Глава 10
…Словно наткнувшись на невидимую преграду, Андрей замер посреди кабинета: за его столом обретался какой-то прыщавый недопесок.
На долю секунды замешкав, Андрей развернулся и отправился к начальству. За спиной воцарилась насыщенная тишина.
Валеркин взгляд, сделав дугу от монитора к двери, стал неприязненным:
— Явился?
Месяц пьянки изменили друга: он выглядел на все сорок, хотя им с Валеркой не исполнилось и тридцати пяти.
— Как видишь. Как тут у вас? — Неожиданно Андрей испытал острую вину за свой загул.
— У нас? У нас нормально. У нас три новых рекламодателя.
— Молодцы. Слышь, Валер, там это… Мой стол занят. Где мне сесть?
— А знаешь, негде тебе сесть. Ты слишком долго отсутствовал, и мы как-то выкрутились. Приняли нового человека вместо тебя.
Лицо Андрея дернулось, он криво улыбнулся:
— Вот даже как? Ну, удачи.
— И тебе.
Продолжая по-идиотски посмеиваться, Андрей вернулся в отдел.
Под взглядами притихших коллег прошел к столу, с которым сроднился за последние девять лет:
— Можно? — Он показал на органайзер, набитый разным хламом.
— Конечно. — Вспыхнув, молодой человек поднялся и предоставил Андрею свободу действий.
Тишина наполнилась звуками: запиликал чей-то мобильник, зашуршали бумаги, загудел принтер…
«Упрашивать — я лучше сдохну», — твердил про себя Андрей, собирая немудреное барахлишко: ручки, карандаши, точилки, стикеры, блокноты, ластики и синюю кружку из термостойкого стекла. Подарок Маринки…
А он еще Валерку другом считал. Дерьмо собачье, а не друг.
Видите ли, подвел он Валерку. Разве это подвел? Вот его Маринка подвела, так подвела.
Сложив имущество, Андрей вдруг осознал, что у него больше нет дома, куда можно притащить все эти стикеры и ручки.
— Пусть здесь постоит, я потом заберу, — ни к кому не обращаясь, сказал Андрей.
Звуки снова замерли.
Пристроив коробку с барахлом на полке, служившей перегородкой, Андрей в полусознательном состоянии покинул душный кабинет и очутился на улице.
Оказывается, до этого момента он употреблял слово «облом», до конца не понимая его смысла. Вот что называется обломом — вот это самое. Полным. Можно, конечно, назвать по-книжному: поворотный момент. Точка принятия решения. Перекресток судьбы. Излом… Но почему-то Андрею в его положении хотелось называть вещи своими именами… И название этому было…
Андрей выгреб последние четыре тысячи из кармана, разгладил их, сунул обратно и постоял в раздумье. Перекресток, тополя, редкая толпа горожан — жизнь продолжалась.
Словно приглашая, зажегся зеленый глаз на светофоре.
Вот и отлично, решил для себя Андрей, он будет умненьким-благоразумненьким.
Для начала зайдет вон в ту пельменную и съест порцию пельменей. Почему-то пельмени из общепита представились ему скользкими и вязкими. Впрочем, в его положении нужно забыть все дорогие привычки.
…Пельмени оказались гораздо приличней, чем можно было судить по виду пельменной.
Наколов на вилку последний, Андрей собрал сметану с тарелки и увидел Витька.
Тот боком протиснулся в зал и шарил глазами по столам в поисках знакомых лиц. На физиономии Андрея взгляд Витька не задержался — Андрея Витек не узнавал.
Поколебавшись ровно мгновение, Андрей помахал рукой:
— Витек!
В блуждавшем взгляде отразилось недоверие:
— Ты меня?
— Ну да, тебя. Ты же Витек?
— Витек.
— Подгребай к столу.
Новоиспеченный друг плюхнулся на стул, сморщился в неуверенной улыбке:
— Че-то я тебя не помню. Это с тобой мы у Кольки-хромого зависали на прошлой неделе?
— Нет, вы с Серегой на прошлой неделе у меня в гостях были. На Гагарина. Не помнишь, что ли? Я Андрей. Ну? Еще Клара, моя невестка, с ментами явилась и вытурила вас. Ну, помнишь?
— А! Эта, мочалка крашеная?
— Да. Ты уж прости, друг. Так вышло.
— Проехали, брат. Родственников, как говорится, не выбирают. Сам-то как?
— Выселила она меня. В суде работает, стерва. Все судьи свои.
— Надо выпить, — подсказал Витек.
— Нет, не могу. Меня сегодня уволили вот.
— Тоже Клара постаралась?
— Нет. Друг постарался. Пока я в отпуске был, принял другого на мое место. Теперь придется работу искать.
— Прямо сейчас, что ли? Завтра и начнешь. У тебя такое горе. Имеешь право принять. Обезболить, так сказать, душевную рану.
Андрей колебался.
Рана и горе имелись, и неприятности в ассортименте. Поводов выпить было предостаточно.
Витек был прав.
Официантка материализовалась, точно мысли умела читать.
— Заказывать будем?
— Двести водки и еще порцию пельменей.
После первой Витек извлек из заднего кармана джинсов замусоленный документ, протянул Андрею:
— У меня тоже была квартира. Смотри.
«Городецкий Виктор Андреевич», — прочитал Андрей.
— Ты дальше смотри, дальше, — настаивал Витек.
Андрей послушно перелистнул страницу. Прочел название улицы, вписанное в штамп о прописке: площадь Славы. Элитный центр.
— И что случилось?
— Давай еще по одной.
С мрачными физиономиями выпили, закусили.
Витек прожевал пельмень, утер рот пятерней.
— Я когда-то на заводе работал и даже в футбольной команде играл. В защите. Неплохим, кстати, защитником считался. Прикинь: уехали мы как-то на первенство области. Отыграли. Кубок выиграли даже. Леха Пащенко — вратарь наш, — отвлекся Витек, — не слыхал?
Андрей мотнул головой:
— Нет.
— Ну, короче. Мы с Лехой тачку взяли. Он домой тоже спешил, у него жена в больницу попала с аппендицитом. Возвращаюсь — бац! Моя бывшая дома с хахалем. Прикинь? Ну я и вломил ему по самое не могу. Сволочь живучим оказался, выкарабкался. Меня закрыли. Пока я чалился, бывшая моя продала квартиру и свалила из города.
Андрей не стал искать слова (все они были бессильны выразить глубину человеческой подлости), в скорбном молчании просто наполнил рюмки.
Одна порция пельменей на двоих и общее горе сблизили приятелей, симпатия достигла своего предела.
После четвертой Андрея совсем развезло — видимо, добавил на «старые дрожжи».
Наступила легкость.
Не то что раны — царапины не осталось в душе, одно сплошное блаженство. Небытие. С языка просилось что-нибудь этакое: «Жак! Кольт, новую колоду и бутылку шампанского!». Здесь следовало щелкнуть перстами, и Андрей попробовал проделать фокус — фокус не удался. Факир был пьян.
— Рассчитывайтесь, — устало промолвила официантка, возникнув у столика.
Витек держался молодцом и мыслил почти трезво:
— У тебя дензнаки есть?
Медленным движением, казавшимся ему самому точным, трезвым и где-то даже элегантным, Андрей выудил из кармана смятые тысячные.
Официантка отсчитала сдачу. Витек быстро сгреб оставшуюся кучку, Андрей только успел хлопнуть глазами — вышло тоже медленно, точно ресницы мешали.
— Ты где заякорился? — присвоив сдачу, полюбопытствовал Витек.
— Комнату снял.
— Где?
— На Северной.
— Поехали?
— Куда? — удивился Андрей.
— Возьмем с собой чего-нибудь по дороге, — туманно объяснил Витек.
Держась друг за друга, приятели выбрались на улицу.
