Купчиха. Том 2

Анна Юрьевна Приходько

Для калмычки Марии ссылка становится испытанием. Оторванная от семьи, она собирает себя по крупицам, сохраняя сдержанность и жизнелюбие. В то же время купчиха Евгенька то рушит за собой мосты, то замирает, купаясь в неожиданных чувствах. А жизнь продолжает бить её, кажется, не жалея даже.

***

Дом Прохора Леонидовича стоял как прежде. Только окна теперь не были завешены плотной тканью. На них висели белые кружевные занавески.

Во дворе за маленькой дворняжкой с громким криком и визгом носился ребёнок двух-трёх лет. Невысокого роста молодая женщина вешала бельё.

Она оглянулась и увидела Ивана. Подошла к калитке.

— Вам кого? — спросила она хмурясь.

Ивану стало не по себе. В мыслях он уже хоронил Прохора. Не ответив женщине, отошёл от калитки, с тоской вглядывался в окна.

— К кому пришли? — произнесла женщина.

— Приветствую, хозяйка, — очнулся вдруг Иван. — Ошибся я, видимо. Поздно пришёл. Жил тут мой друг Прохор Леонидович.

Женщина засмеялась.

— Жил? Да он и по сей день здесь живёт! Пойдёмте со мной!

Иван повеселел.

— А вы давно его знаете? — поинтересовалась женщина.

— С сотворения мира, — ответил Иван.

Она опять рассмеялась звонко. От этого смеха у Ивана на душе вдруг стало легко. Он взглянул на незнакомку: слегка прищуренные глаза, подрагивающий от смеха кончик носа, белоснежный ряд зубов. Вспомнил вдруг фотографии красавиц, которые попадались в документах Петра Николаевича. Они были вложены в папки с бумагами, встречались в торговых книгах.

Ивану показалось, что вот одна из этих красавиц сошла с тех фотографий.

Так задумался, что не сразу пришёл в себя от громкого крика женщины:

— Очнитесь!

Иван вздрогнул.

— Кого ты там в чувства приводишь, душа моя? — Иван услышал знакомый голос.

— К тебе вот пришли, — отозвалась женщина и обратилась к Ивану: — Проходите же скорее, мне с бельём закончить нужно.

Иван вошёл в знакомый дом.

Прохор Леонидович сидел за столом. Длинной иглой пришивал к подошве верх из ткани. Он отложил свою работу и уставился на Ивана.

— Вот так встреча! — воскликнул он. Поднялся со стула. — Мой безмолвный друг!

Прохор Леонидович обошёл Ивана несколько раз.

— Женька, Женька, — подразнил он. — Нашёл свою Женьку-то?

Ивану вдруг стало не по себе.

— Да ладно, ладно! — Прохор Леонидович похлопал его по плечу. — Голос-то вернулся?

— Вернулся, — еле слышно произнёс Иван.

— О-хо-хо! — воскликнул брат дьякона. — Ну наконец-то! Рассказывай! Где был, чем занимался? Чего вдруг вспомнил старика?

— Жил как все, — начал Иван. — Работал, семьи нет.

Иван вдруг покраснел.

Прохор Леонидович смотрел на кузнеца пристально.

— Где-то лукавишь, — произнёс он. — Ну да ладно, твоя жизнь меня не интересует. Говори, зачем пришёл?

— Проведать, — засмущался Иван.

— А-а-а-а, — протянул Прохор, — проведать это хорошо. А я вот женился! Сын у меня родился. Жёнушку мою видел?

Прохор Леонидович подошёл к Ивану близко и прошептал ему на ухо:

— Славную бабёнку урвал? Правда ведь?

Иван кивнул.

— Так что я ещё ого-го! Шью вот тапки для вашей советской власти. Патефон у меня конфисковали. Спасибо, что меня пока к рукам не прибрали. Тоскую без музыки, слов нет!

В это время в дом вошла женщина.

— Тосечка, налей нам чаю, — обратился к ней Прохор Леонидович.

Она кивнула.

— А вот это моя жена! — брат дьякона выкрикнул это с такой гордостью, что Иван тоже загордился.

— А это мой давний друг Иван, — продолжил Прохор. — Человек, без которого я не жил бы уже давно. Тосечка, нам бы ещё пирога твоего. И подойди ко мне.

Жена подошла к Прохору, он шепнул ей на ухо:

— Тосечка! Ну и по стопочке, разумеется! Гостя дорогого уважить надобно.

— Хорошо, Мурлыка, — весело ответила женщина.

Иван улыбнулся. Ему смешно было наблюдать за этими влюблёнными. «Тосечка, Мурлыка», — повторял он мысленно.

Тосечка быстро накрыла на стол.

— Прошу вас, дорогой гость, — обратилась она к Ивану.

Прохор Леонидович смотрел на жену влюблёнными глазами.

Когда она вышла из комнаты, произнёс:

— У меня в жизни две любимые: музыка и Тосечка. Никак не наоборот. Тося младше меня на три десятка лет! А музыка вечна!

Иван к еде не притрагивался.

— Чего засмущался? — спросил у него хозяин дома. — Или тушёночки не хватает? Так нет её больше. У нас теперь еда простая. Я перед конфискацией успел-таки доесть припасы. Пару дней поголодал и вот, живу до сих пор и здравствую. Если бы не Тося, не знаю, что со мной было бы.

Тося вернулась, присела за стол с мужчинами.

— Душа моя, — обратился к ней Прохор, — а Василёк-то где?

Тося махнула рукой в сторону двери:

— У бабы Дуси гусей гоняет. Пускай порезвится, спать будет крепче.

— Ну хорошо, — Прохор Леонидович кивнул и вдруг задумался. Уставился на тарелку.

— Бывает у него, — прошептала Тося Ивану, — отключается ни с того, ни с сего минут на пять. А потом как ни в чём не бывало. Вы кушайте, кушайте, я сама пекла.

Иван пригубил из бокала. Градусы ударили в голову. Заулыбался, принялся за пирог.

Чувствовал, как краснеют щёки. Не мог понять от чего точно: от вина, или оттого, что рядом сидела Тося. Её белоснежные руки то и дело подкладывали Ивану пирог. Иван даже не замечал, как опустошал тарелку.

Прохор Леонидович вдруг закряхтел, очнулся.

— Так вот, — сказал он так, будто не было никакой паузы. — Если ты пришёл, значит, идти тебе некуда. Не вспомнил бы ты старика, будь у тебя хорошая жизнь. Можешь остаться, пока работу не найдёшь. Я кормить тебя не буду. А так, живи сколько хочешь. Тосечка, вон какая умница у меня! Доярочкой работает, все при деле!

— Спасибо, — Иван кивнул.

Комнату, которую выделили Ивану, он хорошо знал. Частенько в ней бывал, когда жил у Прохора.

Раньше в ней был склад почти всего имущества Прохора Леонидовича: резные тумбочки, столы, горы постельного белья и костюмов, коробки с посудой.

Это всё должны были забрать ещё в 1919 году, но, видимо, руки у новой власти не доходили до добра Прохора Леонидовича.

Раньше Иван заходил туда любоваться, пробовал на ощупь дорогую костюмную ткань, проводил пальцами по фарфоровым стенкам сервизов. А теперь в комнате стояла только узкая кровать и письменный стол.

Иван прилёг на кровать. Закрыл глаза и провалился в сон.

Утром очнулся от того, как кто-то тряс его за плечо.

Это был Прохор Леонидович.

— Вставай, Иван, — требовательно говорил тот. — С Тосечкой пойдёшь на работу устраиваться.

Иван встал нехотя. Оделся.

Когда шли с Тосей по улице, все с ней здоровались, на Ивана посматривали искоса.

На Тосе было белое платье в мелкий чёрный горошек, высокие гольфы и туфельки на низком каблучке. Кузнец смущался рядом с ней. Она была такая красивая!

Ивана устроили в коровник чистить загоны.

По утрам на работу ходили вместе с Тосей.

Она всё больше и больше нравилась ему. Появилась зависть к Прохору Леонидовичу. Да и сама Тося, кажется, была к Ивану неравнодушна.