Бобриха. Мистическая повесть

Анна Юрьевна Приходько

Когда магические способности вышли за рамки здравого смысла, началась эта история. Магический дар, полученный от бабки, сподвиг обычную деревенскую женщину Пелагею творить страшные дела. На что же способна безумно влюблённая женщина-колдунья?

Глава 4. Логово Бобрихи

После седьмого дня, проведённого в землянке, Таисья решила вернуться домой. Утром она сказала Лукерье:

— Собирайся, пора домой. Куры не кормлены, зерна как раз на неделю им должно было хватить. Думаю, спокойнее уже в деревне стало. Не будут же они всегда обвинять меня во всех грехах? Скоро осень, кто их кроме меня лечить от хвори будет?

— Мама, ты же обещала меня с Бобрихой познакомить, — с надеждой произнесла дочка.

— Обещала, значит, познакомлю, — вспылила Таисья. — Время придёт и познакомлю. Собирайся, пора выходить.

Они выбрались из землянки, завалили вход ветками и направились в сторону дома.

Только начинало светать. Слабый свет, пробивающийся сквозь кроны столетних дубов, словно давал сигнал птицам и другим животным. Вокруг всё чирикало, стрекотало, трещало. Крупная белка спустилась со ствола, и, увидев Таисью с дочкой, за этот ствол спряталась.

Лукерья подошла ближе, протянула белке руку с горсткой ячменных зёрен.

Белка сначала неподвижно сидела, потом начала принюхиваться и приблизилась к руке.

— Пойдём уже, — прикрикнула Таисья.

Белка испугалась крика и молниеносно забралась на ствол.

— Мама, — воскликнула Лукерья, — я же хотела её покормить!

— Да ты тут весь лес пока не перекормишь, мы с места не сдвинемся. Не отставай!

Таисья ускорила шаг, дочь еле поспевала за ней.

— Мама, давай не будем так быстро идти. Целый день впереди.

— Вот я тоже раньше так думала, что целый день впереди и целая жизнь впереди. А оказалось, что и жизнь позади, и день. Нет впереди ничего такого, к чему нужно спешить. Ибо, как только ты достигнешь этого, оно станет прошлым. Поэтому нет никакого будущего. Есть только настоящее и прошлое. Но иногда мне хочется, чтобы и прошлого не было.

Лукерье мать никогда не рассказывала о том, что она ей неродная.

От подружек девочка слышала многое. Одни говорили, что её нашли в лесу, а Таисья приютила, другие говорили, что Таисья украла её в соседней деревне. Бабушка Полина поначалу советовала, чтобы Лукерья не верила слухам. А потом сказала, что и впрямь приёмная. Но строго-настрого запретила говорить на эту тему с матерью.

Лукерья была послушной девочкой и не тревожила мать своими вопросами на этот счёт. Она, конечно, чувствовала холод и безразличие. Иногда ночами плакала, вставала с кровати, подходила к матери, целовала её в лоб, но Таисья всегда отмахивалась и в грубой форме приказывала идти спать.

Со временем Лукерья перестала это делать. Но в глубине души любила мать, и ей казалось, только за то, что она не оставила её на улице. Конечно, тайна происхождения мучила Лукерью с каждым днём всё больше и больше.

Когда половина пути была пройдена, девочка стала убегать подальше от матери, и пока та догоняла дочь, Лукерья обнималась с деревьями.

В какой-то момент дочь скрылась из виду. Таисья ускорила шаг и вдруг услышала истеричный вопль дочери:

— Мааама, — кричала та так громко, что Таисье показалось, что она оглохнет.

— Маааама, — повторила дочь, — он опять там!

Таисья с шага перешла на бег и довольно быстро оказалась около дочери.

Перед ней была всё та же яма, из которой несколько дней назад она спасла ребёнка.

Но сегодня он опять сидел там. Мальчик, видимо, спал. А от крика Лукерьи проснулся и зарычал как медведь.

Он смотрел на знакомые ему лица и продолжал рычать.

Таисия сказала дочери:

— Пойдём отсюда. Второй раз не буду его спасать. Мне ещё от прошлого спасения отмыться нужно.

А сама подумала: «Вот Бобриха, вот ведьма, забрала всё-таки ребёнка. Когда же она успела? Как смогла-то?»

— Мааам, — жалобно сказала дочь, — может, заберём его с собой? Второй раз нам попадается. Может судьба у него такая, быть спасённым нами.

— Окстись, Лукерья. Давай быстрее отсюда уйдём. Его и без нас спасут.

— А девочка правду говорит, — кто-то громко крикнул за спиной.

Обернулись. Бобриха стояла с кнутом. Вся в чёрном.

— Ну, здравствуйте, лесные жители. Семь дней ходила около вашей землянки. Хоть бы раз выглянули, пригласили бы к себе. Ан нет, сидели, тряслись в сыром углу. А чего трястись-то? Куда собрались, красавицы?

— Домой, — неприветливо ответила Таисья.

Лукерья быстро поняла, кто перед ней стоит, и радостная улыбка не сходила с её лица.

— Домой, говоришь, — ухмыльнулась Бобриха. — А если я тебе скажу, что дома твоего больше нет. Поверишь в это?

— Не поверю, — ответила Таисья, — с чего ты это взяла?

— Сорока на хвосте принесла. Нельзя тебе туда. Убьют. Я внука похитила, а все думают, что ты виновата, ищут тебя, Таечка. Дом разгромили.

— Что тебе от меня нужно? — прокричала Таисья. — Зачем ты свалилась на мою голову?

— Это я-то свалилась? — смеясь, ответила Бобриха. — Нечего было внука моего в деревню тащить и в церковь его отправлять. Ты вроде сердобольностью никогда не отличалась. Вон смотрю, девчонка запуганная. Ни любви, ни ласки в глазах не видно.

— Ах ты, ведьма проклятая, — зашипела Таисья. — Что ты знаешь о моей любви и ласке? Ничего ты не знаешь. Не смей дочку мою трогать.

— Дочку говоришь? Она же не твоя, чего ты так за неё печёшься? А про тебя я всё знаю, даже больше, чем ты сама! — спокойно произнесла Бобриха, смотря при этом то на Лукерью, то на Таисью.

— Да пошла ты туда, откуда пришла, тьфу на тебя, ведьма старая! — пробормотала Таисья, схватила дочку за руку и потащила в сторону дома.

Вдруг Таисья споткнулась и упала на землю.

— То-то же, — торжественно произнесла Бобриха, — не иди туда, если хочешь жить.

Таисья поднялась. От боли в ноге она стиснула зубы и посмотрела на Бобриху.

— А что это ты так за меня беспокоишься? Ну и убьют меня, что с того? Тебе, ведьме, какое до этого дело?

— Да ты как-никак внука моего из ямы спасла. Проявила жалость. Отблагодарить тебя хочу. От гадания ты отказалась, твоё право. Может быть, гостеприимством моим не побрезгуешь? Смутно сейчас в вашей деревне. Думаю, ты достаточно умна, чтобы не идти туда. А запасы в твоей землянке закончились. Чем будешь перебиваться? — Бобриха своими словами дёргала за всё живое.

— Не умру с голоду, не беспокойся, лес мне не чужой, пища вся под ногами, — Таисья не спешила принимать помощь ведьмы.

— Мааам, ну давай не пойдём в деревню, страшно мне, — вмешалась в разговор Лукерья.

Несмотря на то, что Бобриха по видениям Лукерьи была насквозь чёрная, её какой-то неизвестной силой тянуло к этой женщине.

Таисья зло посмотрела на дочь и сказала:

— В гости к ведьме захотела? Думаешь, она научит тебя чему-нибудь хорошему?

— А вот, и научу, — заступилась за себя Бобриха. — Многому научу. Ещё спасибо мне скажешь, и ей тоже.

С одной стороны Таисью пугало то, что Бобриха приглашает её в гости. С другой стороны она хотела узнать, что же произошло с ней 12 лет назад.

«Если Бобриха говорит, что в деревне опасно, то, как теперь быть? Скоро осень, за ней зима. Жизнь в землянке зимой трудно. Куда теперь податься?» — думала про себя Таисья.

В это время Бобриха помогла внуку выбраться из ямы. Он встал возле своей бабки и пристально посмотрел на Лукерью. Та в свою очередь отвела взгляд и поглаживала укушенную мальчишкой руку.

— Да чёрт с тобой, Пелагея, — громко сказала Таисья. — В гости, так в гости. Веди в своё логово.

Бобриха подскочила к Таисье, схватила её за плечи и выкрикнула:

— Пелагея умерла! Нет её больше! Не тревожь воздух её именем.

Глаза Бобрихи сверкали злобно. Таисья отступила назад, вскрикнула от боли в ноге и опять повалилась наземь.

Лукерья подскочила к матери и помогла ей подняться.

Бобриха взяла мальчишку за руку, махнула рукой, показывая, что нужно идти за ней.

Таисья, держа за руку дочь, еле шла. Нога болела так сильно, что каждый шаг давался с трудом.

— Мама, — шепнула Лукерья, — может быть, Бобриха тебе ногу вылечит?

— Не вылечу, — вмешалась Бобриха. — Нога перестанет болеть только тогда, когда мать твоя будет идти ко мне в гости с желанием. А сейчас она идёт наперекор себе. Вот нога и тянет её назад.

Конец ознакомительного фрагмента.