2. Спальня номер тринадцать
Легенды гласят, что давным-давно, еще до богов и драконов, наш остров был полон жизни. Но когда пришел черед новой эпохи, жившие здесь существа пропали, а сама Этерна уснула. Заблудившиеся в скалах путники иногда видят призрачный образ дремлющей девы — воплощение острова. Если подойти к ней, она исчезнет.
Ладислава все топталась у ворот.
Она уже раз двадцать нажала на кожистую кнопку маг-звонка, но никто не спешил ей навстречу. Девушка прижалась лбом к вензелям, имитирующим морские волны, и сосредоточенно вглядывалась в темноту, где притаилась академия.
Впереди была широкая подъездная аллея. По бокам от нее росли корабельные сосны, островерхие кипарисы и дубы, опаленные алым. Из земли вверх тянулись синеватые кристаллы, похожие на расколотые леденцы. За деревьями маячили постройки — коттеджи, теплицы, амбары…
А прямо по курсу высился замок.
Академия, украшенная витиеватыми башнями, балкончиками, зубцами и подвесными мостиками, делилась на два крыла — Рассветное и Полуночное. Где по дороге потеряли «закат» и «полдень», Ладислава не знала: рекламные проспекты — единственное, что она успела изучить до приезда сюда — молчали об этом.
В Рассветном крыле проходили занятия. Сейчас оно молчало, уставившись в ночь пустыми глазницами окон, и герб, вывешенный на самой высокой из башен, тихо посапывал, оплетая флагшток, как одеяло — ноги беспокойного сновидца. Полуночное крыло отводилось для комнат студентов, поэтому сегодня, в последний день заезда, его изнутри подсвечивали лампы и народное воодушевление. По закрытым шторам бегали, танцевали и суетились тени прибывших адептов. Странные, изломанные силуэты.
Но вряд ли настолько изломанные, как ты, да? Боги-хранители, лишь бы никого из знакомых не встретить.
Наконец Ладиславе надоело ждать, топчась у ворот.
Девушка прижала ладони рупором ко рту.
— Ау! — заорала она. — К вам новая студентка! Я хотела грызть гранит науки, но могу начать с ворот, если не откроете! Уже ем! Ом-ном-ном!
— А ты что, тролль, что ли — чугуном питаешься? — сбоку из темноты вдруг бесшумно вынырнул невысокий, плотно сбитый парень. В руках у него загремела, будто спохватившись, огромная связка ключей.
Ладислава вздрогнула от неожиданности:
— Нет. Я человек. Но очень целеустремленный.
— Ишь! — фыркнул парень, подыскивая нужный ключ. — Ну проходи, человек…
Ворота с пронзительным скрипом открылись.
Сторож снял с ремня маг-светильник и, постучав по стеклу, пробудил свет. Шар тотчас разгорелся синевато-зеленым. Пейзаж и парень, до того весьма смутные, проступили во всей красе.
У сторожа оказались желтые глаза, серо-коричневые волосы, похожие на перья, и большие уши. Лицо было открытое, дружелюбно-симпатичное. Одежда мешковатая. Найт дала ему лет двадцать пять навскидку.
— Идем! — сказал парень. Глянул на девушку и тотчас ойкнул: — А что у тебя с глазами?
— Это врожденное, называется гетерохромия, — привычно буркнула Лади.
И действительно, одна радужка у нее была темно-синяя, вторая — зеленая.
Ладислава не знала, скольких людей в своей жизни она научила слову «гетерохромия» благодаря данной особенности. Притом это был чуть ли не единственный научный термин в ее простом жандармском лексиконе.
Найт и сторож пошли к академии.
Хм, раз «маньяк» тоже отсюда, надо будет его найти. По фингалу. Узнать о судьбе чемоданов. И, наверное, извиниться.
Меж тем вихрастый ключник как-то по-птичьи раздулся:
— Меня зовут Стэн Хлестовски, ко мне на «ты», — гордо заявил он. — Я сторож, библиотекарь, ночной человек, колдун и заместитель леди-ректора Элайяны. Я мастер количеств! Ты не найдешь никого, кто делал бы больше, чем я, вот.
«А про качество он помалкивает», — усмехнулась Ладислава.
Когда она представилась в ответ, Стэн с хрустом почесал вихрастый затылок:
— Кажется, я помню твое имя, — протянул он. — Это ты бросила четвертый курс в военном университете и перевелась к нам на первый год? С потерей трех лет, да?
Лади видимо напряглась.
— Да. Я, — поколебавшись, ответила она.
— Мощно! А ведь ты даже уже на профильную стажировку в Саусборне успела устроиться… Что-то там в порту. Таможня?
— Отлов пиратов и контрабандистов, — медленно протянула девушка.
— Обалденно!
— Не сказала бы. А откуда ты про меня знаешь?
Вдруг у них на острове в ходу саусберийские газеты? Заметка про ситуацию госпожи Найт была совсем крохотной, втиснута как дополнение к эпитафии шефа, но… Если кто-то на Этерне видел статью…
Сердце Лади болезненно сжалось.
Стэн пожал плечами. Дважды.
— Я ставлю печати на документы о приеме новых студентов. Ну и читаю помаленьку. Люблю читать.
— Любишь читать документы?
— Да что угодно. Я в плену у буковок! Когда они сложены в слова, то иногда такие вкусные — как лягушки.
«Странное сравнение», — передернулась Найт, у которой лягушки занимали нижнюю строку в списке гастрономических радостей. А то и вовсе обретались на другой, нежелательной стороне листа.
Стэн и новенькая подошли к замку.
В призрачном лунном свете он выглядел древним великаном, уснувшим на лугу и обратившимся в камень — слишком цепкими оказались сны, не удалось проснуться.
— Так почему ты перевелась? — спросил липучка-Стэн.
Ладислава раздосадованно крякнула.
С другой стороны, они все захотят знать.
Нужно смириться с этим, научиться говорить правду так, чтоб не вызывать дальнейших расспросов. Чтобы самой не думать об этом лишний раз.
— Скажем так: мне всегда нравилось волшебство. И море. Хочу учиться магии и гулять на пустынном берегу, — твердо заявила Найт, глядя на академию, которая теперь нависала над ними, как скала. — Мой отец говорил: однажды ты понимаешь — надо перестать ждать и начать делать то, что хочется. Судя по всему, у меня наступил этот момент.
— Волшебство и море у нас имеются, да, — чинно кивнул Стэн.
Слова Найт не показались ему странными, и девушка заметно повеселела.
— Кстати! — вспомнила Ладислава. — Я приехала так поздно, потому что наш корабль попал в грандиозный отлив. Вода опустилась… не знаю… на много метров. Это вообще нормально?
— Вполне, — кивнул Хлестовски. — Остров Этерны всегда резко реагирует на излишки магии. А сегодня академию пробудили после летнего — дохлого — сезона. Маг-уборка, зачаровывание аудиторий против списывания, изгнание пришедших за лето сущностей… Куча заклинаний сразу. Вот Этерна и расстроилась, поджала море вместо губ.
— И часто она расстраивается?
— Несколько раз в год. Когда мы активно колдуем. Праздники, сессия. Лекции после вечеринок.
— Э?
— Тогда нужны массовые чары бодрости под кодовым названием «спички в глаза», — пояснил Стэн.
Они поднялись к высоченным резным дверям академии.
Хлестовски, хвастаясь перед новенькой, осветил фонарем круглый герб, выбитый на створках: десятиконечная звезда, а в ней — штормовое море и маяк, от которого вместо света разлетаются спирали заклятий, похожие на ракушки.
— Добро пожаловать в магическую Академию Бурю! — торжественно объявил Стэн.
* * *
Внутри все оказалось именно так, как и представляла Ладислава. Редкий случай, когда предсказуемость — это хорошо, потому что Найт была мастером спорта по завышенным ожиданиям.
— Ого, — оценила Лади, бахая саквояж на паркет.
— Так и живем, адептка, так и живем, — одобрительно пробухтел Хлестовски.
Главный холл замка был весь увешан роскошными сине-зелеными гобеленами.
— Это для тепла, — пояснил Стэн. — Зимой тут холодно, жуть.
Высокий потолок обшили деревянными панелями: каждый лакированный квадрат изображал какое-нибудь магическое существо, нарисованное в средневековом стиле. Здесь имелись келпи, единороги, волшебные птицы иррин, какие-то смешные мохнатые существа…
Некоторые панели были наглухо закрашены.
Интересно почему?
Потрескивающие маг-светильники спускались на длинных медных крючьях, похожих на якоря. Всю дальнюю стену затянуло огромное зеркало, покрытое черными пятнами древности, перед которым вырастали три винтовые лестницы — они вились и изгибались, как навеселе, и штопорами вкручивались в потолок.
А направо и налево из зала убегали лестницы совсем другого жанра: широкие, пологие, прямые. Стэн поманил Ладиславу к западным ступенькам, укрытым ковром.
— Мы идем в Полуночное крыло. Найдем тебе спальню, — пояснил сторож.
Он шел, медленно перебирая ключи. Судя по наморщенному носу, Хлестовски сосредоточенно о чем-то думал.
— Если честно, я не помню, какая комната полагается тебе по документам, — наконец, вздохнул Стэн. — А идти в кабинет леди-ректора неохота ночью. Давай поселим тебя во-о-от сюда…
Он наугад выхватил старый ключик, изъеденный ржавчиной. Протер его рукавом. Рыжие чешуйки остались на ткани, и Ладиславу озарило, откуда взялся такой непонятно-бурый цвет у одежды Стэна.
— Спальня номер тринадцать, — возвестил парень. — Это в Хромой башне. Так себе покои, конечно, невзрачные; и ванная не ахти, но…
— Но мы же можем выбрать другой ключ? — встрепенулась Найт.
— О нет. Нет-нет. Я всегда доверяюсь богу-хранителю Рэндому в важных вопросах.
— А здравому смыслу? — заволновалась Лади, которой сильно не улыбалась перспектива убогой ванной.
— Твоя комната — номер тринадцать! Я решил! — категорично отрезал Стэн. От укола его добродушие лопнуло, обнажив скрытое упрямство. — Так, Хромая башня у нас там…
Они резко свернули куда-то вбок и вновь пошли по коридорам, застеленным темными коврами. Чем дальше уходили от главного входа, тем ниже становился потолок. Факелы горели уже не так ярко, в стенной обшивке выл сквозняк и скреблись мыши.
Вдруг одна такая серая мышка выбежала из-за декоративных рыцарских доспехов, с писком проскользнула между ног у Хлестовски и скрылась за поворотом. Найт проигнорировала животное, но сторож-библиотекарь-мастер-количеств нахмурился.
— Пойду разберусь. Ишь! — заявил он на полном серьезе.
— Э. С мышью?..
— А то. Держи ключ. Тебе прямо, налево, вверх, снова налево, направо, налево, вверх до конца. Завтра в девять — общее собрание студентов в Великой Трапезной, не опаздывай.
И Стэн погнался за грызуном.
Ладислава проводила сторожа удивленным взглядом. Впрочем, он эволюционировал в понимающий, когда Стэн миновал особо яркий фонарь.
Потому что тень ключника, упавшая на ковер, оказалась тенью птицы.
Совы, если быть точным.
Желтые глаза, значит… Серо-коричные вихры и лягушки в роли десерта.
— Ночной человек, вот оно что! Так бы и сказал: оборотень летучий, перистый, — пренебрежительно фыркнула Найт.
Потом она зевнула и попробовала вспомнить, какие именно налево-направо-в-задницу ей готовила ночь грядущая.
Конечно, она заблудилась.
* * *
Ладислава совсем умаялась.
В Хромой башне не нашлось никого, кто мог бы подсказать дорогу. Коллеги-адепты сидели по комнатам — и комнаты их располагались в других корпусах.
Наконец Лади без сил притормозила у скульптуры дракона и огляделась, прикидывая, на каком ковре мягче спать… И тотчас с изумлением повернулась к окну, привлеченная странным звуком.
Окно было задернуто портьерами, но даже сквозь плотную ткань было слышно, что по ту сторону шумит море. Этот звук ни с чем не спутаешь. Странно: Найт читала, что от академии к пляжу идти минут пятнадцать, а грохот волн такой, будто… Ладислава решительно обогнула дракона, отдернула шторы и распахнула створки.
— Ох!
Соленые брызги прилетели ей прямо в разгоряченное долгим подъемом лицо.
Дождь давно кончился, и небо расчистилось, выставив на прилавок все-все самоцветы-звезды, что горели на острове. Полная луна — неожиданно крупная, с красноватым боком — низко зависла над морем. Оно, в свою очередь, с тихим рокотом перебирало волны, как камни, и слабо светилось — из-за стай шебутного планктона.
Море было прямо под Хромой башней.
Точнее, не так: там, за окном, не было ничего, кроме моря. И замка тоже не было. Только вода и ветер. Ладислава перегнулась через подоконник, изумляясь тому, как он висит прямо во влажном воздухе…
— Не вывались-с-с, — вдруг сказали за спиной у Ладиславы, тем самым чуть не добившись обратного эффекта.
Девушка качнулась назад и рефлекторно прыгнула в боевую стойку, раскорячившись, как морская звезда в таверне.
Скульптурный дракон закатил глаза:
— Ты меня побить решила? Руки отшибешь, я мраморный. И оживленный. И чтоб никаких: «Ути-пути, говорящая зверушка!» Это оскорбительно. Я хоть и камень, а мыслю не хуже прочих. Даже лучше. Рынок думающих существ в наше время почти пуст, так что я с удовольствием занимаю в нем нишу. Уяснила, блондиночка-с?
Когда дракон говорил, его морда двигалась очень медленно. Будто муха возилась в блюдечке из-под варенья: с трудом, но с удовольствием.
— Так что закрой свой рот-с-с. И окно закрой, у меня артрит-с.
— Это в каком месте? — Ладислава скептически оглядела единое мраморное полотно, составляющее ящера.
— Вот молодежь-с… — вздохнул дракон. — Никакого уважения к старости.
Ладислава закрыла окно.
— Почему там вода? — деловито спросила девушка.
— Потому что даже у изгоев есть свои достоинства. Это я о Хромой башне-с: окна здесь затейливые — они подменяют сад на море, когда им хочется.
— То есть это иллюзия?
— Пффф! Это — группа блуждающих порталов. Вывалишься — придется грести назад вручную-с. А судя по тому, какие у тебя хилые ручки-с — ты быстро утонешь. Или тебя нагонит жраль-акула. Или запутаешься в яд-водорослях, и они утащат тебя к ундинам на поздний ужин-с. Хотя погоди… — дракон передумал. — Ты же высоту видела? Даже грести не придется. Сразу разобьешься. Так что мой совет-с: любишь море — смирись со скорой смертью.
Лицо Ладиславы — обычно либо сосредоточенно-упрямое, либо улыбчиво-беззаботное, — болезненно дернулось.
Ох дракон…
— И да. Оплату за свои мудрые мысли я беру камнями — я их ем.
Найт тряхнула волосами, отгоняя дурные мысли — жмых вам, а не моя головушка! — и щелкнула ящера по носу:
— Платить за непрошенные советы?.. Щас! Хочешь камень, тогда скажи: где мне найти спальню номер тринадцать?
И она на раскрытой ладони показала ящеру ключ. Дракон сначала обиженно надул щеки, а потом сфокусировался на этом ржавом безобразии и вдруг пакостно захихикал. Смех у него был — будто щебень о черепицу кидают.
— Стэн-с-с поселил тебя в тринадцатую? Ай, безмозглая птица! Зайди за тот гобелен и попадешь аккурат к своим высочайшим, хех, покоям-с-с.
Интонация не предвещала ничего хорошего.
— Что не так с комнатой? — Лади нахмурилась.
— Принеси камень — обсудим-с.
Дракон закрыл глаза и замер. Девушка настойчиво постучала костяшками пальцев по его чешуйчатому лбу, но даже это не пробудило вредный реликт.
Делать нечего: госпожа Найт пошла к указанному гобелену и с подозрением нырнула за ткань, рассыпающуюся от древности.
* * *
Вопреки опасениям, коридор, в котором располагалась тринадцатая спальня, выглядел очень прилично.
Двери в комнаты, мимо которых проходила Найт, были закрыты, из-под них тянуло острым запахом зелий для уборки и свежей краской.
Ладислава подошла к номеру тринадцать и постучалась: она читала, что в Буре студенты живут по двое. Изнутри никто не ответил, и тогда Найт отперла дверь ключом.
— Вот это для Стэна «невзрачно»?! — охнула девушка, заходя.
Комната была шикарная. Новые светильники, пушистый ковер, две кровати с тяжелыми алыми балдахинами. Огромный книжный шкаф. Во всю стену — изящная фреска с изображением шести богов-хранителей, гуляющих по лесу.
При виде такого искусства Ладислава иронично вскинула брови: ничего себе у нее компания.
И зачем, интересно, это сделано? Кто-то всерьез верит, что суровый лик паладина Карланона или пророка Теннета, бредущих под руку под чащобным сводом, помешает ей взять от студенческой жизни максимум наслаждений? Ну-ну.
Найт фыркнула и отвернулась к окну.
За ним — снова море…
Причем здесь окно было распахнуто во всю ширь, и свежий ветер ловко перебирал белые занавески, которые мялись, шептались и жеманничали в его невидимых руках.
А еще, судя по вещам, разбросанным тут и там, у Ладиславы определенно имелась соседка. Правда, сейчас ее в комнате не было.
И где же она бродит в ночи?
Найт на всякий случай подошла, выглянула наружу: вдруг там соседушка тонет вовсю? Но за окном было мирно и пусто. Только звездная россыпь привычно схватила Ладиславу за горло — невыносимой своей красотой, выворачивающей душу.
Раньше Лади и не думала, что красота и боль так часто идут рука об руку. Но в последнее время ей казалось, что они практически неразрывны.
Зато при виде ванной комнаты настроение у госпожи Найт взлетело беспечной праздничной шутихой. На такие интерьеры она и не надеялась!
Лади не меньше получаса плескалась и фыркала в горячей воде, напевая портовые песенки. Потом она натянула шелковую пижаму — по счастью, та лежала в маленьком, «спасенном» саквояже, — и долго еще сидела на бортике перламутровой ванны: расчесывала волосы, мурлыкала себе под нос.
Наконец, розовощекая и разомлевшая, она была готова ко сну.
Лади приоткрыла дверь в спальню очень медленно, бесшумно, наслаждаясь тем, как тонко смешивается внешний холод с клубящимся паром, затянувшим ее морское царство. Стайка приятных мурашек пробежалась по спине, и Найт шагнула в комнату.
И, увидев, что впереди, застыла на пороге с отвисшей челюстью.
