Никто не придет

Антон Грановский, 2012

Журналист Глеб Корсак любил рассматривать фотографии, попадающие к нему по долгу службы. Один снимок его особенно заинтересовал: лица гостей на свадьбе напряженные и испуганные, а невеста держит в руке сломанную розу… Предчувствуя интересную тему, Глеб поехал в небольшой поселок, где год назад состоялась эта странная церемония… Маша Любимова ошарашенно слушала усталый голос в трубке: Глеб в больнице, он при смерти!.. В его вещах она нашла странную свадебную фотографию, расспросила коллегу Корсака и без колебаний отправилась в поселок Хамовичи, во время поездки в который с ним случилось что-то необъяснимое… Поселок выглядел вполне заурядно, но, пообщавшись с местными жителями, Маша поняла: они многое скрывают, и, похоже, Глебу удалось приоткрыть завесу тщательно охраняемой тайны…

Глава 3

1

В ресторанчике, расположенном в паре шагов от здания ГУВД, было шумно и накурено.

— О, Волохов идет! — воскликнул, отрываясь от бифштекса, Стас. — Привет, человек-скала!

— Привет, полурослик. Мария Александровна, наше вам!

Толя Волохов приподнял пижонскую фетровую шляпу в знак приветствия, снова нахлобучил ее на большую, встрепанную голову и уселся на стул. Тот угрожающе скрипнул под его мощным телом.

Толя взял графин, наполнил водкой рюмку Стаса, сгреб ее со стола и залпом выпил.

— С ума сошел! — утрированно ужаснулся Данилов. — На голодный желудок?

— И что? — прищурился Волохов.

— Это же чудовищный удар по организму.

Толя криво ухмыльнулся:

— Стасик, этот удар я принимаю с детства. — Он снова взялся за графин и взглянул на Любимову: — Маш, накапать тебе пятьдесят капель?

Маша дернула уголком губ:

— Знаю я ваши пятьдесят. Все с этого и начинается. Сначала «по пятьдесят». Потом «еще по пятьдесят». Потом «на ход ноги». Потом «начисли, дядя». А кончится все постыдным беспамятством и утренней головной болью.

— Ты не весь список огласила, — заметил Стас. — Есть еще «по последней». Потом — «теперь совсем по последней». Потом «теперь точно по последней». И наконец: «Последние триста, в графине, и уходим».

Маша засмеялась.

— Об этом я и говорю!

Толя подозвал официантку и попросил принести еще одну рюмку, и как только рюмка появилась на столе, наполнил ее водкой. Пододвинул рюмку Маше:

— Выпей — полегчает.

Маша хмуро посмотрела на рюмку, потом пожала плечами, взяла ее и опустошила залпом.

— Уф-ф…

— Заешь грибочком, — заботливо проговорил Стас и вручил ей вилку с насаженным на нее соленым рыжиком.

Любимова, морщась, заела.

— Ну, как? — с интересом поинтересовался Толя.

— Гадость! — ответила она.

Мужчины снисходительно засмеялись.

— Когда стану начальником отдела, заставлю всех оперов выпивать с утра по пятьдесят грамм водки — для поднятия боевого духа! — объявил Волохов.

— «Начальником отдела», — передразнил Стас. — Высоковато метишь, майор.

— До полковника точно дослужусь, — уверенно сказал Волохов.

Стас Данилов обнял его за плечи и насмешливо проговорил:

— Ах ты мой мальчик, хватающий звезды!

— Убери лапы. — Толя двинул плечом и сбросил руку Данилова. — Кстати, Тасик, ты мне должен полторы тысячи рублей, помнишь?

— Долги отдают только трусы, — заявил Стас.

Толя посмотрел на него суровым взглядом и проговорил с угрозой:

— Попробуй только не отдать.

— А что будет?

— Рискни — и узнаешь.

— Ну, а если рискну? Убьешь меня, что ли?

Несколько секунд мужчины смотрели друг другу в глаза. Русоволосый, вечно небритый Волохов был могучим, как русский богатырь. Его широкие плечи и толстые руки сделали бы честь портовому грузчику или цирковому силачу. Темноволосый Стас Данилов был на полголовы ниже ростом, худощав, но довольно мускулист. Он обладал приятной наружностью, тогда как Толя Волохов был вылеплен грубо и просто. Чувственные черты Стаса и его светящийся мальчишеский взгляд обезоруживающе действовали на женщин, но громила Волохов был к его чарам равнодушен.

Первым молчание прервал Толя.

— Вот сейчас возьму тебя за бока, сожму, как тюбик с зубной пастой, и выдавлю, к черту, все твое обаяние, — сказал он. — А потом погляжу, останется ли в тебе хоть что-нибудь стоящее.

— Знаешь что, Толя… иди-ка ты в задницу! — сказал на это Стас.

— Только если ты полезешь вперед и будешь светить фонариком, — парировал Волохов.

Маша отодвинула от себя рюмку и снова поморщилась.

— Девочки, хватит вам ссориться, — произнесла она. — Потом подергаете друг дружку за косы.

Волохов хохотнул, лицо его снова стало добродушным. Он посмотрел на Машу и сказал:

— Как думаешь, Марусь, мы его найдем?

— Кого? — не поняла Маша.

— Чудака, который грабанул квартиру сенатора.

— Не знаю, Толь. Зацепок слишком мало.

— Будем надеяться, что нам повезет.

— Когда это нам везло? — насмешливо осведомился Стас.

Громила Волохов открыл рот для ответа, но тут Стас воскликнул, уставившись в сторону входной двери:

— Маш, смотри-ка кто идет. Это же сенатор Антипин! Заскочил в наш бар пропустить рюмашку-другую вискаря.

Это действительно был он — сенатор Антипин. Он шел к барной стойке в сопровождении двух крепких парней, которые тщетно пытались казаться независимыми и незаметными. Неприязненно поглядывая по сторонам, сенатор остановился у стойки и заказал что-то у бармена.

Маша встала из-за стола.

— Ты куда? — удивленно окликнул ее Стас.

— Сейчас приду.

Маша направилась к барной стойке. Присела на высокий стул рядом с сенатором, посмотрела на стакан с виски, который бармен поставил перед Антипиным, и громко осведомилась:

— Решили утопить свое горе в вине?

Сенатор скосил на нее глаза, поморщился и сухо обронил:

— А вам какое дело?

— Никакого, — сказала Маша. — Просто странно видеть, как правительственный чиновник превращается в богемного пропойцу. Оказывается, вы тоже живой человек.

— Вы удивлены?

— Конечно. Обычно я вижу правительственных чиновников по телевизору. До встречи с вами я даже сомневалась, существуют ли они на самом деле или это всего лишь компьютерная графика.

— И как? Теперь убедились, что я живой?

Маша качнула белокурой головой:

— Не совсем.

— То есть.

— Выглядите вы как живой. Но взгляд у вас мертвый. И голос злой. И вообще, вы напоминаете мне стереотипного злодея из дешевого голливудского фильма. Куча самолюбия и ни капли здравомыслия.

Сенатор обхватил пальцами стакан с коричневым напитком, в котором покачивались куски льда.

— Это все, что вы хотели мне сказать?

— Да. Хотелось бы послать вас куда подальше, но тактичность не позволяет.

Антипин не обиделся. Лишь усмехнулся и произнес:

— Если бы вы только знали, Мария Александровна, как много раз меня туда посылали. Но идти туда приходилось не мне, а тем, кто посылал. Пожелаю и вам счастливого пути.

— Спасибо за пожелания. Хотела бы и я сказать то же самое, но ваш путь не будет счастливым. Такие, как вы, бывают богатыми и удачливыми, но счастливыми… — Она покачала головой. — Никогда.

Маша вернулась за стол к коллегам.

— Марусь, ты там ничего лишнего не наговорила? — с опаской спросил у нее Стас.

— Не знаю, — угрюмо ответила Маша. — Да плевать.

Стас и Толя переглянулись.

— И что на тебя нашло? — прогудел Толя.

— Сама не знаю. Наверное, сработали твои «пятьдесят грамм».

Сенатор между тем выпил свою порцию виски, расплатился и зашагал к двери. Стас посмотрел ему вслед и сказал:

— А что, если он сам грохнул свою домработницу?

— Зачем ему это? — осведомился Волохов.

— Ну, может быть, у них был роман? Она его стала шантажировать, и все такое. Подобное сплошь и рядом бывает.

— Если закончим это дело благополучно — выпью бутылку шампанского, — объявил Толя Волохов. — Прямо из горлышка. Потом сниму в баре красотку и займусь с ней безудержным сексом.

Стас криво ухмыльнулся:

— Только не надо косить под меня, здоровячок. От шампанского у тебя закружится голова, красотка накрутит тебе фигу, а секс за последние полтора года ты видел только по телевизору.

— Толь, налей мне еще, — попросила Маша. — Только немного.

Волохов взял графин и наполнил ее рюмку наполовину. Маша залпом выпила.

— Пойду на свежий воздух, — сказала она, вставая.

— Я провожу! — произнес Стас.

— И я! — привстал Волохов.

Маша мотнула головой:

— Не надо. Я подышу и вернусь.

— Точно?

— Да. Не волнуйтесь за меня.

На улице Маша полной грудью вдохнула осенний холодный ночной воздух. Уже стемнело. И на сердце у нее было так же темно, как вокруг. Откуда-то взялось неприятное предчувствие, словно ее ожидало впереди что-то страшное.

Маша достала из сумочки телефон и набрала номер Глеба.

— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия Сети, — пропел из трубки женский голос.

Маша повторила попытку — но с тем же результатом. Не добившись желаемого, она убрала трубку в сумку, достала сигареты и закурила. Сделала несколько затяжек, но курить ей почему-то не хотелось, и она бросила сигарету в темноту за конусом желтого света. Красная точка, прочертив сверкающую дугу, растаяла во мраке.

Начал накрапывать дождь. Капли дождя увлажнили ей лицо. С тяжелым от предчувствий сердцем Маша собралась вернуться в бар, но остановилась, несколько секунд стояла в нерешительности, а затем повернулась и зашагала к стоянке такси.

2

По пути домой Маша заехала в магазин и купила бутылку белого испанского вина Grand Feudo.

В холле магазина стоял стеллаж, на котором красовались коробки с фильмами. Среди них была «Живая сталь». Название фильма заставило Машу задуматься. Вроде Митька что-то говорил про этот фильм. Поколебавшись, она сняла диск со стеллажа и присоединила его к другим покупкам.

Рядом с магазином был Макдоналдс. Маша зашла и туда — прикупить сыну Митьке его любимую фастфудовскую еду. По пятницам и субботам они устраивали «праздник непослушания», в эти дни Митька мог есть все, что захочет, смотреть телик до поздней ночи или круглые сутки напролет играть в компьютерные игры.

Митька встретил ее на пороге возмущенным возгласом:

— Ма, ты почему так поздно?

— На работе задержалась, — соврала Любимова.

— Задержалась? — Митька захлопал глазами. — Значит, ты и правда забыла, о чем мы договаривались!

— Что? — Маша наморщила лоб. — А о чем мы договаривались?

— Ты обещала, что мы пойдем сегодня в кино, — угрюмо проговорил Митька. — Я прождал тебя весь вечер.

Маша осознала свою ошибку, но, привычно считая нападение лучшим способом обороны, сказала:

— Чем возмущаться, лучше помоги мне снять сапоги.

Митька, пыхтя и краснея от усилий, стянул со стройных ног Маши узкие сапоги.

— Почему не позвонил и не напомнил? — спросила Маша.

— Хотел проверить, вспомнишь ты сама или нет, — угрюмо ответил сын.

— Ну, прости. У меня правда было много работы. Но, знаешь, я могу реабилитироваться. Сейчас увидишь, что принесла.

Она раскрыла пакет и жестом фокусника, достающего из шляпы живого кролика, извлекла из пакета диск с фильмом.

— Вуаля! Зачем тащиться в кино, если можно посмотреть классный фильм на DVD! И заметь: за гораздо меньшие деньги.

Митька захлопал глазами:

— Мам, она же пиратская.

— А ты что — прокурор?

— Нет, но… Там наверняка плохое качество.

— Там в главной роли Хью Джекман, а он в любом качестве хорош. Не капризничай, Димитрий. Кстати, это еще не все. Я кое-что купила — под кино.

Она достала бумажный пакет с бигмаком, гамбургерами и картофелем фри.

— Чипсы, гамбургеры и кока-кала! Но нам на уроке ОБЖ говорили, что это вредно.

— Не волнуйся, у тебя хорошие гены.

Маша прошла в комнату, рухнула в кресло и вытянула на пуфе гудящие от усталости ноги. Пока Митька хлопотал, раскладывая на столике еду и вставляя в проигрыватель диск с фильмом, Маша задремала.

Звонок заставил ее вздрогнуть и проснуться.

— Что это? — сонно спросила она Митьку, который сидел на полу, уставившись в экран телевизора и жуя картофель фри.

— Кто-то пришел, — ответил он, не оборачиваясь.

— Откроешь?

— Ты что, ма, а вдруг это бандиты? На улице ночь, а я маленький.

— Ладно, юморист, открою сама.

Маша поднялась с кресла и, зевая, пошла в прихожую.

Открыв дверь, она увидела на пороге соседку-подругу Лидку. «Интересную барышню тридцати с небольшим лет», как пишут обычно в романах. Правда, интересного в ней сейчас было немного. Старый халат, мягкие тапки на босу ногу, в рыжих волосах — бигуди.

— Привет, подруга! — бодро поприветствовала Лидка усталую Машу.

— Привет!

— Глеб дома?

— Нет.

— Тогда я войду.

Лидка бесцеремонно ввалилась в прихожую и в ответ на вопросительный взгляд Маши выдала свою обычную тираду: «Я своего хомяка спать уложила, детей тоже, зашла к тебе потрепаться… А разве тебе завтра не на работу? Ты что, подруга? Завтра же суббота!… Ах да, ты же полицейский и ловишь бандитов, а у них выходных нет. Ну, я ненадолго».

Пройдя в комнату Маши, Лидка сразу поинтересовалась:

— Глеб все еще на даче?

— Черт! — спохватилась Маша. — Я ведь должна была ему позвонить!

— Ничего, переживет. Мой хомяк был бы рад не слышать моего голоса два дня подряд. Кстати, как ты своего Глеба одного отпускаешь?

— А что?

— Как это «что»! Вокруг полным-полно хищниц, готовых утащить с твоего стола лакомый кусочек. А Глеб у тебя мужчинка видный.

— Какой кусочек? — рассеянно переспросила Маша.

Лида посмотрела на подругу с сожалением. Вздохнула:

— Ладно, проехали. У тебя закуска есть?

— Не помню. Пойду спрошу у Митьки: может, картошка с гамбургерами остались.

— Не пойдет. От гамбургеров и картошки полнеют.

Маша поморщилась:

— Лид, ты-то хоть не выступай.

— Хорошо тебе: сколько не ешь, а все равно худая.

— Побегай с мое — тоже похудеешь.

— Мам! — донесся из гостиной призывный Митькин голос. — Кто там?

— Тетя Лида пришла в гости!

— А-а.

— Привет, Дим! — крикнула Лидка.

— Здравствуйте, теть Лид!

Соседка посмотрела на Машу осуждающим взглядом:

— Он у тебя до сих пор не спит? Ужас какой!

— Сегодня пятница — «день непослушания».

— Ах, да, — кивнула Лидка. И усмехнулась: — Я забыла, что у вас с сыном «высокие отношения». А я тебе так скажу: пороть их надо, вот и весь разговор. А то слишком много мы с ними сюсюкаемся. Слушай, Машунь, у тебя есть чего-нибудь выпить?

— Да. Сейчас принесу.

Маша ушла на кухню и вскоре вернулась с бутылкой Grand Feudo, бокалами и вазочкой с зелеными оливками.

— О! Широко живешь, уважаю! — обрадовалась Лидка, которая, наряду с прочими достоинствами, ценила в подруге то, что та пила исключительно приличные вина.

Лида забрала у Маши бутылку и наполнила бокалы. Они подняли бокалы и сделали по глотку.

— Ммм, — промычала Лидка. — Класс! Ты знаешь, в последнее время я пью слишком много вина. Не такого дорогого, как у тебя, конечно, но все равно. И знаешь — мне даже немного страшно. Иногда сяду и думаю — все, спиваюсь. А остановиться все равно не могу. Выпьешь бокал-другой, и так хорошо на душе становится… Словами не передать!

Лидка продолжила трепаться, а Маша сидела с ногами на диване, держа в руках бокал, и думала о том, с каким наслаждением она бы сейчас легла в постель. Когда Лидка сделала перерыв в своем нескончаемом диалоге и потянулась за бутылкой, Маша увидела, что на черной веревочке, висевшей на голой шее Лидки, появился новый кулон.

— Новое украшение? — поинтересовалась Маша.

— Где?

— Не шее.

Лидка опустила взгляд.

— Ах да. Это талисман на счастье. Между прочим, сделан из лапки кролика.

Маша передернула плечами:

— Какая гадость.

— Ты ничего не понимаешь. Нынче такие «фенечки» снова входят в моду.

Маша взяла свой бокал и задумчиво посмотрела на «фенечку». Что-то такое мелькнуло у нее в подсознании — что-то, связанное с ограблением квартиры сенатора Антипина. Маша попыталась ухватиться за ускользающую мысль, но тут в кармане халата у Лидки запела Елена Ваенга.

Снова стою одна!

Снова курю, мама, снова!

А вокруг — тишина,

Взятая за основу!..

Лидка выхватила телефон из кармана и глянула на дисплей.

— О, — усмехнулась она, — мой благоверный звонит. Наверное, проснулся, а меня нет. Испугался бедненький.

Она прижала трубку к уху, сдвинув бигуди.

— Ну? Что стряслось? Так… Так… Слушай, ну ты чего как маленький, а?.. Да нет, мне не тяжело, просто… Ладно, ладно, не ори, сейчас приду.

Лидка яростно сунула телефон в карман халата.

— Ванька, мой средний, пустил лужу в кровать, — сообщила она. — А мой благоверный мечется по детской и не знает, что делать. Придется идти и утешать обоих. Ты уж извини, подруга.

— Да ничего, — сказала Маша.

Выпроводив соседку, Любимова вернулась в свою комнату, закурила и уселась с ногами на диван, положив рядом пепельницу.

Что же такого было в словах Лидки? За что зацепилась мысль? Что за идея пришла в голову, но тут же ускользнула?

Вспоминай, Маша, вспоминай!

Безусловно, все это было как-то связано с ограблением квартиры Антипина. Попробуем разобраться.

Итак, у нас есть одна-единственная улика — клок волос, которые домработница Семенова предположительно вырвала из головы грабителя. Волосы оказались конскими. Тупик? Или новая загадка, которую предстоит разгадать?

Каким образом конские волосы могли попасть в руку убитой домработницы? Раньше конским волосом набивали кресла и диваны. Но мягкая мебель в доме сенатора Антипина была сплошь новой.

Тогда в чем тут дело?

Взгляд Маши упал на зеркало, висевшее на стене. Она посмотрела на свое отражение. Карие глаза под светлой челкой, под глазами — тени.

«Любимова, ты стопроцентная модель Кранаха-старшего», — сказал как-то Глеб.

Да уж, модель… Только модельный ряд этот давно снят с производства.

Маша загасила сигарету в тяжелой хрустальной пепельнице, обхватила колени руками и некоторое время сидела неподвижно, задумчиво сдвинув брови. Потом вздрогнула и посмотрела в сторону гостиной. Телевизор молчал.

Чем там занимается Митька?

Маша поднялась с кресла и быстро прошла в гостиную. Сын спал на полу, положив голову на подушку, которую стащил с дивана.

И когда это фильм успел закончиться?

Несколько секунд Маша стояла в нерешительности, глядя на спящего сына. Разбудить его она не решилась. В конце концов, ковер мягкий и теплый, чистая шерсть. А вот укрыть его нужно.

Она взяла из шкафа теплый плед и тщательно укрыла Митьку. Потом направилась в ванную. Там она разделась и нырнула в душевую кабину.

Клок конских волос у жертвы в руке… Что бы это могло значить?

Что-то такое вертелось на самой кромке сознания, какая-то догадка, но ухватить и зафиксировать ее у Маши никак не получалось.

Она вышла из душа, завернувшись в халат с капюшоном. Прошла к себе в комнату и собралась закурить. И тут ее осенило. Отгадка пришла сама собой, словно по наитию. Что-то всколыхнулось в памяти, какие-то строки из давным-давно прочитанной книги. Маша вскочила с дивана, подошла к компьютеру, включила его, уселась в кресло, дождалась, пока экран осветится радужным сиянием, а затем быстро вошла в Интернет.

Минуту спустя Маша откинулась на спинку кресла, взяла со стола свою исцарапанную «Нокиа» и набрала номер Стаса Данилова.

— Слушаю тебя, Марусь! — почти сразу же отозвался он.

— Стасис, личного повара сенатора Антипина зовут Шандор Кальман, так?

— Да.

— Он венгр?

— Точно, — кивнул Данилов. — Ты уже спрашивала Антипина об этом. В кабинете у Старика.

— Но Шандор — это не только венгерское имя. Оно распространено и среди европейских цыган. Шандор, Сандор — варианты могут быть разные.

— Ну, допустим. И что с того?

— В руке у погибшей домработницы был клочок конских волос, так?

— Так.

— Цыгане обожают талисманы и амулеты. С этим ты не будешь спорить?

— Не буду.

— Молодец. А знаешь, какой амулет у цыган приносит удачу?

— Какой?

— Браслет или кольцо, сплетенное из конских волос! Такой браслет и был на запястье у грабителя. Во время борьбы с ним домработница Семенова сорвала браслет, но грабитель этого не заметил.

— Погоди, погоди… Ты намекаешь на то, что грабитель…

— Шандор Кальман. По профессии — повар, по происхождению — венгерский цыган.

Маша взяла из вазочки маслинку и бросила в рот.

Стас некоторое время молчал, обдумывая все, сказанное Машей, потом произнес:

— Любимова, ты сама себя не боишься?

— Нет. Позвони Старику. Я бы позвонила сама, но… В общем, мне с ним не очень приятно сейчас говорить.

— Из-за того разговора на оперативке?

— Угу. Скажи Старику, чтобы Шандора Кальмана хорошенько обыскали. Помнишь, среди пропавших украшений был кулон в виде птичьего пера, отлитый из красного золота? Там еще посередине рубин.

— Э-э… Честно говоря, я не запомнил.

— А я запомнила. Цыгане верят в то, что птичьи перья приносят удачу. Это раз. Цыгане обожают золото. Это два. Цыгане верят в то, что рубины оберегают от злых духов. Это три. Думаю, Кальман таскает этот кулон с собой — в качестве талисмана, вместо потерянного браслета из конских волос.

— Понял! Повисишь на телефоне?

— Запросто.

Маша положила телефон на стол и включила громкую связь. Затем налила себе вина, отпила глоток и бросила в рот еще одну оливку.

— Марусь, ты здесь? — «ожил» динамик телефона.

— Да, Тасик, я тебя слушаю.

— Старик выслал бригаду на квартиру к повару.

— Хорошо. Держи меня в курсе, ладно?

— Ладно.

Маша отключила связь. Задумчиво посмотрела на телефон. Хорошо бы сейчас позвонить Глебу, но он, скорей всего, уже лег спать.

Ладно, не беда, можно поговорить и завтра. А сейчас… Маша улыбнулась от предчувствия скорого удовольствия и зевнула.

Сейчас пора забраться в постель, выключить свет и наконец-то выспаться.