Гортензия Грей: сыщики и некроманты

Антонина Циль (2024)

Первая часть цикла «Гортензия Грей» Я думала, что смертельно больна, а муж со мной из-за любви, большой и вечной. Оказалось, показалось. Не знаю, куда он пытался меня отправить, но сейчас я в другом мире. Все бы ничего, но этот мир наполнен магией. Лучше бы здесь было побольше возможностей для карьерного роста. Для женщины, даже умной и наблюдательной, шансов пробиться практически нет. Даже если работаешь в детективном агентстве. Однако мой принцип «если система давит — взломай ее аккуратно и незаметно» и тут постепенно приносит свои плоды.

ГЛАВА 3

Серьезное отношение к происходящему мистера и миссис Фишер, так звали молодых супругов, моих соседей по этажу, заставило меня укрыться в квартире.

Оказавшись внутри, я бросилась к окну. Жалюзи были на месте, сирена продолжала выть. Я раздвинула железные пластины пальцами и осторожно выглянула в щель.

В небе плавали яркие паутинообразные, полупрозрачные объекты. Время от времени эти зеленоватые светящиеся сгустки ныряли вниз, будто поджавшие щупальца каракатицы. Один из таких объектов начал опускаться в наш двор, но на крыше противоположного дома включился до сего момента незаметный прожектор.

Сгусток, напоминающий силуэт человека, рассыпался в его свете ярко-зелеными брызгами. Я вздрогнула и отошла от окна. Мне, должно быть, показалось, что фантомы похожи на людей. Не может быть, чтобы в небе альтернативного Лондона парили реальные — получился каламбур — привидения. Даже если это так, не буду пока об этом думать. Сначала Дуб, потом… вот это… Ментальное здоровье нужно беречь, это я знала не понаслышке.

Чем бы ни занималась вся эта странная система обороны в мире, где росли деревья, будто из сказки о Джеке и бобовом стебле, она успешно отражала атаку загадочных субстанций. Пора немного выдохнуть, мисс Грей.

Главное, я была жива. И здорова. Вне всяких сомнений, я ощущала себя сказочным персонажем и потому старалась не давать мозгу слишком задумываться. А что лучше всего отвлекает от ненужных мыслей? Конечно же, готовка!

Однако сначала я разулась, с благодарностью посмотрев на туфли, в которых проходила весь день.

— Простите, недооценила, — виновато сообщила я темно-зеленой кожаной паре. — Беру свои слова обратно: и о старомодности, и о неудобстве.

Прочная, в меру разношенная, устойчивая непромокаемая обувь — что еще требуется работающей леди скромных требований?

А вот комнатные туфли с меховыми помпонами свидетельствовали о склонности мисс Грей к кокетству. Можно сказать, выдавали Гортензию с головой и ногами.

Стоило мне встать на паркет босиком, я почувствовала себя тем самым великаном из сказки про Джека. Сороковой… сорок первый размер ноги? Но зеркало сказало, что все прекрасно: пропорционально и… вообще, фигуристо. Правда, под комбинацией нужно носить неописуемую конструкцию из пояса и чулок. Но носят же их в моем мире… хм… романтически настроенные дамы. Значит, и я справлюсь.

Гардероб Гортензии особыми изысками не отличался и состоял из хорошо сшитых, но скучных платьев, силуэт которых, судя по моим сегодняшним наблюдениям, устарел лет пять назад. Одно из таких весь день было на мне, довольно элегантное, чуть расклешенное, с единственным украшением — сборкой на груди справа. Скучное. Подчеркивающее рост Гортензии, но не в лучшую сторону.

Странно, но в углу платяного шкафа мисс Грей притаился бордовый брючный костюм а-ля Кэтрин Хепберн. Вот что я выгуляю в офис в ближайшее время. Костюм выглядел странно среди платьев. Импульсивная покупка? Недавняя, неношеная, судя по тому, что лацканы и воротник пиджака еще упакованы в тонкую шуршащую бумагу.

Домашних платьев у Гортензии не имелось. Я слышала когда-то, что в мире существуют женщины, даже дома разгуливающие при параде, не признающие спортивных костюмов, халатов, футболок и вытянутых на попе лосин и — о боги! — того, что когда-то носилось в свет, но приобрело жирные пятна от соуса на особо выдающихся частях фигуры. Слышала, но не верила. И видимо, в наказание за неверие возродилась в одной из подобных леди.

Переоделась в невзрачный серый летний сарафан. Если мы с Горти когда-нибудь вернемся в свои тела, пусть она простит мне нецелевое использование ее одежды.

Завтра у меня выходной, вымученный и выстраданный. Но целых три свободных дня — перебор, мне самой не терпится разузнать, как все работает в офисе детектива из, можно сказать, золотой эпохи этой профессии.

Какой, кстати, тут нынче год? 1949, подсказал календарь на журнальном столике. В моей реальности в это время мир еще отходил от войны. Здесь я тоже, кажется, мельком видела продовольственные карточки в магазине миссис Рэндел.

Повторный осмотр кухни показал, что Гортензия Грей ОЧЕНЬ не любила готовить. А может, любила, но не имела возможности. С таким графиком от пухляка Билли ей явно было не кулинарных экзерсисов. Девушка ужинала в гастропабах, а на работе, вероятно, перекусывала в каком-нибудь буфете в Лоустоун-офис.

Мне повезло: я нашла сковороду и маленькую кастрюлю. В бытность свою миниатюрной Алевтиной Минаковой я обошлась бы половинкой куриного бедрышка и несколькими ломтиками картофеля. В последние месяцы, когда болезнь изуродовала тело, мне категорически нельзя было набирать вес.

Разложив покупки на кухонном столе, я надела фартук (чистый, выглаженный — сразу заметно, что им не почти пользовались) и задумалась. Разыгравшийся аппетит мисс Грей внушал некоторые опасения. С другой стороны, в моем мире я не задевала макушкой потолочный абажур. Габариты есть габариты.

К тому же это тело нужно хорошо кормить еще по одной причине. Судя по откровениям мисс Лоран, Гортензия не из тех секретарей, кто целый день отвечает на звонки и попивает чай. Девушка трудится и много ходит. Кстати, она предпочитает кофе. Как и я.

Я, несомненно, слегка осквернила тот храм идеальный чистоты, которым — до моего появления — являлась кухня мисс Гортензии Грей. Меня можно было извинить. В последний раз я готовила давно… еще в той, прошлой жизни… до инвалидной коляски. Видимо, потеряла навык. Или забыла, что посуду придется отмывать руками, а не в посудомойке, и щедро перепачкала уйму тарелок и плошек. Ну и ладно. Переживу. Руки здоровы — перемою.

Подхватила тарелки и отправилась в гостиную. На улице происходило то же странное действо, сопровождающееся гулом, сухим треском и шумом дождя. Но через жалюзи не проникали ни свет прожекторов, ни зловещее сияние плавающих в небе объектов.

Я уселась на диван перед журнальным столиком и отдала должное куриной ножке в сливочном соусе, запеченному картофелю, сыру и квашеной капусте. Так вкусно я в последний раз ела тоже… давно. То ли Нина не утруждала себя стараниями, то ли вместе с угасанием нервных рефлексов у меня постепенно притуплялась способность наслаждаться вкусной едой.

После ужина слегка потянуло в сон, но засыпать на полный желудок не входило в мои привычки. Сны после поздних трапез мне всегда снились тяжелые, монотонные, тоскливые… и безысходные. Да и, честно говоря, я максимально оттягивала момент, когда засну в новом мире и потеряю пусть, может, и иллюзорное, но важное для меня ощущение контроля над происходящим.

Я встала и принялась осматривать книжный шкаф. Нижняя полка была занята виниловыми пластинками, непривычно толстыми и тяжелыми. Музыкальный аппарат нашелся на комоде возле окна. «Кэтти Хэрроуз и квартет Тони Арчера», — прочитала я на бумажном конверте от пластинки.

Игла зашипела, коснувшись винила. Чувственный голос молодой чернокожей певицы проникал глубоко в душу:

Я думала, в своей любви иду иной тропой,

Но оказалась там же, где все вы…

… наивные девушки.

И в серый дождь бреду одна домой,

С камнем твоих слов на сердце…

Глупые, глупые девушки, зачем вы верите в сказку?

«Хей, с ней все будет хорошо! Все будет хорошо! Она леди, она сильная, она — леди-свинг», — оптимистично подпевали мужские голоса.

И у меня вдруг тоже сжалось сердце. Этим вечером здесь должна была сидеть Гортензия: греть ноги в уютных тапочках, радоваться тишине и покою, слушать пластинки, грызть груши… а может, решиться на рюмочку бренди из бутылки на журнальном столике. А вместо Горти на диванчике устроилась я, неудачница из иного мира. Иду своей тропой… Нет, сижу. Боюсь. Этого странного мира, фантомов, всего того непонятного, что происходит вокруг.

Самое время выпить чаю. С яблочным мармеладом.

Чай согрел и взбодрил, миссис Рэндал не соврала насчет мармелада — он был очень хорош. Спать уже не хотелось, и я продолжила изучать содержимое шкафа.

Две полки картонных скоросшивателей. На каждом — имена и названия: «Мистер и Миссис Дюрау, секретный код», «Мисс Алиция Спейд, расследование в Нью-Брейге», «Сэр Август Толтон, таинственное исчезновение»…

Названия дел агентства Уильяма Фрайта, догадалась я. Очень романтичный подход к подбору заголовков, и это доказывает, что мисс Грей самозабвенно любила свою работу, ведь наверняка в реальности все было скучно и банально.

Я сходила в прихожую за сумкой и вынула оттуда еще одну папку. «Мистер и Миссис Экройд, дело о зловещем артефакте». Звучит как название серии детективного шоу. Полистала папку, но буквы по-прежнему играли в чехарду. К тому же глаза к вечеру устали, а свет в квартире… его как будто приглушили.

Решив, что разберусь с делами в свой законный выходной, я принялась искать документы Гортензии. Нашла их в ящике стола, закрытом на ключ, а ключик оказался одним из связки с бисерным брелоком.

Гортензия Айрис Грей родилась в 1923 году в графстве Свомпшир. Окончила школу «Ломвелл». В возрасте восемнадцати лет мисс Грей записалась в Женский отряд гражданской обороны, где занималась ремонтом противофантомного оборудования (опять фантомы!). Награждена медалью «За доблестную оборону» и значком «Лучший стрелок Женского Оборонительного контингента 1944 года округа Мидконнер».

Сертификаты… курсы стенографии и машинописи… языковые курсы (совершенно нечитабельное название языка), уровень «Продвинутый», оценка «Отлично»… свидетельство о прохождении ускоренного обучения аналитической магии.

Ай да Гортензия! Ай да мисс Грей! Билли Фрайт вообще знает, какой алмаз у него работает? На его месте я была бы поосторожнее с высказываниями, учитывая наличие значка.

Но хотя бы в последнем из перечисленного я могу немного соответствовать биографии Горти — стреляю я довольно неплохо.

… Разбудил меня звонок в дверь. Подскочив на диване, я какое-то время не могла понять, где нахожусь и что за звук раздается из темноты.

Пара лучей солнца, пробившихся через противофантомные жалюзи, разбавили полумрак и подсказали, что наступило утро… и наступило оно давно. Чуть не свалившись на пол под тяжестью металлических рулонов, я позволила солнечному свету ворваться в комнату.

Голова соображала крайне медленно: это не сон… не один из тех тягучих сновидений, где я здорова и живу в некой альтернативной реальности. Это как раз и есть нынешняя реальность.

Кто-то продолжал требовательно жать на кнопку звонка. Одернув сарафан, я ринулась в прихожую. Щелкнула выключателем (пальцы сами нащупали его у двери), поймала отражение в зеркале… уф! Это же надо было уснуть, уткнувшись лицом в диванную подушку. На моей левой щеке можно было косвенно, но в подробностях, изучить вышитых на думке бабочек.

За дверью нетерпеливо переминалась Фиби Лоран. Она ворвалась в квартиру со словами:

— Гортензия, ты спала?! Слава богам! Я боялась, что тебе опять стало плохо!

— Мне хорошо, — пробормотала я в спину мисс Лоран.

Та уже стояла посреди гостиной и с любопытством оглядывалась:

— Так вот ты какая, Мышиная Нора.

— Что? — переспросила я.

— Ты всегда говорила, что твоя квартира — мышиная нора, а ты в ней старая мудрая мышь… Это же из сказки… как ее… «Дом под корнями».

— Да-да, — кивнула я. — Не жизнь, а сплошная сказка… под корнями.

Вспомнился Дуб-исполин. Нет, все-таки хороший мир, и сказки тут у них интересные.

— Гортензия, ты работала?! — вдруг с возмущением воскликнула Фиби, подняв с пола дело мистера и миссис Экройд. — Горти, ты абсолютно неисправима!

— Нет-нет, что ты! — я поспешно выхватила папку из рук подруги. — Так… полистала на сон грядущий… бегло… глаза устали.

— Да? — подозрительности в тоне мисс Лоран хватило бы на дюжину прокуроров. — Ты точно не принялась за старое? Скажи, что не собираешься больше потворствовать амбициям Билли! О нем уже в газетах пишут! И что ты думаешь? Ни слова о тебе!

Мисс Лоран вынула из сумки серой бумажный рулончик, перехваченный грубой резинкой, и небрежно бросила его на стол:

— Почитай, когда время будет. Ненавижу этого Фрайта. Хоть бы мельком о тебе упомянул. Но нет, ни словечка! Одни дифирамбы себе любимому.

— Фиби, пусть мистер Фрайт поет о чем угодно, меня ему не расстроить, — заверила я подругу, подхватывая сверток со столика. Он оказался ежедневным утренним выпуском «Лонгдунского Глашатая». Пресса! Свежая пресса! Вот чего мне не хватало для повышения информированности. — Закончу текучку, уволюсь и начну свое дело.

Сказала я это, чтобы немного успокоить Фиби. Но та огорченно покачала головой:

— Горти, мы сто раз обсуждали идею собственного агентства и пришли к выводу, что твои мечты… да и мои тоже… я ведь так хотела стать твоей помощницей… эти мечты неосуществимы. Никто не примет женщину-детектива, никто не пойдет к ней со своими проблемами, никто не станет с ней работать: не полиция, ни информаторы, ни пресса…

Фиби продолжала сокрушенно рушить замки из песка, а я сделала пометочку в голове: никаких больше разговоров о женском бизнесе, если это не продажа молока с собственной фермы. Я просто все время забываю, в какое время попала. Вспомнить хотя бы фильмы и книги, которые пусть и не реалистичны, но передают настроения эпохи: брутальные детективы и их томные помощницы… иногда любовницы, но не больше. Законы жанра.

— Мечты… да, — улыбнулась я, когда у мисс Лоран иссякли аргументы. — Ты, несомненно, права. Но рано или поздно я уйду от Фрайта. Найду себе лучшее применение. Смогу ведь?

Сочувственная улыбка Фиби и ее жалостливый взгляд подтвердили неизбежное предположение, что Гортензия Грей достигла предела своих возможностей.

Что дальше? Замужество? Я могу, конечно, ошибаться, но Горти мало похожа на женщину, мечтающую о простом семейном счастье. Вряд ли бы она тратила часы… дни… недели своей драгоценной молодости (или по местным меркам, зрелости) на каталогизацию убийств и прочих занимательных преступлений, будь у нее планы… или перспективы отыскать подходящего жениха.

Я читала, как сложно было женщине найти себе мужчину после Войны. Гортензия явно сдалась. Создала идеал в лице Билли Фрайта, нырнула в океан безответной любви и так и зависла в его толще. Бесперспективно, но есть чем наполнить каждый день одиночества.

— Гортензия, ты готовила?! — очередной вопль Фиби вырвал меня и задумчивости.

Мисс Лоран заметила посуду с остатками ужина и радостно ухватилась за новую тему:

— Ты ведь никогда не готовила, считала это пустой тратой времени.

— Приоритеты поменялись, — пояснила я. — Осваиваю рецепты тети Мейбл… Мэган… моей тети… Мэган из округа Мидконнер.

— Той, что умерла полгода назад? — Фиби заинтересованно разглядывала коллекцию пластинок.

— Э-э-э… да, — слегка опешив, ответила я. — Печальная история… в целом. Возраст… болезни.

Неудобно получилось. Консьержка наверняка огорчится. Ох уж эта замкнутость мисс Грей! Какие еще сюрпризы она мне готовит?

— Ты еще говорила, что должна выслать какие-то бумаги адвокату из деревни тети.

Спасибо за подсказку.

— Да. Должна… была. Что за день сегодня? В голове сплошная каша.

— Я тоже ужасно спала, — пожаловалась Фиби. — Соседка по комнате всю ночь бормотала молитвы. Когда она уже найдет себе жилье и съедет? Глупая, неопрятная тетеха из глухой деревни в Нормании, дальняя родственница Грегори. Я не могла ему отказать, ты же понимаешь… пустила ее к себе на свою голову. В местах, откуда она родом, Прорывы случаются раз в полгода, а у нас чуть ли не каждую неделю. Говорила я Грегори: в Лонгдуне выживают только люди с крепкими нервами. Я сама из небольшого норманского городка, но когда приехала на острова, сказала себе: Фиби, твои слезы здесь никому не интересны. Ты сама здесь никому не интересна. И вот: осталась и довольно неплохо выживаю.

— Ты смелая девушка, — со всей искренностью заверила я подругу.

Фильм польщенно кивнула:

— Я, пожалуй, пойду. Поручение Билли выполнила — проведала тебя и убедилась, что все хорошо. Фрайт прямо все утро сам не свой, уж очень ты его напугала. Сейчас заеду за клиентом — и в офис. Сегодня суббота. Посидим вечерком в пабе с Грегори?

— Не откажусь.

— Я забегу в семь. Прогноз погоды на сегодня отличный: тепло, без облаков и дождя… ветер с юга, а не с Клиффов. До вечера!

— До вечера.

Проводив Фиби, я сложила посуду на поднос и унесла его на кухню. Руки сами заткнули сливное отверстие пробкой и пустили воду в раковину. Несколько капель мыла из бутылки с яркой наклейкой… да, все правильно, сейчас подсохшая еда отмокнет, и мыть посуду будет легче. Я тоже здесь неплохо выживаю, хвала богам.

Тщательно протерев журнальный столик, я расстелила на нем вожделенную газету. Она пачкала руки краской, но мне было все равно. Главное, дрожание букв меня больше не беспокоило. В глаза бросились крупные заголовки:

«Военные в растерянности! Магические помехи на островах Клифф по-прежнему препятствуют проведению антифантомной операции!»

«Аномалия в графстве Серпенсленд зачищена! Местные жители оплакивают погибших!»

А вот и наш Билли Фрайт.

«Муж приобрел могущественный смертный артефакт на черном рынке, чтобы избавиться от жены, но фантом убил его самого! Расследование агентства Уильяма Фрайта, лучшего детектива города в области магических преступлений! Эксклюзивное интервью для «Глашатая»!»

Я внимательно прочитала газету от первой страницы до рубрики объявлений и анекдотов. Больше ничего значимого для себя не нашла. Фантомы… о них говорилось как о чем-то привычном, что ничуть не приближало к разгадке. Однако мой кругозор в области местной магии весомо расширился.

«Заходит норман в лонгдунский паб, удивленно осматривается, замечает окна с обычными стеклами и спрашивает:

— А где у вас защита от фантомов?

Бармен флегматично указывает на нескольких вдрызг упившихся джентльменов за столиками у окна:

— А вон она. Наши завсегдатаи, благодаря им фантом к нам не лезет, брезгует.

— Но… как?!

— А вы сами их понюхайте».