ненавидят, а себя считают здоровыми и хорошими. «А ведь у них тоже есть вера во Вся», — сказал Дух.

— У человека должна быть фантазия, а они это тоже считают фактором психических болезней. К тому же я с тобой играю только дома, — сказал Духу человек.

— Спасибо, что иногда не боишься быть неадекватным, как они, — сказал Дух.

— Адекватным себя можно только считать: никто не знает в чём он сумасшедший, учитывая, что многие из нормальных людей становятся маньяками, — сказал Демид.

— Мне надо рассеяться, чтобы живых существ поддержать. Ещё увидимся. — сказал Дух Демиду и исчез.

«Что ж, думаю и мне, и другим людям скоро придётся засучить рукава, учитывая тенденцию разрыва, которую он мне поведал» — сделал Демид свои выводы и сел читать книгу о новом программном языке.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Опять работа, работа, работа, а то все умрут. Вся люблю работать, оживляя живое вновь. Завтра будет новый день для живого — надо постараться. А это кто?

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Нищий выживал на тёмных улицах города, всё избегая полиции и людей: что от них мог дождаться, кроме презрения к себе? Он с тяжестью вспоминал, как родная жена выгнала его из дома, когда он потерял работу. Покидая дом, он не ожидал, что все сбережения закончатся и он останется всеми брошенный на улице. Телефон он давно продал, еды совсем не было и воды тоже: только безразличные серые дом вокруг, словно в бетонной пустыне. Вчера полиция уже выгоняла его с центральных улиц: он был рад, что, хотя бы не из города вообще, как многих, кого он видел. Он никак не мог найти этот светлый лучик надежды, как и не видел смысл просить помощи у людей: ну насобирает он денег на хлеб, а что потом? Он так и будет на улице: выхода нет. Звали мужчину Джан и он был рабочим местного металлургического завода, финансовое положение которого становилось всё более шатким. В один прекрасный день его уволили: попал под сокращение. Он ничего, кроме литейных процедур не умел. Пытался устроиться на другие похожие предприятия: штат везде укомплектован. Джан искренне верил в человечность, а потому в себе её отстаивал и не пошёл ни на убийство, ни на грабежи. Он был искренним и мирным человеком, проявляя понимание к чужому эгоизму: помогать ему никто не обязан. Поэтому он и решил дождаться смерти от голода и жажды на этих городских улицах, проведя последнее время с максимальными впечатлениями. Он уже который день гулял, еле ковыляя от усталости, по городу и смотрел каждый серый дом, что попадался ему на пути к более красивым улицам. Джан хотел перед смертью всё вокруг запомнить, смирившись со своим поражением ещё позавчера, когда его футболка и джинсы были чистыми.

Глава 2

Работа, после дом, короткий отдых и снова работа — так текла жизнь Тёмы, Ольги и Даниэля. Из троих у Тёмы работа была самая интересная, так как он работал со школьниками: постоянно его ученики что-нибудь да вытворяли. Один из них даже сделал для Тёмы сайт позора, где вся школа написала о нём кучу неприятных сообщений. Артём не был робким человеком, а потому он быстренько этот сайт взломал по старому опыту и всю ночь корпел, исправляя отзывы о себе: в итоге школьники разочарованно на его уроке читали о том, какой он прекрасный преподаватель, а его коллега из соседнего кабинета покраснела от хохота над этой историей.

По ходу рабочей недели Тёма всё же принялся за разработку модели проекта управления трудовыми ресурсами и ресурсами неквалифицированного труда. Он не мог отпустить эту идею, осознавая важность этой социальной проблемы: он знал, что о людях, что выбыли из системы экономического обслуживания из-за низкой квалификации вообще не пишут в новостях, но они есть среди нас. Эти люди страдают от голода и мучений страшнее, чем описывал ещё Достоевский в его эпоху: тогда была чище экология и люди в этом положении могли ходить в леса и степи за чем-то съедобным, но сейчас всё совершенно иначе. Даже из реки пить в наше время очень опасно, так как всё пропитано нефтяными выбросами вокруг и прочими отходами промышленных предприятий: таким людям вообще некуда деваться — только смириться с неизбежной и медленной кончиной от отсутствия необходимых для жизни благ. Тёма видел эту картину: он непременно доделает и политики увидят свою ошибку, получив возможность эффективней управлять обществом и социальными ресурсами. Он работал над проектом рутинными вечерами всю рабочую неделю и уже был изначальный интерфейс: только доделать отчёты и инструменты внесения оперативных данных; только оформить каналы выгрузки данных для иных программных продуктов; только смоделировать все контрольные расчёты движения занятости зарегистрированного населения.

Как же это просто сделать, по сравнению со многими человеческими изобретениями: «Почему этого никто не сделал раньше?» — думал Артём пролетавшими мимо него вечерами. Позвонил Даниэль:

— Алло, — ответил Тёма.

— Здорова, всё корпишь над «детищем»? — иронизировал друг.

— Ну да. Я как раз алгоритм отчёта по определению эластичности спроса на труд разной степени квалификации прописываю. Ты чем занят? — спросил Тёма Даниэля.

— Я сейчас «свободен, словно птица в небесах», как Кипелов поёт. От меня Мария опять уйти желает. Ей надо богаче, статней, красивее, смелее, мужественнее. А я ничтожество, понимаешь? — сказал Даниэль с типичным мужским энтузиазмом.

— Бабы зло, — печально сказал Тёма.

— Ну что мне делать? — спросил Даниэль.

— Покажи ей рынок безработных на улицах, может передумает? — посоветовал Тёма, — скажи, что лучше синица в руке, чем журавль в небе.

— Слушай, я попробую, — с благодарностью сказал Даниэль и положил трубку.

Он был просто окрылён этой идеей. Иногда женщины, предаваясь мечтам о потенциальном прекрасном принце забывают, что сами далеко не все принцессы: принцесса в нашем обществе не выживает даже гипотетически.

Тёма продолжил работу над «детищем», что спасёт наше общество с этими мыслями.

Ольга сидела дома и рассматривала собранные для статьи материалы. Она оформляла местные новости о произошедших убийствах. Брала интервью у родственников пострадавших, посещала полицейский участок, откуда её быстро выставили и т. д. Такая была тематика у журнала, где Ольга работала: криминальные истории. Она постоянно искала об обществе что-то интересное: истории конкретных людей с тяжёлыми обстоятельствами, что пошли на преступление против общества. Некоторые Ольгу даже восхищали: бухгалтер, которую так и не нашла полиция, что сбежала с крупной суммой от работодателя; мужчина, открывший незарегистрированную нигде организацию по литейным работам, успевший работать так два года; мальчик, взломавший личную страничку местного индивидуального предпринимателя, оставивший там массу порно-картинок; пенсионер, который разбил витрину ПАО Сбербанк кирпичом и многие другие — всё эти люди оставили маленький след надежды на бунт сердца русского человека в её глазах, потому что они сделали то, что для них было важно. Эти люди осознали безысходность своей жизни и пошли на преступления в стремлении просто отстоять своё право на жизнь. Осуждающие таких людей люди просто не понимают этот естественный процесс: всегда при наличии тупика исключения из общества человек отстаивает своё право там находится в страхе всё это потерять. К тому же, любая форма осуждения — это всегда стремление вызвать к себе симпатию в непонимании и незнании обстоятельств того, кого человек осуждает. Осуждающий не может знать опыт переживания другого человека, а потому он не может его рационально осудить: он способен только изучить его обстоятельства, сформировав об этом суждение в голове.

Она не могла отпустить историю, что записала, проводя интервью с сестрой мужчины, совершившим убийство молодой девушки. По её словам, ровно с неделю он о чём-то раздумывал, перестав с ней разговаривать. После он снова стал весёлым, как обычно, но что-то уже её саму тяготило в воспоминаниях о его поведении: он выглядел так, словно что-то его жутко напугало. Не просто напугало, а погрузило в истинное отчаяние, но девушка не понимала, что могло так расстроить брата. Прошла ещё неделя и его поймала полиция за совершённое убийство: он пригласил девушку провести ночь и зарезал в съёмном коттедже, а тело потом отвёз за город и вышвырнул на поляну рядом с дорогой. Его вычислили не по отпечаткам пальцев, так как он ранее не совершал преступлений: его увидел молодой фермер, проезжавший мимо той же ночью. Фермер ехал на большой скорости, но боковая камера на его автомобиле стояла на случай, если крыло машины зацепят: обычно не ставят, но он подстраховался и уже дома с камеры он увидел и номер машины, и мёртвую девушку, которую вытаскивал злоумышленник из багажника. Естественно, мужчина всё отправил полицейским: он был в шоке от увиденного. Но Ольгу интересовала именно нестандартная реакция на что-то самого убийцы: «что же могло человека на это побудить?» Люди же вообще просто так мало что совершают, а тут убийство. Что с ним произошло? Он же столько лет был нормальным человеком… Зазвонил телефон.

— Алло, — сказала Ольга.

— Алло, привет, — сказал Тёма.

— Привет, чем занят? — спросила Ольга.

— Я дописал почти ядро первой версии. Ещё неделька и вообще можно будет предложить им демоверсию. «Я согласен даже без большой оплаты — лишь бы они что-то изменили в социальных процессах, о которых мы на прошлой неделе говорили с тобой», — сказал Тёма.

— Я считаю, что они не будут даже рассматривать твою идею: пойми, они нарочно построили именно такую общественную систему, потому что людей нужно держать в страхе перед чем-то. В нашем обществе нет смертной казни и этот тупик социального изгнания её замещает. Как ты такие элементарные вещи можешь не понимать? — Возмутилась девушка.

— Может быть они мягче к людям относятся, чем ты считаешь? Они же сами люди: они просто не знают, как это исправить в обществе. Я уверен, они, если и не примут мою работу, обязательно украдут мою идею и сделают собственный аналог: это уже исправит эти обстоятельства, — всё не терял надежду Тёма.

— Да у них и без тебя куча программного обеспечения, от которого они на работе зеленеют непонарошку: ничего не изменится, Тём, — убеждала его девушка.

Дальше Тёма в страхе промолчал: он испугался Ольгу. Его напугало безразличие в её голосе. Он ощутил эту избалованность успешных людей на фоне умирающих на улицах и иногда в квартирах на грани выселения и ему стало по-настоящему жутко осознавать эти обстоятельства: их нелепость; нелепость того, как жалко выглядит человек, попавший в такую ситуацию; нелепость насмешки других над неудачниками, что не могут сами построить свою жизнь в обществе. Но люди строили: они потеряли то, чего добивались много лет. Нелепость! Какая нелепость! Как должно быть жутко умирать от голода униженным на фоне презирающей в безразличии тебя толпы! Нелепость…

Ольга говорила что-то ещё, но Тёма бросил трубку и отключил телефон. Сейчас он понял по-настоящему суть собственного рабства: никто сам не умеет жить. Вот почему богачи смеются над своими работниками! Люди и жильё, и средства добывать пропитание, и развлечения и всё, что им необходимо делают вместе. Почему же они считают, достигнув богатства, что всего достигли самостоятельно? Нет. Они не могут так считать. Они осознанно лгут и себе и другим, что есть способ самостоятельного выживания, но его нет. Так Ольга права? Они осознанно вышвыривают людей на смерть и унижение толпой? Это такая шутка? «Не могу поверить! Не могу поверить!» — терзался Тёма от постижения реальности.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

А этот живой человеческий существ не такой глупый, как Вся считало. Интересно. Очень Интересно. За столько тысяч лет среди людей немногие это понимали. Интересно, что ты сделаешь теперь, человеческий существ? Что сделает твоё правительство?

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Все выходные Тёма посвятил работе над проектом и получилась программа отменно: дизайн интерфейса он сам разработал, опции получились в работе быстрыми, но был недостаток — это был только незаполненный скелет программы и не было видно, выдержит ли она огромное обилие данных. Тем не менее мощностей в Федеральных структурах достаточно адаптировать идею. Как предложить? Как? Тёма обдумывал разные способы, но все не подходили: он не предприниматель и не может выставить официальное предложение. Как предложить? Ему не на что открыть организацию. Как предложить? Он прозрел! В форме гражданского обращения! Да! Они обязательно услышат! Он же не будет жаловаться на жизнь, а предложит решение сложного вопроса внутренней политики страны: что особенного? Тёме не нужно даже поощрение: лишь бы они увидели происходящее.

Много времени не прошло, и Тёма всё оформил, успокоившись. Он приложил к обращению разработку и отправил всё в Федеральную администрацию.

Ольга, оформив статьи раньше срока всё выслала начальству, но не могла забыть содержание статьи о том мужчине: было в этих обстоятельствах что-то, что её сильно тревожило. Почему растёт количество насильственных преступлений? Почему столько сумасшедших? Почему столько преступников в нарастающей тенденции? Что с людьми вообще происходит?

Ольга никогда доселе не обращала внимания на эти события, но сейчас её разум словно просветлел: Тёма же тоже по-своему прав. Он хоть что-то пытается изменить здесь и сейчас, но чем я занята? Хотя… Я большего не смогу даже попытаться.

Ольга продолжила в тревогах проводить свой выходной перед рабочими буднями.

Даниэль с женой день проводили в безмятежности: он был благодарен другу за совет, хоть Тёма того пока и не знал.

Весь этот абстракт течения событий лишь отдавался в обстановке тревожными предчувствиями масс, что тоже в обыденности проводили конец выходного дня.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Какой скучный день был. Ничего не происходило: даже листья деревьев не испускают красоты. Бывает же, что Вся скуднеет на глазах у живого. Стыдно, стыдно. Посмотрим, что сделает правительство через три дня.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Когда обращение дошло, работники отдела по работе с населением обыденно смеялись с серьёзными и холодными лицами: «Снова герой. Ну, посмотрим с чем обращается». Девушка открыла обращение, чтобы проанализировать характер вопроса. Посмотрела, но файл с приложением даже не стала открывать: по регламенту разрешено только просматривать документы, а прочие типы файлов могут содержать опасные вирусные программы. Тем не менее, фото интерфейса в формате рисунков она просмотрела.

— Катерина Юрьевна, можно с вами проконсультироваться? — спросила девушка руководителя.

— Конечно, Даш, — ответа Катерина.

— Гражданин написал необычное обращение по поводу роста безработицы с предложением программного обеспечения собственной разработки. Это в какое Министерство? — спросила Даша.

— Попробуй в Министерство Труда перенаправить, — ответила Катерина.

В Министерстве Труда ещё неделю никто даже не смотрел обращение Тёмы, а дни мучительно летели быстрыми ветрами. В результате один из рядовых подчинённых Антона Котикова набрался смелости отправить ему и само обращение и все сопутствующие благоприятные о нём выводы, проведя очень внимательно анализ содержания. Однако Антон, получив его, отказался даже смотреть: «Люди сами не хотят работать! Как о такой элементарной вещи гражданин может не знать?». Цепь всех последующих обыденных действий и цепочки бюрократии привели к возвращению ответа на обращение Артёму.

Это случилось вечером. Тёма смотрел на ответ посинев. Они просто отправили ему вырезки текущих проектов по борьбе с безработицей, убеждая в том, что кропотно это осуществляют. То есть смысл прост: «Мы итак это делаем. Отстань». «Ничего не изменится» — пронеслись в голове у Тёмы Олины слова…

Он в этот момент психанул на самом деле: к действию, на сей раз. Он и перешёл. Ночь кропотной деятельности томила его нарастающим азартом запасного плана. Получится? Не получится? Надо попытаться: у кого-то раньше получалось. С этими мыслями Тёма делал сейчас то, что делал.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

А вот это уже интересно. Вся радо: конец-то он это понял. Не нужно ему мешать. А там что происходит?

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Депутаты в этот день праздно сидели в огромной палате и обсуждали важный законопроект: проект запрета на усыновление детей лицами одного пола. Это очень важный социальный вопрос: воспитание молодого поколения. «Мы не позволим всяким пидорам портить молодое поколение!» — кричали их патриотичные сердца в обыденной праздности и сласти богатых деньков бальзаковского возраста. Естественно, обсуждение было массовым и долгим, полным красивых речей и слов. Однако всё было пустым даже в этом вопросе: запретить что-то настолько обыденное действие государства, что они сами того не видят. Никто из них даже краем разума не думал о бедных людях, что принимают решение развестись из-за бедности, стоя в очередях ЗАГСа с сердцами, полными отчаяния. Лишь один из них видел эту праздность своих коллег и молчал: он считался посредственностью и был типичным мальчиком на побегушках у лиц с большим престижем. Он так мечтал, что окажется у власти и что-то сможет поменять в этой системе, но как он ошибался… Как же сильно ошибался… Ничего не поменяется.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Так, есть живые существа, которым не нравятся женщины? Странно, Вся в них ошиблось, значит. Так быть не должно. Надо будет их поправить, если послушаются. А что делает Демид?

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Демид в это время разговаривал с товарищем по телефону. Дух никогда не отвлекал его в моменты, когда он общается с людьми. Однако, он обожал наблюдать за тем, как Демид общается.

— Нет, ты меня прости, но ты не прав. Пойми, количество насильственных преступлений сейчас определённо ниже того уровня, какое оно имело в прошлом России. Вот посмотри криминальную хронику за 90-е и сейчас. Я тебе говорю факт: люди не будут ничего делать и в своих надеждах на революцию в этой стране ты себя только в большую депрессию будешь загонять. Раз такая ситуация у населения, начни как-нибудь работать с другими участниками предпринимательского сектора. Ты же не первый год занимаешься ремонтом техники? Был ремонт сотовых телефонов, а сделай ещё обслуживание офисов и телефонных станций: как раз дыру в доходах закроешь, — развеивал Демид иллюзии своего знакомого.

— Спасибо. Ты всегда по делу рассуждаешь. Но эти лицензии! Ты знаешь, как цены взвинтили? Я даже успокаивающие начал пить: не могу и всё, когда вижу эту динамику. Вот берёт тревога верх и всё. Не могу на это спокойно реагировать. Я про налоговую вообще тебе не рассказываю: иногда даже в психиатрической полежать хочется — вот до такой степени уже достало это всё, — жаловался ему друг.

— Если бы они умели нормально лечить стрессы и расстройства, я бы тебе дал добро, но лучше заплати частному врачу. «Они в этом больше толк знают, чем государственные», — сказал Демид.

— Кстати, у тебя как дела? Заказы есть? — спросил Демид один из его друзей.

— Да, куча работы. Отдыхаю по часу в день. Сегодня вот окно пока открылось отдохнуть, а до этого: там дополнительные отчёты просят прописать; там наоборот сократить сборку программного обеспечения; а с серверами вообще работы пруд пруди. Работы мне достаточно, — ответил ему Демид.

— Ну, хорошо, что у тебя всё в порядке. Работай, пока работается. Ладно, я тоже пойду отдохну. Кстати, ты слышал о мужике, который девушку зарезал? В «Криминальных историях» писали о нём, — рассказывал Демид товарищ.

— Да, слышал. «Я уже такому давно перестал удивляться», — сказал холодно Демид.

— Ну всё, пока. Смотри в оба там. Давай, — попрощался с Демид товарищ.

Демид был очень уставшим и дух просто наблюдал за ним, не показываясь человеку.

Демид всё искал чем заняться, кроме работы и решил выйти на улицу проветриться.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Ура! Ура! Сейчас будет интересно! Сейчас будет интересно! Вся смотрим, смотрим.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Демид брёл мимо старых построек ещё со времён царей и войн России — лишь речная водичка успокаивала его нервы от созерцания в очередной раз, хоть т красивых, но настолько уже осточертевших ему зданий, что будь у него бульдозер, он бы их все снёс до самого фундамента. Он сильно скучал в этой обыденности, обладая смелым сердцем: есть, а использовать его негде. Каждый день одно и тоже: программы и интерфейсы — все одинаковые. Ладно хоть друзья проявляют разные реакции, эмоции и рассказывают одно и тоже о своей жизни в разной форме: это хоть как-то спасало его от обыденного дня сурка. Демид дошёл до того, что он со 100%-й точностью мог предсказать очередной день и ход его событий. Он даже, чтоб развеять скуку, вел дневник прогнозов завтрашнего дня: иногда составляя сразу на неделю, учитывая малейшие детали. Когда его прогноз не совпадал, он радовался: что-то новое происходит. Его не развеивали уже эти наскучившие бары, женщины на одну ночь и прочие общественные забавы — его открыто от этого тошнило. Он понимал, что толпы людей туда бегут от того, что он принял: от этого самого дня сурка. Каждый день каждый утопленник этой обыденной жизни русского гражданина только и думает: «как мне провести сегодня?», подразумевая: «как мне провести этот день иначе, чем вчера?». Демид видел в этом саму природу человеческой ошибки в рутинных работах, как у него: ведь ошибка психологически вносит разнообразие, вызывает чьё-то недовольство — это так развеивает! Однако Демид ненавидел ошибки и сознательно выбрал противостояние этому дню сурка в смирении с этой неизбежностью: смирившись в некоем сумбурном покое он давно начал замечать столь очевидное, но всем в себе незаметное. Он часто смеялся, как его соотечественники на форумах только и пишут о государстве: воры, ограбили народ, на русском М жаргоне обширные характеристики деятельности государственного аппарата и многое другое в жажде революции. Демид здесь предпочёл безмятежность. Он тихо смотрел за этой нелепостью: все люди кричат об этом, но они лишь восхваляют власть тех, кто причиняет им боль, а прейди к ним с медалью президент что они сделают? Правильно: их жизнь удалась, так как «батюшка-царь» почтил их труд заслуженно, а значит, он хороший. Демид очень глубоко понимал лицемерие криков этой толпы: они не знают о том, что они осуждают ничего — никто не пишет о нищих, что брошены за борт правительством; никто не пишет о людях, справедливо или несправедливо обвинённых в сумасшествии и обречённых жить с клеймом презрения общества, что даже не понимает за что вообще к ним эти чувства испытывает; но самое главное — никто никому их них ничем не помог в той самой точке обстоятельств. Ещё печальнее, что они и друг другу бы не стали помогать: толпа безлика в непонимании собственных реакций. Ему стало интересно: такой же он сам или нет?

Внезапно Демид остановился, увидев нищего, что пьёт грязную воду из реки. Он просто пришёл в бешенство от осознания: вот их реализация государственной программы снижения количества насильственных преступлений. Идеально сделали! Вышвырнуть человека умирать вреди своих до такой степени, что он вынужден пить такую воду в безденежье. И человек ничего никому не сделает: он же понимает, что его просто кинули — толку что-то кому-то делать? Всё равно тот, кого изгнали из общества у них неправ. Нравы, нравы.

— Слушай, может я тебе воды дам? Не пей это, — сказал Демид нищему.

Нищий печально посмотрел на него и сказал:

— Спасибо, что не побрезговал со мной поговорить. Одна женщина мне посоветовала совершить суицид, чтобы не засорять воздух своей вонью, — пояснил мужчина.

— Тебе дать денег, может быть? — спросил Демид.

— Я не попрошайничаю. Веришь или нет: я сознательно выбрал пить эту воду. Думал, что умру побыстрее, но нет. Природа человека не столь слаба, как я полагал. Думаю, выбраться из города к руслу реки и вообще помыться. Оставаться здесь для меня уже бессмысленно. «Времени у меня много дойти», — сказал нищий.

— Ты там не выживешь один, — сказал Демид, — пойми, что люди всё делают вдвоём, как минимум. Никто не умеет выживать в одиночку. Природа у нас е та.

— Знаю. Всякая тварь умирает в одиночку, тем не менее, — пояснил нищий, — я оставил себе право это решить один. Просто хочу умереть естественно: как сложились обстоятельства, так я их и снесу перед концом.

— Как тебя зовут? — спросил Демид.

— Меня зовут Джан. Я уже не первую неделю скитаюсь по родному Петербургу. Никогда не думал, что оформлю на жену квартиру и она меня вынудит выписаться. Я потерял работу и не смог поменять специальность: не было денег. Жена вот и попросила выписаться, чтобы продать квартиру и ребёнку образование дать. Я тоже решил, что сын важнее, а потому повторю: я сам так решил. Это моё самоубийство: я никого этим не обидел, кроме себя и людей, что чувствуют от меня запах, проходя мимо. Они же не понимают, что может сложиться ситуация в жизни: или ты, или образование и будущее твоего сына. Я своё отжил и рад, что жена нашла выход его обеспечить. Но она не могла со мной жить, как я не мог жить с ними.

— Ты пробовал хоть к ним вернуться? — спросил Демид.

— Да. «Она тоже мне посоветовала покончить с собой, потому что не сможет меня прокормить». «Я знаю, что жалок, но тупик, в который я попал, оказался непреодолим: из-за исполнительного производства по кредиту для сына, который я брал, меня даже грузчиком не взяли в супермаркет», — сказал Джан.

— Пошли. У меня переночуешь, а там разберёмся, как тебе вылезать. Всем иногда нужна помощь. Сдаваться рано, — сказал Демид.

— Не строй из себя героя. Тебе это будет в тягость, а я не хочу тебя тяготить или быть тебе обязанным, — уже было хотел отказаться Джан.

— Зря. «Я как раз изнывал от скуки: хоть какое-то разнообразие», — сказал Демид, — кстати, ты в шахматы играешь?

— Да, я же рабочий, — сказал Джан.

— Ну вот и сыграем, — сказал Джан, — иногда хорошая компания дороже денег.

Джан ещё немного взвесил все за и против и решил принять предложение Демида: даже окажись Демид местным маньяком, что ему от того? Он всё равно мучительней умрёт в лесу. Он встал, и они вдвоём отправились к Демиду искать за игрой в шахматы варианты восстановления жизни Джана.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Как приятно, когда в человеке есть хотя бы человек. Он как всегда развеселил Вся. Хороший он живой существ. Правда иногда дерзить тоже любит, хотя у него красивее это получается, чем у большинства человеческих организмов. Скучно опять смотреть, как они будут играть в шахматы. Вся надо показать живым существам красивые сны.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Глава 3

Петербург прекрасен куполами церквей и церквушек, где молятся священники и монахи разных авторитетов и духовных классов. Иерархия, иерархия, иерархия. Авторитет — это очень важно. Кто Богу угоднее я или мой коллега? Для кого из нас грех заключён в правде, а кто лицемерит? Постоянные диспуты священников о том, кто же Бог в их жизни не угасали в их жажде прославиться до вершин Ватикана, Рима, Иерусалима, раскрыв эту страшную тайну. Видели бы они беседы Демида… Видели бы они то, что он может видеть…

Тёма и Ольга в этот солнечный день тоже молились: каждый по своей причине. Тёма молился лишь о том, чтобы его преступление, что он совершил неделю назад никем не было раскрыто. Он продолжал жить, ходил на работу, успешно объяснял ученикам сложные нюансы работы на ПК, но волнение не отступало. Он жестоко заблуждался, что, если он сможет взломать доступные государственные сервера, то найдёт там что-то ценное. Естественно, он не смог взломать почти ничего, так как даже ip вычислить оказалось непросто: он в результате просто запутался, что ему взламывать, и в психе украл данные Пенсионного Фонда. Да, он теперь знал размер выплачиваемых пенсий населению, но тогда он от стыда даже позеленел. Тёма рассчитывал, что взлом государственного канала ip его выведет на федеральные базы с военной информацией, страшными тайными документами и так далее. А что по факту? Списки пенсионеров, инвалидов и граждан с оформленными субсидиями. Словно сама жизнь над ним насмехнулась в этот момент. Взламывая найденный адрес государственного учреждения, Тёма не знал, что это такое: просто хотелось им подпортить хоть чем-то репутацию, слив их секретные преступления журналистам, но жизнь этим результатом взлома словно дала ему ответ: «Они ещё платят пенсии…» Тем не менее, Тёма был подобен Родиону Раскольникову в муках его совести и страхе поимки за это: он уже десять лет ничего такого не делал, а тут сервер Пенсионного Фонда взломал не слишком блистательным инструментом — куча мусора и следов, по которым он лишится и репутации и своего компьютера. Всё, что Тёме оставалось: молчать и терпеливо надеяться, что всем будет это безразлично.

Ольга Жаневрова писала статью в личном блоге на основании интервью по Скайп с местным политологом: они вели разговор о потребительских налогах на оружие в России и зачем вообще в современных условиях гражданину оружие. Отчего человеку защищаться оружием? Естественно, политолог пошутил, что только от нашего правительства и ЖКХ им и следует обороняться в столь мирной обстановке. Ведь на фоне общих социальных масс преступлений очень мало: даже не заметил бы никто, не напиши о том много статей журналисты и криминалисты. Однако политолог отметил, что инвалидов и нищих в безденежье видят абсолютно все, но криминальная хроника, безусловно интересней, так как она отражает проявление социального бунтарства. Ольга всё писала обыденные статьи, чувствуя, что в этих буднях она теряет что-то важное из своей собственной жизни. Обыденная охота за достатком подарила ей способ сбежать от очевидного: она ничего по существу по делает, живя в городе. Да, она популярна. Да, кто-то даже узнал её в магазине и поблагодарил за публикации, но что есть в её жизни по существу? Она понимала, что ничего нет: только небольшая зарплата, на которую она развлекается и немного имущества в пределах жилья. Всё. Все её поездки заграницу, путешествия, которым она хвасталась… Где это всё сейчас? Где же всё это?

А тем временем где-то в России кто-то применил оружие по назначению и застрелил маленькую девочку, что играла на детской площадке. Девочка была там одна и свидетелей не было. Убийцу так и не нашли, потому что продавец патронов не смог среди массы проданных партий патронов найти им информацию о покупателе: полиция просто не предоставила СМИ данные для публикации хроники об этом инциденте. Это бывает очень часто: много пострадавших, но нет виноватого. Когда виноватого нет, значит нет преступления. Всё предельно логично, всё закономерно. Справедливость превыше всего: нужно только успешные поимки публиковать, а не портить репутацию исполнительных органов общественного правопорядка. Всё правильно. Сколько документов на оружие оформляется! Сколько разрешений! А мнение человека в процессе получения документа и после в его лицемерии меняется. Искушение пострелять в прохожих, как в песнях шансона нарастает, и мужчина в шутку в девочку стреляет. Вообще без задней мысли: у него не было даже мотива. Просто так жаль, что оружие пылится без дела, а что эта? Что у неё будущее есть в этой стране? Вон вся растрёпанная, худая — родители бедные, явно. Надо ей страдания облегчить, а то жалко будущую шлюху на панели.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Интересно, почему тот живой существ решил убить ребёнка? Он считает, что так сможет что-то изменить в этой тяжбе? Какой же глупый живой существ… Интересно, а кто сегодня ещё стреляет?

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Он давно мечтал об этом, но не мог убедить остальных использовать продукты своего концерна по назначению. Он видел нищих на улице, но ничего не мог сам исправить: отпусти он всё своё богатство населению — не прокормил бы сам. Тем не менее, это сильно тяготило миллиардера, имеющего в оружейном концерне контрольный пакет акций. Он получал всегда от Государства множество заказов для их забав, понимая по существу, что вложился в торговлю человеческими трупами. У его взывало презрение это обилие финансирования его же собственного источника заработка: сам он мечтал бы открыть большую фабрику и видеть вокруг счастливых детей, включая своих. Но нет возможности: правительство уничтожает заводы завышенными требованиями к производству. Его часто мучали мысли: они намеренно или случайно это устроили? С каких времён многие заводы и фабрики работали и всё — устарели, мол. Надо закрывать. Почему не купили туда модернизацию? Как же люди, что там работали? Сколько лет этим забытым и текущим событиям!

Он косвенно предполагал, что правительство следует далеко не национальным интересам и уже давно, но не знал, как ему это доказать. Он уже давно заказал приём президентом по волнующим его вопросам и получил разрешение посетить его сегодня. Он нервничал: не знал, что спросить и что делать. Он вздохнул и зашёл к его большой, богатый кабинет. После приветствия и всех формальностей. Что он проделал на естественном автомате они перешли к обсуждению того, что его волновало больше всего:

— Я не собираюсь им ничего об этом сообщать. Пойми, что моя мечта, как лица этой страны — восстановить её. Я с молодых лет, если перейти на наш прежний манер общения, пытаюсь починить здесь то, что они продолжают разваливать. Я — это один человек. Да, у меня есть силовые структуры, но они не дают мне должных полномочий на реформирование внутрирегиональных и внутритполитических процессов. Здесь я всегда делегирую полномочия — это их намеренное решение, понимаешь? Я могу лишь не одобрить что-то с их стороны, но не могу их во всём остановить. К тому же, если предельно честно, я боюсь за моих детей… — сказал Владимир Владимирович.

— За ними есть кто-то ещё? — спросил он товарища.

— Конечно, там целая иностранная гидра, — сказал Президент, — наших военных сил давно недостаточно для противостояния и фактически — мы исполнители. Уже давно для многого нам необходимо одобрение США, Китая, Великобритании и НАТО в некоторых вопросах. Я не перечисляю даже их отдельные органы и структуры: ты итак знаешь. В катастрофе страна: нет никакого кризиса. Мы реформируем, исполняя в большинстве случаев указание вышестоящих, потому что всё продано ещё до нас в молчании. Мы устраивали уже не одно собрание, но люди склонны принять временное существование России, чем пытаться им оказать противостояние.

— Но ты же нарушил их указание, отстояв Крым? — возразил он, — они же тебе запретили им мешать тогда.

— Инстинкт военного, — ответил Владимир, — я просто послушал мнение своих людей. Просто уже у меня самого не было сил терпеть их произвол. Мне просто стало наплевать на их реакцию, и ты видишь, то они предприняли.

— Значит, ты решил до конца отыграть эту роль политической пешки? — спросил он товарища.

— А куда мне деваться? — сказал Владимир, — наша валюта заграницей считается просто бумажками. Уже давно мы в финансовых гарантиях мошенники на мировой арене. Все напечатанные финансовые ассигнации не более, чем в использовании их для приобретения продукции нашего производства, игра не нервах и обещаниях. «Завтра сделаем и завтра заплатим» — только это в результате иностранные партнёры часто и слышат.

— Почему министерства ничего не предпринимают? Там же вся крыша исторических правителей… — спросил он, опустив формальные слова, — они же должны понимать, что люди, как минимум, производят им еду.

— Моё мнение: они уже вообще ничего не понимают и находятся в какой-то прострации. Я смотрю на некоторых и мне от одного взгляда становится жалко. «Ты бы слышал, что они выдвигают и предлагают мне на рассмотрение для продолжения процесса реформирования законодательства», — сказал Владимир, — иногда доходило о их отставки просто за неадекватность предложения. Ладно ещё, если в коммунистические идеи, подобно Зюганову, уходят, но иногда просто безумием одержимы. Просто весь предлагаемый законопроект пропитан какой-то жаждой быстрее истребить население. Я про любителей запрещать.

— Кстати, что вы решили по поводу усыновлений трансвеститами? Так же, по-моему, формулировка? — решил он отвлечься от вопроса, что стал даже в разговоре уходить в некую пропасть безысходности.

— Ну, я одобрил, как обычно, — сказал Владимир, — без них в стране размножаются всякие уроды. Не хватало ещё, чтобы люди нетрадиционной сексуальной ориентации заполонили страну своей модой.

— Да, ты прав, — сказал он, — спасибо за то, что немного прояснил мне происходящее. Мне нужно было только это.

Попрощавшись с Владимиром, он решил вернуться домой: слишком становится опасно на улицах Федеральной России, поглощаемой безумием отчаявшихся простых людей…

Он продолжал смотреть уплачиваемые налоги производства концерна и верить в завтрашний день с закрытыми сейчас глазами…

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Глупый живой существ! Надо было не бояться их и всё равно завод людям построить, назначив там маленькую армию! Как в Китае надо! Как в Китае надо делать!

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Даниэль в этот день, как обычно, пошёл к банкомату снимать деньги и опешил, протирая глаза. Он вытащил карту из банкомата и вновь погрузил в устройство. Сердце билось в бешенном ритме. Он ещё раз посмотрел и не понимал, что происходит: откуда у него на счету пять миллионов?

Он задумался: спрашивать ему или нет у банкиров историю перечислений? Он побоялся и снял сколько мог: 50 000 руб.

Он весь бледный пошёл в магазин покупать машину как можно быстрее, потеряв всякие следы собственного рассудка. Пусть будет две машины, главное, что они будут в его собственности.

Внезапно раздался звонок. Он взял трубку:

— Привет, Даниэль. Тебе дошёл подарок? — спросил голос в телефоне.

— Кто вы? — спросил бледный Даниэль.

— Не спрашивай. Просто следуй моим указаниям, а не то мы выставим это содействием в краже нашего же имущества и никуда ты не денешься, как и твои друзья. Остальное не по телефону, — дальше незнакомец назвал место встречи и улицу города рядом с одной из церквей Петербурга, — бери с собой Ольгу и Артёма. Артёму передай, что мы знаем о том, чем он занимается на досуге с домашнего ip…

Даниэль побледнел ещё сильнее, но не растерялся и всем сообщил об этом. Он сейчас больше всего сожалел, что у него нет оружия: он даже не знал кто его шантажировал столь грамотным способом…

К вечеру Артём, Ольга и Даниэль собрались в ожидании у местной церкви. К ним подошли Демид, Джан и ещё женщина пожилых лет с каким-то человеком в военной форме.

— У меня есть просьба из перечисленных вам денег передать нам четыре миллиона. «Остальное можете оставить себе, хоть это и не много», — сказал Демид.

Даниэля мучала жадность, но спокойствие Демида его ещё сильнее терзало. Он спросил:

— Деньги краденные?

— Да и украли их вы. Лучше от них избавьтесь побыстрее, так как в этом случае здесь просто ошибка работы банковской программы, — с улыбкой сказал Демид, — в противном случае просто вы украли эти деньги, а мы вас поймали.

— Как мне снять средства? — спросил Даниэль.

— Оплатить этот счёт, — Демид протянул ему стоимость операции на удаление раковой опухоли.

— Хорошо, — сказал Даниэль.

Артём всё это время смотрел на Демида как фанатик. Он был у него за это готов взять автограф: у человека, что смог такое провернуть. Артём сам пытался недавно взломать местный сервер, но потерпел фиаско, так как не знал, что за ip он вообще ломает. А тут вон как всё схвачено: прямо с представителями пенсионного и полиции пришёл. Он не мог не уважать Демида…

Реакция Ольги была совершенно аналогичной.

— Ждём деньги завтра, — сказал Демид, — на счёт проверки платежа не беспокойтесь. Всё уже оговорено.

После этого Демид и его хорошие знакомые ушли дальше продолжать контроль текущего процесса. Перераспределение капитала на благотворительность не преступление — это нельзя так даже называть.

Через час Даниэль в ближайшем отделении банка перечислил деньги. Женщина, что принимала платёж чувствовала неладное, но ей кто-то позвонил и она спокойно всё провела: и очень быстро. Обычно такие платежи проверяют несколько суток, но здесь был иной случай — срочная операция человека.

На следующий день Демид получил его долю: два с половиной миллиона. Он вернулся домой и сказал Джану:

— Видишь? А ты переживал! Сейчас тебе за городом какой-нибудь домик найдём или в пригороде, в деревнях. Тебе не один я помог: тебе все люди, которых ты видел помогли. Собирайся, — Демид на свои деньги купил ему много одежды.

— Огромное спасибо, — сказал Джан.

Дальше события развивались достаточно быстро: Демид уже давно знакомую, что торгует загородными домами найти что-нибудь подешевле — лишь бы была земля еду выращивать и небольшое одноэтажное помещение, но она решила продать получше, так как всё равно все участки стояли.

В результате Джану оформили домик в пригороде Петербурга, который вообще никто не покупал из-за того, что там было убийство. Для Петербурга два с половиной миллиона вообще не деньги и приобрести на это недвижимость можно только по хорошему знакомству с продавцами. Дом был хороший: из белого кирпича, одноэтажный. Внутри тоже выглядел не плохо. Адрес и кадастр были оформлены: то есть это частный дом, а не садовый участок садового товарищества, хотя Джан и тому бы был рад.

Демид и его знакомая, которую звали Дарья, с радостью смотрели, как Джан рад жилью. Рад, что сможет еду хотя бы выращивать, так как после пережитого он боялся зависимости от работы: опять его возьмут и со стабильной заработной платы оставят на улице. Демид оставил ему на всякий случай свои контакты и пожелал удачи, уехав с Дарьей в ближайшее кафе на своей машине.

День шёл в обыденных заботах своим чередом: никакого нарушения законодательства.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Мы знало, что этот живой существ что-нибудь сможет сделать. Он ещё тогда так красиво вылез из трудного положения. Вся этого живого организма очень любит. Только троньте, его, остальные живые существа! А они чем заняты?

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Около красивого Петербургского здания с белоснежными колоннами, которое в ночи отвеивало чем-то золотистым, трое стояли и делили небольшие деньги, что им остались:

— Почему тебе больше всех? Ты же тоже ничего не делал! — кричал Артём на Даниэля.

— Потому что я женат, а у вас никого нет! — отвечал Даниэль.

— Да какого вы спорите? Поделите поровну! Меня в долю можете не брать! Мне тошно только от вашего поведения! — сказала Ольга.

Артём в ярости достал нож и схватил её за руку:

— Только попробуй об этом написать, сука! — рычал он на неё.

Ольга разозлилась:

— Знаешь, а идея! — сказала девушка со скрытой обидой, — если всё на благотворительность не отправите в детский дом, я обязательно так и сделаю!

Даниэль ударил её по лицу совершенно молча, а Артём опьянённый глубинной злобой всех мужчин на саму природу женщины перерезал ей горло — вообще не думая, что делает. Просто действие на глубоком инстинкте у человека случилось. Кстати, этот инстинкт у мужчины: чистая правда. Сформированная генетическая болезнь человеческого вида: стремление убить женщину, истребляя свой вид. В этот момент многие мужчины бьют женщин или издеваются, унижая: это генетическое заболевание и пытаться воззвать к их рассудку бесполезно. Когда мужчина сорвался — он уже себя е пересилит. Если женщины феминизм, что является такого же рода ошибкой, могут пересиливать, так как у них от природы генетическая гибкость выше: они организмы, формирующие новые генотипы, а потому и себя тоже многие могут остановить на этой точке, то у мужчин в физической силе превосходство. Их природа предрасполагает только силу потому и понимать: у них почти невозможны резкие генетические изменения, и они себя в импульсе бешенства, как больные бешенством волки, просто не могут остановить. Не думайте, что они потом не сожалеют от содеянного. Они даже могут заплакать, осознав в себе эту слабость, но они не могут пересилить этот инстинкт. Их только сама природа исправит на этой точке поведения: вы мужчину должны оставить, чтобы защитить и его и себя. Если он умоляет не уходить: нанимайте частного психиатра, так как он осознал, что не только на вас может сорваться. Лечитесь вместе анонимно, чтобы сохранить социальную репутацию: это здоровье мужчины и его будущее, а такие срывы не приветствуются. Обнимите его, поцелуйте, и объясните, что это не для вас опасно, а для него социально. В государственные учреждения не обращайтесь, — там только сломают человека. Если мало денег — подберите успокаивающие и ему следует избегать пить алкоголь. Здесь у большинства тупик, так как многие мужчины пьют, чтобы природную агрессию пересилить: здесь нужно, чтобы мужчина понял, что алкоголь — его самоубийство. На этом моменте беседы он или согласится, что решил умереть таким способом, осознавая свою слабость в обществе — они все пьют и-за этого в основе, — или же сам решит вас оставить. Если же опять решит не расставаться — он вас не любит, а просто удовлетворяет потребность в садизме. Здесь уже криминалистика, так как в нём потенциал убийцы сидит и, когда рассудок от агрессии внесёт, получится маньяк. То есть тут неизлечимо: здесь правда можно плакать о человеке. Лучший выход: на горячую точку военных действий, так как садист этого всегда больше всего боится.

Прошёл час. Даниэль и Артём погрузили тело Ольги в машину и отвезли в квартиру Артёма: у него был большой стенной шкаф-купе с выходом в область пустот в потолочке, которую давно не согласились заделать по его просьбе сотрудники ЖКХ. Он боялся, что труд не залезет, но смог запихнуть. Потом он закрыл дыру доской ограждения шкафа и всё выглядело отлично: и не заподозришь, что там труп. До этого они не планировали никуда бежать, но сейчас они вместе решили, что хоть на маленькие деньги — нужно из страны куда-то бежать.

— Нет, это не выход, — ответил Даниэль товарищу, прощаясь, — оставим их лучше на чёрный день. Её у нас никто не будет искать, а если и будут, то мы её надёжно скрыли. Заботься, чтобы не было запаха и всё. Я попробую потом её тихонько вывезти.

— Может всё-таки уедем, а? — в страхе умолял товарища Артём, — её будут искать! Вдруг они найдут? Вдруг додумаются туда залезть? Что мне делать?

— А зачем вообще убил? — осуждающе критиковал Даниэль лучшего друга, — ну промямлила что-то сука. Зачем убивать?

— Я не знаю, что на меня нашло, — слабо сказал Артём, — я был словно чем-то одержим и себя не контролировал. Настолько она меня взбесила.

— Понимаю, — коротко сказал, как отрезал товарищ.

— Просто женщины такие слабые, — сказал Артём, — ну правда. Они ничего не могут: только визжат. Зачем вообще их природа создала? Они же только паразитируют на нас, а мы всё делаем.

— У мусульман они вообще только рожают, — сказал Демид, — в принципе может быть в далёком будущем от них вообще можно будет избавляться, чтобы не мешали. Кто знает?

— Да, ты прав, — сказал Артём, — подумаешь какая-то женщина. Надо по-мусульмански на это смотреть. В Эмиратах за это нас бы вообще не наказали.

Помечтав о любой державе и успокоив совесть, друзья мирно разошлись — рабочая неделя заканчивается и скоро выходные.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Бедные живые организмы. Мужчина никак без женщины не существует: нет генетической причины его существования. Женщина самый первый тип организма. Бедные больные организмы. Как же вся совершило такую ошибку? Почему они убили в Эмиратах того человека и вызвали такую генетическую болезнь у расы? Как Вся теперь исправить? Как их теперь чинить? Они же до конца так друг друга перебьют… Как это теперь исправить? Вся так хотело их свободными в любви сделать, а они решили опять друг друга убивать, выбрав жертвой женщину… Вся очень жаль… Вся правда очень жаль…

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Глава 4

Белые облака плыли по ластящимся дымкам небес Питера, и, немного погодя, небо словно замело громом среди белого дня. Множеству людей смутица забивала головы так, что никто не мог сосредоточиться: все пребывали в мучительной неразберихе и бессмыслице, не понимая, что происходит вокруг них.

Люди просто наслаждались или страдали от того, что существуют, удовлетворяя свои потребности на последние заработанные деньги.

Как бы жизнь не повернулась — нужно мыслить постоянно, так как в ином случае всегда обстоятельства формируют пропасть впереди. Как не прыгай — не перепрыгнешь её потом, как только наткнулся. Неизбежно в пропасть в этом случае придётся упасть и разбиться: в жизни иначе ни у кого не получалось, пока он спал в обыденности своего оптимизма, для которого нет должной почвы под ногами.

Артём так и ходил с работы и обратно на работу. Дни беспрестанно летели. Всё было хорошо, пока тело в его квартире не начало жутко вонять. Он созерцал распространение этого запаха, но мыслей о способе его предотвращения на ум не приходило. Иногда людям множество мыслей спонтанно приходит, а иногда жизнь не одного решения не посылает. Он не мог в данном случае найти решение вопроса, как не мог тогда обнаружить необходимый ip сервера взлома данных. Просто не мог.

Причины здесь не ясны, но, можно предположить, что Артём просто был одержим глубоким страхом некоего возмездия за это. Однако, что за сила свершит это возмездие? Он об этих вещах не знал ровным счётом ничего.

Пока он, наряду с остальными современниками, претерпевал муки изувечивающей человека обыденности, снося удары стремления своего сердца к чему-то возвышенному и необычному, в местных полицейских участках уже получили разрешение на поиск Ольги Жаневровой по заявлению её отца, который никак не мог с ней связаться, будучи в Свердловске.

Через несколько дней оба друга спохватились и отправились в аэропорт, собрав необходимые вещи для отъезда — они обоюдно решили, что ковать железо надо, пока горячо, а не то им запретят выезд. Однако в аэропорту они случайно заметили, что их уже кто-то ждёт. Да, они не знали точно, но увидел полицейского оба передумали пользоваться этим видом транспорта. Вместе они, ощущая уже друг от друга некую степень соперничества в вопросе изощрённости решений и плодов своего ума, отправились в пропахшую телом Ольги квартиру Артёма.

Даниэлю периодически звонила жена, которая беспокоилась о любимом муже, не зная о том, чем он сейчас был занят.

— Куда поедем? — спросил Даниэль.

— Ты меня спрашиваешь? — возмутился Артём, — ты же самый умный! Я самый глупый из нас двоих, так что сам и отвечай на свой вопрос!

— Ты хочешь в тюрьму? — холодно произнёс товарищ.

— Нет, — похолодел Артём.

— Значит едем в одну из деревенек на берегу Невы — там поселений много и, чем мы глубже забредём, тем выше наш шанс отстоять свободу, — сказал Артём.

Путь мужчин был нелёгким: они на автомобилях доехали по ближайшей дороге ровно до той её части, где ещё было реально проехать. Потом машины нужно было спрятать, так как оставь они их на парковке — они бы их лишись навсегда. Азарт соперничества и взаимосвязанности опьянял мужчин: они, словно под каким-то гипнозом, завели автомобили в лес и там завалили ветками и листьями: как будто это поможет их спрятать. Оба знали, что кому будет нужно их транспорт непременно обнаружит.

Два часа пути спустя мужчинам было жарко: воды они собой не взяли, а идти до одной их местных деревень — необходимость. Порой людям кажется, что у них в жизни всегда есть выбор. Какое это заблуждение! Обстоятельства даже обыденности часто складываются так, что при всей призме выбора человек постоянно живёт в дне сурка. Имея выбор: поступить как обычно или поступить иначе человек всегда делает как обычно. Что это значит? Нет выбора по существу: чем выше многогранность решений, тем для образования выбора выше от человека нужен интеллект, а то он так на инстинкте одно и тоже по своей природе и делает, всё укореняя надоевший всем и всему до жути закон повторения истории. В этом роковом стечении обстоятельств своих участей мужчины добрели ещё час спустя до небольшой деревеньки прямо возле Невы. Они зашли туда в надежде, что найдут место, где смогут отсидеться года два-три. Их обоих тюрьма уже пугала больше, чем потеря работы и, так или иначе, положения в обществе. Они предполагали, что тело Ольги найдут в квартире Артёма, а потому искали сейчас способ скрыться от полиции.

Внезапно из какого-то ветхого домика с облезающей синей краской каркаса выглянула старушка и спросила:

— Вы за боеприпасами? — её глаза блестели такой честностью и искренность в этом вопросе, что оба мужчины невольно умилились.

— Нет, бабушка, — с уважением сказал Даниэль, — мы ищем, где остановиться. Денег у нас с собой не так много, но мы вам сможем заплатить.

— Да не надо, ребятки, — сказала бабушка, — заходите. Только я больная и старая. Родные у меня в городе живут — если что уж в болезни не бросьте.

— Конечно, бабушка, — обрадовались мужчины и зашли в домик.

— А как вас звать, бабушка, — спросил Артём, — я Артём, а это Даниэль — мой хороший товарищ.

— Я Грета, — ответила бабушка, — можно просто по имени, можно бабушка Грета, а можно официальней — Грета Тимофеевна.

— А у вас тут уютно, — сказал Даниэль, присев за столик.

— Да, стараемся, милок, — сказала Грета, — чего натворили-то? Убили кого что ли? Дело-то житейское. Вон у Митрофана только год назад мужик прятался: сорвался несчастный и жену сковородой насмерть забил. Год он его прятал, а нынче он не в России: вместе на Кавказ уехали работать. Что терять? Жизни тут всё меньше и меньше оставляют людям: любой в наши дни может сорваться. Однако мальчики, убивать не следует: вы тем делом своим же детям будущее закрываете. Вы уж послушайте бабушку — я давно живу на этом свете.

— Конечно, Грета Тимофеевна, — сказал Даниэль, поглядывая на побледневшего Артёма.

— Я сорвался, — сказал Артём, — вы правы.

— Ну не терзайся, милок, — всё образуется, — сказала бабушка, — я тебя научу свою раздражительность в узде держать. Сама давно оружием занимаюсь в этой местности: в нашем деле без сильной воли и выдержки бизнес не пойдёт. Али придут цепные за тобой — спрячетесь. Они там почти все меня знают. Располагайтесь оба на чердаке — там места много и чисто. Постель в той комнате берите. Ещё потом огород вскопать немного надо — я недоделала.

— Спасибо, Грета Тимофеевна, — сказал Артём и пошёл располагаться.

Даниэль взял в коридорчике лопату и пошёл копать.

Свежий воздух деревеньки воскресил что-то умершее в Даниэле, и он ощущал за работой только безмятежность.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Живые существа радуются. Вот, они, убив, радуются, а Вся потом убирать за ними ошибки. Не уберёт Вся — суициды совершают, чтобы больно не было, а уберёт Вся — жалуются, что жизнь у них говно… Как Вся их понять? Надо постараться, а то опять ошибки будут…

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

В время шло — прошёл период самоизоляции коронавируса COVID-19. Всё боялись новый вирус, что от обиды, словно пищал: «Не бойтесь меня, я всех убить не могу, я очень слабый, просто от меня больнее…» Но реакция толпы на него была такой, словно был столь же опасен, сколь и чума. Люди потеряли за периоды, что не работали и сидели дома последнее — кто-то единственное кафе, что кормило его семью, оставшись в долгах; кто-то последнюю работу, оставив себе единственную надежду на революцию; кто-то всю самоизоляцию переживал ужас жизни в голоде среди бетонных стен и пил лишь воду, радуясь, что запретили отключать коммунальные услуги. Люди страдали от запрета на свободу, не понимая в реальной среде её относительность. Свободу не любит лишь тот, у кого она уже есть: это очень удобно, когда в вопросах сложных жизненных обстоятельств за тебя кто-то думает и в таких святых людях надо уметь видеть природного лакея — свободный человек волен относиться так, как хочет. Свободный человек понимает и естественные ограничения своей свободы, искренне их ценя — чем выше свобода, тем выше вероятность ошибки. Это всегда так в природе: кто кажется тупым, просто свободнее биологически. Здесь речь не о вредных людях, а именно о неумехах, неудачниках — у них всегда выше уровень свободы, так как они никому не нужны. Если ты, читатель, из таких — лови момент! Это ненадолго! Сейчас надо учиться на своих ошибках и на полную их совершать в разумных пределах. После такие люди часто сами останавливаются, познав ошибки. Они формируют у себя бесценнейший опыт и часто потом становятся предпринимателями.

Свободные люди в этой обстановке и начали формировать и выражать первыми своё, пусть субъективное, но мнение об этом: кто-то утверждал, что всё это устроенное проявление уменьшения уровня инфляции по Земному шару; кто-то видел в этом экономию Министерства Здравоохранения, что небольшое количество больниц в камеру строят для отчётности, не имея на должное количество объёмов финансирования; кто-то в этом видел демонстрацию своего уровня власти со стороны США, как мирового гегемона — мнений было очень много и все они были правы. Каждый человек выразил частичку им воспринятого — оставалось лишь собрать картину обстоятельств.

Вот она приблизительно: организация ВОЗ для обоснования своего престижа запустила эту акцию борьбы с COVID-19, так как эпидемия достаточно тяжёлая, а больниц даже в США по статистике не хватает. Они вместе и придумали всех оставить дома: так все сезонами переболеют и всё будет хорошо, а, чтобы о том не заподозрили, в процессе раздуем панику и построим столько больниц, сколько успеем. Всём было завещано ходить в масках и перчатках, соблюдая прочие установленные эпидемиологические нормы своих Министерств Здравоохранения — люди поверили и большинство всё соблюдали, не понимая, что вообще случилось. Многие на этом очень хорошо заработали: никто не растерялся, кроме тех, что чего-то лишился в этот период. И, пока все сидели дома, и появился плюс: нет высокого спроса, предприятия торговли, магазины, рестораны и прочие, что крутят большие капиталы начали закрываться — начал восстанавливаться баланс товарно-денежного обращения. Просто с точки зрения экономики предприятия распространяющего характера только увеличивают инфляцию — это чистая правда, так как дополнительные деньги на них нужны и их стало больше, чем заводов. То есть деньги есть, а их основа то — лишь распространение продукции. То есть при такой экономической структуре деньги представляют собой высоколиквидные, но обесцененные в товарном выражении активы — хоть ими швыряйся, что многие богачи, кстати, с психа в эти деньки тихонечко практиковали, чтобы о них, как о Павле Дурове, никто ничего не написал. Если это было, то не сбылась их мечта — в этой книге о них написано. Вот.

Люди начали выходить на работу и на улицу, вдыхая свежий воздух — кто-то вообще сразу стал просить еды или денег, после отмены карантина и самоизоляции. Почти никто в некоторых местах в это и не поверил: люди друг к другу так и ездили весь период самоизоляции, проводя вместе весёлый и горячительный цикл карантина.

В самом Госаппарате всё боялись заболеть: симптомы были у многих, но все молча ходили на работу, ожидая, пока не будет высокой температуры. Многие политики поддались параноидальным настроениям и смотрели друг на друга, словно на потенциальные источники инфекции. Ах эта безысходная игра в догонялки с вирусными инфекциями: сколько народ их не переживал, а всё одно и тоже — словно каждый раз всем нам вирусы заранее машут белым платочком в конце туннеля нашего от них побега, словно, когда ты заболел этой гадостью, войну проиграла родная держава, словно всю планету захватили инопланетяне — какое сокрушительное это фиаско, когда ты так предохранялся, чтобы всё в итоге заболеть какой-нибудь дрянью. Если бы можно было представить коронавирус неким роем таких вирусов, то как было чудесно созерцать панику Госаппарата более высокой агрессивности: все бы, видя витающие облака вируса, что только не делали: хватались бы за голову, визжали, надевали бы противогазы, закрывались бы на металлические двери с сильной вентиляцией, а то и наоборот — вообще бы изолировались под герметичный колпак без вентиляции… Сколько чудесных вариантов предполагаемой реакции. Это так мило на самом деле, когда люди боятся маленькую инфекцию. Дело в том, что этот тонкий момент юмора только врачи-инфекционисты: коронавирус не самая опасная инфекция — это чистая правда. Есть такие виды инфекций, на которые даже смотреть страшно: переболеть живым подобным просто из-за последствий не захочется — можно инвалидом поле так и остаться. В связи с такими известными опасными болезнями ВОЗ ничего не говорил: а они иногда имеют массовое распространение и профилактические меры по всему земному шару бдят — от глистов некоторых, например, — почему вот именно несчастный миленький коронавирус так опасен? Судя по 3D фотографиям — очень даже миленький одноклеточный. Помучает, да отпустит. Если же от него умер, то разве такая мучительная смерть? Умереть можно и без вируса в этой жизни: ВОЗ могут всем сказать сидеть дома, чтобы меньше двигались люди, а то износ сердечной мышцы, реакции сосудов и кровообращения на изменение давления воздуха. Давайте вообще не будем жить: опасно и страшно.

Такие настроения витали в Госаппарате в обыденный рабочий день. Значительных законодательных изменений не по плану не было — всё шло по давно обозначенному плану федерального развала по благо единоличной власти над территориями.

В этот же день вечером одна из их сотрудниц, что был не столь выделяющейся из толпы сотрудников Кремля, в очередной раз получала дома побои от не столь успешного по сравнению с ней мужа. Женщина никому об этом не рассказывала, страшась потерять работу — узнай там кто, уволили бы вообще не спрашивая ничего. Муж тоже понимал, что жена кормилец: по лицу никогда не бил, но бросить эту привычку не мог — он считал, что один фиг, мода сейчас в Москве такая. Ему это казалось модным и всё — человек не рассказывал особо о том, потому что вообще это считал обыденной и популярной давеча тенденцией. Она же просто терпела это, постепенно теряя стабильность своего рассудка: её состояние напоминало афганский синдром, но она отчаянно сопротивлялась любой слабости, — она даже не пыталась уже защищаться от бешенного супруга. Ей было проще вытерпеть очередную его выходку, чем вообще реагировать — пусть тело болит, но ей нельзя поддаваться эмоциональным слабостям. Во многих своих снах она так мечтала убить его: он не давал ей развод, шантажируя, что расскажет коллегам — она была в прочно сделанном капкане-колесе. Эта история не имеет конца — можно лишь предположить, как они будут драться в старости, когда она уйдёт на пенсию: она такая же садистка, как и он — она понимала это, иногда всё же целуя его с искренней любовью. Бывают же пары…

Всё это составляло обыденность очередного дня, что сливалась новыми начинаниями в людях, как и каждый подобный день.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Какой интересный сегодня был день. Вся любит, когда им скучно: они такие естественные и милые все, когда скучают. Сегодня даже никто никого е убил — какой сегодня день хороший. А он чем занят?

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Демид смотрел по сети репортажи местных журналистов: обыскали квартиру Артёма, где было обнаружено разложившееся тело Ольги Жаневровой. Женщина была убита ножом, которым ей перерезали горло. И Даниэль, и Артём покинули город — полиция вела их поиски, проверяя все местные дома в деревнях пригорода.

— Ты здесь? — спросил Демид воплощение этой жизни.

— Правильное мнение, — обрадовался мир.

— Можешь мне показать, что с ними случится, когда они их найдут? — спросил Демид проявление этой жизни. А что? Логичная просьба, почему нет?

— Конечно, покажу. Вся тоже интересно их найти в себе, — ответил мир и исчез.

Через тридцать минут Демид увидел некое подобие образа в пространстве, где было видно происходящее, словно в портале или зеркале:

— Имей ввиду, это будет завтра, а не происходит сейчас, — пояснил мир.

— Хорошо, — ответил Демид, с любопытством созерцающий события сквозь само время.

Он увидел там, как Грета обнаружила происки полиции в домах её сожителей, моментально среагировав: она обоих хлопцев за стеллажами в погребе спрятала и досками заложила, наказав даже не дышать. Оба мужчин послушно сидели в укрытии, не дыша. Потом в погреб кто-то зашёл и начал швырять вещи: они от страха так порывались хоть пикнуть, но было страшно. Потом полицейский порывался доски убрать, но их так много было, что вот не смог человек себя переломить и эти тяжести тут ещё ворошить: нет там никого. Нужно Грете, что давно с ними согласовывает дело, тут прятать уголовников, конечно…

Полицейский вылез из пыльного погреба, остальные тоже всё обыскали:

— Спасибо, Грета Тимофеевна, мы дальше, — отчитались молодцы перед бабушкой.

— Может чайку налью или молочка? Весь день, поди, маетесь, — предложила Грета.

— Ой, спасибо, — сказал один, — я не откажусь от молока и, если можно, товарищам тоже налей. Из-за каких-то не владеющих собой гадов постоянно все переворачивать приходится…

Грета из бидончика, что стоял на кухне, всем разлила молоко в чашечки и всем троим полицаям принесла: мужчины с благодарностью и жадностью всё осушили — они правда пить хотели очень сильно.

Грета попрощалась с ними и закрыла дверь, не подавая пока разрешения уголовникам вылазить. Через час она спустилась в погреб, чтобы посмотреть, как там всё разворотили: она долго раскладывала всё по местам — со всех стеллажей всё поскидывали. Потом она сказала:

— Обыск был весьма поверхностный, — вам так повезло. Вылезайте, коты окаянные.

Артём и Даниэль даже вскрикнули от радости, что можно наконец! Они там сидеть устали жутко: все лёгкие забились пылью и чем-то затхлым.

Даниэль ещё созерцал, как они подпрыгивают в тёмном погребе, рядом с бабушкой, радуясь, что остались непойманными.

— Так интересно, — сказал мир, — Вся очень любит, когда живые существа друг с другом играют.

Демид рассмеялся:

— Ну, да, — с твоей позиции они, возможно, так играют в жизнь.

— А чем это всё не игра? — удивился мир, — они такие маленькие, так мало живут…

— Понимаешь, — решился объяснить Демид, — это относительно тебя так в обилии, а вообще не так мы мало и живём…

— Да, Вся понимает, — сказал мир, — ты знал, что Вся даже атомы может смотреть без микроскопа?

— Нет, я не знал, — с любопытством сказал Демид, — но это мне говорит о многом в твоих свойствах.

— Вся радо, что тебе интересно, — сказал мир, — ты не дашь Вся совет? Как оракул при гадании…

— Ну, это как? — спросил Демид.

— Вся тебя в любом случае умнее, так как Вся старше, — сказал мир, — но Вся в тупике. Вопрос очень важный и нужен кто-то тупой помочь разобраться…

Демид рассмеялся и сказал:

— Ну, хорошо, я попробую помочь.

— Здесь такое дело: Вся смотрело генетические ошибки в людях и животных опять и увидело вреди вас шлюх. Почему мужчины их так унижают? — спросил мир.

— Потому что они считаются низшим классом женщин, лишённых природной красоты и гордости, — пояснил Демид.

— Вся за них так обидно. Они по-настоящему красивые и сильные — вы просто не видите их красоту и изощрённость в поиске способа выживания в вашей стране. Они, ничего не умея, не имея возможности что-то изменить, так как не имеют генетического опыта и силы противостоять волне человеческого презрения выбрали жизнь, а не суицид, как многие — это же достижение? Как вот Вся их научить теперь восстанавливать своё достоинство и отказать мужчине даже за большие деньги? Вся так хочет их подстрекнуть… Вот как дьявол в религии считается подстрекает… Вся коварное…

— Хм, — задумался Демид, — для этого им надо решить, чем они будут заниматься, а иначе их не примет общество.

— Они их не примут в любом случае, — сказал мир, — ваши люди не умеют прощать своим дурное прошлое, даже учитывая, что никто из вас от такого не застрахован в своих решениях: ошибки разные, а суть у них едина. Коммунисты вы, а «долой бесполезных из стаи» — это ваш главный лозунг, как социального стада. Вся бы хотело, чтобы их всех взяли работать в монастыри и деревни — они бы там детей растили и им всем помогали. Они иначе заболеют: женщины, как организмы должны менять мужчину один раз в год, а то у них генетические болезни начинаются.

— Спасибо, кстати, я учту, — сказал Демид, — я этого не знал.

— Почему они бедных, что просятся в монастыри выгоняют? — спросил мир, — Вся плачет дождями, разделяя боль сердец ими обиженных так живых существ. Они Вся века назад обещали принимать в свои ряды всех, кто нуждается в помощи. Вся привело человека, а они его только унизили. Если честно, когда вы строили коммунизм, Вся за это живым существам приказало сжигать церкви — иногда они не могут не слушаться Вся. Вся хочет им опять это сделать.

— Да, сложный тупик, я соглашусь, — сказал Демид, — но я тоже не знаю, чем я могу помочь таким женщинам. Несомненно, если бы я влюбился искренне, я бы помог хотя бы одной, но пока для меня это не актуально. К тому же и времени свободного у меня не столь много — ты знаешь.

— Будь Бог жив, он бы тебя наказал, что ты не бросил Всё и не кинулся помогать шлюхам — он такой был. Вся уже за совет тебе благодарно. Вся продолжит пытаться им помогать искать решение в выживании, но, как бы было хорошо, если бы и остальные помогали выживать индивидам своего же вида: они часто помогают только, чтобы почувствовать себя хорошими, а не просто ради здоровья своего вида. Любая умершая шлюха потом может много опасных матировавших вирусов пустить и умрут остальные, веря в проклятья. Помощь своим в беде — это как гигиена. Вы все одинаковые, а потому вы не должны друг друга так бросать и издеваться — всегда потом цепная реакция проявляется. Понимаешь, насколько это серьёзный и важный вопрос? У вас же даже эпидемии таких болезней были из-за этого. Вы даже не подумали, что эти вирусы возникли из-за шлюх: вирусы в живых организмах, которые нарушают свою природу и гигиену проявляются. Первый организм обычно не болеет — он как бы создатель вируса, а остальные умирают. Вся же знает…

— Люди вообще склонны игнорировать сложные обстоятельства и вещи: это не единственная ими игнорируемая проблема, понимаешь? — сказал Демид, — ты же видело Джана? Он тоже такая же шлюха — всеми брошенный, честный человек. Просто я не знаю, как то, о чём ты меня спрашиваешь изменить — я лишь могу попытаться в чём-то стать иным сам.

— Ты уже много сделал с теми живыми существами, — сказал мир, — спасибо вам. У вся есть просьба.

— Конечно, проявляй, что надо, — ответил миру Демид.

— Надо попытаться в монастырях показать Сатану, — сказал мир, — чтобы они поняли, что, если опять кому-то откажут, Вся их искалечит временно.

— И что для этого требуется? — спросил Демид.

Конец ознакомительного фрагмента.