Чудеса иногда случаются

Анна Таюрина, 2017

Ксения Стрелкова замужем. Ее жизнь, жизнь вполне успешной женщины, идет привычным ходом, особых поводов для грусти не наблюдается. Случаются, конечно, размолвки с мужем, но у кого их нет?Однако помимо воли Ксении изменения происходят. Новый человек, взаимный интерес. Какой выбор будет сделан?

Глава 2

Телефонный звонок застал Ксению на выходе из подземки. Муж сердито спрашивал, почему она задерживается и когда им следует ждать мать домой. Ксения ответила, что уже на подходе.

Жили Стрелковы теперь у станции метро «Международная», поменяв квартиру после того, как Ксения ушла из налоговой инспекции. В двухкомнатной, доставшейся Диме от родителей, после рождения сына их семье стало тесно. Потому, хоть старая квартира и была расположена в неплохом районе, решились на переезд. К тому же Дмитрий в тот период как раз сменил место работы. Каждый день Стрелков вынужденно совершал утомительное путешествие туда и обратно. Новое жилье выбирали долго, сойдясь на варианте, устроившем членов семьи в транспортном плане. Вновь подумав о сыне, Ксения улыбнулась. Роман Дмитриевич, Ромочка или Ромашка, был всеобщим любимцем.

Дома все оказались в сборе. Встречать Ксению вышел с кислым лицом муж. Недовольство Стрелкова было явлением обычным. Дима вечно негодовал, где жену опять носит и когда носить перестанет. Учитывая характер своей работы, Ксения считала подобное поведение просто глупым, но обычно старалась Дмитрия не провоцировать. Хотя несколько грандиозных скандалов на почве позднего возращения с работы между супругами всё же произошли. Сейчас Стрелкова тайком посматривала на мужа. О вчерашнем он вроде не вспоминал, и на том спасибо. Продолжать ругаться ей совершенно не хотелось.

Пройдя в комнату, Ксения поздоровалась со своей матерью, с королевским видом восседавшей на диване. Из кухни с приветствием выглянула Катерина. Ксения вручила дочери торт, купленный по пути.

— Звонили наши уже, — сообщила мама, подмигнув Ксении. — Готовься, скоро перезвонить должны.

Ксения вздохнула, поняв, что своим опозданием могла вызвать недовольство свекрови. Мама Дмитрия, Иоланта Генриховна Стрелкова, в девичестве Вуйчик, по отцу была полячкой. Генрих Густавович в свое время оказался занесен в СССР вихрем Второй мировой, да так и осел здесь. Будучи абсолютно непролетарского происхождения, Генрих счастливо избежал попадания под колесо репрессий. Этому в первую очередь способствовала его мирная профессия. Вуйчик был музыкантом. Найдя в юности свой путь, Генрих учился в Италии. Случилось это благодаря матери, Анне, разглядевшей в сыне наследственную способность к музыке. Сама она музыку обожала, однако, будучи замужней дамой и матерью большого семейства, подняться выше игры на фортепиано на светских приемах по понятным причинам не смогла. Вернуться домой пришлось несколько раньше срока из-за тяжелой болезни матери. Туберкулез вскоре свел ее в могилу. Спустя пару месяцев Генрих насмерть рассорился с отцом, крупным промышленником, не считавшим игру на контрабасе достойным занятием для своего старшего сына. После этого связи Генриха с семьей оказались разорваны. Сам он колесил по городам и весям, выступая в составе различных оркестров. Начавшаяся война застала Вуйчика во Франции, его музыкальная карьера заглохла. На накрытом огромного масштаба катаклизмом континенте было больше потребности в хлебе насущном, чем в музыке, за исключением, пожалуй, военных маршей, и Генриху приходилось перебиваться случайными заработками. Частенько думать следовало просто о выживании. Вуйчика немало покидало по Европе, а к концу войны он по стечению обстоятельств вновь попал в Польшу, где чуть не погиб в ходе наступления Красной армии. Едва оправившись в госпитале, Генрих еще более странными путями оказался заброшен в Смоленск.

Обосновавшись в итоге в Ленинградской области, поначалу Вуйчик где только не работал. Чуть позже ему повезло устроиться в Ленинградскую консерваторию. Там же Генрих встретил свою будущую супругу, Антонину, от брака с которой родилась сначала Иоланта, а спустя три года сын Виктор. Со своей супругой Генрих Густавович в мире и согласии прожил все отмеренные ему дни.

Успев при жизни застать бабушку и дедушку Дмитрия, людей тихих и интеллигентных, Ксения никак не могла взять в толк, от кого ее свекровь унаследовала такой характер. Женщиной Иоланта Генриховна была властной, решительной, чужих мнений не признавала и всегда поступала так, как считала нужным. Когда Ксения в самом начале своей семейной жизни попробовала по какой-то мелочи поспорить со свекровью, ей пришлось тотчас пожалеть об этом.

— Дима, твоей маме надо было полком командовать! — пожаловалась Ксения мужу.

Тот хмыкнул и произнес:

— Думаешь, я об этом не знаю? Но ты низко берешь! Мама бы и с дивизией справилась.

При этом работала Иоланта Генриховна учителем английского языка, а также вела курсы польского для желающих. И если на курсах слушателями Иоланты были люди взрослые, пришедшие добровольно, то в школе детям деваться было некуда. Бедные ученики Стрелковой, которых многие искренне жалели, при виде преподавателя краснели и бледнели. Однако желающих перечить «Королеве» Иоланте среди них не находилось, осмеливающихся не выучить заданное — тем более. Надо признать, что знания Иоланта Генриховна давала отличные. Многие из её учеников, вынужденные тщательно готовиться к занятиям, в итоге проникались любовью к языку, а позже шли поступать в инязы. И поступали! Дима рассказывал, что в августе, после объявления результатов зачисления в ВУЗы, у подъезда чуть ли не очередь выстраивалась из желающих выказать Иоланте Генриховне свою признательность. Цветы и конфеты в доме вообще не переводились никогда.

После отъезда в Анапу свекровь продолжила преподавательскую деятельность там. Говоря об этом, Дима шутил, что теперь в одной из школ города-курорта резко возрастет число нервных расстройств и параллельно значительно повысится уровень знаний по английскому у детей.

Ксения облегченно выдыхала при мысли, что их со свекровью разделяет столь значительное расстояние. Стрелкова отдавала себе отчет, что жить под постоянным прессингом столь решительной, не признающей авторитетов личности не смогла бы. Да, Дима каким-то образом приспособился. Впрочем, он постарался при первом же случае сбежать на волю. Но здесь и отъезд родителей сыграл не последнюю роль.

Отец Дмитрия являлся полной противоположностью своей супруге. Спокойный, даже флегматичный, рассудительный, в конфликты он предпочитал не вступать. При этом нельзя сказать, чтобы Юрий Григорьевич не имел своего мнения либо боялся его высказывать. Скорее, просто не видел смысла в спорах, предоставляя слово жене. В общем, Юрий Григорьевич и Иоланта Генриховна неплохо друг друга дополняли.

Самое интересное, что дочь Ксении и Димы, Катерина, по характеру пошла в бабушку, получив за это от домашних прозвище «Екатерина Великая». Притом характер Кати абсолютно не соответствовал ее хрупкой внешности, чем девица пользовалась нагло и без зазрения совести. У Ксении временами складывалось впечатление, что если Катерине нужно будет преодолеть стену, она эту стену прошибет. Либо же Катя найдет способ стену перемахнуть. В крайнем случае, устроит подкоп. В общем, стене по-любому ничего не светило. Сейчас дочь была дома, отдыхала на каникулах после успешного окончания первого курса Московского госуниверситета.

Ксения переоделась и успела выпить чаю, когда раздался звонок «Скайпа». Как и остальные члены семьи, она бросилась к компьютеру. Возникло небольшое столпотворение. Вызов, в результате, приняла Катерина, остальные расселись рядом. На экране появился Рома, причесанный и очень довольный, а из-за спины мальчика выглядывали Димины родители. Сын выслушал приветствия, поздравления и пожелания всяческих успехов. После ребенок незамедлительно поделился радостью и похвастался подарком, игрушечным мотоциклом, о котором давно грезил. Мотоцикл этот Ксения, привезя Рому в начале лета в Анапу, передала свекру и велела тщательно спрятать. Теперь время пришло. Получивший предмет мечтаний мальчишка сиял и улыбался во весь рот. Но на том сюрпризы не закончились. Ромашке также вручили набор «Лего» от Катерины и железную дорогу от бабушки с дедом. Роме явно хотелось как можно скорее закончить с поздравлениями и приступить к внимательному инспектированию и апробации подарков. Заметив это, родные постарались не затягивать. В заключение именинник вновь услышал пожелания всяческих успехов, с тем и распрощались. Вера Сергеевна сказала Ксении, что свой подарок вручит внуку после возвращения Ромы в Санкт-Петербург.

Вечером, когда Ксения уже укладывалась спать, в комнату зашел Дмитрий.

— Как к маме съездила? — спросил он.

Ксения внимательно посмотрела на благоверного, пытаясь понять, к чему тот ведет.

— Нормально, а что?

— Ничего, просто так спросил, — ответил супруг и вышел из спальни.

Ксения задумчиво покачала головой. В этом был весь Дмитрий: не знаешь, что у него на уме, что на душе. Получить объяснения не удавалось практически никогда. Вздохнув, Стрелкова выключила свет.

Не зря говорят, как понедельник сложится, так вся неделя пройдет. У Ксении что понедельник прошел в полном завале, что оставшаяся неделя. Работы было — головы не поднять. Вроде лето, отпуска, спокойнее должно быть, ан нет. В общем, всю неделю Стрелкова провела, зарывшись в документы, как крот. Иногда компанию ей составлял Денис, дававший последние разъяснения, и тогда кротов становилось двое. Пару раз приходилось откладывать бумаги и выбираться в судебные заседания. Впрочем, ничего значительного на рассмотрении в данный момент не было. А вот подготовка к предстоящим большим делам шла активно.

Выбираясь из своей норы, как Ксения называла кабинет, на свет божий, она радостно потягивалась и шлепала к автомату за кофе. Ни к девчонкам, ни в чайную не заглядывала, некогда было. При всей своей загруженности Ксения засекла какое-то странное возбуждение, царившее в коллективе. Выяснять, в чем дело, времени не хватало. «Все когда-нибудь узнаем» — напоминала себе Стрелкова и возвращалась в кабинет.

В выходные Ксения побывала на даче у подруги. Катя с Артемом укатили к своим друзьям, муж отбыл на давно запланированную рыбалку. В общем, семья разбежалась по разным направлениям. При такой чудесной погоде сидеть дома Ксении абсолютно не хотелось. Вспомнив, что Наталья недавно приглашала к себе, Стрелкова взялась за телефон. Вскоре детали оказались согласованы, вещи закинуты в рюкзак. Ксения, в спортивной одежде и кроссовках, отправилась на вокзал.

Отдохнули на славу. Дача у Натальи была предназначена для приятного времяпрепровождения, а не для пахоты на грядках. Граничивший с сосновым бором внушительный участок выходил на берег небольшой речки. Речка быстрая, чистая, а влететь в холодную воды после бани — одно из первых российских удовольствий. Подруги напарились, накупались, напробовались всяческих вкусностей под хорошее вино, наговорились на пару месяцев вперед. Чего еще женщинам желать? Самое замечательное, что Ксении удалось прекрасно выспаться. Наталья детям и Нине, своей постоянной помощнице по хозяйству, строго-настрого запретила даже приближаться к комнате Ксении.

Ночевала Ксения на мансарде. Дом у Натальи был большой, основательный, комнат с лихвой хватало и на всю немаленькую семью, и на гостей. Постоянно в комнате на мансарде никто не жил, даже гости бывали здесь редко, ленясь забираться так высоко по лестнице. Стрелкова, наоборот, всегда старалась останавливаться именно в ней. Небольшая отделанная лиственницей комнатка нравилась Ксении безмерно. В комнате божественно пахло теплым деревом, каким-то травами, которые Нина сушила на чердаке. Из широкого окна виднелся сосновый бор. Стрелкова подолгу сидела на балконе и наблюдала, как сосны склоняются одна к другой, словно переговариваясь. Кроме того, комната создавала настроение. Ксения, попадая сюда, чувствовала себя абсолютно спокойной и счастливой. Даже когда наступало время отъезда, из этой комнаты уходить не хотелось.

Домой Стрелкова вернулась вечером в воскресенье. Ни мужа, ни Кати не было. В кухне на столе лежала записка. Дочь старомодным способом предупреждала, что переночует у Артема. Ксения позвонила мужу. Дима сообщил, что понедельник у него свободен и в город он приедет завтра к вечеру.

В квартире стояла тишина, только чуть слышно тикали ходики в зале. Плюнув на уборку, Ксения достала из шкафа книгу. Как раз под настроение попалась Улицкая, «Медея и ее дети». С довольным видом Стрелкова растянулась на диване и погрузилась в чтение.

Ксения любила книги. Читала много, разных авторов. Ее интересовал английский детектив, как классический, так и современный, отечественная серьезная проза, исторические произведения. Стрелкова редко смотрела телевизор, сериалы и вовсе терпеть не могла. Чтение хорошей книги, по мнению Ксении, было самым лучшим отдыхом. Оставалось только жалеть, как мало читает современное поколение. Своим детям Ксения тоже старалась привить вкус к чтению. В отношении Кати можно было уверенно сказать, что получилось лишь отчасти. Интернет и социальные сети оказались сильнее.

Придя на работу в понедельник, Ксения вновь отметила непонятное бурление. Попавшиеся ей девчонки были странно возбуждены. «Так больше продолжаться не может!» — решила Ксения и отправилась к Лильке за разъяснениями.

Лилька, Лилия Владимировна, была бухгалтером и по совместительству знатоком всех новостей и сплетен конторы и ее окрестностей. Она знала всё, что случилось, случается в данный момент и должно случиться вскоре. Ксении иногда казалось, что у Лильки четыре глаза, два из которых на затылке, а ушей как минимум шесть. Ну а как иначе можно было одновременно получать столько информации из разных источников?

— Лиля, что у нас происходит? — начала Ксения. — Чего девчонки бегают как ошпаренные?

Лиля заинтересованно глянула на Стрелкову.

— Ты что, ничего не знаешь? — спросила она.

— Чего я не знаю?

— Ну, ешки-матрешки! Ты, мать, отстала от жизни. У нас Денис ушел?

— Ушел, — подтвердила Ксения. — На отвальной в четверг все были, разве нет?

— И что, ты думаешь, шеф будет с его местом делать? — вопросила Лилька в ответ.

— Да откуда ж я знаю. Возьмет кого-нибудь.

— Вот именно! Только не «кого-нибудь». Новый сотрудник — это о-го-го! Девки, кто видел, сказали, мужчина — мечта! Кстати, он уже здесь, в конторе. Николай Иванович его скоро представить нам должен. Познакомить с коллективом.

— Понятно, — протянула Ксения. — Посмотрим, что там за «мечта» такая.

— Ага, смотри-смотри, тебе ж в пару его, скорее всего, и поставят.

— Вот черт! — вырвалось у Ксении. — Правда, ведь! Я об этом как-то не подумала.

Принцип парности поначалу, когда она только пришла в фирму к Николаю Ивановичу, немало Ксению удивил. Шеф закреплял за крупными делами минимум двух сотрудников, как он говорил, для подстраховки. Вскоре, впрочем, Николай Иванович рассказал Ксении и её тогдашнему напарнику, Илье, как однажды фирма чуть было не проиграла важное и очень перспективное во всех отношениях, в том числе, конечно, в финансовом плане, дело с межрегиональной налоговой. Случилось это, когда юрист общества, который вел дело, попал в автомобильную аварию. Надо сказать, что межрегионалки на тот момент только-только сформировали. Понятно, к работе с ними приноровиться никто не успел. Да и налог оказался новый. В этот момент шеф прервал рассказ и предложил угадать, по какому налогу спорили. Ксения с вытянувшимся лицом предположила, что налог этот на добычу полезных ископаемых. Угадала. НДПИ Стрелкова очень не любила, памятуя, сколько судебных тяжб и неразберихи породила коротенькая глава в налоговом кодексе после своего введения. Как будто нельзя было хоть чуточку подробнее написать! А учитывая специфику России с ее сырьевой экономикой, понятно, о рисках какими деньгами в этом случае шла речь.

Николай Иванович тем временем продолжал рассказ и поведал, что сотрудник был очень опытным и дело вел практически самостоятельно, иногда только привлекая девочек-бухгалтеров для расчетов. В результате, когда он пришел в себя в больнице, о дальнейшем участии в деле речь идти не могла, не позволяли ушибы и переломы. Объяснить свои мысли и всё происходившее в последнем из пяти уже состоявшихся судебных заседаний, длившемся два с лишним часа, человек тоже внятно не мог. Этому мешали полученная травма головы и раздробленная челюсть. Далее шеф изрек: «Слава богу, он все же остался жив! И выздоровел потом, хоть и досталось ему крепко. А от меня чуть позже ушел. Видать, сформировались неприятные ассоциации». Ситуация осложнялась тем, что дело рассматривалось в Москве. Ход судебного восстанавливали всей конторой, собирая по частям из материалов дела, через расшифровку заметок (аудиозаписи в судах тогда не велись), которые сотрудник успел сделать в процессе, из протоколов судебных заседаний, через помощника судьи; пришлось вплотную и с инспекцией пообщаться. Из девочки-бухгалтера, что участвовала в одном из судебных, выжали, что могли, даже то, чего она и сама толком не знала. Шеф добавил, что работа с бухгалтером шла по принципу «Вспомнить всё!». Смеясь, Николай Иванович пояснил, что до пыток, конечно же, не дошло, это не его методы. В итоге требуемое восстановили, разобрались, дело, Ура!, выиграли. Благо, судебное было отложено на месяц. А если бы нет? Закончил рассказ Николай Иванович фразой: «Вот тогда я и поседел. И решил, что больше у меня один человек такого рода дела вести не будет. Только в паре, для подстраховки. А то чем черт не шутит!».

Такие условия сотрудники приняли, слегка их подкорректировав. Большие дела делили между собой по эпизодам, по частям. Когда совсем уж сложно приходилось (о, да, изменения законов в России непредсказуемы и логике часто не поддаются, да и у судей бывают тяжелые дни, когда они на представителей всех собак спускают, требуя если не невозможного, то близко к тому), занимали совместную оборону, подсказывая друг другу и поддерживая.

Именно поэтому вопрос, с кем ей придется работать, являлся для Ксении первоочередным.

Вернувшаяся к себе Стрелкова не успела приступить к работе, как раздался сигнал внутренней связи. Маша официальным тоном просила Ксению незамедлительно явиться к шефу.

Дверь кабинета Николая Ивановича выходила в небольшой коридор, расположенный слева от холла. Рядом находились два кабинета: Марии, секретарши шефа, и начальника хозяйственной части. Остальные располагались в другом крыле, куда вел правый от холла, значительно более длинный коридор, а также на втором этаже здания.

Когда Ксения подошла, в коридоре уже стояли коллеги. Вскоре из своего кабинета вышла Маша и пригласила всех к шефу.

Войдя к Николаю Ивановичу и поздоровавшись, народ рассредоточился вдоль стен. Шеф поприветствовал подчиненных и пояснил, что сегодня к работе приступает новый сотрудник. Его Николай Иванович желал представить собравшимся. Вскоре по Машиному приглашению в кабинет зашел мужчина. Увидев его, Ксения непроизвольно выпалила:

— Ага, вот он, похититель зонтов!

Коллеги озадаченно притихли. Услышавший Ксению мужчина засмеялся и парировал:

— Я вас окликнул тогда, но вы так быстро бежали, что ничего не слышали. А догнать, простите, не успел, — произнеся это, он развел руки.

— Ладно, прощаю, — смилостивилась Ксения и тут же нахмурилась. — Зонт, надеюсь, у вас?

— Конечно. Лежит в машине, ждет удобного случая.

На это Ксения вопросительно изогнула бровь. Женщины вокруг зашептались, начались вопросы.

— Вы знакомы?

— Когда успела?

— Домой, что ли, подвозил? Ну, ничего себе!

— Интересно, что за история с зонтом?

— Ксень, Ксень, расскажи, а?

Заинтересованные лица преданно смотрели на Ксению со всех сторон. Помолчав довольно долго и дождавшись, когда сослуживицы уже ногами от нетерпения сучить начали, Стрелкова соизволила ответить.

— Да, знакомы! Целую неделю. Да, подвозил. Да, почти до дома. Ну, то есть не совсем до дома. Ну да, совсем не до дома! Но это ерунда, всё равно завидуйте, неудачницы! — произнеся, Ксения засмеялась и показала жаждущим подробностей язык.

В ответ сказанному раздался дружный хохот.

— Стрелкова! — голос шефа был строг. — Всё шутишь?

— Помилуйте, Николай Иванович! — взмолилась Ксения, пытаясь сдержать улыбку. — Если я, с нашей-то работой, шутить перестану, вы меня первый на Пряжку отправите! Разве не так?

Коллеги опять дружно захохотали.

— Всё, посмеялись, и хватит, — отсек Николай Иванович. — Вернемся к вопросу, собравшему нас здесь. Позвольте мне представить данный, так сказать, вопрос, — тут шеф подмигнул Ксении. — Игорь Александрович Комлев, наш новый сотрудник. Специализируется на экономических спорах. Кроме того, имеет высшее образование в области энергетики. Надеюсь, данное обстоятельство также нам поможет. Всем прекрасно известно, каково спорить с энергетиками при наших законах. Примерно так, как идти на танк с голыми руками. Результаты обычно одинаковы: раздавят и не заметят. Надеюсь, хоть отчасти нам удастся переломить эту прискорбную статистику. Или хотя бы умными словами убедить клиентов своевременно идти на мировую, а не лезть на рожон.

Пока шеф вещал, Ксения с интересом и без особой опаски рассматривала новичка. При первой встрече Стрелкова его толком не разглядела, обстановка не способствовала. В памяти остались только яркие глаза. Приветливое лицо помнилось весьма смутно. Впрочем, то же самое делали и остальные. Ксения искренне пожалела Игоря, наверняка почувствовавшего себя ценным музейным экспонатом.

— Девки, пяльтесь скромнее, смущаете же парня! — прошипела в итоге Инна, прожигая взглядом нестройный ряд сослуживиц.

С таким же успехом это можно было сказать по-китайски. Разглядывающие даже не поняли, что обращаются к ним.

Ксения смотрела на Игоря и думала, что мужчина действительно интересный. Высокий, гораздо выше нее. Привыкнув, что при своем росте в сто семьдесят три сантиметра, плюс каблуки, куда уж без них, на значительное число представителей мужского пола приходится смотреть сверху вниз, Ксения всегда радовалась обратному. Стройный, фигура спортивная. Одет Игорь был аккуратно, без излишеств. Еще Ксения отметила, что, если совсем уж придираться, то Комлева, пожалуй, нельзя было назвать абсолютно, канонически, красивым. Если же не высчитывать пропорции, а руководствоваться общим впечатлением — он был великолепен. Молодой здоровый мужчина. Черты лица притягивали взгляд: аккуратный нос, изящной формы губы, четкая линия скул. Подбородок упрямый, видно, характер у хозяина имелся. В пику нынешней моде на бородки Игорь оказался чисто выбрит, Ксении это понравилось. А глаза! Яркие, почти синие.

Интересно, сколько ему лет? Тридцать? Тридцать один? Выглядит молодо, но с двумя-то высшими и опытом работы меньше Комлеву быть не могло. Впрочем, когда взгляд новичка становился серьезным, он казался чуть старше. «Тридцать три года» — под конец решила Ксения. А что, возраст Христа. Но хорош, зараза! Глазищи эти, а еще волосы. Темные, почти черные, с синими глазами контраст неслабый. К тому же, достаточно длинные, волосы лежали свободно, что удивительно Игорю шло.

Никакой слащавости в его облике не было. Ксению современные мальчики-метросексуалы с их наманикюренными пальчиками бесили дико. Когда Стрелкова видела такого кадра, поправляющего где-нибудь у зеркала свою безупречную прическу и радостно улыбающегося себе же, любимому, ее так и подмывало подкрасться и напомнить, что в свое время Нарцисс плохо закончил.

Ксения встревоженно присмотрелась к рукам Игоря. Слава богу, никакого маникюра не было. Ногти аккуратно подстрижены, и все. Кольца обручального не было тоже.

«Ой-ей, как же шеф пропустил такого мужчину в нашу контору!» — подумалось Стрелковой — «Не закрутилась бы пара-тройка незапланированных романов, вон, кое у кого из девок глаза так горят, что можно свет выключить и на электричестве экономить».

Впрочем, зная шефа, Ксения не сомневалась, что он и здесь все предусмотрел. Иначе просто быть не могло.