Содом разума – I том

Аноним Содомитов, 2023

Представь, что безумно ты влюблен,Но она тебя отвергла, не признала.И однажды ты проснулся в теле том,Которому она не отказала.И вроде бы все хорошо, вот только но,Он ее убийцей оказался…Ага, уже не ожидался? Неистовое, эпически заправленное соусом ошметков душ и чем они грешней,Ты познаешь боль, отчаянье и страх – в их глазах, в этих строках,О феерическом падении их личностей, праздных желаний и их сущностей.В эйфории, пожирающих друг друга, чтобы в итоге стать –Хоть немного «человечистей». Вот только, за счет чьих костей?Узники жадности своей, не внимающие, что от комплексов – нет панацеи.История о мрачной судьбе Алекса, его похищенной возлюбленной Анны и ее похитителя, поборника тьмы – Алексия Мрака. История о кошмарном переплетении их судеб, политических интриг и экспериментов… – Кхм… где-то конечно ролевых… но не суть.

Глава 1. Mom's Gentleman

Карстон, Эйрвуд.

Спальный район, 29 октября, 3:00 утра.

Частный жилой сектор, состоящий из облагороженных участков с домами. В спальной одного из двухэтажных домов, спящей под покрывалом ночи, бесцеремонно звонит телефон. Беспрерывно, давая понять, что он не прекратит, пока хозяин не возьмет его силой и не сотворит с ним всякое. Но мы не миллионеры, поэтому спросонья женщина подняла руку и даже не открывая своих глаз, просто начала толкать своего мужа.

— Дорогой, твой телефон… ответь.

— Угу, — ответил он ей, но она продолжала толкать, — Да, да, ты права, — снова промямлил он, так и не проснувшись. Но не желая в одиночестве наслаждаться ночными воплями телефона и мучаться от прерванного сна, она продолжала его будить. Ведь на алтаре они давали клятву, делить радость и горе вместе.

— Милый, я в кружевах, — промямлила она в ответ, не отрывая голову от подушки, как и он — не желая просыпаться, и мелодия звонка, наконец-то начала пробивать себе путь к его сознанию, сквозь завесу сна.

Протянув руку и на ощупь хлопая по тумбочке, он кое-как нашел этого слухогрыза и приложил к уху.

— Агу? — но телефон продолжал горлопанить, но теперь уже громко и прямо в ухо. И вот он, невольно проснувшись от собственной ошибки и недовольно щурясь, взглянул на телефон. Увидев имя звонящего — «Жопка Усатая», он провел пальцем по экрану и взял трубку.

— Ну наконец-то, а то я уже подумал, что ты спишь.

— Ха-ха, Артур, уже смеюсь, ты видел время? То, что ты мой начальник, еще не значит…

— Я бы не звонил, если бы это не было важно Фрэнк.

— Ну и.. какая важная особа обобрала тебя в этот раз? — перевернувшись на спину, он колко мстил другу за прерванный сон, продолжая держать телефон у уха.

— Мне звонили из Чикаго… они нашли тела и.. почерк полностью совпадает по одному из наших, вернее твоих, старых дел…

— И какому же делу, — зевая, он продолжил, — что ты решил сразу же мне позвонить? — и протирая сонные глаза ладонью, Фрэнк вытянул ноги из-под одеяла и опустив их на пол, сутуло присел на кровати.

— Нортсайдский истязатель… — прозвучало на той стороне трубки и Фрэнк замолк. Он застыл, пока его мозг пытался осознать услышанное. И без его на то желания, картины пятилетней давности хлынули потоком в памяти.

Множество захороненных останков, случайно обнаруженных охотничьей собакой кемперов, став началом крупнейшего расследования бюро. Клубок, распутывание которого не приводило к ответам, а лишь утягивало все глубже во тьму. Вспышки фотокамер в руках криминалистов. Архивные фотографии из дела, с запечатленными следами гематом на телах жертв. Запястья, со следами от веревок, тела с множественными ножевыми ранами. Пока он пытался переварить хотя бы это, следующие слова Артура ударили еще сильнее:

— Прости Фрэнк… знаю, у вас с Амандой были планы… я пытался отговорить их, но меня лишь поставили перед фактом, прости… ты летишь в Чикаго.

Спустя вечность секундного молчания…

— Дай пару минут, мне надо умыться… и.. я перезвоню, — с последними словами он положил трубку и выронил телефон на одеяло рядом с собой.

Глубоко вдохнув, с задумчивым взглядом в потолок, он выпрямил спину. «Это и вправду ты?» — подумал он. То, что не давало уснуть, что чуть не разрушило его брак в прошлом и почти разрушило саму его личность. Понадобилось много времени, чтобы суметь оставить это позади, заставить себя забыть и начать жить заново. Но он знал, в глубине своего сердца он был уверен, что рано или поздно, этот неуловимый призрак может показаться снова. Но, почему сейчас?

«Где ты снова пропадал? Сколько лет о тебе не было вестей…» — мысли Фрэнка снова блуждали во тьме, в поисках света. Пять лет — именно столько понадобилось времени, чтобы окончательно забыть о личности и деяниях того, кто не давал спать ночами и мучал в кошмарах весь город, даже больше — потряс всю страну. Но особенно его, ведь именно он вел это дело.

— Боже… — молитвенно прозвучал его тихий, едва слышимый шепот, обращенный в небо, и он уперся руками в согнутые колени, опустив голову вниз. — Ха, — раздался тихий ироничный смешок с покачивающейся головой — «Неужели это повторяется».

Женщина, что прежде так сильно хотела нежиться в облаках сладкого сна, немного приоткрыла глаза. Словно что-то почувствовав, где-то внутри заискрилась тревога. И лежа на боку, с трудом противясь Морфею, она вытянула руку и прикоснулась к спине мужа.

— Что-то случилось?

— Я лечу в Чикаго…

И в комнате, все еще пребывающей под мантией ночи — воцарилась тишина. Их сны выветрились вместе с последним промилле Шато Ланграж, красным вином, поздравившим их с годовщиной прошедшим вечером.

Особенным вечером. В ресторане, за ужином он не отрывал своего взгляда от ее смеха, над его шутками, не блещущими остроумием. На короткий миг, обвороженный ее улыбкой, как и в годы их молодости, но теперь уже покрытой морщинами мудрости. Как давно это было, чтобы они выбирались куда-то вдвоем. В какой момент он пропустил, как ее молодая красота обернулась в шарм изысканной женщины? Она его очаровывает еще больше, когда наивной естественностью от смущения:

— Спасибо. — Шептали ее украшенные красной помадой губы, в ответ на протянутый им подарок.

«Но это я должен благодарить» — думал он, вспоминая тяжелые дни своей слабости. «Я не достоин…» — вторил он, когда не оправдывал ее ожиданий или падал на колени в отчаянии. А она, молча опускаясь рядом, останавливала уносящуюся к одиночеству душу своими объятиями. В той тьме без выхода, преданными ладонями на щеке и теплом на груди ангельски звучало, ее голосом:

— Мы справимся, я верю…

Вслед за футляром с подарком, он также достал конверт и вытащив оттуда путевку на двоих — он положил их на стол, толкая пальцами к ней. Дав ей обещание, что они проведут его вместе, в двухнедельном отпуске, который он взял накануне. И взяв его за руку, ее глаза излучали счастье.

Но…

Этот «Призрак». Будто ревнивая любовница, вернулся и теперь раскидывает свои следы на заднем сиденье, чтобы снова встать между ним и его семьей.

Пока его прошлое возвращалось в настоящем, снаружи их дома, в окне второго этажа горел свет. Створка окна была открыта и из комнаты их дочери на улицу доносилась музыка. Играя из проигрывателя, она звучала даже в темных переулках улиц, сокрытой от взора наших слепых глаз. Где удары смерти своими пятью пальцами наигрывают мелодию на обратной стороне рая.

«Wrong Side of Heaven»

От равнодушного молчания ночи, горечь коррозией въедалась в сердце. В прострации, застыв озадаченный, Фрэнк сидел у края своей постели. Судьба — эта роковая насмешница, одетая лишь в ночное белье, ползет к нему на коленках, с лунной помадкой на губах. Прижимаясь к нему своим телом и лаская ладонью его грудь, она шепчет ему, кусая за ухо — «Я тебя никому не отдам», — пока его взгляд устремлен в пустоту.

Чары Морфея, покидая сознание Фрэнка устремились прочь, куда-то ввысь. Проходя сквозь потолок, через всю толщину пола второго этажа. Минуя комнату их дочери сверху, уснувшей за чтением, за своим столом. Стремясь на крышу, проходя чердак, мимо старых балок, их паутин и жертв, в них застрявших.

Игнорируя паука, поедавшего свою добычу, эта неуловимая очам богиня сновидения продолжала отдаляться. Пройдя кровлю и заглядывая в окоём, где индивидуальность разноцветных крышь, растворялась в одинаковых стройных рядах. Она возвышалась все выше, наблюдая за зелеными рабами, закованными в бетонные клетки и вытянувшими ладони к небу, в своих молитвах к Солнцу. Но их боги спят, внутри этих же бетонных стен, тоже став их узниками.

Продолжая воспарять, она открыла свой лик лишь бесконечным звездам, наблюдающим оттуда за мигом тысячелетней жизни. Обернувшись, она встретилась взглядом со своей сестрой, любящей просыпаться лишь в ночи. Над половиной этого мира, простирающегося до самого горизонта — красная Луна наблюдала за всеми, зная секреты каждой сущности, выбирающейся наружу под покровом тайны анонимности.

Пока музыка ночи продолжала играть для нее, напевая песню из изнанки рая.

Содом разума.

Глава 1. Mom's Gentleman.

Чикаго, Норт-сайд.

Линкольн-парк, гранд-отель «Орион». 29 октября, время за полночь.

Отель «Орион» — это созвездие, скрывающее в своем доме сынов и дочерей Фрейи, одаренных ее силой. И сам он оборотень (из Паттайи), что с приходом ночи обращается в саму Фрейю, сияющую светом собственной красоты. Ее лик скрывает вуаль ночи, с нее спадает лямка дня, и она остается голой в свете своих ламп. Прозрачная, но без смущения она лежит перед городом, раздвигая свои врата перед всеми страждущими, заманивая своим пальцем в себя заблудших во тьме. Манящая людей разных мастей, с разными судьбами, но единых в желании найти свое место в объятиях ночи.

Однако внутри скрывается море соблазнов. В сумерках, непримечательные девы в нарядах суетливого дня подобно мотылькам слетаются к служебной двери, исчезая за ней. Поглотив последнюю из них дверь захлопывается дабы, открывшись вновь — извергнуть из себя дьяволиц. Сбросив свои коконы, каблуками по красному ковру коридоров — вышагивают обольстительницы, в вырезах лишней ткани оголяя фантазии хищников. Но, эти животные сами становятся добычей хищных цветков, приманивающих добычу запахом их же желаний.

Панорамные зеркала невозмутимо скрывают за собой спадающие платья и обнаженные тела, отданные во власть пожирающей их похоти. Пряча оголенные сущности людей иллюзией отражающегося в своих окнах мира, где одинокие автомобили завистливо проносятся мимо. И пока стены номеров сокрушаются от стонов, колонны подземелья пребывали в царстве мрачной тишины. Лишь изредка покой подземной парковки нарушался ревом моторов, пока они не находили в нем пристанища и голосами, замолкающими с уносящимся вверх лифтом.

В дальнем темном углу, сокрытой от взглядов камер, на своем привычном месте тихо спал черный элегантный монстр — Бьюик Гранд Нэшнл 1987 года. Практически все, кто так или иначе имели отношение к криминальному миру этого района, знали эту машину и ее историю. И в Норт-сайде она была неприкасаемой, как и его владелец, известный как Марк, однако за глаза за ним закрепилось прозвище «Мрак». Но для одного человека, давшего ему имя, он всегда был просто Лешкой.

Этот GNX — редкий монстр восьмидесятых годов, олицетворяющий собой символ галактической империи. Данная серия автомобилей была выпущена в ограниченном количестве в 547 экземпляров на всю страну и угнать ее — означало наклеить мишень на свой затылок. Нужно быть конченным наркошей или еще более отбитым отморозком, чем его владелец, чтобы решиться на подобное.

И пока этот железный зверь дремал, его сон нарушил щелчок и скрип открывающейся двери. Дверь открылась полностью и из него вывалился кусок пьяного организма, сначала левая туфля, потом правая туфля. Такое себе впечатление, кто бы его не увидел.

Цепляясь за дверцу, наружу выбрался шатающийся мужчина в белой рубашке с вышивкой «G» на грудном кармашке и черных брюках. Мокрой спиной и подмышками от пота — он хромая пытался обойти свою машину. Добравшись до багажника, он потянул за крышку, и она поддалась без сопротивления, словно всегда была открыта или владелец забыл ее закрыть как следует.

Он открыл багажник, подняв крышку до конца и перед его глазами предстало связанное тело молодого мужчины. Или вернее будет сказать слащавого юноши в возрасте восемнадцати-двадцати лет. В джинсах и белой, испачканной грязью и кровью толстовке с синими полосками на рукавах и вырезе горловины. Одежда была ему знакомой и немного потянув за нее, он увидел синий принт на груди с припиской «Мамин Джентльмен» и опешил, отдернув руку от всплывших воспоминаний.

Совладав с собой и наклонившись на бок, он начал вглядываться в лицо парнишки с разбитым носом и опухшим глазом, и спустя мгновение он испугался и отпрыгнул. Он только что взглянул в свое отражение, но вместо зеркала — это было связанное за кисти и ноги тело, лежащее в луже своей крови. Это было тело юноши по имени Алекс Остим, коим он был до недавнего времени. От осознания увиденного молния ударила в области сердца и его лицевые мышцы свело. Попятившись назад переплетающимися ногами, он упал в обморок. Тело охватила судорога и падая на спину — лицом он обратился к богу, а сознанием во тьму.

…

Открыв глаза, он очнулся в кромешной тьме, медленно поднимая голову, а следом и тело. Поднимаясь на ноги в углу неизвестного чердака, молодой Алекс пытался вглядеться в пыльную темноту перед собой, освещенную лишь лучами лунного света. Тусклый свет бил прожектором через отверстие мансардного окна, заколоченного досками. А в помещении, состоящем из гнилых досок и паутин, витала стена пыли. И спустя время, его глаза начали привыкать к темноте, различая предметы и ища выход.

Оглядываясь по сторонам и вглядываясь во тьму, он наконец нашел дверь. Подойдя к ней, он пытался отворить ее, но она не давалась. Он дергал ручку, но она не открывалась. Прощупав саму дверь и постучав по ней, он понял, что она сделана из тонкой древесной панели.

«Она хлипкая» — молвили его уста и сделав шаг назад, он выпнул дверь со всей силы. По крайней мере Алекс надеялся на это. Однако в ударе, стопой он почувствовал, что попал в бетонную стену, а не дверь. «Какого черта?» — не понимая логику вселенной, он снова проверил ее на ощупь. Опять же, постучав костяшкой пальца он убедился в ее хлипкости. А уперев руку в центре двери, он даже смог немного продавить деревянную панель. «Да, за ней ничего нет» — прошептал он и отшагнув на два шага, он разбежался и с грохотом разбился об бетон.

— Ааргх… — стонал он, лежа на полу и корчась от боли в плече, — Фак, фак… что за бред…

Валяясь на спине и размышляя о том, что же теперь делать он услышал шорканье над его головой. Поднимаясь и оборачиваясь, он наконец-то понял, что заперт тут не один.

Позади себя он разглядел силуэт маленького мальчика лет пяти-шести, сидящего к нему спиной. На корточках, обняв свои колени. Ребенок смотрел на что-то не отрывая взгляда, поднявшись на ноги парень пошагал к нему.

— Хей? Что ты тут делаешь? — он задавал ребенку вопросы, но тот его игнорировал. Повернув голову туда, куда был направлен взгляд мальца он разглядывал кучу коробок и всякого сломанного хлама. Когда Алекс присел на корточки, его внимание привлек старый телевизор, каких ему еще не доводилось видеть. Это был старый деревянный ящик с выпуклым кинескопом и торчащим из него оторванным проводом. Ящик с несколькими непонятными кнопками, весь отсыревший и покрытый толстым слоем пыли. Вытянув рукав своей белой толстовки, он вытер ею экран и не мог понять, что это. Он никогда раньше не видел подобной штуки.

— Что это такое? — спросил Алекс, глядя на ребенка.

— Я не могу его включить, — ребенок наконец-то заговорил.

Присев на задницу рядом с мальцом и повторяя за ним — он сложил руки на свои колени и тоже разглядывал эту рухлядь. Он заметил в углу круглую кнопку, которая манила его и вытянув свою руку он нажал на нее. Экран тут же включился и озарил чердак своим светом, но шипя странным шумом.

— Вау, оно работает, — удивился он, оборачиваясь на ребенка, но увидев его на свету обомлел. Лишь глаза его сияли жизнью и радовались включенному телевизору. Мальчик был весь в лохмотьях, его руки и ноги были тоньше тростинки, а по всему телу сплошняком синяки. Маленькое дитя с посиневшими и иссохшими губками, и потемневшими кольцами вокруг глаз. «Дамн… ты вообще живой?» — вопросили его мысли и разомкнув губы он спросил мальца:

— Как тебя зовут?

— Дени.

— Дэни… а я Алекс… что ты тут делаешь Дэни? — он пытался поговорить с ребенком, но тот игнорировал его вопросы, — Где твоя мама? Дэни?

— Это ты? — ребенок сбил его с мыслей неожиданным вопросом, указывая на экран и он взглянул. Казалось, мальчик говорил лишь тогда, когда сам этого хотел.

В кинескопе древнего телевизора заиграла кинолента…

— Что? А… да, это я…

— Мама? — ребенок спросил у Алекса указывая на экран.

— Да, — ответил он с улыбкой и теплотой на сердце, — Это моя мама… — и пододвинувшись к мальчонке, он сел поудобнее. Сутуло, также раскинув расслабленные руки на коленях они с мальцом начали смотреть этот фильм…

Здание с огромной вывеской «Вудфилд Молл» — в этом торговом центре всегда царит непрекращающаяся суета. Толпы людей снуют мимо витрин магазинов и бутиков: кто-то спешит, кто-то работает, а кто-то просто прогуливается. За столиком в кафе сидит девушка, уткнувшись в свой смартфон. Ее волосы уложены в аккуратный пучок, а на ногах модные кеды. За соседним столиком компания подростков залипает в гаджеты, смеясь и переговариваясь.

Высокий юноша Алекс Шелтон расслабленно шел рядом с женщиной по имени Шерри и спорил с ней. Не сказать, что он очень высокий, но на фоне своей мамы, казался именно таким. Едва не сбивая их, со смехом девушки в воздушном сарафане, мимо проносится молодая пара. А за ними худой мужчина в очках — четким шагом направлялся в нужный магазин с серьезным выражением лица.

Не обращая внимания на царящий вокруг хаос, ноги Алекса и Шерри завернули в бутик. Окружающие, как и они забредали в этом муравейнике в своих поисках. Одни прохожие шли об руку, смеясь над чем-то, другие слонялись в одиночку, разглядывая вывески.

Зайдя в обитель дел тряпочных, Алекс с мамой ходили по рядам осматриваясь и споря между собой. Причем активно вовлекая в диалог девушку-консультанта, которая очевидно уже знала миссис Шерри Шелтон, в качестве постоянного клиента.

Шерри указала на белую толстовку с необычным дизайнерским пошивом, назвала размеры и попросила девушку принести ей две: одну белую и вторую темного оттенка. Девушка кивнула головой и спустя десять секунд она их принесла. Шерри взяла одну из них, развернула и приложила к телу сына, вымеряя длину рукава.

— Смотри, думаю эта подойдет.

— Думаешь?

— Да, возьмем две, с принтами они будут классно смотреться.

— А… окей.

— Выбрал еще что-нибудь?

— Не, мам, думаю хватит…

— Уверен, что не хочешь завтра устроить вечеринку дома? Я бы тоже могла потусить с подругами.

— Не, ребята спланировали сюрприз… не хочется их огорчать.

— А меня огорчать значит можно?

— Я тебя люблю мам.

— Это был фол. Ты использовал запрещенный прием, — делая знак указательным пальцем она подходила к кассе и протягивала тыльную сторону своего дорогого браслета. Раздался писк аппарата — покупки оплачены.

— И я заказал твои любимые пирожные на завтра, так что…

— Ну вот опять, ты же видела да? — обратилась она к кассирше, жалуясь ей на своего сына, — Он опять это делает… — и помотав головой, — Ох и не завидую я твоей девушке…

— У меня нет девушки.

— А пора бы, а то останешься в этих, как их, — щелкая пальцами и пытаясь вспомнить что-то, она снова обратилась к кассирше, — Как будут девки по-мужски? — кассирша в ответ лишь мотала головой и пожимала плечами в улыбке и тут мама воскликнула, — А, в мальках! Точно, останешься в мальках, — и сверля сына взглядом шерифа, — Ты понял? Ты останешься в мальках.

— У меня есть ты, мам, — продолжал он улыбаться.

— Воу, воу, воу! Это тройной фол! — возражала она, — Тебе не стыдно так кадрить маму? Совсем засмущал старую…

— Ты не старая… ну вот, это ты меня байтишь… и какие еще мальки? Нет такого выражения…

— Теперь есть.

…

День Алекса (пусть и не Мерсера, но) в прогулке с мамой по магазинам пролетал быстро. Вместе со стрелками часов на стене, солнце над зданием торгового центра удалялось на запад. Людской муравейник в нем постепенно редел, как и его парковка. День подходил к вечеру и под освещение фонарей, многие подобно тараканам разбредались по своим углам города. В центре напряжение дня сменялось усталостью и время останавливалось, заполняя собой все улицы в пробках. Лишь в спальных районах наоборот просыпалась жизнь с возвращением блудных трудяг.

В одном из таких районов дома выстроились в стройных рядах вдоль улицы, покрытой зеленью лужаек и деревьев. На их крыши медленно опускались сумерки. Солнце, уходя махало миру розовыми красками на небе, что становились темнее с каждым часом. Загорались уличные фонари и играли палитрой окружения на поверхности проезжающего внедорожника, и на ее спине бликовала надпись «XC100». Болотный внедорожник нового поколения с логотипом «VОLOV» на решетке радиатора медленно проезжал по улице с жилыми домами.

Замедляя ход, красный свет загорался на задних фонарях, проезжая мимо идущей по аллее блондинки. Стройные ножки шагали в кроссовках, неся домой красоту юности, сокрытой под джинсовыми брюками и курточкой. От взглядов они не могли спрятать лишь ее длинные локоны ниже плеч и бирюзовые глаза. Медленно джип сравнялся с девушкой и сквозь его зеркальное стекло за ней пристально наблюдали глаза. Проехав немного дальше, он сбавил ход, после чего завернул к широкому двуместному гаражу у большого дома.

Его двери синхронно отворились и из него вышли не маньяки со жгутом, а лишь Шерри и Алекс. С ключами в руках, она также взяла кучу пакетов и направилась к двери дома.

— Пиво занесешь сам!

— Да, мам! — ответил он и обойдя машину открыл багажник, где также лежали пакеты с покупками и пять упаковок-кейсов дорого крафтового пива. Взяв один кейс в руки и собираясь взять второй, он внезапно вспомнил о той девушке. Его соседка, всегда загадочная и не проявляющая эмоций, как бы он не пытался растопить ее сердце. Он использовал на ней все свое обаяние и остроумие, перенятое от мамы, но к ней не подступиться. Она была для него загадкой — «Загадочная Анна». Не думая долго, он тут же помчался к ней навстречу. Лучше сейчас, чем стучатся позже в дверь, которую она может и не открыть.

— Хей, Энни.

— Хай, — тихо ответила она, робко махнув рукой и идя к двери соседнего дома. Но Алекс не намерен упускать шанса. Пусть она и была чуть старше, но эта разница была незначительной, по крайней мере для него.

— Ты же не забыла? — спросил он, но тут же заметил ее вопросительный взгляд, — На всякий случай, если вдруг забыла, я напоминаю, что завтра…

— А, да… завтра твой день рождения…

— Да, отлично, — обрадовался он и добавил, — Тогда, я буду ждать тебя.

— Ладно…

— Окей, тогда до завтра, — помахал он ей рукой разворачиваясь и собираясь вернуться в дом, но остановился.

— Да, пока… — Анна ответила без эмоций и собиралась зайти к себе, как он внезапно подбежал к ней.

— Хотя нет, постой, вот держи, — подойдя к ней он достал одну бутылку из кейса и протянул ей, — Держи, это тебе.

— Нет, мне не нужно…

— Возьми, я уже вытащил, — насильно передав ей бутылку крайне дорогого пойла он указывал пальцем вниз на землю и еще раз напомнил о завтрашнем празднике, — И не забудь, завтра, в десять, вот на этом месте.

Сдавшись перед его настойчивостью, она лишь кивнула, неуверенно держа бутылку за горлышко, и он зашагал домой довольный. Недолго наблюдая за его спиной, она достала ключи и открыла дверь.

Алекс был доволен окончанием дня, убедившись, что она не забыла и подтвердив, что они должны встретиться. «Возможно, завтра я признаюсь ей…» — думал он заходя домой. «У нее ведь никого нет, значит шансы есть… Погоди, а вдруг кто-то есть? Нет, я бы знал об этом…» — поднимаясь по ступеням и направляясь в свою комнату, он не мог выкинуть ее из головы. Вероятно, этой ночью ему будет не до сна.

На следующий день к его дому подъехал темный седан. На крыльце отворилась дверь, и Алекс радостно вышел навстречу, неся в руках упаковки пива, в одной из которых не хватало бутылки. В белой толстовке с принтом на груди в виде мелкого пацана с микрофоном и подписью «Мамин Джентльмен», а также надписью сзади «Я съел твою печеньку». Нарядный, в одежде от «Мамуччи», подаренной накануне он перешагнул ступеньку и направился к машине.

— Хей, чё как душнила? — выкрикнул юный водитель в авиаторах, высунув голову из окна.

— Привет убогий, — с улыбкой ответил ему Алекс.

— С днем рождения, засра-а-анец! — выкрикнула черноволосая девушка в красном топе, высунув полтела в окно задней двери и протягивая руки для обнимашек. Алекс на секунду остановился хмуря брови, мотая головой и глядя на нее укоризненно, и после направился к ней. Приняв ее объятия с поцелуем в щеку, он со следами помады на лице и занятыми руками направился к багажнику и сложил туда кейсы. После вернулся к водителю.

— Запрыгивай, бро, — крикнул «убогий» Уолли вытянув кулак из машины. Подойдя к нему, Алекс вытянул свой в ответ, и они стукнулись в приветствии.

— Ну чё, погнали! — пассажиры в нетерпении готовы отправляться на вечеринку.

Брюнетка вернулась внутрь салона и открыла дверь, зазывая его сесть. Но Алекс не спешил запрыгивать в тачку. Как бы она не зазывала и не манила его пальцем, он ждал Анну, смотря на закрытую дверь соседнего дома. Оправдания находили себя сами:

— Ребят, там еще три кейса надо принести…

Шерри, работая над романом за своим ноутбуком — остановилась, опустила очки и наблюдала в окно. Видимо вот так она его воспитала, что он не прыгал на заднюю койку седана, стоит красавице поманить. В глазах мамы он был чертовски обаятельный парень. Вот только, твердолобый и неумелый в общении с девушками, хотя… — «Не для того же я вырастила этот кактус, чтобы его обглодала первая попавшаяся рептилия» — подумала она и продолжила работать.

Придерживая открытую дверь, Алекс бегло разглядывал окна соседнего дома, пытаясь разглядеть в них желанный силуэт. Он хотел, чтобы она была с ним в этот день. Да хотя бы просто рядом — «Просто быть рядом». Ему не нужен был этот праздник, если ее там не будет.

— А… погодите, я сейчас… — ответил Алекс и обернувшись он посмотрел на соседний дом, без признаков на первый взгляд присутствия в нем людей. Обойдя зеленую изгородь, он направился к ее двери.

— И куда он пошел?

— Да хворь его знает…

Подойдя к двери, он начал стучать, выкрикивая ее имя:

— Энни, ты дома?! Ауу, есть кто дома?! Может ты забыла, но я напомню — сегодня мой день рождения! Ты обещала быть!

— Да погнали уже Душнила, там никого нет!

— Ауу, есть кто дома?!

— Алекс, да садись уже в тачку…

— Пагнали дуснила! — поддержал их малец Дэни, наблюдая за происходящим в телевизоре и Алекс, сидящий рядом с ним перед экраном, опустил голову. Он помнил этот день, как и последующие, и кусал губы от подступающего к горлу кома.

Тем днем, стоя у дверей и не слыша голосов друзей — он звал ее достаточно долго, чтобы понять, что ее нет дома. Это разбивало сердце. Он ведь неоднократно напоминал ей об этом дне, и она обещала… «Да, я не твой парень, но хотя бы как друг… ты могла просто прийти… как друг» — в мыслях он не мог найти ответы.

— Неужели я столь незначителен для тебя, — шептали его уста в запертую дверь перед собой.

Не желая смотреть продолжение истории, Алекс кинулся к телевизору, схватил за рычаг и переключил канал…

Жопа он короче, не дал досмотреть…

На экране начались утренние новости:

Вот уже третьи сутки длятся поиски детектива полиции — Уэйна Бейтса и его дочери Анны, но пока безрезультатно… Сегодня в пять часов после полудня должна состояться пресс-конференция, где выступит начальник департамента полиции Чикаго…». — «…С вами утреннее Чикаго и сегодня на повестке дня:

— Нет, нет, нет! — с криками, Алекс снова крутил переключатель на телевизоре, но это не помогало.

— «Их внешние приметы… Если вам что-либо известно об их местонахождении, просьба связаться по телефонам…».

— Ааа! — разверзся голос Алекса в темной пустоши чердака.

В панике он начал тыкать во все кнопки и продолжал дергать переключатель, пока картинка наконец не сменилась. С переключением канала, на экране замелькали неизвестные ему обои стен и маленький малыш. Алекс с тяжелым дыханием всматривался в экран.

— А это кто? — спросил он у Дэни, видя маленького ребенка в возрасте двух-трех лет, в одних трусах, — Это ты? — но мальчик его не слышал, только раскачивался, обняв свои коленки руками и прижав к груди.

— Мама… — в шепоте ребенок говорил сам с собой, словно звал ее. Не получив ответа, Алекс присел рядом с ним и начал смотреть, теперь уже его фильмы.

Маленький Дэни, проснувшись, встал и с любопытством шел на звуки шлепков и стонов, маленькими шажками. Медленно подойдя к двери, он прислонился ручками к проему и выглянул за угол. Он заглядывал в комнату, разбросанную кучей разного мусора: пакетиками, упаковками презервативов, пустыми банками, шприцом…

В центре стояла кровать с откинутым в сторону мятым одеялом, а подушка валялась на полу. На мятой постели, перед его глазами она была голая. Неприглядная, стояла на четвереньках, раздвинув ноги в коленках и выпятив мужчине свой зад. Постоянно поправляя падающие вниз золотистые, но потрепанные и ссохшиеся волосы. Из-за них лица женщины не было видно, но родной ему голос он узнал. Ее висящие груди, как и свисающий живот тряслись туда-сюда, пока ее драл лысый мужчина, стоя на коленях позади нее. Сжимая за талию — он трахал ее в интенсивных шлепках об задницу. В его лице скалился Сатир, и он в похоти бился об нее с такой силой, словно пытался вытрясти из нее всю душу.

— Да… да… да! трахни меня… — стонала она, не обращая внимания ни на что, кроме того, чтобы ублажать его слух. И он еще пуще зверел и шлепал ее не только бедрами, но и ладошкой, от чего она стонала еще громче… пока он не заметил взгляд Дэни в проеме двери.

— Что? — сорвалось с его изумленных уст, когда он отвлекся от своей жажды насытиться ей. Но этот зритель продолжал наблюдать и у мужика, потерявшего концентрацию, начал затухать задор, оскорбляя Сатира.

— Да… трахни… почему ты остановился? — удивленная она подняла свои волосы, сначала обернувшись к мужчине и после к двери, где увидела Дэни.

— Нет, продолжай… не останавливайся, — сказала она, отвернувшись от сына и добавила, — Дэни, закрой дверь!

Мужчина еще какое-то время пытался сконцентрироваться на ней, но, когда всякий раз ничего не выходило, он вскочил и оттолкнул ее от себя, — Фак! Я так не могу! — огрызнулся он и начал одеваться.

— Нет, нет, нет… подожди, хочешь я отсосу? он сейчас встанет, подожди… — она пыталась его остановить, но он был непреклонен, натягивая штаны и футболку. Достав четыре купюры из кармана, он швырнул ей лишь одну и начал уходить, заявляя, что он не кончил и не получил, чего хотел. Подхватив деньги, она пыталась его догнать и остановить, но одетый мужик со сверкающей лысиной лишь оттолкнул ее руку и ушел, захлопнув дверью. Выказывая этим свое недовольство.

— Фак! — вскрикнула она, хватаясь за волосы и откидывая их назад. Подойдя к окну, она взяла дрожащей рукой пачку сигарет с подоконника и доставая одну смотрела ему вслед.

Испачканное, выглядывающее из-за угла лицо малыша, наблюдало за мамой. Пока неизвестный ему дядя не скрылся за дверью, хлопнув ей. Дождавшись этого, маленький гном выбежал из-за угла и подбежал к ней, прижавшись к ноге. Он ухватился за нее, крепко обняв своими ручонками ногу матери и не отпускал, как бы она не трясла ногой и не дергала. Лишь сильнее прижимаясь щекой, а после поворачивая голову и целуя ее ногу своими маленькими губками. Он соскучился…

Но она, щелкая зажигалкой и подкуривая сигарету была не в настроении, из-за прерванного секса и оставшаяся без доплаты. У нее сегодня крайний срок, ей необходимо отдать всю сумму накопленных долгов, в том числе и за вчерашнюю дозу. Но у нее не хватает. Много не хватает и за день столько не собрать. Сейчас она не видела и не чувствовала ничего, кроме раздражения и дрожи в пальцах, держащих сигарету.

Она пыталась сосредоточиться пока ее мысли бегали в поисках решения. И скованность ноги, не позволяющей нормально пройтись по комнате и обдумать ситуацию — не успокаивало, а лишь больше нервировало.

— Дэни, отстань! Мама думает! — резко дергая ногой, она пыталась сбросить его с ноги, но он вместо того, чтобы отпустить, лишь прижался еще крепче, — Дэни! Фак!

Она не может думать, когда ей мешают. Она лишь хочет побыть одна. Чайник кипел со свистом еще громче и у нее закружилась голова. Терпение пересекло точку кипения и сжимая в губах сигарету, она наклонилась, желая освободить ногу. Уперевшись одной рукой в подоконник, вторую она положила ему на голову.

Ладони таяли в детских волосах нежнее шелка, а пальцы, сжимаясь почувствовали мягкую хрупкость головешки маленького человечка, с просвечивающимся темечком. Но мамино сердце малыш, сейчас не в духе, прости ее, сжав этими пальцами голову, она с силой толкнула его.

Его ручки разомкнулись и маленькие ноги заплелись, потеряв равновесие. Законы мира равнодушно потянули его навстречу с краем стола, столкнув затылком. После чего, от удара тело плюхнулось плашмя на пол и поднимая голову с разбитой губой он медленно, молча, раскрыл во всю свой граммофон. Лишь с четырьмя торчащими зубками, он открыл рот и разверзся вой сирен…

— Твою мать! — вскрикнула она, придерживая сигарету в пальцах и подойдя к нему. Она схватила малыша за предплечье и подняла его на ноги, после чего отпустила, — Все… все, хватит ныть… — повторяла она ему, но он не успокаивался, — Дэни, прекрати, это просто царапина…

«Да чтоб тебя!» — с этими мыслями ей пришлось сжать пальцами его щеки, чтобы заткнуть, но стало только хуже. Из-за сдавленных щек рана на разбитой губе разошлась еще больше и от боли он стал рыдать еще громче, — Фак!

— Хватит, хватит, хватит! — она била его по щекам, но даже это его не успокаивало, — А ну хватит, я сказала! Ты не даешь мне думать!

Не зная, что с этим делать, она быстрыми шагами удалилась в спальню. Продолжая рыдать, весь в соплях и слезах он побежал за ней с криками, — Мама-а!

Она молча накинула на себя джинсовые шорты и футболку, в каждом движении показывая, что она в очень плохом расположении духа. Обойдя его пока он за ней бежал, она быстрыми шагами пошла к двери. Солнечный свет проник в дом, когда она открыла дверь, но следом снова погас со звуком громко хлопнувшей двери. Она ушла.

Увидев, как она покинула его, он орал и плакал еще громче, продолжая ее звать. Подбежав, стуча ладошками по двери и звать: — Мама-а! Мама-а!

Но она не приходила. Сколько он ни звал, дверь не открывалась.

Не в силах совладать со своими чувствами, он упал, присев на пол и захлебывался в слезах. Эти маленькие ножки в сандалиях были не в силах унести груз отчаяния. Как и его сердце не в силах вынести его душевного страдания. Стрелки часов застыли и минута обернулась часом. Ладошки малыша тряслись, ручки тянулись к запертой двери, к ее сердцу, что где-то вдали.

— Мама… мама… мама…

Спустя время, выплакав все слезы, на него накатила пустота, он устал. В глазах слез не осталось, но в душе еще сполна. «Мама, где же ты…» — сквозь разбитые уста, где же там она? Он лег плашмя и повернув голову — смотрел одним глазом в щель под дверью. Смотрел в надежде хотя бы увидеть подошву ее обуви. Чтобы знать, что ее присутствие где-то рядом, пусть и не пропитанное любовью. Продолжая всхлипывать, он звал ее, но уже шепотом, наблюдая за таинственными тенями овода.

Тенями, что двигались туда-сюда, туда-сюда… заставляя его веки тяжелеть…

Он уснул…

***

Мужчина, что вечность пролежал на холодном бетоне в темном углу парковки — пришел в себя. Лицезрев в моргании лишь размытые полосы проводки да бетонные перекрытия потолка. Пытливыми, но тусклыми глазами — лампы пытались разглядеть его образ, но Бьюик — этот верный конь закрывал собой своего лихого драйвера. Только черная тень отбрасывалась ему на лицо, когда он поднимал верхнюю часть тела и присел на земле массируя затылок. После долгого сна, въевшегося в мыслях образами яви, он еще не осознал,

Что уже проснулся.

Ведь развернувшийся нуар,

Картины этой мрачной ночи, его

Бреда сознания, пока еще не догнал.

Разум спал,

От головной боли он стонал,

Пока пальцами холодными виски сжимал.

И на ноги встав,

Шатаясь, не спеша, но чуть не упав,

Неуверенно во тьме шагав,

Ладонью укрываясь, закрывав,

От пристального взгляда ламп,

В своих глазах растерянный,

Где-то внутри потерянный —

Души жестокий нрав.

Алекс —

На крышку багажника,

Сомнительно свой взгляд бросал.

Пока,

Страха коварные уста,

Дыша в затылок и губой своею,

Разбудила в нем себя,

Да жадно упивалась в шею,

Страстно возжелав, дико целовав.

Подступав к дыханию, его сжимала шею,

Ее любви холодная рука.

И задыхаясь,

К багажнику тянулась и его рука…

"Обратная Сторона Рая"

…

Тут смысл

Природы песни:

Сегодня на закате дня,

Когда пред Богом я предстал,

Он печалью в голосе сказал:

Мне стыдно за тебя.

Что ты сделал.

Кем ты стал.

Оправдания ища,

Я взглянул на дьявола.

И он открыто мне признал,

Предательски, что это не его вина.

И последовав за ним, у врат,

Я в согласии шептал:

— Как и не моя…

…

[Ту би континуед…]

Экстра-дополнение от Джейн.

Цвет настроения главы: Обратная сторона рая.

Чикаго, Норт-сайд.

Район Линкольн-парк, отель «Орион».

Небоскреб «Орион-тауэр» — это Иггдрасиль, но не слагаемый в легендах, а воздвигнутый в ветреном городе, в самом центре, в его недрах. Стоит лишь войти, в его вестибюле цветут плоды искушения, зазывая тебя в свое общество кокетством глаз. Одинокая девушка на диване у окна, с порхающими ресницами и видом будто выпорхнувшая с экранов картины двадцатого века. «Остановитесь мистер» — шепчут мысли, — «Можете ли вы позволить себе такой леди пребывать в одиночестве?».

Или одинокий седовласый мачо, таинственно поглядывающий из дальнего угла. Или красивый брюнет предавшийся легкому танцу под тихо играющую музыку. Странствующая путница с багажом зашла в вестибюль и остановилась, осматриваясь вокруг. «Мисс, потанцуйте со мной» — манили его голубые глаза в пристальном взгляде, с улыбкой.

На багаже висела наклейка с номером рейса, намекающая персоналу, что она уставшая после перелета.

— Давайте я вам помогу, — вежливо обратился к ней молодой портье, также указывая рукой на стойку ресепшена, — А вы пока можете зарегистрироваться у стойки.

— Да, спасибо. — Кивнув в согласии, гостья не стала отказываться, доставая из сумки свой кошелек и паспорт. За стойкой ресепшена ее уже ожидала темноволосая девушка в бордовом жакете и юбке. Широко улыбаясь и вежливо приветствуя, протягивая руку для получения документа. Рабочая рутина гостиничного ремесла текла с штатном режиме. Все были заняты своим делом, тут никто не слонялся без него.

За углом вестибюля как всегда открылась дверь со стертыми петлями и оттуда вышагивала новая рабочая смена. В таком же бордовом офисном стиле и бейджиком на груди, она шла к ресепшену. Чтобы сменить свою подругу, обслуживающую нового клиента, вбивая ее данные в компьютер. Но, не пройдя и половины пути, она внезапно обернулась и удивилась завидев повара в белом фартуке.

— Марин, короче идешь к самому дальнему лифту, поняла? — он указывал новенькой официантке направление и объяснял как добраться до нужного кабинета, та кивала головой внимая каждому слову, — Как выйдешь на этаже, поверни налево…

Но, не думая долго, администратор Мила-пересменщица сразу же окрикнула его:

— Дим, ты почему еще здесь?

— О, привет зай, тут… пришлось задержаться, заказ в «1408». — Дима ответил ей с уставшим видом.

— Блин, они опять там до утра сидеть будут?

— Ага, заказали сразу и ужин и завтрак.

— Ладно, потом домой?

— Да, спать хочу, ужасно.

— Хорошо, чмок. — быстро, на цыпочках подбежав к нему она поцеловала своего парня и зашагала к стойке. Он устало отвернулся и шел к двери ведущей в ресторан.

— Кэтти, я тут! — бодро вскрикнула она, подойдя к ресепшену, когда та уже протянула ключ-карту гостю и пожелала доброй ночи.

— Угу, вижу Мила, — ответила Кэтти, видя как за спиной подруги удалялся силуэт парня в белом фартуке, — Не боишься выговора от шефа?

— Пфф, да тут кроме нас никого нет, — развела в руки Мила, — Я же просто чмокнула, что тут такого?

— Нет, ничего, — ответила безразлично Кэтти и уткнулась в телефон. Мила бодро подошла и начала сверять журнал, чтобы принять пост.

…

Тем временем, новенькая официантка уже прибыла на лифте к нужному этажу. Колесики сервировочного столика скрипели по красному ковру. Разглядывая цифры на дверях, она уже сориентировалась и добиралась до нужного конференц-зала. Отсчитывая в уме: «так, 1405, 1406, 1407…». Добравшись до своей цели, она уже собиралась открыть дверь, как вдруг зазвенел телефон. Она тут же достала его из кармана и глянула на экран. Но, там ничего необычного, просто рутинные дела отеля:

«Вам пришло новое сообщение. Джейн Содомия приглашает вас во внутренний чат персонала отеля. Принять/отклонить?».

Пальчик тыкнул по экрану: «Принять».

У вас новое сообщение.

Уборщица Катя: «Добро пожаловать на наших фантазий случку, Девки, навострите ушки и собирайтесь в кучку. Сейчас начнутся корпоративные интриги, сплетни…».

Джейн Содомия: «Но сегодня — расследования, а следом взбучка! Какая блин зараза, навалила нам в туалете кучку?! Это ж кто такой бессовестный там отстрелял так кучно?! От таких художеств, даже у стен теперь трясучка! И где бы ты ни спрятался, мы найдем тебя вонючка! Как так надо постараться, пуком какой мощности? Чтобы до потолка аж дотянулась, твоей лепешки тучка? И главное, за собой прибраться — стыда не дотянулась ручка?!».

Официантка Марина помотала головой в улыбке и сунула телефон обратно в карман. Это было не начальство, а лишь рядовая ситуация в общественном «Toilet». А за дверью в кабинет, не покладая умы заседали анонимы:

— Ну что же, это была интересная история, Аноним, вы большой молодец.

— Да, спасибо…

— Но и вы Джейн, неплохо украсили своими стихами.

— А, я… это… само как-то.

— Бросьте, у вас есть задатки стать поэтессой.

— Хе-хе, пасибки…

— Может кто-нибудь еще желает дополнить историю? Джон? Или вы, Джейн, хотите еще что-нибудь добавить?

— Нет, я… вернее, мне все понравилось и… мне пока нечего добавить, давайте в следующий раз?

— Хорошо, Джейн. Я на вас совершенно не давлю, мы готовы выслушать вас, когда вы будете готовы.

— Да, спасибо.

— А вы Джон, может вам есть чем дополнить?

— Даже не знаю, думаю, моя вам не понравится.

— А вы попробуйте.

— Я серьезно. Этот Аноним тут такое выложил, а вы тут уши развесили и… серьезно, моя не такая интересная.

— Но все же?

— Да не, там ерунда полная. Но если хотите могу травануть вам свой анекдот.

— Ну, думаю, тут никто не будет против, правда Джейн?

— Да, я не против.

— Он известный, уверен вы его уже слышали. Ну, ладно. Короче, спрашивает меня как-то друг:

Йоу, бро! Почему, когда я вбиваю в поиск bussinassman, там всякая дичь вылазит?!

Ну я ему: — А чё должно по твоему?

Он мне: — О бизнесе бро и бизнесменах.

И я такой: — Ну так ты и вбивай о них, а не о людях с автобусом в жопе. Ах-ха-ха!

–…

— А, ну что ж, довольно занимательная история Джон, спасибо… Тогда, думаю, на сегодня мы закончим нашу работу.

— Ух, наконец-то…

— Джон, вы ведь сами хотите быть здесь, иначе не приходили бы. Будьте честнее с собой.

— Так, все, не знаю как вы, но я погнал тусить.

— А я могу попробовать написать стихи к следующим главам, если конечно Аноним не против?

— Отличная идея, Джейн, я думаю никто из присутствующих не будет против, да?

— Да… я не против…

— Хорошо, тогда договорились.

…