Враг Самогеты

Анна Пушкина, 2021

На княжества Людеи обрушилась война, от которой не спрятаться никому: ни бесстрашным оркам в пустошах Хангар, ни оборотням в лесах Трундас, ни даже гномам под защитой своих гор. Амидера уже не та беззащитная княжна Потавы, теперь она княгиня сразу двух княжеств, и ей необходимо узнать, жив ли князь Кроуги, и что за враг принес смерть в Людею. Юной княгине предстоит справиться с утратой прошлого, но она не одинока в своей беде. Судьба подарит новых друзей и решительных союзников. Но у каждого из них своя цель.

Глава II

Под звуки колокола

Натянув шапку на самые глаза, кутаясь в теплое пальто на пару размеров больше, чтобы меня не узнали, я шла по окраине города. Ноги утопали в слякоти, приходилось обходить дорогу по обочине. Туда-сюда сновали горожане и повозки, я старалась не встречаться ни с кем взглядом: вряд ли меня узнают, но лучше не рисковать.

Неожиданно для себя впервые за долгое время я остановилась посмотреть по сторонам. Не помнила, какое на дворе сезонье. Вроде недавно начинался Листопад. Взаперти меня никто не держит, и на улицу я выхожу часто, но таких мелочей, как погода, не замечаю. Я вообще не слишком обращаю внимание на свою жизнь в последнее время.

Я осмотрелась. Любоваться было нечем. Время Листопада подходило к концу — сыро, зябко, небо серо-бурое. Дома на этой улочке располагались настолько близко, что, казалось, жались друг к друг, чтобы спастись от промозглости и холода. Почти голые несчастные деревья, осиротевшие кусты — не дорога, а месиво грязи. Не спасала даже разбросанная по переулкам солома, которая уже не справлялась со своей задачей и тонула в лужах. Очень созвучно с моим душевным состоянием. Впрочем, эта часть города не могла похвастаться изяществом, все же окраина. Чем ближе к дворцу Азе-Эгле, тем здания становятся выше, улицы — шире, карнизы — наряднее, а горожане — богаче.

Велад любит повторять, что я должна заставлять себя вновь делать вещи, которые прежде меня радовали, или хотя бы стараться замечать их. Я попробовала, но пейзаж вокруг не располагал к радости и поднятию настроения, поэтому плюнула и поплелась дальше. Вскоре я свернула на дорогу, которая ведет за городские стены.

Времени оставалось немного, Ортос скоро меня хватится. Этот подросток-оборотень — самый неопытный из всех моих провожатых. Сетсей против, чтобы я оставалась одна: стоит мне выйти за территорию Фебраны, как по его приказу за мной обязательно увязывается оборотень или маг, а чаще и тот и другой вместе. Велад его поддерживает, а этих двух, взявшихся за мою охрану, переубедить непросто. Я понимаю, почему они обеспокоены — хоть и не хочется в это верить, но я могу быть опасна. Вначале пыталась сопротивляться и не замечать очевидного, но в итоге махнула рукой: нравится им ходить за мной хвостом, пускай ходят, только вот идти у них на поводу я не собираюсь.

Из всех моих охранников улизнуть от Ортоса было легче всего. Стоило любой городской девушке ему улыбнуться, и он забывал обо всем на свете. Вот и сегодня в лавке, куда мы заглянули, с нами заговорила румяная продавщица, и, пока они улыбались друг другу, я улизнула. Ушла через портал, убегать на своих двоих от оборотня — затея бесполезная, по запаху любой из них найдет меня в два счета. А вот если воспользоваться порталом, придется хорошенько побегать, прежде чем отыщется мой след. Сейчас это единственная возможность побыть хоть немного одной, поэтому я не гнушаюсь прибегать к этому верному способу. К тому же дозорные сообщили, что у границы вновь замечено оживление портальных тварей, разумеется, я не могла не воспользоваться этой ситуацией. В этих случаях большую часть магов отправляют в дозоры, и Сетсею, ответственному за охрану границ Кроуги и Потавы, некогда со мной возиться.

Город остался позади, и я брела по проселочной дороге, перепрыгивая лужи. Впереди между деревьями уже виднелось знакомое красноватое сияние. Я шла к границе. К той самой линии Акарана, которую мы возродили. Не знаю, зачем я снова и снова сюда прихожу. Вру, все я знаю! Не готова сдаться, никогда не буду готова.

У границы я бываю часто. Все маги второго порядка выходят на обязательную сторожилку: убивают паршивых тварей, собирают что-то ценное за границей, если выпадает такой случай. Велад и Сетсей категорически против, чтобы я совалась за границу вместе со всеми и встречалась с портальными тварями лицом к лицу, но я часто хожу в дозоры, чтобы помочь солдатам вернуться. Я единственная, кто на нашем участке огражденной территории способен открыть проход назад. Есть еще малыш Август, но про него мы помалкиваем, чтобы монаханцы не узнали, что этот ребенок — прямой наследник их магической ветви.

У линии Акарана свои правила, о которых мы узнали позже. Иногда линия прерывается, и на короткое время в ней образуются дыры. Где случится новый разрыв и как долго он продлится, неизвестно. Все эти твари без продыху ошиваются где-то поблизости. Поэтому вся магическая граница охраняется. Твари расползлись по всем землям вокруг. Особенно много их на территориях тех княжеств, которые линия укрыла не полностью. Княжества Кроуги это почти не коснулось. Своей силой Он защитил почти всю его территорию, незакрытыми остались лишь небольшие участки прибрежных районов.

На этом сюрпризы линии Акарана не закончились. Оказалось, что любой беспрепятственно может выйти за границу, а вот вернуться невозможно, пока наследник ветви не откроет проход обратно. Нас, кто на это способен, всего трое — я, Август и, к моему удивлению, Мордау. Подозреваю, что это означает только одно — его брат Иритан погиб, возрождая линию, и наследником ветви теперь является Мор. Что происходит в Самогете, я знаю лишь отдаленно, и то со слов дворфа. Всю переписку между нашими княжествами ведет Велад, с ним Мордау переписывается охотнее. Если письмо напишу я, ответ либо не придет, либо ничего содержательного в нем не будет. Зато колкостей и насмешек в свой адрес начитаюсь с лихвой. В глазах нового правителя Самогеты я не княгиня теперь аж целых двух княжеств, а бестолковая женушка пропавшего без вести князя. Это весьма распространенное мнение среди знати Людеи, но чихать я хотела на их умозаключения.

Я остановилась у самой кромки границы, она привычно светилась красным. Этот участок линии Акарана прошел почти вплотную к городу. Многие, кто побогаче, убрались подальше в свои летние дома в центральную и северную части княжества. Глупые, если граница падет, неважно, где находиться, портальные твари со временем доберутся и туда.

Вдалеке слышались голоса дозорных. Чтобы остаться незамеченной, я хотела сначала набросить на себя щит, но не решилась, любое мое заклинание теперь может привести к катастрофе. К тому же если среди них есть оборотни, они все равно могут учуять запах. Да и неважно, Ортос в любом случае скоро объявится. Он знает, где меня искать, я всегда прихожу к границе.

До меня долетел протяжный звон колокола. Всем своим существом я возненавидела этот клятый звон, означавший только одно: кого-то опять оплакивают и хоронят. В первые круги после возрождения линии Акарана заунывный звон не прекращался ни днем, ни ночью, многие погибли или пропали без вести. Сейчас звон над городом раздается все реже, это, как правило, родственники, отчаявшиеся дождаться возвращения своих близких, хоронят пустые гробы.

Но я не сдамся. Пусть колокол катится ко всем демонам! Я невольно посмотрела на метку в виде буквы «Р» на руке. Его имя отозвалось внутри болью. Встряхнув головой, напомнила себе, зачем я здесь. Только собралась шагнуть за красную линию, как услышала запыхавшееся дыхание волка. Спустя мгновение из-за деревьев выскочил Ортос, вглядывавшийся в мои следы на тропинке, которые как раз тут заканчивались.

— Ты сегодня дольше обычного. — Это неправда, но пусть ему будет чуточку стыдно, что он, как всегда, меня проворонил.

Волк смотрел настороженно, знал, что будет дальше.

— Не обижайся, я быстро, — виновато улыбнулась я.

Хотела погладить его между ушей, но он отстранился. Все же они не домашние псы. Хотя в человеческом облике Ортос выглядел не опаснее соседской собаки, встречающей всех вилянием хвоста.

Пока оборотень не бросился меня останавливать, быстро переступила линию границы. Ортос за спиной обиженно зарычал. Мне его жаль. Понимаю, он злится и получит нагоняй от Сетсея, но я должна попробовать снова и попробую еще тысячу раз, если понадобится.

Главная особенность линии Акарана — если выйти за ее границу, обратно не вернуться не только физически, но и магически. Портал извне не открыть, очерченная граница не пропустит магию. Благодаря этому нам удалось избавиться от порталов и чудовищ, вылезавших из них. Но в этом же притаилась и сложность для нас самих. Если надо открыть портал куда-то за пределы линии, за нее надо выйти. Она как не впускает, так и не выпускает магию. И мне приходится выходить за границу всякий раз, когда я пытаюсь открыть портал к Нему.

Представив Его, я начертила заклинание рун, но, как и прежде, ничего не вышло. Где бы Он ни находился, никто не может открыть туда портал, сколько бы ни пытались. Попробовала открыть портал к Келдрику — и снова неудача. Я не знаю, жив ли телепат, но Он, судя по моей метке на руке, жив.

«Он жив. Жив. Жив», — повторила я про себя несколько раз с закрытыми глазами, приводя дыхание в порядок. Внутри каждый раз словно вдребезги разбивается стеклянная колба, и оттуда льется белесая, невесомая пустота, заполняя каждую частичку меня. Я держу ее взаперти, стараюсь держать взаперти. Но она вырывается. Это самое поганое чувство, оно высасывает из меня все — радость, грусть, любовь, ненависть и даже чувство вины, все! Накатывают безразличие, апатия, жизнь становится пресной, пустой, бессмысленной. Я боюсь этой убийственной пустоты внутри и сражаюсь с ней ежедневно.

Непроизвольно, как утопающий, я схватилась за своей медальон на шее, словно он — спасительная соломинка, которая не позволит провалиться в яму бесчувствия. Знаю, что в этом нет смысла: после того случая на балу короткой ночи он почти бесполезен. Фиолетовый кристалл с нанесенной руной Альгиз отдал практически всю магию, защищая меня тогда, но снять его я не могу, это моя спасительная нить.

За спиной предупреждающе зарычал Ортос. Открыв глаза, я настороженно прислушалась. Потеряв листву, редкий лес обнажился, и сквозь деревья хорошо просматривались неубранные заросшие поля.

Долго ждать не пришлось. Из бурелома кубарем, ломая ветви, выскочил гаргон и устремился в мою сторону. Видимо, почуял меня. Мы для них пища. Все живое в округе они уже сожрали и теперь рыщут голодные в надежде найти хоть кого-то, кем можно поживиться.

Я обрадовалась гаргону, как ребенок, которому показали долгожданный подарок. При встрече с этими тварями, как под дудку заклинателя, выползает злость. И это хорошо, даже раздирающая на части злоба лучше, чем звенящая в душе пустота.

Прыткий оборотень уже собрался пересечь границу и броситься на гаргона, когда я обернулась и покачала головой. Эта гадина моя! Я могла бы остановить Ортоса заклинанием обездвиживания, таким же, как когда-то ко мне применил слуга Эруана, но теперь боюсь лишний раз использовать магию, сила не очень хорошо меня слушается. Почему-то ее стало так много, что иногда я в ней захлебываюсь, не справляясь с контролем. Даже смешно, раньше не могла ее разбудить, а теперь не могу потушить, и для молодого волка сейчас моя сила может быть опасной.

Зато можно не бояться использовать силу при встрече с врагом, главное, чтобы кто-то из своих рядом не оказался. Я настороженно огляделась, чтобы убедиться, что никто из вояк на границе не решил погеройствовать и помочь мне. Внутри уже бурлило предвкушение сродни лекарству от апатии, и я радостно пошла навстречу твари. Велад без конца повторяет, что магия, подчиненная эмоциям и чувствам, а не разуму, приводит к беде, и мне необходимо вернуть контроль. Им с Сетсеем очень не нравятся мои всплески злости. Они считают, я не должна питать себя убийствами и смаковать чувство мести, но что поделать, только так я ощущаю, что жива.

Погиб гаргон быстро, мне бы десяток таких или пару-тройку огромных смрадных псов. Но все равно полегчало. За границей собрались дозорные. Услышали, видимо, нашу «дружескую» встречу с гаргоном. Все как один молча и грозно взирали на меня и котлован, оставшийся от моей магии. Снова перебрала с силой: нужно было развеять только тварь, но магия вспыхнула и полилась потоком, пожирая не только цель, но и приличный кусок земли под ней.

Как и остальные, Ортос смотрел на меня с досадой. Выходить за линию Акарана жителям и дозорным запрещено, так как вернуться сами они уже не смогут. Но я-то могу, и, открыв для себя проход, пошла обратно, не оборачиваясь. Догнал меня молодой оборотень в облике человека уже на подходе к городу, босой и закутанный в одеяло, дабы не смущать наготой. Я остановилась и дождалась, пока мы поравняемся. Грязное одеяло доходило ему до колен. Оборотню холод не страшен даже в человечьем обличии.

Ортос был похож на своего отца — Вольфгана. Такой же черноволосый, высокий, с узким разрезом темных хищных глаз. Прямой нос, высокий лоб, полные губы — красивый юноша. В последний раз я видела его отца утром в Бьенкурте, когда началась война. Вольфган погиб в тот день.

— Зачем каждый раз убегать? Не проще просто попросить пойти туда, куда желаешь? — обиженно буркнул оборотень.

Он, конечно, прав, можно и попросить, да только волчонок не договаривал. Мне известно, что Сетсей строго-настрого приказал меня одну к границе не пускать. Но больше всего раздражает, что мне надо спрашивать разрешения. Не хочу, устала от этого.

— Ты ведь не пустишь, а применять к тебе силу не хочу. — Я кинула быстрый взгляд на собеседника.

Уточнять, что силу к нему применить я не могу, потому что не слишком хорошо сейчас ею управляю, я не стала.

— Кажется, о своем благородстве ты только что забыла, не дав мне загрызть гаргона, — обиженным тоном напомнил Ортос.

— Хотела убить сама, нужно было пар выпустить.

На это волчонок ничего не ответил. Мы тут все немного озлобленные, запертые линией и опоясанные горем утраты близких. Из-за переселенцев города теперь переполнены, в деревнях чуть легче, но и там жизнь не сахар.

Я прибавила шаг, чтобы поскорее добраться до дома. Слякоть вокруг портила и без того удручающую картину. Особенно много выживших пришло в Кроуги. Пока я валялась в беспамятстве, Велад с помощью Августа открывал проходы, пропуская всех искавших спасение, в то время как Мордау запретил вход переселенцам в Самогету, боясь, что в их рядах могут оказаться враги. Монаханцы также были против новых поселенцев на своей земле. От них другого и не ожидали; заботясь лишь о своих шкурах, они не стремились помогать кому-либо еще.

Моих отца и брата так и не нашли, и я стала княгиней сразу двух княжеств — Кроуги и Потавы. Такое случилось впервые, но всем было не до этого, а потому никто не возражал. Для нас это оказалось большой удачей, земли Потавы — в большей степени деревни и сельские угодья. Торговли с внешним миром больше не существует, никто не отваживается высовываться за пределы границы, и в вопросах продовольствия теперь мы рассчитываем только на себя. Когда монаханцы решили предъявить права на продукты питания, которых им стало не хватать, старый хитрый Велад заключил сделку: съестные припасы за разрешение переселенцам обосноваться и на их землях. Те, скрипя зубами, согласились.

Ветер усилился и начинало смеркаться, навстречу нам шли новые отряды дозорных: скоро пересменка. Большая часть — это воины и маги, теперь с этим строго, в дозорах задействуют даже одаренных первого порядка, если их сила способна хоть временно сдержать монстров в случае обрыва. В Людее почти не осталось оборотней, волки предпочли вернуться в свои стаи. Первыми домой отправились оборотни из Фебраны. Ифи тоже уехала, мы не успели попрощаться. Последний раз я видела ее перед тем, как чуть не разнесла башню Тараи. Казалось, это было целую вечность назад.

К удивлению многих, леса Трундас стали самым безопасным местом, не считая территорий, закрытых границей. По неведомой никому причине порталы с тварями еще ни разу не открывались в лесах Трундас. Если там и встречаются чудовища, то лишь заблудившиеся одиночки, ищущие свой обед.

Оборотни ушли из наших городов, но вместо них пришли беженцы. В первую очередь, колонны светлых эльфов. Королевство Эленарио захватили темные эльфы, и все, кто успел, бежали оттуда. Пустых домов теперь не сыскать, где могли — строили новые, от нехватки площади иногда в одном доме ютились две-три эльфийские семьи.

Ортос проводил меня до ворот Фебраны и пошел в обход с другой стороны к одиноко стоявшей башне по соседству, где теперь жил Сетсей. Ученики, коих в школе осталось немного, теперь называли это строение «башней ящера». Два первых этажа каменные, с узкими бойницами, вверху — еще деревянная пристройка, тоже в два этажа, с острым конусным шпилем. Внизу — склад, а в деревянной части — само логово дракона, как шутили городские дети. Я посмотрела вслед оборотню, по его опущенным плечам становилось понятно: он идет с чистосердечным признанием, что вновь опростоволосился и упустил меня.

В Фебрану мы перебрались по настоянию Велада. Он не мог бросить школу, хотя теперь ему приходилось совмещать обязанности первого советника княжества и директора магической школы. Азе-Эгле находился недалеко, и к тому же дворф настаивал, что магически защищеннее места во всем княжестве Кроуги не найти. А главное: до линии Акарана рукой подать.

Меня поселили в жилое крыло преподавателей. Вместе со мной на одном этаже проживали Август с мамой, Тиральда, которая выхаживала меня, когда я отказывалась просыпаться, и Тарая.

В первое время после случившегося я просто молчала, и Велад, обеспокоенный этим, настаивал, чтобы помимо Тиральды со мной всегда рядом находился маг. Сам Велад, рина Перва, Лидия и Тарая сменяли друг друга. Каждая из женщин пыталась отвлечь меня по-своему. Лидия рассказывала какие-то старые истории, я слушала вполуха. Рина Перва почти сразу принялась со мной заниматься, но ничего не выходило из-за моей слабости. К собственному удивлению, больше всего я любила, когда со мной оставалась Тарая. Мы молча игнорировали друг друга, и, в отличие от всех, она не обращалась со мной как с больной.

Тарая садилась с кружкой чая в старое кресло в углу комнаты, доставала какие-то листики и погружалась в их изучение. Позже я узнала, что горожане зовут их летучие листики. Они появлялись пару раз в круг, и в них описывалось происходящее на разных отрезках границы: об обрывах, о пострадавших и убитых, а иногда с их помощью передавали сообщения и информировали о новых порядках. Тарая могла изучать их подолгу, и под шелест страниц я обычно засыпала.

Затем не знаю, с чего вдруг, магичка начала зачитывать мне их вслух, не пропуская ни одного имени. Очень сухо, без эмоций, просто читала: имена, возраст, описание, место, где был убит, ранен, или сводки о сражениях, глазами очевидцев. И я начала вслушиваться. Вскоре Тарая пошла еще дальше и начала пересказывать мне новости, которые долетали до нашего княжества. Так же сухо, без эмоций, лишь констатация фактов, которые ей известны. Наверное, именно это в итоге заставило меня подняться с кровати и вытащить себя из пут беззаботного сна. Именно это разожгло во мне злость. А злилась я на все вокруг: на тварей, на происходящее, на Велада и Сетсея и даже на Него, но больше всего я злилась на себя.

Поднимаясь в свою комнату, я встретила Тиральду, она как раз помогала разносить ужин больным в правом крыле Фебраны. Самых тяжелораненых магов привозили сюда, к лучшему лекарю в нашем сдвоенном княжестве — Веладу.

Тиральда прибыла в Фебрану вместе со мной и тут же принялась муштровать прислугу, выхаживающую больных. Велад не вмешивался, видимо, считая, что главная экономка Бьенкурта лучше любого другого позаботится о нуждах раненых.

— Веладу пришло письмо из дворца Азе-Эгле, он просил вас зайти к нему, как только вернетесь с тренировки, — на ходу бросила мне Тиральда.

Я с облегчением выдохнула, пусть лучше думает, что я махала мечом в зале, чем узнает, что встретилась с гаргоном за границей княжества.

Кивнув экономке, я прямиком направилась в кабинет директора, но встретила его на полпути, в каминном зале. Небольшая полукруглая комната с огромным камином, отделанным темно-коричневым отполированным до блеска деревом, и зеркалом над ним была местом отдыха преподавателей.

Директор стоял около полки с книгами. Они в этой части Фебраны находились повсюду, даже на стеллажах в спальнях, а особенно ценные, как те, на которые как раз сейчас смотрел Велад, стояли за стеклянными дверцами шкафов. Я часто заставала его за этим занятием, у меня даже примета появилась: Велад, созерцающий книжные талмуды и свитки, — не к добру. Разглядывая свои бережно протираемые и поэтому совершенно не пыльные книги, он раздумывал о чем-то важном или тревожном, или важном и тревожном одновременно. Он стал для меня верным советником, как Келдрик для Него. Точнее, вернулся к своим старым обязанностям, которые исполнял, когда рыжий советник еще не родился. Именно благодаря Веладу жители Потавы и Кроуги не остались брошенными на произвол судьбы — князь и главный советник пропали, княжна провалилась в беспамятство. Старый князь слег сразу, стоило узнать, что сын пропал. Олидберг, тот самый старик-шаман, наградивший меня меткой на свадьбе, ближайший друг старого князя, остался с ним во дворце и время от времени писал Веладу, рассказывая о его здоровье.

Услышав мои шаги и оторвавшись от своей коллекции книг, дворф перевел взгляд на меня. Постарался придать себе бодрый вид, но я не могла не заметить на его лице следы усталости и бессонных ночей.

— Старый князь совсем плох, — задумчиво сообщил Велад.

Теперь я заметила письмо в его руках. Большая часть переписки с другими княжествами легла на моего советника, все последние новости я узнавала от него.

— Насколько все плохо? — тихо спросила я.

— Олидберг пишет, что ему осталось недолго. И это еще не все, — добавил дворф. — Во дворце волнуются, все чаще в городах вспыхивают недовольства, стало не хватать свежего мяса.

Этого следовало ожидать, сейчас самыми острыми проблемами стали сдерживание тварей в местах разломов границы и нехватка продовольствия.

В каминный зал зашел Сетсей. Драгону пришлось пригнуться, проходя через дверной проем, этот зал строили не для таких высоких обитателей.

Он смотрел на меня недовольно. Ортос, похоже, уже успел рассказать о сегодняшней прогулке.

— Может, стоит попробовать предложить кому-то заняться охотой для Людеи в лесах Трундас? Это немного, но хоть какое-то подспорье для пополнения запасов, — ответила я Веладу, игнорируя прожигающий взгляд недовольного драгона.

— Возможно, ты права. Орки, конечно, не станут помогать людям, но если предложить драгонам… — задумчиво произнес Велад.

— Ты с-сош-шел с-с ума, с-старик?

Велад почесал бороду и ответил:

— Волнение среди населения может стать опасным, а обитатели дворца, предоставленные сейчас сами себе, от скуки посеют смуту, которая превратится из недовольства в настоящую панику горожан.

Велад и Сетсей принялись спорить, а я вспомнила свой единственный визит во дворец с целью навестить старого князя. Это случилось сразу после того, как я наконец поднялась с кровати и набралась сил. Не успела появиться в Азе-Эгле, как разгневанные придворные накинулись на меня с претензиями. Все это быстро превратилось в агрессивный допрос недовольной толпы. Они настаивали, угрожали и требовали немедленно выдворить всех чужестранцев за границу, ведь мы практически в блокаде, и необходимо расходовать ресурсы княжества с умом. Меня начали сравнивать с Ним: «Он давно бы уже со всем разобрался», «Почему вы Его не ищете?», «Кто доверил управление княжеством ей?»

Меня затрясло, и тогда случился мой первый неконтролируемый прорыв магии. Сначала подо мной загорелся ковер, придворные в ужасе шарахнулись и начали разбегаться. Я попыталась потушить его, но огонь не останавливался и вскоре перекинулся на стены и гобелены на них. Веладу стоило огромных усилий пройти ко мне сквозь пламя, я растерянно стояла в центре, пытаясь взять под контроль свой сосуд, но магия выплескивалась оттуда, не желая подчиняться. Добравшись до меня, дворф взял мои руки в свои, и я провалилась в сон.

Очнулась уже в Фебране, и на следующий день узнала, что во дворце сгорел целый этаж, пострадавших по счастливой случайности нет. Не считая самого Велада, которому пришлось подрезать свою сильно обгоревшую бороду. Сначала он лишь посмеивался над случившимся, ведь придворные не увидели в этом потерю самоконтроля. Они сочли это моим возмущением, и на некоторое время это обеспечило нам тишину и спокойствие. Так было до сегодняшнего дня.

Вскоре Велад и Сетсей всерьез обеспокоились моим состоянием, разобравшись, что я действительно перестала управлять своей силой, и случившееся во дворце стало лишь первым из случаев вспышки гнева, которые всегда заканчивалась одинаково — бесконтрольным выплеском магии. Этажи я больше не сжигаю, но стоит хоть немного выйти из себя, вокруг начинают происходить неприятные вещи. А если я целенаправленно использую магию, часто заклинание выходит сильнее, чем следует. Как-то, вместо того чтобы направить силу и заморозить маленькое блюдце с водой, я случайно заморозила всю аудиторию. Об использовании боевых арканных заклинаний моей родной магии на территории школы даже речи не идет. Руны зажигаются легко, но заклинания выходят необычайно сильными, поэтому арканной магией я не пользуюсь.

Перебранку дворфа и драгона прервал громкий и уверенный стук каблуков по паркету. В зал, держа небольшой чемоданчик, уверенно зашла рина Перва.

— Какая удача застать вас вместе, — без приветствия начала магичка, вернувшаяся из Монаханы, куда была отправлена по секретному заданию Велада.

Она скинула плащ и промокшую остроконечную шляпу, стряхнула с нее крупные дождевые капли, угодившие прямо на Сетсея. Ящер недовольно покосился на гостью, но рина Перва не обратила на это никакого внимания. Я улыбнулась. Железная леди, пожалуй, единственный человек во всей Фебране, совершенно не боявшийся драгона. Другие предпочитали держаться от него на расстоянии, избегали взгляда и сжимались от шипящего голоса. Но только не она. Преподавательница не вздрагивала, даже если он оказывался у нее за спиной, как сейчас. Магичка расправила юбки и аккуратно опустилась на диванчик рядом с камином, поближе к огню, мы с Веладом последовали ее примеру. Я присела на диван напротив, Велад — в кожаное кресло с пуфиком для ног, стоявшее между диванами. Ящер остался стоять за спиной рины Первы.

— Может, чаю? — любезно предложил Велад.

— Позже, — ответила она, потянулась к своему чемоданчику и извлекла оттуда сверток пергамента. — Список без вести пропавших в Монахане в дни нападения. Как и ожидалось, большая часть из них маги. Точнее, магички, в этом княжестве одаренных мужчин мало, в отличие от женщин.

На этих словах рина Перва немного сморщила носик.

Велад взял листы и пробежал по ним глазами. Мы с Сетсеем переглянулись, скорее всего, думая об одном и том же. Кто стоит за внезапными нападениями, выяснить до сих пор не удалось, но из фактов, которые удалось собрать, очевидно: главная цель нападавших — маги. На них надевали ошейники, которые удивительным образом лишали их магической силы, а затем уводили всех куда-то через порталы. До нас доходили слухи, что даже среди орков пытались захватить магов. Я отчаянно цеплялась за эту мысль, ведь только она объясняла, почему Он и Келдрик, где бы они ни находились, не разнесли там все к демонской бабушке и не вернулись. Если их держат в плену, лишив магии, я должна добраться туда любой ценой, чего бы мне это ни стоило.

Не считая тварей, которых отродясь на нашей земле не водилось, среди нападавших были темные эльфы, демоны и рыцари ордена отступников. Велада больше всего беспокоило такое количество тварей. Он без конца приговаривал, что не может существовать мага, способного привести их в наш мир вновь.

В одном из своих немногочисленных писем Мордау писал, что им удалось пленить нескольких нападавших. На допросе (я предпочитала не думать, что конкретно он называет допросом) рыцари ордена отступников, если цитировать его дословно, дохли как мухи. Князь Самогеты был уверен, что виной тому смертоносная клятва, которую они дали, дабы не раскрыть тайну, предпочитая смерть. Захваченные демоны пели одну и ту же песню о том, что Великая Мать откроет им портал домой. Но ни один не мог ответить, где, когда и главное — кто такая эта их Великая Мать. Взять в плен темных эльфов — дело непростое, удалось захватить лишь нескольких, большая часть хитрых и изворотливых магов смерти успевала уйти. Обозленные на своих светлых братьев, они мстили за долгие столетия притеснений. По словам Мордау, конфликт между эльфами зрел давно, и темным нужна была лишь искра, чтобы поджечь костер ненависти. Но кто именно зажег эту искру, оставалось загадкой.

Также мы ничего не знали о том, что происходит в Миноле. Ясно было только одно: вторжению она не подвергалась, что подталкивало к очевидному выводу: Эруан знал о готовящемся нападении на Людею и заключил сделку, предав остальных. Многие пытались пробраться туда, но княжество охраняли с такой тщательностью, что ни один лазутчик живым не вернулся.

Мои мысли прервала вошедшая Тиральда. Ее взгляд упал на рину Перву, а затем переместился на ее мокрую шляпу, лежавшую на диване. С нее стекали капли, и лужица все ширилась. Экономка тотчас вытянулась и расправила плечи, игнорируя это недоразумение и саму магичку. Теперь я не сомневалась, что они родственницы. Каждый раз, стоило им встретиться в коридорах школы, губы Тиральды сжимались в тонкую полоску, плечи чинно расправлялись, а на лице появлялась королевская надменность. В свою очередь, преподавательница поступала похоже, предпочитая не замечать экономку, отворачивалась, задирала нос, словно тут дурно пахло. Очень походило на «истинно-родственные» узы.

— Попросить прибраться? — поинтересовалась она у Велада, явно намекая на лужу рядом с магичкой.

Не успел дворф даже рта раскрыть, как рина Перва махнула рукой, зажигая руны. Вода мигом собралась в маленький кубик льда, и тот, пролетев через комнату, угодил прямо в камин.

Тиральда сделала вид, что не заметила летающего льда и шипения огня, и дождалась ответа Велада:

— Нет, спасибо, Тиральда.

Подобный цирк, в котором женщины делали вид, что не слышат и не замечают друг друга, мы наблюдали уже не в первый раз.

Дождавшись, когда Тиральда удалится, я решила сообщить о своем намерении, о котором размышляла уже не первый круг. Сам Велад в одном из разговоров натолкнул меня на мысль о том, что необходимо наведаться к гномам и выяснить, что им известно об обручах, лишавших одаренных магии.

— Я отправляюсь к гномам, — огорошила всех новостью.

— Это с-слиш-шком опас-сно! — вмешался Сетсей, подходя ближе.

— Признаться, я и сам подумывал отправить кого-то к гномам. Они должны что-нибудь знать о магическом металле, но ты не можешь… — начал дворф, привычно перебирая длинными пальцами бороду.

— Отправлюсь к ним лично, — произнесла я тверже, чем рассчитывала, и вдруг зеркало, висевшее над камином, от моего голоса лопнуло. С одного угла до другого побежала зигзагообразная трещина. Я тяжело выдохнула, почувствовав, как в груди задрожало — предвестник приступа неуправляемой магии.

Все молча смотрели на меня, затем Велад спокойным и рассудительным голосом сказал:

— Ты должна остаться на случай, если придется открывать проходы через границу. К тому же мы не можем рисковать княгиней, нашим единственным наследником…

На последнем слове он запнулся. Напоминать мне о том, как погиб мой наследник — не самая удачная мысль. Трещина на зеркале с противным звуком расползалась паутиной шире, еще немного — и стекло посыплется на пол. Я попыталась перевести мысли в другое русло, обычно это помогало сдерживать злость, но все, о чем могла думать, так это их постоянное «мы не можем тобой рисковать». Эту фразу я слышала пару раз на дню.

— Насколько мне известно, князь Самогеты уже пробовал попасть к гномам, но они не пожелали с ним разговаривать. Амидера — дочь Вильмена, единственного князя Людеи, с которым гномы поддерживали хорошие отношения, и если они и согласятся с кем-то встретиться, то только с ней, — как бы между прочим, рассуждая вслух, высказалась рина Перва.

Не считая Велада и Сетсея, только еще двое знали о том, что моя магия не в порядке — Тарая и рина Перва. Тарая не единожды становилась свидетелем моих приступов, а рина Перва не могла не заметить, насколько возросли и изменились мои силы, но при этом не оставляла попыток со мной заниматься, за что я была ей бесконечно благодарна. После всего того, что случилось, только уроки по оттачиванию заклинаний порталов выходили у меня как надо. Преподавательница объясняла это тем, что вызов портала — очень сложное заклинание и требует много силы, которой теперь у меня было с лихвой. Я научилась создавать разные порталы, чем очень удивляла рину Перву. Оказалось, вариантов вызова портала намного больше, чем один. Самый простой — перемещение в хорошо знакомое место — я освоила, еще наблюдая за Келдриком. Однако порталы можно открывать, направляя их к определенному человеку или даже туда, где ты никогда не был. Вариантов масса. Я стремилась освоить их все как можно быстрее, чтобы попробовать отыскать Его с помощью нового заклинания.

— Решение принято, я отправлюсь к гномам. А если срочно понадобится открыть границу, всегда можете попросить Августа.

Я больше не могла сидеть без дела. Все вокруг днями и ночами пытаются предпринять хоть что-то: рина Перва отправляется по поручению Велада в разные княжества, Лидия и Тарая взваливают на себя большую часть работы директора и других преподавателей. Тиральда занята помощью раненым, Сетсей охраняет границу, сам Велад пропадает в Азе-Эгле, решая важные вопросы, и только я ничего не делаю.

— Я отправлюсь с тобой, — все еще хмурясь, со скрипом согласился дворф.

— Плохая идея, с-старик, гномы не с-станут с-слуш-шать, если она с-саявитс-ся к ним с-с кем-то из дворфов, которых они ненавидят. Поэтому с-с ней пойду я.

— К тому же кто-то должен остаться в княжестве и вести государственные дела, а с этим ты справляешься лучше всех, — добавила я, посмотрев на разбитое зеркало.

— Мы отправимс-ся черес-с лес-са Трундас-с, не привлекая внимания. Там не было нападений, так бес-сопас-сней.

Сетсей прав, гномий переход на границе с меленьким народцем, которым пользовался мой отец в Потаве, находится за пределами линии Акарана, и, хотя этот путь ближе, там наверняка рои портальных тварей.

— Заодно разведаем обстановку у драгонов и оборотней и поговорим насчет закупок свежего мяса для городов. Прихватим с собой Ортоса, он давненько не видел семью.

Звучало, как план увлекательного путешествия, но в конечном счете все могло закончиться совершенно иначе, и я это понимала.

— Наверное, с драгонами лучше разговаривать Сетсею, со своими он скорее найдет общий язык, — Велад вновь почесал бороду и вопросительно посмотрел на драгона.

— Ес-сли я с-стану прос-сить с-са людей, они откажут.

— Значит, сама буду с ними говорить, я приняла окончательное решение. Завтра с утра отправляемся.

По привычке снова провела пальцем по метке на запястье. Каждый раз, просыпаясь, первым делом проверяю, на месте ли она, молясь, чтобы метка не исчезла.

Попрощавшись с риной Первой, я вышла. Скорее всего, они начнут обсуждать, как не позволить мне отправиться к гномам, но мне все равно.

Вдали вновь раздался тревожный звон ненавистного колокола. Если я еще хоть круг проведу в этих стенах, слушая этот звон, то, возможно, следующая встреча с гаргоном завершится моим добровольным поражением. И по собственной воле я отправлюсь вслед за своим неродившимся сыном. Страшно, что в последнее время все чаще думаю об этом и все чаще начинает казаться, что именно этого я и хочу.