Зимние сны

Антология, 2022

В антологии собраны образцы различных стилей, жанров и направлений в русской современной литературе, отражающие процессы развития современного мира и общества. Это голоса наших современников, их творческое осмысление истории, их чувства и размышления, их оценка происходящих в мире событий и перемен… Мастерски выполненные черно-белые снимки трех фотографов визуально воспроизводят атмосферу наших дней, являясь, наравне с избранными текстами тридцати девяти талантливых авторов этой книги, документами эпохи…

Евгения Босина / Нагария /

Евгения Босина родилась в Киеве, окончила филфак Киевского госуниверситета (по специальности: «Русский язык и литература»). В 1990 г. вместе с семьёй репатриировалась в Израиль. Живёт в г. Нагария, преподаёт русский язык. Стихи начала писать на Святой земле. Член Союза русскоязычных писателей Израиля, лауреат премии СРПИ им. Д. Самойлова, автор 5-ти поэтических сборников. Печаталась в израильских и зарубежных изданиях: «Время и место» (Нью-Йорк), «Иерусалимский журнал», «Бульвар Ротшильда» (Тель-Авив), «Дальний Восток», «Южное сияние», «Балтика-Калининград», «Литературная газета», «Эмигрантская лира» и др. Победитель, лауреат и финалист различных международных литературных конкурсов.

«Кто-то небо усыпал крошкой…»

Кто-то небо усыпал крошкой,

Мелкой-мелкой, цветной, холодной…

Я лечу над лесной сторожкой,

Я невидима и свободна.

Подо мной — серебрится зелень,

Надо мной — голубеют воды.

Станет скучно — гляжу на землю,

Станет трудно — держусь за воздух.

Я лечу — над мостом и пашней,

Я над словом лечу и делом,

Над тобой, над собой вчерашней

И над тем, что вчера болело,

Я лечу, потому что вереск

Пожелтел, значит, скоро стужа,

Потому что всё дальше берег,

А река всё темней и глубже,

Я лечу, потому что полночь,

Потому что душе угодно,

Потому что однажды вспомню:

— Я невидима и свободна!

«Опять, опять тоска по снегу…»

Опять, опять тоска по снегу

Грозит сезонным обостреньем:

Неровным пульсом, плачем, смехом…

Но, врач и мастер сновидений,

Пришёл январь, взмахнул рукою

И распахнулись, как когда-то,

Лесов приёмные покои,

Полей пресветлые палаты…

Плыл снег, летел, как белый аист,

Крылом касался осторожно,

И жар спадал, и сны сбывались —

То внутривенно, то подкожно,

Кружились звёзды и не гасли

В своей завьюженной купели…

А я спала, мне снилось счастье:

не свет, а снег в конце туннеля.

И пахло счастье утром стылым,

Сосной, нетопленою дачей

И почему-то… детским мылом —

Тем, от которого не плачут.

«Шкаф, потолок, тумбочка, старое одеяло…»

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку…

И. Бродский

Шкаф, потолок, тумбочка, старое одеяло…

Как ты был счастлив! Господи, чего тебе не хватало?

Книги, окно, зеркало, парочка репродукций…

Вышедшему однажды больше нельзя вернуться.

Некуда, понимаешь? Даже мечтать нелепо.

Всё изменилось начисто, пока ты ходил за хлебом.

Так что и не пытайся. Ключ отошлёшь почтой.

Что изменилось? Мало ли: время, пространство — вот что.

Знаки, слова и помыслы… Разве ты сам — прежний?

Дальше — непредсказуемо, неразличимо, снежно,

Ветер качает облако, словно огромную зыбку…

Не возвращайся в комнату. Не совершай ошибку.

Сказка о глиняном человечке

По камешкам, точкам, по строчкам неловким,

по лесенкам шатким — на ощупь…

Ну что ж,

иди, человечек, как есть, без страховки,

иди, удивляясь тому, что идёшь.

Ах, мой человечек, ни в чём не повинный!

Не то, так другое, не ты, так другой:

немножечко праха, немножечко глины —

ну, что там случится ещё под рукой?

Расплющу, сомну, из кромешного мрака

достану, назначу пространство, судьбу

и время,

и выжгу три огненных знака —

три буквы горящих на глиняном лбу.

Пойдёшь, спотыкаясь, по кромке бумажной —

на слабеньких глиняных ножках малыш,

и станет тебе одиноко и страшно.

О, как ты заплачешь, о, как закричишь,

и вырастишь звук,

и добудешь словечко,

себя загоняя, любимых губя…

А я… я опять сочиню человечка,

чтоб был хоть немного счастливей тебя.

Сказка наоборот

Так слушай… Из завьюженных пустот,

из тех краёв, где обитают зимы…

О, в этой сказке всё наоборот,

неправильно, вовек непоправимо!

Ах, Сказочник, опомнись, Бог с тобой!

Зачем твой взор невидящ и прозрачен,

зачем осколок, крохотный и злой,

не мальчику, а девочке назначен?

Нет-нет, жива — без жара и без слёз,

давным-давно привыкшая к осколку,

а мальчик… мальчик, что ж… всё мёрз и мёрз,

и тосковал, и плакал втихомолку.

И был январь — внутри и за стеной,

и город в этом снежном липком тесте…

Раскол, оскал, осколок роковой,

ошибка, затерявшаяся в тексте.

И кажется: ведь только-то и дел —

чуть-чуть исправить слово или фразу,

но Сказочник ужасно постарел,

не видит букв…

Ну, в общем, не до сказок.