Темноборец

Антон Мартынов, 2019

Когда Демиург находится на грани самоубийства, существование созданного им мира повисает на волоске. Эта книга о Демиурге, борющемся за свою жизнь, о плоском мире, составленном из трёх параллельных пластин, о вампирах и эльфах в тех ипостасях, в которых вы их никогда прежде не видели, о заражённых разумными гельминтами людях и, наконец, о темноборце, пытающемся воскресить растерзанную колдуном невесту. Но вместе с тем это книга о современной культуре, свободе творчества, прогнивающем милитаризме и ответственности за поступки.

Глава 3. Камера самоубийств

От резкого движения потемнело в глазах. Андрей не успел обернуться, как два полицейских подняли его с пола и поочередно врезали ему под дых. Протянутые в знак повиновения органам правопорядка руки немедленно скрутили за спиной.

— Что здесь произошло? — повторил свой вопрос полицейский, но темноборец продолжал непоколебимо молчать. Сопротивляться и что-либо объяснять было незачем. Сокрытие агрессивно настроенных существ, в частности, колдунов и посягательство таким образом на незыблемые ценности темноборцев было преступлением куда более тяжким, чем простое убийство. Касательно таких преступлений границы служебных полномочий становятся зыбкими и размытыми.

Хотя вряд ли полицейские могли так быстро понять, что именно произошло в залитых кровью стенах темноборческой квартиры. Вполне возможно, они сочли Андрея за съехавшего с катушек психопата, расстрелявшего собственную семью. Впрочем, одно другого не лучше. В любом случае разбирательство затянется не на один месяц, а по итогу Андрея приговорят к смертной казни.

Яд или расстрел? Темноборцы — единственные существа, которым предоставлено право выбора. Яд — способ более гуманный, но в расстреле есть что-то изысканное, отдающее стариной, галантно кланяющейся современности. Резные узорчатые стволы специализированных ружей, исписанные молитвами, кажутся скорее декоративным украшением, нежели орудием убийства. Однако они и вполовину не так красивы, как Зал убиенных, который построили специально для таких мероприятий, дабы не популяризировать насилие уличными казнями.

В углу Зала установлен Стол отравлений, а по центру располагается обрамленная чистым золотом и испещренная пулями Стена боли. Нередко казнь обоими способами проводят одновременно, и кровь от Стены летит на Стол, небрежно забрызгивая отравленного преступника. Капли крови зачастую попадают в рот отравляемому, отчего и сложилось народное выражение «смерть с металлическим привкусом».

Из-за сбитых прицелов палачи даже не пытаются целиться. Хаотичная стрельба приводит к кровавым фонтанам, которые забрызгивают Стол отравлений, в результате чего перед смертью напиваются кровью как отравленные, так и расстрелянные. Эстетически неправильное и унизительное убийство. Оружие следовало регулировать и отдавать на ремонт. Давно так и сделали бы, если бы не запрет на прикосновение к нанесенным на стволы молитвенным символам, исключающий всякую модернизацию ружей.

А не рано ли думать о смерти? В момент, когда разом теряешь всех близких, становится все равно: жить или умирать. Потом это ощущение, конечно, уходит, оставив тяжелый осадок, ложащийся на душу трупами скребших кошек. Но нужно время, которое, как говорят, лечит. Ближайшие пару часов или дней жить будет невмоготу. Посему Андрей думал о казни и собственной смерти, пока его избивали и запихивали в автомобиль для перевозки подозреваемых. Казнь не пугала, а скорее казалась отдушиной и избавлением.

Автозак подпрыгивал на кочках по пути к Полицмейстерству. Дорога оказалась короткой. Не успел Андрей в полной мере ощутить все свои ссадины, как машина остановилась. Водитель резко нажал на тормоз, будто с нарочитым удовольствием собираясь впечатать товарищей в лобовое стекло. Из кабины донеслось переругивание полицейских.

— Слепой, что ли? Ты не видишь, в ворота чуть не впечатались!

— Прошлый раз они были открыты. В темноте ничего не видно. Да еще и туман.

— Ну, точно слепой!

— Знали, что едем в соседний двор! Зачем закрывали?

Продолжая переругиваться между собой, полицейские выволокли Андрея на улицу и подтолкнули его к зданию Полицмейстерства. «Да иду я, иду», — подумал Андрей, потирая ушибленные места.

— На допрос?

— В камеру, до утра. Потом разберемся, — ответила фигура, выплывшая навстречу полицейским из темноты.

Андрей услышал до боли знакомый голос, но вспомнить, кому он принадлежит не смог, как ни пытался. Голос полицмейстера — не иначе. С некоторыми полицмейтерами Андрей был знаком, но кто именно приказал запереть его на всю ночь, оставалось загадкой.

Приказ «в камеру» был незамедлительно исполнен. Толстая железная решетка отделила Андрея от внешнего мира и ограничила его свободу пустой комнатой с потрескавшимися стенами. Двухъярусная кровать со стальными полосами вместо пружин, изъеденные блохами, убежавшими с потных тел, матрасы, унитаз и раковина — все, чем ограничивался интерьер камеры.

Верхний ярус кровати был занят. Оттуда с любопытством выглядывала небрито-лохматая сонная физиономия.

— Доброго времени суток! — с нелепой улыбкой поздоровался незнакомец.

Сквозь полутьму с трудом можно было разглядеть его волосы, бороду и брови, все ярко-рыжего цвета. До полной картины мальчика из «убил дедушку лопатой» не хватало веснушек. Если бы не место знакомства, можно было бы подумать, что веснушки замазаны толстым слоем пудры.

Андрей молча сел на нижний ярус кровати. Хотелось, если ни спешно умереть, то хотя бы нарваться на проблемы и врезать кому-нибудь кулаком. Не здороваться с сокамерником — первый шаг к этому. Хотя, вряд ли подобное поведение приведет к желаемому результату с таким добродушным мужиком, как этот рыжий. Жаль. Руки чесались не только после случившегося в квартире, но и после избиения полицейскими.

— Хочешь, уступлю тебе верхнюю койку?

Мужик спрыгнул вниз и посмотрел на Андрея, протянув ему руку:

— Меня, кстати, Турий зовут.

— Андрей. Ничего мне не нужно, — неохотно ответил Андрей.

— Очень зря. Там блох меньше. Сверху. Говорят, они концентрируются в местах наибольшего пролеживания материала. Многие заключенные боятся упасть во сне с верхнего яруса, поэтому отдают предпочтение нижнему. А блохи предпочитают места скопления объектов прикрепления. Слышал такую теорию?

— Не знаю, что тебе от меня нужно, но мне неинтересно, — Андрей лег на кровать и отвернулся к стене.

Трупы из квартиры, наверное, уже забрали. Аня и Енисей не только упакованы в мешки для трупов, но и выброшены в погребальные ямы. Поскольку сейчас уже часов десять вечера, скоро подъедет экскаватор и все закопает. Вместе с сотней других трупов. Этакая братская могила. Или их забрали на экспертизу? Если догадались, что Енисей колдун, то, как минимум, его тело могли забрать. Если нет, оценивать произошедшее Полицмейстерству и Небесному Совету придется со слов единственного свидетеля и подозреваемого, то есть Андрея. Такой вариант развития событий наиболее благополучен. Придумывать можно все, что угодно, когда нет доказательств.

Вот только зачем? Какой это имеет смысл, когда нет цели в жизни, и хочется умереть? Казнь — лучший выход.

А если не казнь, то что? Вернуться в свой окровавленный дом. Оттереть с пола кровь. Жить дальше. Смотреть в наполненные скорбью, ненавистью и, наверное, непониманием глаза Аниной матери.

Мать Ани, Лариса Викторовна, стараниями Андрея лишилась единственного ребенка. Она думала, что нашла примерного зятя, радовалась благополучию дочери, и тут — на тебе! Вместо платья невесты мешок для трупов. Казалось бы, что может быть не так с галантным, стеснительным молодым темноборцем, мечтающим о свадьбе и боящимся лишний раз пальцем притронуться к своей же невесте? Что может быть не так с темноборцем, представителем высшего социального класса живых существ? Планы на будущее, высокие цели, амбиции. К зрелым годам Андрей мог продвинуться по карьерной лестнице и попасть в Небесный Совет, что сулило общественное уважение и лучшие условия жизни. Как минимум, должность Третьего секретаря Небесного Совета была уготована для Стопарина. Если бы не свекр-маньяк, через год на Анином безымянном пальце красовалось бы гладкое золотое кольцо.

«Темноборец — хорошая партия», — думала Лариса Викторовна, выгоняя взашей прочих Аниных воздыхателей. Хотя, Ане и без того они были не нужны. Любовь крутилась в ее голове бетоном в бетономешалке, не давая чувствам застыть и вызывая непрерывный выброс дофамина с серотонином. А потом ее изнасиловал и убил колдун. Я вправе сравнивать его обряд с сексуальным насилием, поскольку девушка в момент передачи собственной молодости в тело колдуна испытывает наравне с болью удовольствие, связанное с мощным выбросом эндорфинов и сравнимое разве что с диким оргазмом.

Во всяком случае, так говорят. И это могло бы быть утешением. Она умирала болезненно, но абсурдно счастливой.

— А теперь слушай!

Андрей наконец-таки смог задремать, когда его схватили за ноги и сбросили с кровати. Желанная пару часов назад драка теперь казалась несвоевременной. Темноборец инстинктивно отполз к двери и принялся осовело оглядываться по сторонам.

— А теперь слушай внимательно, — повторил Турий, как и прежде, расплываясь в широкой улыбке. — Утром тебя поведут на допрос.

— Я в курсе, — кивнул Андрей, поднимаясь с пола и отряхиваясь. Отвечать рыжему наглецу на его неуместные шутки ни словами, ни кулаками не было никакого желания.

— Не перебивай. Я еще не договорил, и у тебя вряд ли так рано возникли сколько-нибудь значимые вопросы. На риторические отвечать вовсе не обязательно, — по-детски невинно продолжил беседу Турий. — И не спеши бросаться на меня с кулаками. Извини, что сбросил тебя с кровати. Мне нужно было стимулировать нежеланный тобой диалог.

Андрей хотел было возразить, но понял, что в ту же секунду его прервут, а потому решил промолчать и сглотнул слюну.

— Я знаю, что ты кого-то потерял, и тебе тяжело говорить, — продолжил Турий. — Но ты можешь принести пользу обществу именно сейчас, оказавшись в такой ситуации. Насколько я знаю, темноборцы всегда исполняют свой долг и чтят принципы, установленные Небесным Советом. Одним из таких принципов является защита мировой общественности от Темных существ. Одного из них я попрошу тебя убить.

— Убить?

От невинности и доброты Турия не осталось и следа. То ли первое впечатление столь обманчиво, то ли Турий продолжает нелепо шутить. Говорит он все время с улыбкой, но серьезность его намерений чувствуется сквозь стену радушия.

— Да, я прошу тебя убить вампира, который будет вести допрос. Это напрямую связано с твоей работой. Так что не удивляйся. Будь уверен, этот уважаемый полицмейстер отнесется к тебе без должного почтения. Однако куда большее значение имеет роль этого вампира в мировой политике и активизации агрессивно настроенных Темных существ.

«Спасибо, что помог вспомнить», — подумал Андрей. Голос, отправивший его в камеру принадлежал единственному в мире темноборцу-вампиру, каким-то чудом оказавшемуся за пределами резервации на законных основаниях, да еще и работающему в Полицмейстерстве. Слухи о его жестких методах ходили по всей Москве. Однако наравне с ними обсуждали и эффективность его работы, число справедливо задержанных и осужденных, а также обоснованность криминалистических выводов. Андрей сам не раз сдавал преступников в руки этого полицмейстера и наблюдал за его работой. Однажды Стопарин даже присутствовал на допросе в качестве контролирующего представителя от Небесного Совета. Нарушений не выявил.

Активизация агрессивно настроенных Темных существ? Слишком размытая формулировка. Скорее всего, речь идет о личных счетах, в которых Андрей не стал бы участвовать ни «именно сейчас, оказавшись в такой ситуации», ни в каких-либо других обстоятельствах.

— Я не наемный убийца, — ответил Андрей, опираясь о тюремную койку.

— Конечно, нет, — согласился Турий. — Но ты ответственный гражданин, и тебе нечего терять. Вампир, о котором идет речь, играет ключевую роль в спецоперации, нацеленной на видовой геноцид и ущемление слабых видов Темными существами. Я догадываюсь о твоем скептическом отношении к оппозиции, и переубедить тебя за одну ночь не смогу. Поэтому даже пытаться не буду. Но у меня есть информация, что завтра на Красной площади во время празднования Дня прощения состоится согласованная с Небесным Советом провокационная акция, направленная на уничтожение главных оппозиционных сил мира, которая повлечет за собой крупные потери среди мирных жителей. Ты можешь минимизировать эти потери, убив одно живое существо. Я лишь хочу, чтобы ты воочию убедился в правдивости моих слов и сам принял решение.

— Во-первых, с чего ты решил, что мне нечего терять? — с долей скепсиса в голосе спросил Андрей, понимая, что с этим пунктом не может не согласиться. — Во-вторых, даже если я захочу удостовериться в правдивости твоих слов, то как я попаду на Красную площадь, будучи запертым здесь, за решеткой? И как я убью вампира? Не голыми же руками?

— Рад, что ты начал задавать правильные вопросы.

Турий прошел в угол камеры и сдвинул в сторону сливающуюся со стеной невзрачную серую шторку, которую Андрей и вовсе до этого не замечал. За шторкой прятался металлический крюк, приделанный к потолку. На крюке закреплялась плетеная веревка, сложенная в петлю. Конструкция не была самодельной. Крюк держался на потолке при помощи болтов, вкрученных в высверленные отверстия. В веревку был вплетен металлический коуш, как это принято в наиболее прогрессивных моделях виселиц. Заключенные не смогли бы соорудить подобное в кустарных условиях. Петля была специализирована для повешений и установлена по указанию полицмейстеров.

— Тебе не предъявлены политические обвинения, а значит, допрос с пристрастием не имеет особого смысла, поскольку нет необходимости выявлять сообщников. Тебе предоставили право выбора: умереть по своей воле или быть казненным с позором, — пояснил Турий. — Это камера самоубийств. Отсюда я делаю вывод, что тебе нечего терять, и ты, вероятно, лишился близких. Иначе тебя не поместили бы в эту камеру.

Андрей с любопытством осмотрел петлю. О камерах самоубийств он слышал впервые. Видимо, Небесный Совет успешно скрывает сведения, ставящие под вопрос темноборческое правосудие. Зато предложение наложить на себя руки, не дожидаясь суда, вполне может конкурировать с идеями Турия о мировой справедливости. Смерть в петле, заботливо подготовленной Полицмейстерством, лишь ускорит возможную встречу с Аней. Андрей мысленно примерил петлю на свою шею и представил затягивающийся на ней узел и корчащееся тело. Потеря сознания произойдет через 8–10 секунд после затягивания веревки вследствие пережимания сонной артерии и нарушения кровоснабжения головного мозга. Потом начнутся беспорядочные движения грудной клетки, безуспешно пытающейся втянуть в себя воздух, знаменующие начало предсмертных конвульсий. Весь процесс займет около трех минут, хотя может растянуться на двадцать. Полная остановка сердца случится только тогда, когда кислотность крови вследствие повышения содержания в ней углекислого газа превысит критическое значение.

Однако вероятность двадцатиминутных мучений — не единственное, что может отталкивать. Нередко повешенный теряет контроль над мочевым пузырем, а у мужчин отмечается эякуляция. Не хочется умирать обкончавшимся и обоссанным. При этой мысли Андрею стало противно, и суицидальные размышления отошли на второй план, освободив мозг под пацифистские доводы Турия. Хотя, вероятно, я не вполне понимаю суть пацифизма, если характеризую этим термином идеи существа, призывающего к, пусть даже единичному, но убийству.

— Я тоже помещен в эту камеру не просто так, — предугадывая вопросы Андрея, заговорил Турий, — но здесь есть некоторые нюансы. Во-первых, меня уже трижды допрашивали, следовательно, свои объективно наилучшие возможности сбежать я упустил. Во-вторых, у тебя есть шанс покинуть тюрьму в День прощения, а значит, тебя не успеют поймать. Возможно, ты даже выживешь в суматохе и сможешь жить так, как тебе заблагорассудится. В-третьих, я не последнее лицо в стану оппозиции, а значит, мне точно нельзя умирать.

— Насколько мне известно, основные оппозиционные силы — вампирское Подполье, а ты на вампира не похож, — с подозрением в голосе заговорил Андрей, возвращаясь к кровати.

— Вампиры — верхушка айсберга. О настоящем Подполье ты ничего не знаешь, как, впрочем, и Небесный Совет, хотя им известно куда больше твоего. Но тебе сейчас понимать и не нужно. Если выживем, объясню при встрече, — Турий сделал небольшую паузу, переходя к ключевой части разговора. — Сейчас вопрос в другом: готов ли ты предотвратить крупнейший в истории теракт? Или желаешь умереть по решению темноборческого суда, позволив свершиться несправедливости?

— Если я захочу проверить истинность твоих слов и соглашусь участвовать в этом самоубийственном мероприятии, то как я сбегу из тюрьмы? — непонимающе развел руками Андрей.

— Знаешь, кто такие обличники?

— Слышал.

Турий торжествующе покрутился вокруг себя, словно самодовольный чертенок, и произнес, чуть было не пища от того, какое ожидал произвести впечатление:

— Один из них перед тобой.

Еще одной загадкой меньше. Обличники всегда считались причудливыми и лукавыми существами и славились самыми неожиданными выкрутасами. Порою их называют забавными и смешными, поскольку они могут говорить самые серьезные вещи в такой абсурдной манере, что смешно до колик. Это объясняет не только поведение Турия, но и его облик. Ведь именно из-за способности менять внешность обличники носят свое название. Порою с годами представители этого вида забывают, какой из образов принадлежит им от рождения, и принимают за постоянное лицо любое их впечатлившее.

— Мое второе характерное качество после самовлюбленности — умение наделять своими способностями на десяток часов любого, кто ко мне прикоснется, — продолжал распинаться Турий. — Я думаю, с рукопожатием проблем не возникнет. Так что дальнейший план действий предельно прост. Сначала тебя допросят. Потом будут конвоировать назад в камеру. Охраны по коридорам минимум. Вырубишь конвоиров, примешь любой образ, на свой вкус, и покинешь здание Полицмейстерства безо всяких препятствий. Дорогу до Красной площади знаешь. В качестве оружия можешь использовать это. — Турий достал из кармана небольшой серебряный нож и протянул его Андрею. — Где взял, не спрашивай. Друзей у меня хватает.

«Какого Хэйла со мной происходит?» — выругался Андрей. Однако терять было действительно нечего. Не зря же оказался в камере самоубийств. Темноборец пожал Турию руку, а тот обнял его и похлопал по спине, комментируя:

— Чтобы наверняка.